Волчье Иго

Ясный день испортили сгущающиеся тучи.

Август – самый противный месяц лета для Алиены, потому что погода не могла определиться, жаркое лето ли, или уже стоит вести себя, как дождливая осень.

Холодный мелкий дождик формировал лужицы под ногами, его кроссовки с хлюпаньем наступали в каждую их них. В то время как пара ног рядом шагала с осторожностью. В этом и заключается все прекрасное в их компании. Она – тихая, он – громкий.

И в такие дни, как сегодня, Безустанному хочется быть особенно заметным.

Придурок Эдди был известным гангстером. В его руках большинство бизнесов Алиены, потому что он чертовски богат и чувствует себя безнаказанным. Запрещенные вещества – одна из проблем города, пришедшая из лесов Патрии. Места, куда городские просто так не суются. Каким-то образом в руки Эдди попали травы из лесов, с помощью которых он потом сотворил нечто, приносящее неописуемый кайф. Несколько друзей Безустанного уже попали в сети наркотика, но он собирается положить бизнесу конец.

Он уже подходит к месту укрытия Эдди – ювелирному магазину – как его напарница тянет его за рукав черного худи. Он опускает глаза, смотрит недоуменно из-под капюшона.

Может, подождем еще? – из-за такого же черного капюшона на голове, ему была видна только нижняя часть ее лица, но он был уверен, что глаза девушки искрятся нерешимостью.

– Либо сейчас, либо никогда, – качает головой Безустанный и нажимает на ручку двери. Наверху зазвенел колокольчик, предупреждая о новых посетителях. Девушка молча последовала за ним.

Найти Эдди не составило труда – Безустанный знал, что тот скрывается в комнатке для персонала за прилавком с дорогущими украшениями. Большинство жителей Алиены не обладают таким заработком, чтобы наведываться в ювелирный, поэтому людей внутри почти никогда не было. Безустанный достал пистолет, спрятанный в кармане худи. Напугать, но не убить. Эдди хоть и придурок, но Безустанный не был настолько кровожаден.

Его напарница времени зря не теряла – пока хрупкая продавщица часто моргала, пытаясь понять, не кажется ли ей, что у посетителя в руках оружие, она холодно улыбнулась, доставая молоток. Напарница пробила стекло. Продавщица закричала. Напарница принялась запихивать в карманы золотые украшения. Безустанный выстрелил в потолок.

– Выходи, Эдди. Я знаю, что ты здесь, – пропел Безустанный, наслаждаясь своей стихией. Хаосом. Внутри что-то зашевелилось. Предвкушение.

Низкий лысый мужчина вышел почти сразу. Над губами, расплывшимися в ехидной улыбке, редкие усы. Сам он весь какой-то неприятный, мерзкий, будто целый день сидел и потел в своей коморке.

– А вот и Безустанный пожаловал! Рад, рад видеть... – Эдди поднял руки вверх, заметив оружие, направленное на него, но улыбка с лица так и не исчезла. – Настала и моя очередь. Так волнительно, брат. Я ведь могу звать тебя братом? Все-таки ты такой же преступник, как и я.

Безустанный и сам расплылся в улыбке.

– Не такой же. Я не продаю людям чушь и не калечу их судьбы.

– Такой же, такой же, просто сам себе в этом не признаешься. Ну, я тебя слушаю. Начинай.

Эдди кивнул продавщице, и та тут же выбежала на улицу, искусно огибая напарницу. Та лишь пожала плечами. Ее карманы уже были полны золота. Безустанный никак не отреагировал, потому что знал, что продавщица точно не вызовит полицию. В этом городе полиция не вмешивается в дела Безустанного, и все об этом знают.

– Как тебе удалось достать травы из Патрии? – спросил Безустанный, не опуская пистолета.

– У меня свои источники, – отмахнулся Эдди, садясь на стул за прилавком. Казалось, ему было все равно, что украшения его магазина только что были украдены.

– Я застрелю тебя здесь и сейчас, если ты не скажешь, каким образом тебе удается достать травы. Если об этом узнают другие... Можешь себе представить, что, черт побери, начнется? У тебя и так достаточно денег, зачем продавать эту чушь?

– Патрия полна красоты, тайн и опасности... – перешел на шепот Эдди.

– Я сейчас сама его убью, – напарница сжала в руках молоток.

– Красоты, тайн... и опасности... – на этих словах Эдди вдруг начал смеяться.

Из рта преступника вдруг полилась белая пена. Он начал задыхаться. Безустанный вопросительно взглянул на напарницу, но та стояла неподвижно, лишь глаза округлились от шока на бледном лице. Безустанный попятился. Пена из рта Эдди не заканчивалась, мужчина упал со стула, дергаясь в конвульсиях.

– Уходим отсюда, – спокойно произнес Безустанный, пряча пистолет в карман. Когда они убегали, хлюпанье Эдди было едва слышно.

Безустанный не был убийцей. Но своим приходом он принес смерть. Волна облегчения захлестнула его разум

– Давай выпьем кофе, – предложил он напарнице, как только они вышли из магазинчика.

Напарница кивнула. Улица была пуста, пока из-за угла не показался парень в сером. В этом мертвом районе было неожиданно увидеть еще одного человека, но Безустанный не подал виду. Пока этот незнакомец не оказался слишком близко и не задел его плечом...

Напарница раздраженно щелкнула языком, глянув на незнакомца. Безустанный посмотрел ему вслед, но ничего не сказал.

Слушай... – обратился он к напарнице, – а как ты смотришь на то, чтобы еще немного повеселиться?

***

Наступил день вынесения решения совета. С самого утра Амелия была на иголках. Ей, как подкидышу, было гораздо страшнее, чем ее братьями полуволкам. Правительство Алиены никогда не выступало против «традиции» пожертвования детьми верующих в священность лесов Патрии людей. В Патрии уже росли пятьдесят подкидышей, пятнадцать из которых успешно прошли Церемонию Перевоплощения после достижения семнадцати лет. Амелия была в числе первой десятки подкидышей, совсем скоро станет шестнадцатой среди прошедших Перевоплощение и присоединится к ровесникам.

Амелия одна из счастливчиков, к тому же ее выбрал сам Альфа. Она считала, что подобным образом Мать-природа решила отплатить ей за неверный подбор родителей: смотри, мол, зато у тебя есть возможность стать полуволком. Круто, не правда ли?

Если углубляться в традиции племени, можно найти интересным тот факт, что в Патрии не праздновали день рождения. Амелия узнала об этой человеческой традиции только в двенадцать лет, когда о ней как-то заикнулся Виль. Единственная торжественная церемония, посвященная достижению определенного возраста, — Церемония Перевоплощения. Семнадцать лет – знаменательный возраст для каждого подкидыша. В этом возрасте организм человека крепнет достаточно, чтобы без угрозы для жизни принять укус полуволка и стать одним из них.

Конечно же, посвящал в полуволки Альфа. Это традиция, несмотря на то, что укус любого полуволка мог сделать из человека одного из них. Церемонии проходили с размахом. Сначала полуволки танцевали и пели, играя на самодельных музыкальных инструментах, потом собирались вокруг подкидыша, желали ему удачной полуволчьей жизни, вешали на него украшения из живых цветов, кормили самыми вкусными ягодами. После, Альфа выходил в центр круга и под общий гогот кусал подкидыша в шею. Тот падал на колени и тут же начинал превращаться. Как только тело его принимало волчью оболочку, все присутствующие тоже перевоплощались в знак поддержки и вместе отправлялись на охоту.

Амелия всегда восхищалась отцом. Безусловно, она была рада тому, что ее посвятит именно он. Для остальных он был грозным Альфой, а для нее — просто папой. Очень строгим папой.

– Веди себя сегодня прилежно, – посетовал он, войдя на кухню, где Амелия собиралась приготовить себе поесть. Братья в обличье волков ринулись завтракать, оставив Амелию в хижине. Она улыбнулась Малькому.

– Пап, да я же сама прилежность!

Отец глухо рассмеялся, взглянув на нее. Амелия нахмурилась и только спустя минуту додумалась посмотреть на свое отражение в стеклянной вставке кухонного шкафчика. Ее лицо измазано шоколадом. Да уж. Благо, Шона этого не видела.

– И прекрати питаться чем попало, – продолжил отец.

Вытерев рот рукой, Амелия повернулась к отцу и застала того за приготовлением бутербродов.

Она не скрыла удивления:

– С каких это пор ты готовишь вместо охоты?

Но Альфа не спешил отвечать.

– Пап?

С годами лысина на его макушке становилась все заметнее. Раньше было почти невозможно угадать его настоящий возраст: у Малькома были густые длинные седые волосы и пышные усы. Сейчас же волос стало меньше, усы он предпочел убрать, и теперь над верхней губой были отчетливо видны морщины.

Может, Амелии только казалось, но и глаза его со временем меняли оттенок. В первые ее дни пребывания в Патрии она запомнила их желтыми, они напоминали расплавленное золото, но спустя годы, глаза его потускнели и стали почти карими.

– Мне нужно поговорить с тобой, – ровным голосом произнес Мальком, все еще стоя к ней спиной.

Да что со всеми такое? Сначала Шона, теперь отец? Виль пытается отречься от Патрии, Ник все чаще норовит сцепиться с Дэном. Она спит и видит несуразный сон? Как иначе объяснить это безумие, да еще и перед Церемонией?

– Если ты о Церемонии, я обо всем прекрасно осведомлена, – Амелия решила умолчать о вчерашнем визите Шоны. Для всеобщего блага.

Бутерброды с кусочками мяса перепелки были готовы. Несмотря на напряжение и раздражение, Амелия ощутила, как во рту собралась слюна.

– Не буду ходить вокруг да около, это и вправду связано с Перевоплощением, – сказал отец. – Но разговор касается меня... Тебе не стоит напоминать, что случается с полуволками, когда они достигают определенного возраста?

Отец просто обожал наводящие вопросы. Подводил полуволка к ответу, старался говорить как можно меньше, чтобы позволить другому разобраться самостоятельно.

– Конечно, – с уверенностью заявила Амелия. – К шестидесяти годам, они навечно... застревают в шкуре волка. Но у каждого полуволка процесс протекает по-разному. Некоторые могут навсегда перевоплотиться и в пятьдесят пять.

– Именно, – поддержал отец.

Амелия прикусила губу:

– Ты же не хочешь сказать, что чувствуешь, что вот-вот перевоплотишься навсегда?

Малькому было пятьдесят три. Сыновья Запанс, да и дочь-подкидыш даже не задумывались о его скором вечном перевоплощении. Казалось, времени еще полным-полно.

– Я говорил об этом с Дэном, – признался отец. Амелия никак не могла взглянуть ему в лицо, Мальком перебирал в руках нож. – Предупредил его, как и тебя сейчас, что дела могут принять неожиданный поворот в самый неподходящий момент. Когда я буду в теле волка, я не смогу принимать решения, касающиеся племени...

– Но ведь первое время у тебя сохранится сознание, ты сможешь мысленно переговариваться с советниками, – вставила Амелия. – Нет, нет, я понимаю, что Альфой предстоит стать Дэну, по обычаям все именно так. Но это не значит, что твои слова не буду иметь значения. Дэн будет прислушиваться. Ты ведь об этом переживаешь?

– Нет, – ответил отец слегка раздраженно. Амелия мысленно дала себе пинка. Она перебила его. – Не об этом. Амелия, дочь моя, это может произойти в самые ближайшие месяцы.

Тут он наконец повернулся к ней, и Амелия отметила его полные скорби, но в то же время решительные глаза.

– В... ближайшие месяцы?

Сердце билось так быстро, будто норовило выпрыгнуть из груди. Бессмыслица. Отец просто не может остаться в волчьем обличье навечно... Нет, конечно, может, но не так скоро.

Амелии вот-вот исполнится семнадцать, она наконец поймет, что значит быть полуволком по-настоящему. Она представляла, рисовала картины в голове, как будет обсуждать эти невероятные изменения с отцом, как он будет обучать ее различным премудростям существования в стае. Если он перевоплотиться навсегда так скоро... Значит, ему останется всего пару месяцев пребывания в человеческом сознании.

А потом, он превратится в настоящее животное. Голодное, неукротимое, свободное.

– Я не могу потерять тебя так скоро, – в глазах Амелии собрались слезы, но она не позволяла себе раскиснуть и прочистила горло, быстро сморгнув их. Она Запанс. Запансы не падают духом.

Мальком молчал, наблюдая за ее внутренней борьбой.

– Ты сказал Нику или Вилю?

Он покачал головой.

– Знаем только мы с Дэном? А советники?

Отец протяжно вздохнул:

– Я сообщу им после сегодняшнего вердикта.

– Пап, тогда ты не можешь позволить Вилю уйти, – умоляла Амелия. – Он должен провести с тобой как можно больше времени, прежде чем ты навсегда станешь волком.

Виль наверняка поменяет своей решение, когда узнает о том, что ждет отца.

– Я не вправе разглашать решение совета до определенного момента, но скажу тебе то, что ты, вероятно, желаешь услышать прямо сейчас.

Амелия молча смотрела на него.

– Виль никуда не уйдет. Я ему не позволю.

И с этими словами Мальком Запанс вручил ей тарелку с завтраком.