Лунная Волчица

— Тебя хоть как зовут-то? Даже не представилась. Где твои манеры?

— Там же, где и твоя тактичность.

— И всё-таки?

— Лилиан. Лилиан Картер.

***

Машина мягко трогается с места.

      — Ремень пристегни, — бросает Феликс, не глядя на неё.

      — А сам-то, — огрызается она, но всё-таки тянется за ремнём.

      Темнота улиц расступается перед дальним светом фар, отражающимся на едва испарившихся лужах. Внутри машины царит несколько неловкая тишина. Слабое урчание двигателя и приглушённый шорох шин по мокрому асфальту — единственные звуки, нарушающие это молчание.

      Лилиан чуть поворачивает голову влево и позволяет себе посмотреть на Феликса, сидящего за рулём. Она чуть ёрзает в попытке устроиться удобнее на пассажирском сиденье, недовольно скривившись от фантомной боли в ребре. В ушах всё ещё стоит глухой гул после драки с омегой, а в голове беспорядочно мелькают обрывки событий. Спина болит после схватки, а затянувшиеся раны всё ещё саднят.
      И всё же она не отводит глаза от Феликса. Его лицо кажется спокойным и сосредоточенным, но что-то в этой расслабленности заставляет мышцы каменеть. Свет приборной панели освещает его профиль: высокие скулы, заострённый прямой нос, плавный изгиб губ и оливковые глаза, которые, несмотря на лёгкую насмешку, остаются серьёзными.
      Феликс аккуратно, — по её мнению, даже слишком, — ведёт автомобиль, не отрываясь от дороги. Его руки почти расслабленно лежат на руле, но Лилиан не может не заметить, как он сжимает руль чуть крепче, чем нужно. Она почти слышит скрип кожи. Напряжение читается в его языке тела. Она списывает это на утихающий после драки адреналин.

      Её пальцы бессознательно теребят порванную ткань рукава толстовки, и она с досадой морщится. Теперь Картер сверлит взглядом дорогу перед собой, борясь с желанием спросить у Феликса слишком много всего одновременно.

      Она решает успокоиться единственным знакомым ей способом.

      — Ты водишь, как старик, — как будто невзначай подмечает Лилиан в попытке разрядить тишину.

      Феликс кидает на неё короткий взгляд, весело усмехаясь. В его глазах нет прежней серьёзности, зелёный цвет радужки теплеет.

      — Я мог бы переключиться на режим гонщика, но не думаю, что тебе понравится полёт через лобовое стекло после всего произошедшего.

      — Обойдусь, — фыркает она.

      Несмотря на попытку завязать разговор, молчаливое напряжение между ними до сих пор ощутимо в воздухе. Вероятно, если бы у Картер не было всех тех «суперспособностей», которые ей даровал укус Шарлотты, она вряд ли бы даже пошла за незнакомцем, не говоря уже о том, чтобы сесть в машину к этому парню. Ощущать струящуюся по венам силу в такие моменты — приятно. Знать, что она в любую секунду опасности может вспороть его горло когтями, — приятно. Возможно, это даже мечта каждой девушки.

      Тело беты продолжает болезненно отзываться на каждое движение, хотя ускоренная регенерация оборотня уже давно закончила свою работу. Феликс, кажется, замечает это, глубоко вдохнув спёртый воздух в машине, который пропитался болезненным запахом нервозности.

      — Ты в порядке? — наконец спрашивает он без лишней театральности, не поворачивая головы.

      — Ага, — бурчит она, чувствуя, как её мышцы протестуют от каждого движения.

      Феликс хмыкает.

      — Ты плохо врёшь, Картер.

      — Ты всегда такой проницательный? — отзывается она жёстче, чем следовало. Делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и на выдохе её плечи смиренно опускаются.

      — Только по пятницам, — ухмыляется он, до невозможности довольный вызванной реакцией. — И ещё в те дни, когда спасаю новообращённых бет от самоубийственных драк.

      Она резко поворачивает голову к нему, в немом возмущении раскрыв рот.

      — Самоубийственной? — её брови комично доходят почти до линии роста волос, когда она вскидывается, едва сдержав рвущееся из груди рычание: — Я справлялась!

      В ответ на свои слова Лилиан получает невпечатлённый взгляд оливковых глаз, полный скепсиса.

      — О, да, точно. Прямо учебник по выживанию. Валяться на земле и ждать, пока тебя порвут, — это что, новая стратегия стай, а меня даже не просветили?

      — Иди к чёрту, — цедит она сквозь зубы.

      — Уже был. Не особо понравилось.

      Лилиан едва не стонет от раздражения. Этот парень действует ей на нервы даже сильнее, чем Орион со своими язвительными комментариями и шуточками невпопад.

      — Что, решила задушить меня тишиной? — усмехается он спустя минуту молчания.

      — Может быть, — огрызается она, но голос её чуть дрожит.

      Феликс вздыхает и переключает передачу.

      — Ладно, слушай, — его тон приобретает серьёзность, которая Лилиан не по душе. — Я понимаю, что сейчас не лучший момент, но мне нужно знать: что там с этим омегой? Он ведь явно был не в себе.

      — А ты наблюдательный, — бормочет она себе под нос. — Амели сказала, что они просто обезумели. Убили кого-то прошлой ночью.

      — Значит, они не просто без стаи. Оборотни, лишившиеся стаи, не слетают с катушек. Взять хотя бы меня.

      Они проезжают так ещё несколько минут, погружённые в томительное молчание. До тех пор, пока Лилиан не становится бессильной перед собственным любопытством, начиная несдержанно тараторить, как всегда бывает, когда она нервничает:

      — Слушай, почему ты на самом деле здесь? Что, не было ни одной стаи поблизости от того места, где ты был? Кстати об этом, а где именно ты жил? Как ты вообще сюда добрался? А сейчас ты где живёшь?

      На мгновение сжав руль сильнее, Феликс бросает изумлённый взгляд на бету, которая с громким стуком зубов захлопывает рот, когда замечает, что на неё смотрят, как на деревенскую сумасшедшую. У Блэквуда из груди вырывается смешок, постепенно переходящий в хриплый смех. Он качает головой, цокнув языком.

      — Давай по порядку, ладно? — и пока отвечает на все ранее заданные вопросы, Феликс не перестаёт кидать короткие взгляды на Картер, в то же время пытаясь следить за дорогой. — Я жил во Флориде. И там была стая. Её альфа меня и укусил. А потом просто скрылся вместе с остальными членами стаи. И я даже его понимаю. Отчасти. Сама посуди, зачем взрослому альфе брать под крыло подростка, которого укусил под влиянием полнолуния? У меня не было выбора, кроме как быть одному, пока не дошли слухи о Шарлотте. Охотники активизировались, а я — одиночка. Это всегда плохая комбинация. Так что, я доехал сюда на этом самом пикапе, в котором мы сейчас сидим, чтобы вернуться в старый дом моих родителей и по возможности присоединиться к Шарлотте.

      На протяжении всего этого монолога Лилиан улавливает в его голосе тень страха, тщательно скрываемого. Вполне вероятно, что Феликс хотел, чтобы она услышала уязвимость в его тоне. Почему-то складывается ощущение, что он всегда держит каждый аспект своей жизни под контролем. Взять ту же ситуацию под мостом. Всего один точный удар в голову. И вот он уже не просто незнакомец, а «рыцарь в сияющих доспехах, спасающий даму в беде». С другой же стороны — она начинает узнавать всё лучше и отчётливее этот оттенок тревоги за своё будущее.

      — Ты рискуешь, — спустя время тихо произносит Лилиан, уставившись на свои сцепленные в замок пальцы, лежащие на бёдрах. — Шарлотта может тебя и не принять.

      — Может, — кивает он, поджимая губы, и будто стряхивает с себя напряжение, мотнув головой. — Но я решил рискнуть.

      — Я помогаю тебе поговорить с Шарлоттой из бескорыстных побуждений, но предупреждаю: если что-то пойдёт не так...

      — Ты мне голову снесёшь, — заканчивает он за неё с неприкрытой насмешкой. — Ты уже упоминала.

      — И я была серьёзна.

      — Знаешь, иногда удар по голове приносит в жизнь нечто удивительное. Как, например, когда Рапунцель зарядила сковородкой Флинну.

      Лилиан закатывает глаза и отворачивается к окну, наблюдая за проносящимися огнями улиц. Но её мысли через мгновение возвращаются к словам Феликса. Она широко распахивает глаза и резким движением поворачивает голову в его сторону. На искрящимся весельем лице оборотня играет мягкая улыбка.

      — Ты смотрел этот мультик?

      — Конечно. Я, по-твоему, кто? Пещерный человек?

      — Парни обычно не смотрят... — она пытается подобрать правильное слово, поморщившись, — ...подобное.

      — Ну, значит, я необычный парень. Особенно, учитывая то, что я даже не человек.

      — Ладно-ладно, не расхваливай себя так сильно, а то твоё эго даже на заднем сидении не уместится.

      Блэквуд на это слишком заразительно смеётся. Широкая улыбка появляется на её лице против воли.

      Они сворачивают на узкую дорогу, ведущую к лофту Тристана, когда Лилиан пальцем указывает на левый поворот. Свет фар выхватывает знакомый силуэт многоэтажки. Лилиан с облегчением выдыхает, — хотя бы доехали без приключений. Высокие панорамные окна горят тёплым светом, и даже с этого расстояния Лилиан может уловить уже знакомые запахи.

      Феликс плавно останавливает машину, припарковавшись рядом с чёрным джипом Офелии, и поворачивается всем корпусом к ней.

      — Надеюсь, твоя альфа будет рада меня видеть, — усмехается он.

      — Не обольщайся, — хмыкает Лилиан. — Вряд ли всё пройдёт так же гладко, как ты себе это представляешь.

      — Я и не надеялся на лёгкую прогулку, но зато посмотрим, насколько я могу быть убедителен, — Феликс щёлкает ручкой водительской двери с лёгкой улыбкой и подмигивает ей. — А ты не забудь меня поддержать.

      Картер закатывает глаза на этот его игривый тон. Ладно, может быть, он не так уж и плох, и Лилиан ничего не может с собой поделать, даже когда понимает, что улыбается ему. Искренне.

      — Посмотрим на твоё поведение, Феликс Блэквуд.

      Она выходит из машины, легонько хлопнув дверью. Прохладный ночной воздух обволакивает тело, заставляя кожу покрыться мурашками. Через лобовое стекло с тенью усмешки на губах за тем, как Лилиан зябко ёжится, наблюдает Феликс и лишь спустя пару мгновений и один вопросительный взгляд голубых глаз выбирается из пикапа.

      Лилиан задерживается ещё на секунду, глядя на тёмное небо, лишённое даже тусклого света россыпи звёзд, прежде чем направиться к лофту.

***

      Дверь лофта с тихим скрипом отъезжает в сторону, глухо стукаясь о стену. Лилиан перешагивает через порог, с удовлетворением отмечая, как тепло распространяется по телу, проникая в ноющие мышцы. Ощущение примерно такое же, когда после шампанского в канун Рождества заходишь с улицы, где пускают салюты, обратно в дом.
      Боль в боку лишь немного о себе напоминает, но это, скорее, психосоматика, ведь даже мелкого синяка на коже не осталось после стычки. В ноздри бьёт запах кофе и чего-то сладковатого, и к этому примешивается ненавязчивый аромат от зажжённых свечей на кухонной стойке. Чувствительный слух улавливает даже то, как тихо потрескивает деревянный фитиль.
      Сидящая ближе всех к выходу, Амели отвлекается от своего телефона. Её локоны подрагивают, когда она поднимается на ноги, увидев Лилиан в дверях. Тонкие рыжие брови хмуро сводятся к переносице. Офелия, сидящая на полу рядом, не сразу замечает то, что происходит. Казалось, она больше заинтересована в тех талмудах, которые раскрыты на разных страницах вокруг неё. Лишь ладонь Харрис, хлопнувшая по плечу, приводит её в чувство. Офелия поднимает голову и сначала растерянно смотрит на банши, а после переводит взгляд в ту сторону, куда направлено её внимание.

      Лилиан примерно представляет, как выглядит. Потрёпано. Устало.
      Так ещё и с прицепом в виде ещё одного оборотня.

      — Шарлотта! — окликает альфу Амели, оборачиваясь к проёму в дальнем конце лофта.

      Вооружённая примерно такими же книгами, как и Офелия, если не толще, Шарлотта появляется в гостиной почти мгновенно, будто только и ждала повода выйти из столовой. Её глаза сразу приковывает Лилиан, и выражение лица вспыхивает тревогой.

      — Что с тобой случилось? — голос альфы резок, бьёт по ушам, но кислый запах химических сигналов определяется, как возможное беспокойство.

      И, вероятно, Лилиан не стоит воспринимать подобное таким образом, но приятное чувство распространяется в солнечном сплетении так стремительно, что она не может, — да и не хочет, чего греха таить, — этому сопротивляться. Поэтому, когда Шарлотта подлетает к ней, обхватывая ладонями плечи уверенно и крепко, и пристально осматривает её тело на наличие повреждений, Лилиан ей позволяет. Она также видит, как Вейл принюхивается, и догадывается, что подобным образом та проверяет, нет ли открытых ран и кровотечения.

      — Ты в порядке? Что-то болит?

      — Со мной всё хорошо, — тут же отвечает Лилиан, чтобы избежать ненужной паники. — На мне ни царапинки.

      — А выглядишь так, будто прошла через мясорубку, — Шарлотта хмурится и осторожно касается её плеча, где ткань толстовки порвана.

      — Честно, всё в порядке, — заверяет её Лилиан, не желая показывать больше, чем следует. — Я наткнулась на одного из омег. Немного потрепал, но ничего серьёзного.

      Ответом ей служит хмурый взгляд. Такой, когда пытаешься скрыть разочарование в самом себе за обычной грустью. Тем не менее, Вейл, явно не удовлетворённая ответом, всё же смиренно вздыхает.

      — Ладно... — едва кивает она, опуская голову, и жмурится. Шарлотта заправляет волосы за уши, когда, наконец, открывает глаза, тут же натыкаясь на Феликса, наблюдающего за ними со стороны, стоящего позади спины Лилиан. — Кто это с тобой?

      Амели и Офелия тоже обращают своё внимание на парня. Амели выглядит скорее любопытной, если судить по сузившимся глазам и едва наклонённой в бок голове, а Офелия, напротив, — недоверчивой: губы поджаты, плечи напряжены, пальцы сжаты в кулаки.

      Будто бы не замечая других девушек в комнате, Феликс смотрит только на Шарлотту и, не давая Лилиан даже шанса ответить на вопрос, обезоруживающе улыбается, засунув руки в карманы бомбера.

      — Думаю, я немного изменился с четвёртого класса, Шэри.

      Шарлотта замирает. В её жизни присутствовал только один человек, который с самого детства не мог выговорить её имя целиком, и в то время, как остальные люди дали ей прозвище «Лотти», — созвучное со словом «лотос», — лишь один мальчик называл её «Шэри». Её глаза расширяются, а губы приоткрываются в немом изумлении.

      — Боже мой... — на выдохе шепчет она, делая шаг вперёд в направлении своего, казалось бы, давно утерянного, друга. — Феликс Блэквуд?

      — Весь и полностью в добром здравии, — усмехается тот. — Хотя теперь я слегка оборотень.

      — Это... — ошарашенная подобным сюрпризом судьбы, Вейл едва ли в состоянии составлять слова в связные предложения. — Я думала, ты уехал насовсем после того, что случилось с твоей сестрой.

      — Я тоже так думал, но обстоятельства вынудили меня вернуться. И вот я снова здесь, — он бросает по-странному мягкий взгляд на Лилиан. — Благодаря вашей бете.

      Офелия слегка прищуривается, словно анализирует каждое его слово, движение, изменение в мимике. Если бы Лилиан не знала наверняка, то допустила бы мысль, что она — человек-рентген. Но Шадоу продолжает молчать, хотя её недоверие почти осязаемо, особенно для тех, кто обладает сверхъестественным обонянием.

      — Нам нужно поговорить, — наконец заключает Шарлотта, кивая в сторону кухни.

      — Понимаемо, — беззаботно отзывается Феликс.

      — Офелия, ты пойдёшь с нами? — через плечо посмотрев на подругу, спрашивает Шарлотта, её голос остаётся спокойным. Даже, наверное, стоит сказать, по-своему радостным от этой встречи.

      — Конечно, — отвечает та с лёгким нажимом, не сводя глаз с Феликса.

      Лилиан чувствует себя совсем немного неловко на этом празднике воссоединения старых друзей. Она отходит в сторону, глядя в спины удаляющихся на кухню. Краем глаза Картер замечает, как Хикару, ранее сидевший на подоконнике в тени, с видом вселенской усталости теперь поднимается на ноги.

      — Я это без никотина переваривать не собираюсь, — бормочет он так, что его вряд ли кто-нибудь слышал, и направляется к дальнему коридору, ведущему на широкий балкон внутреннего двора.

      В одночасье Лилиан решает, что компания Хикару гораздо предпочтительнее, нежели оставаться в ожидании своеобразного «приговора», который должна вынести Шарлотта на пару с Офелией.

      И отчего-то судьба Феликса всё-таки заботит её.

      — Я пойду с тобой, — бросает она ему вдогонку, тут же направляясь за ним.

      Он лишь согласно хмыкает и пожимает плечами, не оборачиваясь.

      Воздух прохладной волной омывает тело, как только Лилиан оказывается на балконе. Вокруг витает характерный для кислорода запах, который появляется после дождя. Хикару достаёт сигарету задолго до того, как присаживается на кирпичный выступ, и, плотно сжав фильтр губами, прикуривает. Он глубоко затягивается и вдыхает белёсый плотный дым, не позволяя ему раствориться. Мацуока бросает короткий взгляд на Лилиан, замешкавшуюся у плотно закрытой стеклянной двери, прежде чем она робко спрашивает:

      — Угостишь?

      Он протягивает ей открытую пачку и зажигалку без лишних вопросов. Она вытаскивает сигарету и подпаливает кончик от слабого огня, мысленно отмечая, что в камере осталось мало газа.

      — Спасибо, — тихо благодарит Лилиан, затягиваясь. Дым обжигает горло, и это почти успокаивает пошатанные нервы.

      Они молчат всего несколько минут, то наблюдая, как капли дождя блестят на перилах балкона, то уставившись в пустоту, где на деле сияли огни Сильвер-Холлоу. Лилиан облокачивается предплечьями на перила, укладываясь щекой на левое плечо. Взгляд бездумно скользит по городу, что простирается за сотни миль отсюда. Многое остаётся за горизонтом, но даже с такого расстояния она видит порт справа, пришвартованные там лодки местных рыбаков, и слева, совсем далеко, виднеется крутой, скалистый утёс, который внушает страх даже при одном взгляде на него.

      Первым из них нарушает молчание Хикару, не сдержавшись от озвучивания своих мыслей. Картер крупно вздрагивает, услышав его хриплый от сигарет голос.

      — Значит, ты почти в одиночку справилась с омегой, будучи оборотнем всего... Сколько? Сутки? Я правильно понял?

      Лилиан вскидывает бровь, когда мельком смотрит на него, но ничего не отвечает, только затягивается ещё раз. В данный момент выслушивать упрёк или насмешку не стоит у неё в приоритете.

      — Впечатляет, — продолжает он, хмыкнув. Картер даже не скрывает своего удивления, так ясно читаемого в её глазах. Но, конечно же, кицунэ просто обязан испортить момент. — Хотя ты могла убить себя.

      — Спасибо за уточнение, — фыркает она, невесело усмехнувшись.

      — Просто констатация факта, — пожимает плечами Хикару. — Но если серьёзно... У тебя потенциал, Картер. Только не растеряй его.

      Она скептично косится на него, пытаясь понять, говорит он это всерьёз или просто подшучивает. Но лицо Хикару остаётся серьёзным. Немного лисьим, как обычно, но всё ещё серьёзным.

      — Я просто хочу жить, — тихо вздыхает Лили.

      — Иногда и этого достаточно, — фыркает тот.

      Они докуривают молча, наслаждаясь неожиданным моментом покоя.

      — Пойдём? — предлагает Лилиан, выбросив окурок в пепельницу точным щелчком пальцев.

      — А то, — в ту же секунду соглашается Хикару, спрыгивая с кирпичного выступа. — Без меня они там точно ничего умного не решат.

      Его слова вызывают у неё тихое хихиканье.

      Они заходят обратно внутрь, и впервые за этот день кости не ощущаются, как нечто кованное из раскалённого железа.

      По возвращении в лофт атмосфера кажется разряженной. Шарлотта и Феликс всё ещё разговаривают, сидя на высоких барных стульях возле кухонной стойки. Офелия их сдержанного веселья не разделяет, наблюдая за ними с нечитаемым выражением лица, прислонившись плечом к арочному проёму. Хотя, если спросить Картер, то она назвала бы его «хладнокровное продумывание убийства и фальсификации улик в случае ошибки».

      Если бы не реакция Офелии на происходящее, Лилиан вряд ли осознавала бы это зудящее чувство тревоги, снова и снова скручивающее желудок. Единственное, что спасает её от того, чтобы начать задавать вопросы, — это понимающий взгляд Хикару и тень его улыбки, спокойные и заземляющие.

      — Ну что, пошли спасать эту ночь? — шепчет ей на ухо.

      Лилиан усмехается, когда они выходят из темноты коридора:

      — А что ещё остаётся?

      Едва она заканчивает говорить, Шарлотта выходит из кухни. Следом за ней и Феликс. Его губы украшает мягкая улыбка, почти застенчивая, и Лилиан невольно засматривается. Вот только её ловят с поличным на разглядывании: лесная зелень встречается со светлым небесным, — и Блэквуд улыбается чуть шире.
      Лотта скрещивает руки на груди и медленно обводит взглядом всех присутствующих, делая глубокий вдох. Её взгляд смягчается, когда она коротко оглядывается на Феликса.

      — Ладно, в общем, поступим так. Феликс хочет присоединиться к стае. Или, как выразился он сам, найти здесь защиту, а уже после заслужить место среди нас, — её голос звучит твёрдо, но без жёсткости, которая Шарлотте свойственна в моменты, подобным этим, когда решается важный вопрос.

      Получив взгляд альфы, побуждающий подтвердить его слова, Феликс слегка кивает.

      — Было бы неплохо, учитывая, что я не хочу стать мишенью для каждого охотника или омеги в этом городе.

      Не трудно заметить, как Офелия расправляет плечи, едва слышно прочищая горло. Её глаза сужены, направленные в спину Блэквуда, когда она крепче сжимает пальцы на спинке барного стула, что кожа даже поскрипывает. Но она не произносит ни слова.

      Шарлотта сжимает губы в тонкую линию, прежде, чем продолжить говорить.

      — Ты понимаешь, что это не просто формальность? — когда она смотрит на него, становится ясно, что это уже проговаривалось наедине на кухне, и сейчас они просто утверждают это перед остальными членами стаи. — Это означает, что я и моя стая берём на себя ответственность за твою защиту. Но взамен мы просим верность и доверие. Если кто-то из нас оказывается под угрозой, мы отправляемся на помощь. Безоговорочно.

      — Условия ясны, как день летнего солнцестояния, — отвечает Феликс без тени сомнения в голосе.

      Амели с Хикару переглядываются, словно ведут немой диалог. Банши прикусывает губу, и её бровь едва заметно дёргается, как бы указывая на Феликса. Хикару, качнув головой, лишь тихо бормочет что-то вроде: «Как будто у нас и без того было мало проблем». Амели фыркает и пожимает плечом.

      Лилиан согласна с обоими.

      — Хорошо, — Шарлотта делает глубокий вдох и продолжает: — Тогда я не вижу проблемы. Добро пожаловать в стаю.

      Феликс склоняет голову в благодарности, его глаза блестят удовлетворением.

      — Спасибо, Шарлотта.

      — На испытательный срок, — Офелия резко отворачивается и направляется к книгам, которые должна продолжать изучать, пока не найдёт хоть что-то дельное. Что-нибудь, что сможет помочь им добраться к разгадке состояния Волколака.

      Лилиан может буквально физически чувствовать вибрацию, исходящую от тела Шадоу, словно та борется с внутренним протестом, но заставляет себя молчать. Одного предчувствия недостаточно, чтобы оспаривать решение Шарлотты. Особенно то, которое касается защиты тех, кто не может защитить себя сам.

      Шарлотта смотрит на Офелию сравнительно недолго, но, кажется, этого достаточно, чтобы уловить её настроение.
      Она знает, что подруга после, наедине, выскажет свою точку зрения, поэтому вместо того, чтобы начать спор прилюдно, — да ещё и в присутствии объекта спора, — Вейл безмолвно даёт обещание о личном разговоре:

      — Если будут вопросы или сомнения, обсудим это позже.

      В ответ Офелия кивает с благодарностью, озаряющим её лицо, когда пересекается глазами с Шарлоттой.

      Тихий выдох вырывается из приоткрытых губ. Лилиан даже не заметила, как задержала дыхание. В конце концов, то, как Феликс рассказывал ей в машине о своём желании присоединиться к стае, казалось искренним. Именно по этой причине, — и воистину только по этой, — она улыбается оборотню, который с тихим цоканьем языка незаметно подмигивает ей. Усмешка против воли приподнимает её уголок губ.

      Картер укладывает ладонь на шею и устало трёт кожу, разминая мышцы на стыке с плечом. Взгляд падает на настенные часы. Время уже стремительно приближается к полуночи. Возможно, это всё проделки её психики, но чувство усталости разливается непосильной тяжестью по телу.

      — Слушайте, мне пора, наверное, — говорит она, слегка приподняв руку, чтобы привлечь внимание Шарлотты. — Завтра школа, а я уже как-то подустала от приключений.

      Шарлотта хмурится почти сразу, и её лицо снова приобретает оттенок беспокойства.

      — Я бы не отпускала тебя одну. Не могу знать наверняка, но почти уверена, что на улице всё ещё неспокойно.

      — Я справлюсь, — пытается заверить её Лилиан, не желая больше принимать помощь. Может, ей ещё охранников приставят?

      — Не сомневаюсь, но мне будет спокойнее, если тебя кто-то отвезёт, — недалеко ушло от телохранителей. — Амели и Хикару ещё изучают статью о Волколаке. Дождись их, они тебя подвезут.

      Лилиан с сомнением смотрит в сторону Хикару, который как раз склонился над экраном планшета вместе с Амели.

      — Эй, а может... — подаёт голос Феликс с невинным выражением лица, в ту же секунду обращая на себя внимание альфы и её беты. — Я отвезу её? Всё равно мне больше нечего тут задерживаться. Мы ведь уже обсудили всё, что было нужно.

      Несложно заметить, как Шарлотта слегка хмурится и поджимает губы, явно оценивая предложение. Её сомнения вполне понятны, поэтому Феликс не вмешивается.

      А в следующий момент Вейл удивляет их обоих, когда поворачивается к Лилиан с искренним смятением:

      — Ты будешь чувствовать себя с ним в безопасности?

      — Я... — Лилиан колеблется. У неё нет ни малейшего желания ещё, по меньшей мере, час сидеть в лофте и слушать обсуждения мифов, но идея ехать с Феликсом тоже кажется сомнительной, учитывая историю их знакомства. — Наверное? Он не выглядит как тот, кто причинит мне вред. Скорее, даже наоборот.

      Феликс уже привычно усмехается. Это начинает раздражать.

      — Если что, можешь держать меня на прицеле своего звериного чутья.

      Шарлотта всё ещё выглядит неубеждённой, но наконец кивает:

      — Ладно. Но если что-то случится...

      — Позвонить тебе. Я помню, — мягко улыбается Лилиан, напоследок сжимая запястье Шарлотты. Последняя улыбается шире в ответ.

      — Убедите меня потом, что это была хорошая идея, — вздыхает она и машет рукой на прощание.

      — Поехали, Картер, — Феликс достаёт из кармана бомбера ключи от пикапа, направляясь к двери.

      Лилиан лишь выдыхает, как перед прыжком с обрыва, и неуверенно следует за ним.

      Феликс молча ведёт машину по пустынным ночным улицам. Город словно вымер: ни людей, ни лишних звуков, лишь редкие фонари тускло освещают мокрый асфальт. Взгляд Лилиан цепляется то за проносящиеся по правую сторону деревья, то за белый пунктир полос посередине дороги, то за выстроенные в ряд дома. Жёлтый свет уличных фонарей периодически освещает мягкие черты лица, делая их жёстче благодаря теням, танцующим на коже под глазами, губами, носом. В отличие от прошлого раза, сейчас в салоне автомобиля повисает уютная тишина, практически убаюкивающая. От этого умиротворяющего чувства, которое сладкой негой распространяется внутри, Лилиан прислоняется головой к стеклу окна.

      Её глаза почти закрываются, когда она слышит мягкий, бархатистый голос:

      — Так устала? — этот вопрос звучит так нежно, что Картер лениво приоткрывает глаза, чтобы увидеть оборотня. Он, словно почувствовав её взгляд, ненадолго поворачивается к ней, чтобы посмотреть в ответ. Лилиан уверяет себя, что дрожь, пробежавшая по коже, вызвана прохладой окна, коснувшегося разгорячённого виска.

      — Да... Наверное? — неуверенно отвечает она, понизив голос, и обнимает себя двумя руками, выпрямляясь на сиденье. — Что насчёт тебя?

      — Меня? — удивлённо приподнимает брови Блэквуд, устраивая локоть на подлокотнике дверной панели. — Со мной всё отлично. Это же не я сегодня чуть не лишился жизни.

      — Не начинай, — устало вздыхает она. — Я и так знаю, что глупо было лезть в драку одной. Надо было сбежать или позвать кого-нибудь или вообще...

      — Но ты справилась, — перебивает он. — Даже если тебе повезло с моим появлением.

      Лилиан растерянно хмурится, но уголки её губ дрожат, как если бы она сдерживала улыбку:

      — Ты только что сделал мне комплимент или что это было?

      — Скорее, это было просто наблюдение, — лукаво хмыкает Феликс, выруливая направо, куда девушка указала ранее.

      И пусть есть неясное ощущение, что он издевается над ней, — нет, ну правда, за этот вечер она услышала похвалы больше, чем от тренера по лакроссу из прошлой школы, — щёки всё равно предательски вспыхивают приятным теплом, согревая кожу.

      Они проезжают остаток пути в тишине, которая теперь, когда они хотя бы немного разговорились, не давит сверху, как гидравлический пресс. Нарушается правило молчания, безмолвно согласованное между ними, только короткими навигационными фразами, которые произносит Лилиан, чтобы направить Феликса на правильную дорогу.

      Он останавливает машину у её дома на подъездной дорожке, но двигатель не заглушает. Облокотившись предплечьем на центральную консоль между сидениями, пальцами второй руки сжимая руль, коротко улыбается, без привычной насмешки.

      — Такси «Полуночный оборотень» завершило поездку.

      Лилиан весело фыркает, позволяя короткому смеху сорваться с губ, и берётся за пластиковую ручку. Дверь с щелчком открывается, и лампочка над их головами загорается оранжевым.

      — Спасибо за ваш сервис, обязательно воспользуюсь им снова, — усмехается Лилиан, распахивая дверь. А затем спохватывается и оборачивается с выражением робкого ужаса на лице от осознания сказанного.

      Вероятно, она выглядит настолько комично, что Феликс прыскает от смеха.

      — Если сервис разрешит, конечно... — в конце концов бормочет она.

      — В любое время, Лилиан, — отзывается он в ответ. Уголок его губ приподнят в лёгкой улыбке, и девушка чувствует себя спокойнее от этого.

      Чуть более уверенная, Лилиан с облегчением выходит из машины, захлопнув за собой дверь, но затем, будто кое-что вспомнив, она наклоняется ниже и, уперевшись на верхнюю раму окна, стучит по нему костяшкой указательного пальца.

      — Эй, Феликс...

      — Да? — Блэквуд уже поворачивает вставленные в замок зажигания ключи, когда опускает стекло, встречаясь взглядом с бетой.

      — Я рада, что ты нашёл своё место.

      Он улыбается ей. Широко, пусть и с тенью неуверенности.

      — Спасибо, Лилиан.

      Прикусив нижнюю губу, Лилиан кивает, словно самой себе, и отходит от пикапа, наступая кедами в нестриженный газон.

      Машина, тем временем, плавно трогается с места и скрывается за поворотом спустя секунды, а она так и остаётся стоять возле дорожки, ведущей к дому, чувствуя, как что-то внутри неё медленно, но неумолимо меняется.

***

      С самого утра школа заполнена гулом голосов, звоном открывающихся шкафчиков и хлопком дверей. Глухой скрип резины кроссовок и звонкий стук тонких каблуков эхом разносятся по коридору. Ученики толпятся у своих шкафчиков, смеясь и переговариваясь. Всё смешивается в единый белый шум, давящий на уши. Или это просто гиперболизировано её усовершенствованным слухом?
      Это тот хаос, к которому Лилиан привыкла с младших классов, а не тот леденящий душу, с которым она сталкивается вот уже пятый день подряд.

      Картер стоит у своего шкафчика и нервно теребит ремешок сумки, наспех закинутой через плечо. Её мысли снова и снова возвращаются к событиям последних двух суток, которые она проматывает в своей голове, как киноплёнку: обращение, стая, драка, Феликс... Это всё слишком. Не может спокойно уложиться по полочкам в сознании, как в «Гарри Поттере» под левитирующим заклинанием в библиотеке.
      Вытащив из шкафчика нужный учебник, Картер со громким лязгом, отозвавшимся в ушах неприятным дребезжанием, захлопывает дверцу локера. Она набирает в грудь побольше воздуха и выдыхает до боли в лёгких в попытке успокоиться.

      «Нужно рассказать Элиссе, — думает Лилиан, прислонившись лбом к прохладной поверхности металла. — Если кто и сможет это понять, не приняв меня за городскую сумасшедшую, так это она».

      — Лили-и-и! — раздаётся звонкий голос за её спиной, как по грёбаному волшебству.

      Лилиан оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как к ней стремительно подлетает Элисса и сжимает её в своих руках так крепко, что кажется, вот-вот послышится хруст костей. Лилиан приходится сдерживать предательские слёзы, когда она обнимает в ответ, прижимаясь щекой к тёплому плечу. Ощущение, словно они не виделись целую вечность. Картер даже не хочет думать, что бы было, если бы они остались в разных штатах.

      Хартли выглядит взъерошенной, полной энергии, как и всегда. Лилиан понятия не имеет, как спокойно прожила последние дни, не ощущая её присутствия рядом даже на расстоянии. Вот только теперь она слышит сердцебиение, учащённое и беспорядочное. Взгляд на несколько секунд падает на бешено пульсирующую под загорелой кожей жилку, прежде чем возвращается к карим глазам, которые внимательно изучают её. Глаза излучают беспокойство. Теперь, когда Лилиан понимает это, то может определить, что тот кисловато-сладкий запах, который она чувствовала вчера от Шарлотты, — это и есть волнение.

      — Боже, выглядишь немного хреново, — выпаливает Элисса, хватая Лилиан за руку и словно бы не замечая её недовольного лица. — Прости, дорогая, но это правда. Несмотря на новое платье, которое, кстати, очень красивое, и фисташковый тебе идёт, на тебе всё равно лица нет. Что с тобой? Та компания что-то сделала с тобой?

      — Нет, нет, — вообще-то, «да, да», но Лиссе об этом знать необязательно, потому что она начнёт палить горячку, даже не дав Картер и шанса на объяснения. — Эта компания, на самом деле, хорошая. Ну, я так думаю... Там, кстати, Кайден.

      — Кто?...

      — Ну, тот парень, с которым ты танцевала на вечеринке.

      — А, тот милый мальчик, — узнавание мелькает на её лице, когда Хартли широко ухмыляется. — Тогда я однозначно хочу познакомиться с твоей компанией.

      По сути, это бы даже не обсуждалось, потому что, ну, как Лилиан может не познакомить свою подругу детства со своей стаей? О, Боже, стая... Картер же когда-нибудь привыкнет к этому, верно?

      Она приоткрывает рот, чтобы предложить познакомиться с ними позже, — предпочтительно, после разговора тет-а-тет, если Элисса, конечно же, не сбежит после правды, — но её прерывает внезапное восклицание подруги, которая с каким-то больным восхищением смотрит ей за спину, в сторону главного входа:

      — Мать твою, а это кто такие...?

      Мгновенно напрягшись, Лилиан следует за её взглядом и тут же натыкается на троих парней, уверенно идущих по коридору. Они выглядят так, словно владеют этим местом. Ступают по кафельному полу с присущей хищникам грацией, заставляя одних учеников расступаться перед ними, а других — оборачиваться, едва не сворачивая шеи.

      «Нарциссы какие-то, — думает Картер, чувствуя, как против воли кривится верхняя губа при взгляде на них. Волчица внутри скребётся когтями о гладкие прутья рёбер, словно пытается выбраться, чтобы клыками добраться до чужаков. — Они думают, что главные герои какой-то книги? Или как это объяснить?»

      Первый из тройки, высокий и худощавый, держит руки в карманах джинс. Довольно узких, стоит сказать. Острые, почти ястребиные, черты лица вызывают мелкую дрожь. Ярко-голубые глаза, сверкающие под длинными, бледными ресницами, будто бы небрежно скользят по пространству, анализируя. Его светлые волосы беспорядочно уложены, как если бы он только что поднялся с постели, и лишь собранные в пучок передние пряди у лица свидетельствуют о том, что он вообще видел себя в зеркале этим утром.

      Рядом с ним вровень идёт ещё один парень. Его лицо словно выточено из камня лучшим греческим скульптором. Черты лица такие же жёсткие, но более угловатые, чем у другого. Одно различие — это глаза. У первого — зауженные на внешних уголках, вытянутые вверх, к виску, у этого — большие и немного усталые. Из-за этого сочетания темноволосый парень кажется немного болезненным, особенно вкупе с его бледной кожей и ярко выделяющимися на лице почти малиновыми губами. А вот различия в волосах всё же есть: вместо пучка, у него короткий хвост, сливающийся с остальными волосами цвета вороньего крыла, что вьющимся каскадом спадали на плечи.

      «Друг другу, что ли, косички заплетают по утрам перед школой?», — мысленно фыркает Лили.

      На его лице красуется лёгкая полуулыбка, словно он с хирургической точностью определил то, какую реакцию они вызвали одним своим появлением.

      Третий из них, — чуть ниже ростом, но, тем не менее, с более мощным телосложением, — идёт чуть впереди своих друзей. Его рыжие волосы походят на языки пламени, что охватывают всё место до ключиц и лопаток. В этот раз никаких пучков и хвостов. Просто распущенные волосы с боковым пробором. Он похож на лиса. Или тигра. Тут уж с какой стороны приятнее смотреть. Прищуренные серо-голубые глаза ярко сверкают искрами насмешки, практически переливаясь на солнце, что забирается в коридор школы через вытянутые окна. Или это просто оптическая иллюзия, чудеса которой с радостью демонстрирует разум Лилиан? Губы его изогнуты в почти издевательской ухмылке.

      «Кого-то она мне напоминает... — проскальзывает в её сознании, но не задерживается там надолго, потому что другая мысль уже вытесняет прошлую. — Поразительная схожесть. Складывается ощущение, будто они все родственники. Тройняшки?»

      Когда тройняшки, как их окрестила Картер у себя в голове, проходят мимо них, тот, что с рыжими волосами, бесстыдно подмигивает Лилиан и улыбается так издевательски вызывающе, что её сердце пропускает удар. И нет, не из-за того, что они были красивы, совершенно нет. А по той причине, что несмотря на всё их обаяние и эффектность, эти трое вызывают тревожные мурашки, пробегающие по позвоночнику так стремительно, что приходится передёрнуть плечами, чтобы сбросить это неприятное ощущение с себя.

      — Вау, — выдыхает Элисса на грани слышимости, что даже Лилиан едва улавливает это, но кое-кто смог это сделать гораздо раньше неё.

      Второй из братьев, блондин, оборачивается к Элиссе с нескрываемым интересом, задерживая на ней взгляд чуть дольше, чем установлено нормами приличия. Как в ускоренной съёмке, тот наблюдает, как щёки Хартли мигом приобретают клубничный оттенок, и усмехается уголком губ, прежде чем догоняет своих братьев.

      Ей совсем не нравится, как у Элиссы глаза загораются голодным любопытством.

      И всё же, вот она, Лилиан, которая стоит в замешательстве у своего шкафчика, глядя им в спины. Что-то в них не так. Слишком уверенные в каждом движении, слишком холодные в своей расчётливости, все они — слишком.
      Бета делает одну вещь, на которую способна в этот момент, чтобы понять, что происходит. Она принюхивается. Её счастье в том, что они остановились довольно близко, пусть и ненадолго, чтобы взять учебники. Сквозь какофонию школьных запахов Лилиан чувствует это. Странный травянистый, влажно-удушливый аромат, который не свойственен обычным людям. Волчица реагирует мгновенно. Она не может этого видеть, но чувствует, как её шерсть встаёт дыбом. Вероятно, волосы на затылке тоже. Её глаза сужаются, когда бета ловит взгляд рыжего парня. Вероятно, самого старшего.

      Он знает, что она догадалась.

      — Они не люди... — бормочет Лилиан бессознательно, наблюдая, как чуть дальше по коридору в серо-голубых глазах вспыхивает странный интерес, который она могла бы определить, как одобрение.

      Элисса всё ещё смотрит вслед тройняшкам, пока они не скрываются за поворотом. Наверняка в направлении нужного им кабинета.

      — Однозначно, — мечтательно вздыхает она, прислоняясь плечом к дверце локера. Её кудри забавно пружинятся, когда она с тихим стуком прикладывается головой к прохладному металлу. — Они не люди.

      Лилиан так резко поворачивает голову к подруге, что суставы издают протестующий хруст. Внутри грудной клетки против воли поднимается тревога. Не может ведь Элисса уже знать о сверхъестественном мире, верно? Как бы она это сделала? А если знала, то почему не поделилась?

      Сердце пропускает удар, — это ощутимо физически, — прежде чем забиться с удвоенной скоростью, пока Картер пытается подобрать слова.

      — Лисса, ты...

      Но та вдруг восторженно ухмыляется и смотрит на неё с горящими глазами:

      — Они грёбаные греческие боги!

      С плеч будто падает груз размером с римский Колизей. Лилиан незаметно выдыхает с облегчением, позволяя смешку сорваться с губ, который перерастает в полноценный смех. Если Элисса и смотрит на неё немного странно, то она предпочитает это проигнорировать.

      — Ну... наверное, — неохотно соглашается она, покачав головой.

      — Боже, они такие...! — Элисса жмурится и театрально прижимает руки к сердцу. Она широко распахивает глаза, и Лилиан почти чувствует, как у неё формируется гиперфиксация. — Я хочу узнать о них всё.

      Мысленно застонав, Лилиан фыркает против воли. Будто бы ей не хватает тех проблем, который уже есть у неё в арсенале.

      — Ты неисправима.

      — Я просто ценю эстетику, Картер! — притворно обиженно восклицает Хартли.

      Что ж, Лилиан должна хотя бы попытаться отговорить её от этой откровенно бредовой затеи, правда? Хотя бы до того, пока она сама не узнает что-нибудь про этот триплет. Ощущение, будто она попала в какое-то дрянное телешоу в стиле Трумана. «'Лилиан Картер и подарки судьбы' смотрите каждый день в прямом эфире на канале Сильвер-ТВ!».

      — Лучше правда не надо.

      — Поздно. Я уже на крючке, — пожимает плечами Лисса, а затем заговорщически подмигивает: — По крайней мере, у одного из них точно.

      Элисса Хартли в действительности неисправима, когда дело касается привлекательных парней.

      Но у Лилиан всё ещё есть маленькая миссия на сегодняшний вечер, который определит их общую дальнейшую судьбу.

      — Слушай, — и вся уверенность в том, что она поступает правильно, улетучивается куда-то, как только её рот начинает воспроизводить звуки. — Может, останешься у меня сегодня на ночёвку? Я как раз всё расскажу.

      Лицо Хартли в секунду озаряется после этого предложения: карие глаза сверкают предвкушением, пухлые губы растягиваются в широкой улыбке, а черты смягчаются настолько, что теперь Элисса похожа на ту маленькую девочку из воспоминаний, когда они только познакомились.

      — Пицца, фильмы и сплетни?

      — Именно, — улыбается Лилиан. В груди разливается привычное тепло.

      — И никаких уроков?

      — Забьём на домашнее задание, ага.

      — Я в деле, — она по-девичьи хихикает, хлопнув в ладони. — После школы сразу к тебе. Только захвачу пижаму и маску для сна, ладно?

      — Конечно, — тихо усмехнувшись, кивает бета и вздрагивает от звонка, ударившего по чувствительным барабанным перепонкам. — Договорились.

      — Идеально! — Элисса напоследок обнимает её, потому что знает: у них разные потоки, поэтому первым у Лилиан по понедельникам французский, а у Хартли — латынь. — Бежим, а то опоздаем. Твоя француженка просто зверюга, если судить по слухам.

      — Это правда, — хмыкает Лили, качнув головой.

      Они расходятся по разным классам, но Лилиан чувствует себя немного легче. Элисса всё ещё остаётся частью её привычного мира, и только это важно сейчас. Она хочет рассказать ей не столько по той причине, что скрывать подобное кажется предательством, сколько потому, что знание о другой, сверхъестественной, части этого мира может помочь ей защитить себя, если Лилиан не будет рядом.

      И тройняшки... Картер просто знает, что это лишь начало нового витка событий.

      Считайте это женской интуицией.