Тень и кровь.

Горячее дыхание обожгло шею. Тера сжала плечи, но не отстранилась — даже это слабое движение казалось ей предательством.

— Не тревожь её, Бандит, — голос Майкла прозвучал тише шелеста листьев за окном. — Ей нужно время.

— Третьи сутки... — пёс прижался к её ноге, и его скулеж был похож на звук рвущейся нити.

Майкл знал: она не спала. Её веки дрожали, пальцы цеплялись за простыню, но она упрямо притворялась бесчувственной — будто если закрыть глаза достаточно крепко, мир перестанет существовать. Он позволял ей этот обман, хотя каждый вздох Бандита резал ему слух.

— Я не вынесу, если она так и не откроет глаза, — прошептал пёс и, наконец, отполз в угол, оставив на полу влажный след от носа.

Майкл опустился перед ней на корточки. В полутьме зрачки Теры под полуприкрытыми веками казались чёрными точками — крошечными, как дробинки.

— Хватит, — он не повысил голоса, но слова упали, как камни. — Ты мучаешь его. И себя. Неужели всё провалилось?

Она не ответила. Губы сжались в белую полосу, но это было единственное признание. Вместо ответов — только новые вопросы, острые, как осколки разбитого зеркала.

— Поражение — не конец, — он провёл пальцами по её волосам, и жест был почти нежен, если бы не холод в его глазах. — Мы найдём другой способ. Ты веришь мне?

— Нет.

Она открыла глаза. Янтарный свет в них потух, будто кто-то выдул пламя. Майкл откинулся назад, и его улыбка не дрогнула — лишь стала чуть уже, как лезвие.

— Зачем я тебе? — спросила она.

— Ты мне не нужна, — он поднялся, достал с полки пузырёк с мутной жидкостью и налил в чашку. — Но цепи не рвутся по желанию.

— Цепи? — она рассмеялась, и звук вышел хриплым, как лай. — Ты говоришь о верности? Или о том, что я — твоя обязанность?

— О выживании. — Он поставил чашку рядом. — Мерида сказала, это поможет.

Тера ударила по ней ладонью. Стекло разлетелось, брызги эликсира застыли на стене, как слепые слёзы. Майкл не оглянулся.

В осколке зеркала у пола отразилось её лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами. Искажённое. Чужое.

Арита защищала меня. Но теперь я одна.

Белые лепестки асфоделюса закачались на полу, подхваченные сквозняком от разбитого окна. "Как я..." Тера сжала веки, чувствуя, как в висках пульсирует что-то чужое — воспоминание? Или голос Ариты, притаившийся в подсознании?

Мерида рисковала ради неё. Феба получила свою цену. А она... "Я отдала себя в руки чужих ритуалов, как труп на вскрытие. И что? Ещё одна метка на шее, ещё один долг? Или я просто удобная кукла — дёргают за нитки, а потом удивляются, почему не танцую?"

"Но Мерида держала купол одна..."

Это пронзило её, как серебряная игла под ребро. "Если она смогла тогда — почему не сейчас? Без Фебы, без их договоров, без этого цирка с поклонами и намёками?"

Она вскочила, и мир накренился — тело всё ещё слабое, но ярость грела лучше любого зелья.

Чердак. Надо добраться до чердака.

Лестница скрипела под ногами, выдавая каждый шаг. Где-то выше бубнил Стив — его голос напоминал скрежет камней:

— Фицалан не дурак. Он знает, что Феба нам помогает. Вернее, теперь знает слишком много. Он бы не ушёл просто так, если бы не был уверен в своём преимуществе. Союз искал нас годами — и нашел только благодаря ей. Вместо того чтобы искать способ снять проклятие, мы тратим силы на спасение новообращённой. Зачем?

— Не уверена, что ты поверишь в "ведьминское предчувствие"... — ответила Мерида, голос её звучал устало, но твёрдо. — Но она — ключ. Всё изменилось с её появлением. Даже ты вернулся в стаю.

— Всё изменилось к худшему.

Тера замерла. "Он говорит обо мне. Как о мёртвом грузе. Как о той самой "побочке", от которой хотел избавиться граф..."

Мерида ответила что-то шёпотом, но Стив перебил:

— Мы теряем время. Она не стоит таких жертв.

"Жертв?" Тера прикусила губу до крови. "А кто спрашивал меня, хочу ли я быть оборотнем? Хочу ли этой "спасённой" жизни?"

Дверь распахнулась. Стив увидел её — его глаза сузились, будто перед ним стояло не живое существо, а ошибка, которую надо исправить. Он прошёл мимо, нарочито задев плечом.

"Удар. Но не физический — проверка. Хочет увидеть, дрогну ли я..."

Она не дрогнула.

— Ты очнулась. — Мерида прикрыла глаза, будто даже этот разговор отнимал последние силы. — Асфоделюс должен был помочь.

— Я не приняла его. — Тера сжала кулаки. — Из рук Майкла. Но я пришла не за этим. Ты провела ритуал почти одна. Можем ли мы... попробовать ещё раз?

Мерида вздрогнула. Она едва оправилась после прошлой попытки — два дня дрожала, как после кровопускания. Но после паузы медленно кивнула:

— Теоретически... да. Но это риск. У нас нет времени ждать, но и нет сил действовать наобум.

— Я готова.

— Вопрос не только во мне. — Ведьма пристально посмотрела на неё. — Ты уверена, что сможешь договориться с ней?

Тера усмехнулась — слабо, без веры.

— Чем я могу помочь?

— Феба использовала артефакт с привязанным воспоминанием — древнее письмо. Без него создать купол сложнее. Нам нужно что-то подобное... в идеале — то, о чём Стив даже не вспомнит.

— У него полно древностей. Если выбрать правильно...

— Он заметит. — Мерида покачала головой. — Но если найти то, что пылится веками...

Тера кивнула:

— Разберусь.

Тера осторожно перебирала вещи в комнате Стивена, будто боялась разбудить спящего зверя.

Пыль, поднятая её движениями, висела в воздухе, переливаясь в слабом свете из окна, как призрачная вуаль. Она искала ту самую фотографию — снимок Майкла с неизвестной девушкой, который видел лишь мельком. Но книга, где он лежал, словно испарилась.

Когда её локоть задел стопку фолиантов, время замедлилось.

Книги рухнули одна за другой, их тяжёлые переплёты глухо ударялись о пол, поднимая новые облака пыли. А затем — грохот. Шкаф, пошатнувшись, обрушился следом, и Тера замерла, прикрыв голову руками.

Тишина.

— Всё в порядке? — донёсся сверху голос.

— Да! — соврала она, уже представляя, как Стивен примется её душить за беспорядок.

Она начала лихорадочно собирать книги, стараясь вернуть их на место, но одна привлекла её внимание. Почти все страницы были пусты, но на последней — надпись, выведенная старомодным почерком:

«Сквозь века я пронесу эту тайну, учитель».

В центре страницы — углубление, а в нём ржавый ключ. Тера перевернула книгу. На обложке — яблоня. Не просто дерево. Та самая яблоня, что росла за домом.

— Мерида.

Ведьма появилась мгновенно, телепортировалась. Её пальцы, тонкие и цепкие, выхватили книгу из рук Теры прежде, чем та успела что-то сказать.

— «Тайна»? — Мерида провела ногтем по буквам, и чернила будто зашевелились под её прикосновением. — Интересно, какие скелеты прячет наш старый волк в этом шкафу. И не только в нём.

— Это дерево... оно растёт сзади.

— Оригинальность — не его конёк.

Тера подняла фонарь, и в его неровном свете закружились ночные мотыльки, их крылья отбрасывали дрожащие тени на страницы книги. Огонь коптил стекло, и строчки расплывались перед глазами.

— Не шевелись, — прошипела Мерида, не отрываясь от текста.

— Что это? — Тера наклонилась ближе, но ведьма резко захлопнула книгу.

Тишину разрезал треск — земля под ногами вздыбилась, как кожа над раной. Из трещины выполз серый дым, сбиваясь в клубы, пока не обнажилось нечто, похожее на гробницу, но слишком маленькую для человека. Деревянная шкатулка, почерневшая от времени, пахла сыростью и медью.

Ключ в руке Теры внезапно стал горячим. Она вонзила его в замок, и металл зашипел, будто раскалённый. Крышка откинулась с глухим стуком.

Внутри лежал жетон. "С.Р. 1916" — буквы стёрты, будто их часто трогали пальцами.

— Он носил это. До того, как умер, — прошептала Тера.

Ключ в руке начал гореть, и Тера воткнула его в шкатулку, провернув. Внутри оказался военный жетон, надпись «С.Р. 1916».

— Идеально. - подвела итог Мерида.

...

Воздух в комнате стал густым, пропитанным горьковатой полынью. Тера медленно вдохнула, ощущая, как терпкий аромат оседает на языке, словно напоминание о невысказанном.

— Спасибо.

Мерида усмехнулась, но в её глазах мелькнуло что-то неуловимое.

— Мотивы — вещь коварная. Иногда они помогают другим, даже если изначально были лишь способом помочь себе.

Тера зажмурилась. В нос ударил сладкий, удушливый запах корицы и пережаренного масла — пироги тёти Эстреллы. В следующий миг её плечо резко дёрнулось: мимо, не извиняясь, пронесся ребёнок.

Мальчик. Стенли. Её брат.

Он был всем, чем она не могла быть: спокойным, как застывшая вода, терпеливым, как камень у дороги. Его любили безоговорочно. Её — с оговорками. Они не были семьёй, лишь двумя людьми, случайно разделившими кров. И даже это он делал неохотно.

— Стивен, скаутский лагерь. Ты же уже почти взрослый?

— Конечно!

Голос матери смягчился:

— А ты, звёздочка?

Тера не ответила сразу. Пироги тёти Эстреллы были липкими, слишком сладкими. Но они хотя бы не требовали от неё быть кем-то другим.

— Я... останусь.

Её пальцы непроизвольно сжали край скатерти. Белая ткань, уже испачканная её потными ладонями. Как и всё, к чему она прикасалась.

Тьма в углу комнаты шевельнулась. Тера не поворачивала головы — она знала, кто там.

— Зачем ты мне это показываешь? — её голос звучал хрипло, будто она годами не использовала его.

Тень отделилась от стены. Ария. Её волосы были такими же, но растрёпанными, как после бури. Глаза — двумя угольками в бледном лице.

— Это не я показываю, — её губы растянулись в улыбке, слишком широкой для человеческого лица. — Это наша память. Наш общий крест.

Комната вокруг них поплыла, краски растеклись, как акварель под дождём. Они остались вдвоём в пустоте.

Тера почувствовала, как что-то тёплое и липкое стекает по её ладони. Она посмотрела вниз — её ногти впились в собственную кожу, оставляя кровавые полумесяцы.

— В полнолуние, — начала она, с трудом разжимая челюсти, — мы можем умереть.

Она сделала шаг вперёд. Её босые ноги не оставляли следов на воображаемом полу.

— Есть другой вариант, — Тера почувствовала, как её сердце бьётся где-то в горле.

— Подчиниться? — Ария рассмеялась, и её смех рассыпался на тысячи осколков, вонзающихся в Теру. — Я прожила в твоей тени всю твою жизнь. Теперь ты хочешь, чтобы я добровольно вернулась в темноту?

Тера молчала. Что она могла сказать? Что это справедливо? Ничего в их жизни не было справедливо.

— Лучше смерть, — прошептала Ария, и впервые за весь разговор её голос звучал по-человечески. Почти с сожалением.

— Почему? — вырвалось у Теры.

— Потому что ты не единственная, кто хочет жить, — перебила её Ария. Её глаза вдруг стали зеркалами, в которых Тера увидела себя — маленькую, испуганную, с окровавленными руками. — Но я скорее умру, чем снова стану твоей тенью.

Пространство вокруг них содрогнулось. На этот раз не от внешнего удара — это было похоже на землетрясение, идущее из самых глубин.

— Это... — начала Тера.

— Не снаружи

Пространство содрогнулось, искажаясь, как плёнка в старом кинопроекторе. Небо сжалось в свинцовую пелену, а зелёная трава под ногами провалилась, обнажив грязные стенки окопа. Где-то рядом рвануло — взрывная волна подбросила Теру и Ариту в воздух, обдав комьями земли.

Тера, оглушённая, с трудом поднялась, выплёвывая грязь. Её пальцы наткнулись на что-то металлическое — военный жетон, заржавевший, но с чёткой гравировкой: «С.Р. 1916».

Рядом стоял Стивен.

Он держал винтовку, ствол которой был направлен на группу солдат в такой же, как у него, форме.

— Они лгут тебе, Стив , — хрипел раненый, сжимая живот. — Деревня уже горит. Мари... её нет.

Стивен молча щёлкнул затвором.

— Ты слышал приказ, — сказал он, но голос звучал чужим — будто кто-то другой говорил его устами.

За спиной раздался лёгкий, почти учтивый смешок.

Немецкий офицер, в безупречном мундире, сложил руки за спиной, наблюдая, как зритель в опере. Его солдаты держали карабины наизготовку, но не стреляли — ждяли.

— Сентиментальность — роскошь для таких, как вы, — произнёс офицер, улыбаясь. — Стреляйте.

Стивен замер.

— Ты же... моего сына крестил, — пробормотал солдат.

Ответом стали три выстрела.

— И зачем ты показываешь мне этот бред? — Арита скривила губы.

— Это не я. Это его память, — прошептала Тера.

Тишина. Потом — ещё один выстрел. На этот раз из офицерского «Люгера».

— Он умер, как крыса, — сказала Арита, но в её голосе не было торжества. — Ты всё ещё не научилась видеть людей насквозь.

Пространство дёрнулось, как плёнка на перемотке. Ночь. Поле, усеянное телами. Воздух густой от запаха крови и пороха. И среди них — он.

Высокий, в изорванной форме, пропитанной красным. Волосы, почти белые при лунном свете. Глаза — два тёмных провала, но в них что-то пульсировало, как живое.

Он остановился над Стивеном, склонившись, будто рассматривая добычу.

— Предатель, — прошипел он, и губы растянулись в улыбке, обнажая клыки. — Предатели всегда ищут, кому бы продаться. Но мёртвые... мёртвые больше не предают.

Пальцы впились в плечо Стивена, оставляя кровавые полосы.

— Ты станешь старейшиной. По слову Первородного.

Тьма сомкнулась.

...

Теру вырвало из видения. Мерида, бледная как мел, схватила её за плечи.

— Ну что? Договорились?

— Отчасти... — Тера вытерла пот со лба. — А что ты знаешь о Стивене?

Где-то в доме хлопнула дверь. Они замерли. Стив вернулся.