Смотрительница

– Кхаса, у тебя ведь сегодня смена в прачечной? – Оклик Юты, третьей соседки по комнате, вырвал Кхасу из раздумий.

– Да, верно, поставили вспомогательной работницей к местным слугам.

– О, отлично, значит, поможешь Фаасу дойти, – Юта обрадовалась, отчего перепончатые гребни на её голове задрожали. Они выступали по обе стороны от макушки, выглядывая из-под пышных кудрявых волос.

– Хорошо, а как же Орм?

Кхамелис нахмурилась. Упомянутый брат сидел напротив и определённо был сильнее её. Именно он подавал Фаасу руку помощи, когда было по пути. А в силу места службы, по пути им оказывалось почти всегда.

– Меня перевели в новую мастерскую, это совсем другая часть ремесленного кольца, – тут же пояснил Орм, пожав плечами.

– Ясно, раз других вариантов нет, я помогу. – Кхаса нехотя согласилась.

Ей вообще не улыбалось тащить на себе юношу. Она считала, что для этого дела имелись более подходящие кандидаты, вот только парни вовсю игнорировали разговор, ковыряясь в тарелке. Эх, высказаться бы в красках! Будут знать, как взваливать брата на плечи хрупкой девушки! Но Кхамелис подавила недовольство, решив не раздувать конфликт. Всё-таки эти ящеры – её единственная семья.

Перед уходом Кхаса позаимствовала хлеб у Лицеры. Сестре плохело от ржаной муки, а сама девушка не хотела оставаться совсем уж голодной. Доедать ломоть пришлось на ходу, так как из-за позднего подъёма появилась угроза опоздания. Другие братья и сёстры это тоже понимали и, опасаясь получить нагоняй, создали настоящее столпотворение у выхода.

На шум вышла одна из кухарок и тут же начала разгонять толпу.

– Так, а ну посторонитесь! Не ломитесь все разом! Уже здоровые лбы, а ведете себя как дети! По очереди идём! По очереди!

Её мощный, словно труба, голос гремел на весь зал. Кхаса поёжилась и подставила Фаасу плечо, тот достал костыль и с благодарностью принял опору. Рептилии двинулись на выход и, судя по медлительности брата, пока они доковыляют до дверей, толпа уже рассосётся.

Тем временем к кухарке присоединились и другие работники. Проходя мимо них, Кхамелис уловила часть разговора:

– Ещё раз такое будет, пожалуюсь на нянек! Нечего дрыхнуть, пока мы работаем!

– И не говори. Встаём ни свет, ни заря, готовим, накрываем! А они, мало того, что спят, так и молодняк не контролируют! А нам, между прочим, ремесленников сейчас встречать. Вот и как их принимать, если у нас столы ещё даже не помыты?

Кхаса поморщилась. Лучше бы они вместо того, чтобы ругаться, начали что-то делать. Те же столы сейчас вполне свободны для обслуживания, но нет, взрослым надо стоять в дверях и ворчать на детей. Стыдоба, да и только!

Наконец, они с Фаасом покинули столовую. Теперь предстояло пройти пару длинных туннелей и спуститься по небольшой лестнице. А там уже, на входе в прачечную, будет стоять и раздавать указания местная глава.

Честно признаться, у Кхасы раньше часто возникал вопрос. Почему она, будучи ученицей советницы, вынуждена трудиться вместе со всеми? Но со временем этому нашлось простое объяснение.

Дети и подростки были слишком молоды и неопытны, а потому их надлежало обучить всему, что могло понадобиться для службы в клане. К тому же работа в разных сферах позволяла не только освоить нужные навыки, но выявить предрасположенности у новичков.

Так Лицеру определили в ученицы к поварам, Орм постепенно становился подмогой ремесленникам, а Фаасу предстояло работать со снаряжением воинов и охотников. Смены в прачечной для него стали вынужденной мерой, пока тот полностью не восстановится.

Конечно же, из-за сломанной ноги Фаас и Кхаса едва поспевали за остальными. На место встречи они прибыли одними из последних. К счастью, главная прачка была женщиной строгой, но справедливой. Она понимала сложность ситуации и входила в положение без ругани и наказаний.

– Фаас, ты сегодня на сортировке. Кхамелис... – глава помедлила, заглянув в список, – отправишься на сборы, потом встанешь на стирку, в конце дня разнесешь чистые вещи. Всё понятно?

– Да.

Кхаса почувствовала воодушевление. Ей попались именно те поручения, на которые она надеялась. Просто, что у прачечной Кресса были свои особенности. Поскольку стирка вещей в серпентарии полностью возлагалась на слуг, последние постарались её максимально централизовать.

Сначала грязные вещи складывались жителями в особые шкафчики, стоящие возле личных апартаментов. Слуги собирали оставленное и отвозили в прачечную, где принесённое рассортировывалось по нескольким категориям и замачивалось согласно расписанию.

После стирки вещи утюжились и снова распределялись, но теперь уже по принадлежности владельцам. Постельное бельё и одежда имели метки в виде вышивки, позволяющие рептилиям определять, кому что принадлежит. В конце их возвращали хозяевам, раскладывая обратно по шкафам. Такой подход упрощал работу, значительно экономя время и мыло.

Теперь Кхасе предстояло собирать грязные вещи, и это стало большой удачей, так как у неё имелась ещё одно дело в жилом кольце. Очень важное дело и при этом никак не относящееся к основной работе служанки. Однако Кхаса не собиралась пренебрегать своими обязанностями. Как ни крути, ей необходимо сохранять репутацию, чтобы не потерять расположение главы.

Без ученичества у советницы её жизнь в клане слуг рискует стать блёклой и незавидной. Кхаса нуждалась во всех поблажках и привилегиях, что влекла за собой заветная роль. Дело в том, что хоть в обществе рептилий провозглашалось равенство и братство, в Крессе за последние двести лет с этим сложились большие проблемы.

Незадолго до рождения Кхасы вся власть в городе оказалась сосредоточена в руках первосвященника Огайро. Тот слыл светлейшим старцем с цепким умом и крепкой волей. Изначально Огайро был простым лекарем, но столетия заботы о здоровье серпентария принесли ему небывалые почёт и уважение. Он честно отработал данные ему века, так что к преклонным годам его любили как собрата, ценили как врачевателя, и более того к словам его прислушивались, как к откровениям мудреца.

В конце концов, воспользовавшись высоким положением, Огайро стал духовным лидером Кресса, что позволило ему навязывать новые порядки. Кхаса не знала, был ли Огайро тираном изначально, или же под конец жизни превратился в сбрендившего старика, но то, что он делал с её домом, ей определённо не нравилось.

В раннем детстве Кхамелис успела застать безоблачные деньки. В те времена рептилии ещё могли веселиться на праздниках, одеваться по вкусу и питаться тем, чем считают нужным. Но уже тогда в воздухе витали дурные предзнаменования. Из библиотеки начали пропадать неугодные первосвященнику книги, в городе перестали принимать иноземных рептилий и торговцев других видов. Да и для самих ящеров Кресса вылазки на поверхность оказались под строжайшим контролем.

Впоследствии Огайро кусочек за кусочком лишал горожан их привычной жизни, оправдывая это спасением души. Так он упразднил именины и торжества, ввёл посты и жёсткие ограничения в еде, запретил излишества и украшения в одежде. По его указке прежние часы отдыха и размышлений заполонились бесконечными проповедями, службами и молитвами.

Однако притесняющие правила касались не всех. Огайро не смог бы подчинить город, не заручившись поддержкой влиятельных фигур, потому члены правящего совета и их приближённые сохранили право на комфортную жизнь. Как обосновал это первосвященник, главы кланов занимали особое место в судьбе Кресса, а раз на их талантах держался весь серпентарий, то и относиться к ним полагалось соответственно.

Отчасти он был прав, Кхаса не могла этого оспорить. Многие советники являлись непревзойдёнными мастерами в своей области. Кларана, к примеру, сплотила слуг и так слажено организовала их работу, что любое дело ладилось без сучка и задоринки. Иные советники следили за исправным сбором урожая. Другие обеспечивали бесперебойные поставки мяса от охотников. Третьи обшивали и одевали город, а четвёртые поддерживали закон и порядок в Крессе и в землях над ним.

Словом, правящий совет хлеб ел не зря, вот только стеснённого положения их соклановцев это мало облегчало.

Взять, к примеру, брата Кхасы. Фааса, того самого, что сломал ногу. Благодаря Шаорису, молодому лекарю, заменившему Огайро на посту, его конечность быстро вправили и закрепили. Врачеватель добился для него пары дней отдыха, а также обеспечил необходимыми лекарствами, что было не так легко.

Первосвященник считал страдания очищением души, отчего смягчение боли от недугов запрещалось и осуждалось. Шаорис, будучи выходцем из другого серпентария, этот постулат не разделял, однако тягаться с властью Огайро он был не в силах.

Ситуацию осложняло скудное питание, из-за которого выздоровление могло затянуться. Кхаса боялась, что из-за недоедания кости срастутся неправильно, и Фаас навсегда останется калекой.

К счастью, решение у проблемы нашлось. Лицера, будучи ученицей поваров, имела доступ к еде. Казалось бы, набери продуктов и не беспокойся, вот только всё было не так просто. Сестра не могла таскать еду в открытую. Главный повар строго следил за запасами в холодильных пещерах. Неважно предназначались продукты простому народу или правящим советникам, всё подлежало подсчету, учету и отслеживанию.

С одной стороны, Кхаса отдавала должное такой педантичности. Как-никак грамотное планирование помогало растянуть запасы на зиму, избегая голода ранней весной.

С другой стороны, главный повар охотно поддерживал первосвященника в вопросах ограничений. Лицера рассказывала, как он хвалился своими блюдами, считая их произведением искусства. Конечно же, такой чести были достойны лишь возвышенные рептилии, а всем остальным, не способным оценить изысканный вкус, по его мнению, и пресная каша годилась.

Кхаса нашла подобное отношение оскорбительным и сделала вывод, что повару попросту лень готовить что-то сложное на множество персон, вот он и облегчил себе задачу, как появилась возможность.

Какбы то ни было, воровать продукты сёстры не могли. Слишком легко бы обнаружиласьпропажа. Зато отщипнуть от готовой еды, пока та разложена по кастрюлям икотелкам, представлялось гораздо легче. Нужно лишь подгадать момент.