Червонное сердце (р.в.)

Элиза очнулась, по своим ощущениям, спустя несколько лет после того, как упала на землю без сознания. Ей казалось, что успело пройти с пару десятилетий, прежде чем она открыла глаза. У нее все еще оставалось чувство сжимающейся вокруг шеи руки, потому дышать было слегка затруднительно. Однако, приложив должные усилия, она поднялась на локтях и осмотрелась. Картинка все еще слегка плыла, но ярко-зеленый взгляд зацепился за мужской силуэт в углу. Сфокусировавшись, Элиза поняла, что лежит на чьей-то кровати, а за ней, видимо, все это время наблюдал какой-то совершенно не знакомый ей парнишка лет девятнадцати. Сейчас же он безмятежно посапывал, опустив голову на плечо.

Интересно, он друг или враг? Насущный вопрос, который очень вовремя возник у девушки, став первостепенным и неотложным. Нужно было срочно выяснить, стоит Элизе бежать со всех ног или поблагодарить за спасение.

К сожалению, резко выкрикнуть «эй, ты!» и принять воинственную позу ей не удалось бы при всём желании. Вместо этого пришлось выбрать более лояльный метод изучения обстановки. Итак, посмотрим, может ли эта комната принадлежать злодею? Или еще хуже, Вадиму Адольфовичу!

Стены были покрашены в светлый оттенок, но на них виднелись следы времени. Где-то краска потрескалась, где-то на ней появились желтые пятна. На стенах каким-то совершенно волшебным образом обитал плющ, рисуя своими изгибами причудливые формы и занимая любое угодное ему пространство. Мебели в комнате было не много, только большой деревянный шкаф с резьбой, видавший виды письменный стол на таких же необычных узорчатых ножках, кровать, на которой спала Элиза, и старый кованый стул, на котором дремал неизвестный. На полу лежал бурый шерстяной ковер, больше напоминающий чью-то шкуру, но определить «владельца» Элизе не удалось. Ее внимание быстро переключилось с ковра на книги и тетради, лежащие на письменном столе. Сам стол стоял прямо под окном, при желании можно было включить настольную лампу. Снедаемая любопытством, девушка решила, что ей хватит и опускающегося за горизонт бордового солнца, чтоб изучить то, что написано.

Первая книга, попавшаяся ей под руку, была обтянута бордовой кожей, потертой и ощутимо древней. На обложке золотистым тиснением было написано «История магических искусств», а чуть выше названия шрифтом поменьше указывался автор — некий Александр Добранич. Не замечая того, что ее «надзиратель» зашевелился, Элиза перевернула книгу, чтоб ознакомиться с аннотацией. Магические искусства, наверняка, какое-то фэнтези.

На обратной стороне ее встретила довольно красочная аннотация, а точнее, биография автора, для которой не пожалели метафор и красивых эпитетов:

«Более известный как Творец или Мастер тысячи Путей, Александр издал эту книгу не только в педагогических целях. Каждая страница этого учебника была написана с любовью к своему делу и создана для того, чтоб породить в молодых студенческих сердцах любовь к этому ремеслу. Тому, чей путь в магическое искусство был предначертан с рождения, книга станет прекрасным идейным вдохновителем и самоучителем, поможет раскрыть прирожденные способности к управлению магической материей с помощью кисти и холста. Для тех же, кого изучать данное направление обязывает школьная или университетская программа, учебник станет отличным пособием по экстренному использованию магических изобразительных практик и откроет путь к новым границам понимания о путешествиях сквозь миры.»

— Я отношусь ко второму типу, к слову, — внезапно над ухом прошелестел чей-то еще сонный голос и Элиза выронила книгу обратно на стол. Она раскрылась на какой-то из первых страниц, где как раз красовался портрет этого Добранича. Девушка так и не поняла, кем он был — художником или как-то связан с туризмом, мастером каких-то там путей. Но решила отложить этот вопрос на попозже, ибо теперь у нее не осталось времени на выяснение. Сейчас нужно было задать свой главный вопрос:

— Ты кто? — он получился чересчур грубым и как будто даже невоспитанным. Элиза мысленно отругала себя, но тут же вспомнила, что если этот парень окажется таким же сумасшедшим придурком, как Вадим Адольфович, то стыдно за свою грубость ей точно не будет. Хотя... Теперь, когда последние лучи убегающего за горизонт солнца осветили незнакомца, Элиза была почти полностью уверена, что он уж очень вряд ли какой-то маньяк-убийца. Им оказался совершенно обычный на вид паренёк, на несколько лет старше нее, в домашнее одежде и смешных розовых тапочках-кроликах. Заметь она тапочки-кролики в самом начале, точно бы не стала его подозревать.

Проследив за ее удивленным взглядом, парень поспешил изъясниться: — Это моей сестры тапки.

А затем, еще немного подумав, добавил: — Мои такие же, но белые.

Заметив, что Элизу это немного развеселило, он наконец представился, хоть и не дал своим именем никаких объяснений происходящему: — Я Женька. Но это вряд ли тебе о чем-то скажет. Поэтому нам нужно дождаться моих родителей, они всяко получше справятся с этой задачей.

— Как я здесь оказалась? Сколько я спала? — это были довольно простые вопросы, на которые Женька дал такие же простые ответы.

— Тебя из лесу приволокли мои родители, без сознания, спала около трех-четырех часов, — его голос был бесстрастным, будто для него следить за спящими девицами было делом обыденным. Но его выдавал любопытный взгляд темно-карих глаз, который изучал гостью, с опаской выглядывая из-под длинной лохматой челки. Он скрестил руки на груди, пытаясь сделать вид, словно он ни капли не смущен и полностью контролирует ситуацию. При этом его губы постоянно поджимались, будто он не мог найти подходящих слов. Элиза с раннего детства научилась улавливать такие мелкие поведенческие нюансы. Это помогало ей не попадать под горячую руку воспитателей. По звукам шагов она научилась определять, насколько разъяренной была Лидия Фёдоровна. Это не раз спасало ее от нагоняя.

— И когда вернутся твои родители? — раз уж парень не придумал логического продолжения их диалогу, его продолжила Элиза.

— Должны совсем скоро. Ты можешь еще поспать, если хочешь, ты, вроде как, крепко головой приложилась, — Женька почесал затылок, отступая и давая пройти. — Меня попросили проследить, чтоб все было окей, но если я тебя смущаю, я могу...

— Я не буду спать, — отрезала Элиза, занимая безопасную на ее взгляд дистанцию. Это тоже стало привычкой за долгие годы жизни в детдоме со слишком вспыльчивыми неблагополучными подростками.

— Кто твои родители? — в ответ на это Женька как-то загадочно ухмыльнулся и на минуту задумался, что ответить.

— Знаешь, это определенно лучше показать, чем обозначить одним словом, — он поманил ее рукой к выходу из спальни. Они оказались у ступенек вниз. Напротив комнаты Женьки Элиза заметила вход в другую спальню, дверь в которую была чуть приоткрыта. Наверное, комната сестры, о которой тот говорил. Что ж, почему-то наличие девочки в доме успокаивало ее. Спускаясь по закрученной лестнице, она заметила, что плющ в этой семье имел какую-то большую ценность, раз уж ему позволялось проникать в помещение и обвивать перила, стены и даже некоторые фотографии, висящие в массивных деревянных рамках. Женька двигался в потёмках ловко, как кошка, а вот Элиза недоумевала, почему бы ему просто не включить свет, и постоянно спотыкалась. Уже у самого выхода, когда парень клацнул замком, девушка споткнулась обо что-то так, что едва не встретилась носом с дверным косяком. Благо, реакция у него была отменная, и он успел поймать Элизу прежде чем она снова оказалась на земле.

— Прости-прости, я просто забыл, что ты... В общем, свет, да, извини, я включу, — с этими словами он щелкнул выключатем и помещение, наконец, приобрело хоть какие-то очертания. На крыльце тоже загорелась лампочка, вокруг которой зазудели комары и прочие насекомые. Элиза вдохнула вечерний летний влажный воздух и осмотрелась. Вокруг дома было пусто, только кусты, цветы и трава. Впереди было засеянное поле, а позади густой защитной стеной стоял тот самый злополучный лес. С этой стороны он казался куда страшнее и темнее, в таком Элиза без сомнений заблудилась бы. Неподалеку от дома стояла беседка и большая садовая качеля.

— Так... — Элиза хотела было напомнить Женьке, что спрашивала о его родителях, как вдруг поняла, что парня рядом и в помине не было. Она растерянно обернулась, испугавшись, что осталась совсем одна на крыльце чужого дома, и даже с виду доброжелательный незнакомец куда-то исчез. Однако, обернувшись, она поняла, что картина ее ожидала куда более угрожающая — позади нее уверенно стоял на четырех мощных лапах огромный волк с серо-бурой шерстью и темно-янтарными глазами. Снова в горле застрял крик, но уже не такой отчаянный, как тогда с Вадимом Адольфовичем. Волк стоял спокойно, словно насмешливо выжидая момент, когда девушка побежит. Она знала, что хищники чуют страх, и стоит только сделать лишний шаг, он тут же погонится за тобой. Однако, просто стоять на месте тоже не казалось какой-то сверхразумной идеей. Элизе пришел в голову момент, когда от потенциального надругательства ее спасло точно такое же огромное животное. В той ситуации оно представляло куда меньшую опасность, чем человек. Впрочем, если положить на чашу весов этого спокойного величавого волка и большинство окружавших ее ранее людей, животное точно не оказалось бы самым злым и непредсказуемым. Пораскинув мозгами и почему-то не найдя в закромах разума инстинкт самосохранения, Элиза потянулась рукой к зверю, намереваясь погладить. Янтарные глаза посмотрели на нее с укором, казалось, что если бы у волка были брови, одна из них сейчас точно была бы изогнута. Без особого желания он подался вперед мордой и позволил дрожащей ладони провести по его мягкой шерсти на правой щеке. Было заметно, что он явно не ожидал ласки со стороны девушки, и вряд ли ему было от этого так же приятно, как какому-нибудь померанскому шпицу или чихуахуа.

Пока Элиза не совершила каких-нибудь еще более неблагоразумных действий, вселенная смилостивилась и отвлекла ее шумом мотора сзади. Около гаража остановилась какая-то странная машина, напоминающая ретро-автомобиль. Девушка ни разу за все шестнадцать лет не встречала подобных ни на дорогах родного посёлка, ни рядом с детдомом. Из машины вышли трое людей, по всей видимости, родители Женьки и его сестра. Они выглядели очень радушно и все как один улыбались, глядя ей прямо в глаза. Отец семейства был очень высоким коренастым мужчиной с густой бородой, аккуратно подстриженной и опрятной, и темно-карими глазами. Он был одет в клетчатую рубашку и брюки с подтяжками, и создавал впечатление доброго дровосека из каких-нибудь американских фильмов. Мама же была совсем миниатюрной женщиной с каштановыми длинными волосами. Она была заметно бледнее мужа, а походка ее выглядела так, словно она вообще не наступала на землю, а лишь невесомо отталкивалась от нее. Она была даже легче, чем ее воздушное светло-голубое платье из какой-то красивой переливающейся ткани. Дочка была очень сильно на нее похожа, только, конечно, выглядела младше и была пониже. Она смотрела на Элизу с нескрываемым волнением и интересом, а потому подошла быстрее всех и, приветливо улыбаясь, поздоровалась: — Ну привет, Элиза.

Девушка удивилась, откуда незнакомке было известно, как ее зовут. Ведь вряд ли ее спрашивали имя, адрес и номер страховки, когда она теряла сознание в глухом лесу.

— Юля, не пугай ее, — все с той же добродушной улыбкой сказала мама. — Элиза, здравствуй. Я Валентина Георгиевна. Но лучше просто тетя Тина. Это мой муж, Юрий, он на свое имя отлично отзывается. А это Юля — моя младшая доченька. С Женькой ты уже знакома.

Кстати, о Женьке. Элиза обернулась и увидела, что он стоит, оперевшись плечом о перила на крыльце, и тоже улыбается семье, как-то задумчиво потирая правую щеку. Волк исчез.

— Мы очень извиняемся, что оставили тебя на этого выпендрежника, — беззлобно подколол сына Юрий. — Наверняка, он ничего тебе не объяснил, а испугал превращением.

Превращением?

— Пап, ну она спросила, кто мы! Я что, должен был сказать ей: «Вот так удача, ты в логове оборотней»?

Оборотней?!

— Так, давайте-ка мы зайдем в дом и попробуем не допустить очередного девичьего обморока, — почти смеясь, сказала Тина, заходя в дом. За ней последовали Юрий, Юля и Женька. Элизе ничего не оставалось, как зайти вслед за ними. Как только она переступила порог, дверь закрылась сама по себе, вызывая волну тревожных мурашек. Зато теперь, когда в помещении горел приятный приглушенный теплый свет, она могла оценить обстановку. Это был довольно просторный двухэтажный дом, в интерьере которого преобладали приятные природные мотивы. Много дерева. Даже очень много разного, красивого дерева. Плющ и вправду был каким-то отдельным элементом жилища, он обвивал почти все стены. Более того, то ли Элиза не заметила этого сначала, то ли на нём появились мелкие белые и розовые цветочки, как только в дом вошла Тина. Справа от входной двери разместилась стена, разделяющая прихожую и кухню. На этой стене красовались фотографии двоих детей в разных невообразимых местах среди крайне непривычных пейзажей, что вызывало сомнение в подлинности снимков. Несмело обойдя эту стену почёта, девушка робко подошла к столу, наблюдая, как Юрий раскладывает покупки в холодильник. Тина пригласила Элизу сесть за стол и сама присела напротив.

— Это будет немного... Сложный разговор, — предупредила она серьезно, но все еще с улыбкой. — И я даже не надеюсь, что ты сразу поверишь нам. На это, возможно, уйдет некоторое время. Однако, ты и без того слишком долгое время жила чужой жизнью в неведении.

Честно говоря, каждое следующее слово только сильнее запутывало испуганную Элизу, покуда женщина не произнесла совсем уж из ряда вон выходящую фразу: — Элиза, тебе не место среди обычных людей.

Вот те на! Это на что это она намекает?

— Нам, впрочем, тоже. Поэтому, как видишь, мы живем далеко, чтоб... Так сказать, для собственного комфорта и безопасности. Потому что люди... Они, как правило, боятся всего, что выходит за рамки их понимания.

— Простите, Вале... Тетя Тина, — поправила себя Элиза, думая, что лучше бы ей не злить незнакомцев. — Я что-то не понимаю.

— Ты ведьма, — как-то чересчур довольно выпалил Женька, притаившийся за спиной у гостьи. Он сказал это с такой интонацией, будто всю свою жизнь мечтал работать совой, которая приносила детям письмо из Хогвартса.

— Спасибо, дорогой, сходи помоги сестре наверху собрать вещи, — со всей строгостью, на которую она была способна, сказала мама. — Звучит, конечно, не очень...

— Простите, но кажется, меня обыскались, мне однозначно пора домой, — эта чудаковатая семейка начала не на шутку пугать Элизу, однако, вставая из-за стола, она плечами уперлась в ладони Женьки. Он усадил ее обратно и со спокойной душой ушел наверх, помогать сестре.

— Вряд ли ты бы хотела, чтоб тебя нашел человек, от которого ты так настойчиво убегала, — заметил Юрий, тоже садясь напротив. — Признаюсь, даже я бы не хотел. Этот жирный боров явно не примерный семьянин, и удочерили тебя не для того, чтоб ты у них дома уроки учила. Он хотел продать тебя. Я не думаю, что это судьба, о которой ты мечтала.

Несомненно, он был прав. Но это не отменяло того факта, что весь этот диалог вгонял ее в какой-то эмоциональный и мыслительный тупик.

— Чай! — вдруг всплеснула руками Тина. — Прости, дорогая, мы, понимаешь ли, и сами немного волнуемся... Не каждый день приходится вот так ошарашивать человека.

— Я думаю, Женька уже достаточно удивил тебя, — усмехнулся Юрий. — Он у нас парень скромный, но как завидит кого несведущего об оборотнях, так сразу давай выделываться.

— Что значит «несведущего об оборотнях»?

— То и значит, — развел руками мужчина. — Ты-то думала, что к обычным людям попала. Ан-нет! Семья у нас маленько другая. Я и мой сын — самые настоящие оборотни. Правда, не уверен, знаешь ли ты, какие они — настоящие... Право, сто лет не читал подростковое фэнтези... Когда мне было около твоих лет, оборотни в книжках описывались как накаченные коренастые парни...

— Кхм-кхм, — Тина намекнула мужу, что пора бы вернуть разговор в более конкретное русло.

— Ну так вот! Я это к тому, что жена моя и доця — тоже не абы кто! Тинушка и Юлька — маги стихии, это у нас женщинам по наследству передается. На самом деле, знаешь, и хорошо... Как представлю красавицу свою, Юльку, да с присущей оборотням степенью волосатости...

— Дорогой, загони машину в гараж, — понимая, что муж тоже не силён в объяснениях, Тина вежливо попросила его на крыльцо. Тот сдался и ушел отгонять автомобиль.

— Милая, все это звучит как сюжеты того подросткового фэнтези, о котором говорил мой муж, — с этим Элиза не могла не согласиться. — Однако, вряд ли ты сможешь поспорить с тем, что это чистая правда. Женя, конечно, любит хвалиться своими способностями, но ведь благодаря ему тебе будет проще поверить, ведь так?

— Допустим... — неуверенно протянула Элиза, теперь задумываясь о том, что зачем-то погладила, получается, Женьку по правой щеке. И что, что в обличии волка?! Некультурно, фамильярно... Ужас.

— Если не боишься, я могу показать тебе, что умею, — с улыбкой сказала Валентина и встала из-за стола, проводя девушку снова на улицу. За окном было уже совсем темно, но редкие уличные фонари и лампочка на крыльце освещали территорию достаточно, чтоб Элизе было хорошо видно. Погода была спокойной, безветренной, как и полагается погоде в конце августа. Тина вскинула тонкие руки к небу и заговорщически улыбнулась. В тот же миг от кончиков ее пальцев будто поднялся поток ветра, с каждой секундой набирающий обороты. Вокруг нее причудливо затанцевали листья, будто их поднимали и кружили сильные потоки воздуха. При этом Элиза не ощущала ни малейшего холодка, ни один ее волос на ветру не дрогнул. Ошарашенная, она смотрела, как Тина опускает руки, а вместе с ними опадает на свое место и листва.

— Вот так, мне и моей дочери беспрекословно подчиняются ветры и бури, ураганы и тайфуны, — не без таинственной гордости произнесла женщина. — Так же, как тебе, моя дорогая, подчиняется огонь.

Элиза изогнула бровь.

— Ты помнишь, что стало с машиной того... Кхм, с позволения сказать, человека?

Элиза стала потихоньку вспоминать. Машина Вадима Адольфовича ни с того ни с сего превратилась в настоящую сауну, а затем и вовсе взялась огнём.

— Загорелась, — задумчиво пробормотала девушка. — Кстати, а что с...

— Мой муж позаботился о его участи, — уже совсем без улыбки перебила ее Тина, словно не хотела об этом говорить. — Ты в полной безопасности. Он к тебе не доберется. Да и вряд ли захочет снова иметь с тобой дело.

— Ты никогда не замечала, что вокруг тебя одни неприятности, которым ты не находишь объяснений? — спросил будто вездесущий Женька. Это немного задело Элизу, но заставило всерьез задуматься. И правда, в ее жизни часто случались такие вещи, логическую причину которых было весьма трудно найти. Она всегда списывала это на свою неосторожность и невезучесть, хоть и понимала в глубине души, что это слишком слабые аргументы.

— Это не потому, что ты какая-то странная или плохая, — поспешила заверить ее мама Женьки, понимая, что сын выразился неосторожно. — Твоей силе тяжело уживаться в том мире. Она пытается вырваться наружу, часто защищая тебя. Ты думала, что это обыкновенные совпадения, но на деле же все это время тебя оберегала неукротимая воля Дракона. Дракона, чьей стихией ты обладаешь.

Очень тяжело для восприятия, однако звучало это очень интригующе. Валентина говорила так убедительно, что постепенно недоверие становилось слабее. Ей все еще казалось, что ей пытаются рассказать какую-то сказку на ночь. Однако, слишком много вещей указывало на то, что она находилась в окружении настоящих магических существ.

— Мы не просим тебя о безграничном доверии и, как я уже сказала, тебе понадобится время, чтобы принять это, — мягко сказала Тина, глядя своими светло-голубыми глазами прямо в яркие зеленые глаза Элизы. — Но постарайся поверить в то, что мы уж точно тебе не враги. Мы не привычное окружение для тебя, но мы обязательно подружимся.

— Откуда вы узнали обо мне? — почему-то Элиза только сейчас вспомнила об этом крайне важном вопросе. — И как узнали, что мне нужна помощь?

— Я думаю, что эту тему следует оставить на завтра, — уверенно заявила ведьма (теперь ведь ее можно было так называть?). — Это не самое главное. Знай одно: мы всегда были рядом, Элиза. Как и будем в дальнейшем. Ты часть нашего мира, и находишься под нашей незыблемой защитой.

— Я ошивался рядом в обличии щенка все то время, пока ты была мелкой, — вновь не удержался Женька. Элиза ужаснулась. И правда, до тринадцати-четырнадцати лет к порогу детдома каждый день прибегал бродячий щенок, который со временем превратился во взрослого красивого пса, напоминающего хаски.

— Ты чуть не затискала меня до смерти, — издевательски протянул парень, хихикая.

— Женя, как и все мы, знал, что однажды ты присоединишься к нам, — кивнула мама, сглаживая его насмешку. — Часто мы просили его наблюдать за тобой, присматривать. И, если нужно, помогать время от времени. Ты росла в том месте, где без защиты было не обойтись. Хотя, должна признать, с большинством своих проблем ты великолепно справлялась сама! У тебя вспыльчивый, но необыкновенно рациональный характер.

Ей было приятно услышать столько редкую похвалу, но она почти не отреагировала на реплику Тины. Перед глазами стояла сцена двухнедельной давности, где она едва ли не с пеной у рта доказывала Лидие Фёдоровне, что из лесу ее вывел волк. Да еще и покусал обидчиков в придачу.

— Это ты прогнал от меня интернатовца? — прямо спросила она, встречаясь с горделивым янтарным взглядом. Женька так и ждал этой фразы.

— О да, — кивнул он. — Не благодари. Эти оборванцы очень легко отделались. Когда я рассказал папе, он едва ли не помчался в лес, чтоб насыпать добавки. У него повышенное чувство справедливости или типа того.

— С-спасибо, — неловко проговорила девушка, заправляя за ухо черную прядь. К тому времени, как она созрела для следующего вопроса, по лестнице едва ли не вприпрыжку спустилась Юля. Ее густая каштановая шевелюра неестественно плавно развевалась при ходьбе, будто ее раздували невидимые потоки легкого сквозняка. Ее глаза, такие же светло-синие, как у мамы, были чуть более волевыми, похожими своим характером на отцовские. Если в глазах Тины кружился легкий осенний ветерок в залитом дождем городском парке, то в глазах Юли бушевало настоящее цунами. Они горели холодным синим огнем. Элиза про себя отметила, что в детдоме ей никогда не доводилось видеть настолько красивых и необыкновенных девочек.

— Я уже все приготовила, ты сегодня ночуешь со мной, — улыбаясь во все тридцать два, воскликнула Юля. — Я всю жизнь просила у мамы сестричку! Сестрички не появилось, зато теперь будешь ты. Мы точно подружимся, уверяю тебя. Пойдем, я тебе все покажу!

— Иди к Юле, Элиза, — согласилась Тина. — Думаю, вам будет о чем поговорить, раззнакомиться. Если что, мы будем на улице. Сегодня великолепная погода! Нужно насладиться последними летними вечерами.

Оставив девушку в недопониманиях, мама Женьки и Юли выскочила на улицу. Ее дочь энергично ускакала наверх, обратно в свою спальню, ожидая, когда к ней придет гостья. Женька единственный остался на первом этаже. Когда они снова остались наедине, он сделался более мягким и сбросил маску легкого бахвальства.

— Ты в таком шоке, наверное, — уже совсем по-доброму, в точности как его мать, усмехнулся он. — Ничего, это нормально. Идем, я покажу тебе, куда идти.

Поднимаясь на второй этаж, Элиза остановилась рядом с очередной стеной, где висели фотографии, но уже не только детей, а всей семьи вместе. Ее взгляд задержался на фото с подписью: «Сиволап Е., 9-А». Видимо, это был Женька на своем выпускном.

— Сиволап — это ваша фамилия? — как-то растерянно и слегка неуместно спросила Элиза, тут же мысленно огрев себя по лбу за такую очевидную глупость. Женька же неожиданно для самого себя воздержался от колкостей и коротко кивнул.

— Здесь спальня Юльки, заходи, она ждет тебя, — он махнул рукой в сторону приоткрытой двери, из-за которой виднелась полоска яркого холодного света и звучала какая-то попсовая песня. Он еще постоял на месте с пару секунд, прежде чем неловко добавил: — Ну, моя спальня напротив, если что... Если я буду нужен... То есть, я имею в виду, что-то захочешь спросить или... Спокойной, в общем, ночи! И... Добро пожаловать в дом семьи Сиволап, так сказать!

С этими словами он поспешно скрылся за дверью своей комнаты. Несмотря на его словесное гостеприимство, замок тут же щелкнул и запер дверь. Послышалось тихое шуршание его шагов по пушистой шкуре животного. Элиза не совсем понимала, как реагировать на его странное поведение, но тут же подумала о том, что она, наверное, для них еще более странная и нелюдимая. В конце концов, эти люди спасли ей жизнь. Она должна быть безгранично благодарной. В общем-то, она и была. Просто за этот вечер на нее свалилось слишком много того, что не позволяло ей одновременно удивляться и при этом высказывать слова искренней благодарности. Про себя она записала в воображаемом ежедневнике обязательно сказать «спасибо» семейству оборотней за завтраком.

Перед тем, как зайти к Юльке, она постояла в проходе еще какое-то время. Выглянув в большое квадратное окно, она увидела Валентину, безмятежно читающую какую-то книгу, сидя на большой садовой качеле. На ее коленях удобно расположилась просто гигантская волчья морда, покрытая густой седой шерстью. В который раз за этот день Элиза округлила глаза и удивилась. Что ж, видимо, ей придется привыкнуть к новому образу — постоянно круглым ярко-зеленым глазам.

***

Вопреки первому впечатлению энергичной и гиперактивной девчонки, Юлька оказалась весьма спокойной и милой девушкой. Ее комната, в отличие от спальни брата, была буквально заставлена разнообразной мебелью, а света было даже многовато, от чего Элизе слегка резало глаза. Свет исходил отовсюду: от трендовой и модной подсветки на полу, от туалетного столика с лампочками, от розового неонового фламинго на батарейках. Обстановка Юлькиной комнаты уж никак не производила впечатление, что тут обитает волшебница. Конечно, Элиза и не ожидала посетить какую-то мрачную пещеру с костями и котлом с зельем, но увидеть обыкновенную комнату, как с картинки, тоже было удивительно.

— Я тебе постелила тут, не думаю, что ты захочешь спать со мной в обнимку, — усмехнулась девушка, указывая на весьма комфортную с виду раскладушку, застеленную светло-серым постельным бельем. Она стояла у стены напротив кровати Юльки.

— Мне надо ждать, пока ты перестанешь стесняться и спросишь, или начать повествование самой? — в ее голосе не было ни капли требовательности, но вопрос был задан вполне серьезно. Элиза неловко хихикнула, приземляясь на раскладушку:

— Даже не знаю, с чего начать... — пробормотала она, и впрямь не догадываясь, с чего принято заводить разговор о магии.

— Ну, например, не хочешь ли ты спросить, что вообще происходит и куда ты попала?

— Есть такое, — призналась Элиза, видя, что Юльке и самой не терпится рассказать ей все как на духу. В ее интонации не были ни доли мистицизма, от чего доверие к ней повышалось. Словно тот факт, что наряду с современными технологиями в ее комнате движется заколдованный плющ, был настолько же приемлем, как, например, то, что французы говорят на французском.

— Давай я расскажу тебе то, что и впрямь необходимо, а там разберемся по ходу, — она улыбнулась, довольная, что ей наконец дадут высказаться. — Во-первых, мы поприветствовали тебя в своей семье, но не в Изнанке. Так что, Элиза, добро пожаловать в Страну Червоного Дракона!

Девушка изогнула левую бровь. Уж очень все это звучало сказочно. Почему уже не страна из мультика про фей Винкс? Как ее там, Алфея?

— У каждой Страны в этом Мире есть Хранитель и Правитель, — продолжала Юлька, видя ее тень недоверия на лице. — Всего Стран в Содружестве Магического Мира семь, но есть те, в которые обычному магу ходу нет. Но мы очень мало знаем о них.

— Кто такие Хранитель и Правитель? — хоть ответ казался очевидным, Элиза решила уточнить. Она находилась в том положении, когда не постыдно было переспросить даже, а точно ли лево находится слева.

— Наш Хранитель, как можно догадаться из названия — Червоный Дракон — могущественное создание, которому больше трех с половиной сотен лет. Правитель же — это как президент. Но это слово слишком... Фу, как с того, другого мира.

Юлька говорила о мире Элизы (хотя, ее ли это мир теперь?) с таким пренебрежением, что та прыснула. Очень уж контрастировало ее высказывание с тем, что вся ее комната была уставлена благами техники из «этого противного мира».

— А почему он тебе так не нравится? — спросила девушка, окидывая взглядом помещение. Нельзя сказать, что сама Элиза была от него в восторге, однако, услышать мнение со стороны всегда интересно. Юлька как-то горько усмехнулась и, разводя руками, честно ответила:

— Я просто не понимаю людей. Не понимаю, как, не имея никакой конкретной цели, кроме расширения какой-то условной территории, можно убивать друг друга. Это было и с нами, но... Очень и очень давно, — она осеклась и поникла, но продолжила. — Я знаю, что твои родители погибли из-за этого, мне очень жаль.

По правде говоря, сердце Элизы немного ёкнуло. Да уж, что тут говорить, она была согласна с Юлькой — для нее вся эта история с нападением одной территории на другую тоже была непонятна. В приюте воспитательницы часто говорили между собой на эти темы, не стесняясь в присутствии детей обсуждать политику, горы трупов, прогнозируя, захватят ли их в ближайшее время. Элиза, наверное, не ощущала бы и половины той тревоги, не столкнись она с последствиями войны лицом к лицу. Она ведь забрала жизни двух самых близких людей, а за ними одолжила еще и память о них. Такая сильная травма оставила в голове девочки лишь обрывки воспоминаний о времени до первой приземлившейся на землю ракеты. Ей было стыдно это признавать, но она напрочь забыла, как выглядели ее родители, забыла их голоса. Как бы она ни старалась, ей не удавалось вспомнить ничего более, чем силуэты и расплывчатые очертания. Внутри нее не просто разрасталась боль, а зияла огромная черная дыра, будто та злополучная ракета угодила не к ним в дом, а прямо ей между рёбер.

— Ну, знаешь... Даже будь у них конкретная цель, это не оправдывает их действия, — смело заявила она, на что девушка согласно кивнула. — Некоторые вещи нет смысла и времени понимать, с ними нужно только бороться. Но хватит об этом! Я думаю, ты мне расскажешь про этот мир что-то поинтереснее.

Сиволап еще активнее закивала и вернула на лицо довольную улыбку.

— Правители, к слову, меняются не слишком часто. Но... Знаешь, если я буду тебе рассказывать все подряд, ты ничего не поймешь, только запутаешься, — она закусила губы, а через секунду щелкнула пальцами, словно у нее появилась гениальная идея. — Я все лето читала учебники и готовилась к Истории Магии! Я могу рассказать тебе все так, как будто сдаю эссе.

Элиза хохотнула, радуясь энтузиазму собеседницы, и махнула рукой, мол, валяй. Юлька аж демонстративно прочистила горло и принялась вещать:

История о Хранителе. Как появились драконы.

Никто не знает, как зародился Мир. Ни тот, ни другой. Ни даже третий, если он существует. Ни один мудрейший из старейших, старейший из первородных не расскажет, что появилось сначала — яйцо или курица? Однако, историю рождения Первого из Огнедышащих знают все от мала до велика. Эта легенда (хотя, скорее, историческое событие) изучается в школах и почитается, как история собственной семьи. Ведь по сути, Червоный Дракон и есть наша семья. Он член каждого магического рода и неотъемлемая часть каждого мага, проживающего на территории нашей Страны. Именно он отвоевал для червонцев право быть самобытными, самостоятельными, и помог стать одной из самых влиятельных стран в Содружестве. Но это было много лет попозднее.

Больше трех сотен лет назад на земли, омываемые морями и согреваемые солнцем, на которых росло бесчисленное количество разных волшебных растений и бродило сотни диковинных магических зверей, налетели орлийцы. Орлийцы — они были не то орками, не то помесью гоблинов с какими-то глуповатыми амфибиями. Полуслепые, лишенные интеллекта, но завидно сильные твари населяли Страну Двуглавого Орла — огромную выжженную солнцем пустошь, на которой не росло ни травинки, не прыгало ни зайчика, ни даже мыши. Народ этой, с позволения сказать, Страны разживался в основном грабежом прибрежных поселений и не чурался даже самой грязной работы. Те из них, кто умели плавать, убивали русалок, священных наследниц Сирены, и вылавливали сетями их рыбу. Когда же рыба в доступных им заливах закончилась, они повадились охотиться на скот, без разбору убивая и съедая даже тех животных, кто оставался единственным в своем роде. Силы двух орлийцев хватало для того, чтоб повалить на землю здорового крепкого быка и разделать его голыми руками и самодельными ножами.

Однако, со временем их Страна опустела. Ни один, даже самый безмозглый, кролик не приближался к их жилищам. Рыба и прочие моллюски давно покинули их заливы и реки, оставив на глубине лишь жутких хтонических подводных тварей, что были на дне еще до сотворения этого Мира. С голоду орлийцы начали собираться в стаи. А позднее эти стаи начали собираться в стаи побольше, искать среди них вожака. Так, они создали свою первую армию. Армию из пятнадцати тысяч разъярённых голодных голов, бездумно следующих за своим предводителем. Имени его, увы, нам узнать не суждено — орлийский считается мертвым языком, а его знатоки уже давно покинули этот Мир. Благо, это не столь важно.

Орлийское войско напало на земли, которые ныне принадлежат нашему Хранителю. Наш народ был совершенно не готов к такому внезапному вторжению, отчего в первые недели полегло слишком много червонцев. Среди них были искусные и сильные воины, но даже те не могли по силе сравниться с этими существами. Им была не страшна вода — они комфортно чувствовали себя без воздуха, когда маги Воды пытались обрушить на них цунами. Они стояли на месте, когда сильнейшие маги Ветра били по ним тайфунами и смерчами, словно прирастали к земле. Они легко разрывали путы из мощных и толстых лиан, когда Земные ведьмы и ведьмаки сковывали их. Они, не имеющие никаких выдающихся магических способностей, продолжали брать грубой и смертоносной силой. Они объедали наши фруктовые деревья, сады и поля, с корнями вырывая все, что несло хоть какую-то пищевую пользу. Они убивали целые стаи волшебных животных ради мяса и почти лишили наши моря рыбы. Они брали женщин без спросу и производили на свет жутких тварей, убивающих своих матерей во время родов и вырастающих в отвратительных полумагов-полуамфибий.

Наш первый Правитель осознавал, что Страна оказалась на грани полного захвата и смерти целого народа. Оставалось меньше тысячи воинов, и те были кто в латах, кто в наряде из рубахи и льняных штанов. Тогда из заморских берегов, из островов, что нам неизвестны и запретны, осмелился прибыть юноша с золотыми глазами. Он явился в полуразрушенный дворец Правителя и представился Аурием Златоруким, алхимиком, изгнанным из своей страны за опасные опыты над металлами. Его Правитель посчитал, что Аурий пытается создать сверхпрочный металл, чтоб выковать броню для своей воображаемой армии, которая должна была устроить государственный переворот на острове. Однако, Аурий же всего лишь был в поисках эликсира, что мог бы превращать металлы в золото. Бедняга был одержим идеей беспредельного и неприличного богатства, не более того! Он решил предложить нам безвозмездную помощь — обмундировать нашу армию в золотые латы, которые не под силу было бы пробить даже этим созданиям. Отчаявшийся Правитель согласился, выделив алхимику свое подземелье, где тот проводил дни и ночи, пытаясь создать эликсир. Однако, алхимик этот не был ни опытным старцем, ни талантливым златоделом. Он был юным, в его золотых глазах горел огонь, жажда знаний и экспериментов. Но это никак не приближало его к результатам.

Так, однажды, в пылу своих исследований он так раздосадовался, что швырнул пробирку с очередным неудавшимся эликсиром об стену. Капли его попали на гнездо с одним единственным змеиным яйцом, которое одиноко лежало в углу, оставленное матерью на произвол судьбы. Соприкоснувшись с жидкостью, яйцо тут же преобразилось и стало золотым, переливаясь в свете нескольких факелов. Говорят, в тот день от восторженных вскриков Аурия содрогался весь дворец.

Алхимик отдал яйцо своему питомцу — крылатому симаргловому псу, которого он выдернул из лап орлийцев. Новая игрушка понравилась питомцу, и он принялся бережно его охранять. Однако, яйцо увеличивалось в размерах не по дням, а по часам, и покрывалось трещинами. На третью ночь, пока Аурий спал, золотая скорлупа треснула. Он проснулся от чьего-то визга и того, что вся его кучерявая шевелюра вмиг сгорела. Проснувшись, он увидел перед собой кроху-змею с несоразмерно большими крыльями, воинственно выпячивающую грудь и перебирающую четырьмя лапками. Он дал ему имя. Однако, оно, увы, не дошло до наших дней. Да и то, поговаривают, дракон, извергающий из своей пасти ярко-алое смертоносное пламя, никогда на него не отзывался.

Правитель, завидев животное, тут же проникся к нему какой-то отцовской любовью и надеждой, которую он совсем растерял за время кровопролитной войны. Он кормил его оленьим мясом и острым-острым заморским перцем, так как зверёк его обожал.

Так, уже через месяц над лесами и степями возвышалась огромная черная змеиная голова, покрытая отблескивающей на солнце черно-золотой чешуей. Правитель повёл армию в бой. Армию, облачёную в золотые латы под предводительством Червоного Дракона.

Битва длилась недолго. Войско орлийцев, по обыкновению кучкующееся в многочисленных халабудах в степях, не успело спохватиться, как их спалило алое пламя, покрывающее такие территории, что человеческий глаз не в состоянии ухватить. Все, кто попал под его праведный гнев, сгорели заживо за считанные секунды, обратившись в жалкие кучки сажи. Лишь один орлиец, прячущийся в лесах по другую сторону, выжил. Его тоже узрел зоркий глаз Дракона, и его пасть раскрылась, огонь в его горле был готов уничтожить создание. Орлиец упал на колени, закрывая руками голову, и Дракон приготовился к атаке. Однако, Правитель вскочил перед врагом, закрывая его своим телом и поднимая левую руку. Увы, было поздно, животное выпустило струю обжигающего пламени.

Аурий и то немногочисленное войско, что наблюдало за этим, с ужасом ахнули. Женщины, боязливо выглядывающие из окон, одна за одной теряли сознание. Как так?! Ведь только-только появилась надежда, что Страна в буквальном смысле восстанет из пепла благодаря Дракону, как животное тут же обернулось против них. Однако, когда пламя догорело и опустилось на землю, из него вышел невредимый Правитель, за чью ногу держался тот самый до смерти напуганный орлиец. Огонь не причинил вреда ни ему, ни тому, кого он защищал. Дракон, не видавший прежде никого, подобного ему самому, наделил Правителя своей силой в знак уважения и непоколебимого подчинения перед равным. Так, среди магов Воздуха, Земли и Воды появились такие как ты — темпераментные и воинственные маги Огня. Он положил начало новой эпохе — Эпохе Четырех Стихий. Эпохе, в которой Страна Червоного Дракона обрела власть и славу, чьи жители стали самыми почитаемыми боевыми магами, закаленными в бою, как железо закаляется в огне.

Червоный Дракон стал первым и последним символом нашей Страны, он изображен на каждом знамени, флаге, фрагменты его портретов можно заметить на всех важных бумагах, печатях и подписях. Он был и остается могущественным и угрожающим Хранителем, который был рожден и воспитан Аурием в незыблемой любви к этим землям. Весь род Правителей с тех пор продолжается по крови, и каждый из них имеет нерушимую связь с Драконом. Так, уже три с половиной сотни лет он стережет и оберегает нас от любой, даже самой смертоносной напасти. Под силу ему и чуму одолеть, и любое войско дотла сжечь. Благодаря Аурию и его непревзойденному «золотому детенышу» наша Страна в безопасности. До тех пор, пока в груди Червоного Дракона не потухнет его золотое сердце.

Элиза внимательно слушала, в голове выстраивая список вопросов. История, рассказанная Юлькой, и вправду захватывала, и девушка почувствовала, как сама начинает проникаться каким-то смиренным уважением к мифическому, по ее мнению, крылатому змею. Даже если учесть, что история произошла очень давно и, наверняка, была приукрашена, значимость и ценность этого существа для Страны была огромна, а значит, не стоит слишком уж пренебрегать почти поэтическими подробностями войны.

— Постой-ка, — Элиза была очень внимательным слушателем, так что ее уточнения были очевидны. — Ты хочешь сказать, что прошло уже почти четыре сотни лет, а Дракон жив? Это же невозможно.

— Правильно ли я понимаю, что ты, прибыв из мира, где драконы — это, максимум, Смауг из Властелина Колец, удивляешься только его возрасту? — беззлобно удивилась Юлька, изгибая бровь. Видя, что та спрашивает вполне серьезно, она снова переключилась в режим лектора и ответила: — Драконы — крайне малоизученные создания. Однако, их сердце — это чистое золото, их кровь — раскаленная лава, а чешуя крепче самого прочного металла. Дракона сложно убить, а дождаться смерти этого существа — и подавно. Однако, с возрастом они слабеют, от чего очень хорошо, что Червоный Дракон передал часть своей мощи преемнику. Так, большая часть защитной магии осталась в Правителе. Дракона не призывали уже больше пятнадцати лет. Говорят, с тех пор он исчез и больше никому не удавалось его пробудить. Никто даже не знает, куда он улетел. Благо, нам и не приходилось звать его на помощь. Но... Если честно, ходят разные слухи. Конечно, они стареют, как и все живые создания. Стареют, слабеют... Надеюсь, он улетел не навсегда. Мама с папой рассказывали, как страшно было, когда его ждали пятнадцать лет назад, а он все не прилетал...

— Но прилетел же? — подбадривающим и заискивающим тоном спросила Элиза.

— Ага, — не без гордости в голосе ответила Юлька. — Зря я волнуюсь. Он всегда прилетает. Всегда возвращается. Он никогда не покинет нас, даже если его тело умрет. Его кровь продолжает течь в его потомках, его воля заложена в каждом из нас. Он с нами, даже если сейчас находится за сотни морей и пустынь, заживляет старые раны и восстанавливает силы. Он придет.

Этого экскурса в историю на сегодняшний день хватало с головой. Элиза очень старалась придать каждому слову новоиспеченной подруги серьезности и поверить в них. Однако, даже для самых заядлых мечтательниц это было тяжело. С другой стороны, подвергать категоричному скепсису ее историю было как-то чудно и глупо. Ведь на ее глазах сегодня парень обернулся огромным пушистым волком, а его мать закружила вокруг себя листву в ритме нежного медленного вальса. Своими способностями пока не похвасталась только Юлька. Однако, ее вклад оставался неоценимым — она посвятила Элизу в таинство Мира, в котором ей теперь предстояло освоиться.

Но эту задачу она с чистой совестью отложила на завтра. Хватит с нее волков, драконов и заколдованного плюща. Пожелав друг другу спокойной ночи, девушки улеглись по своим кроватям. За окном завывал уже почти осенний ветер, скрипела большая садовая качеля. В комнате напротив копошился Женька. В доме было спокойно и тихо, Элиза даже слышала, как тот перелистывает страницы — видимо, в последний момент принялся дочитывать литературу на лето. Юлька быстро уснула, повернувшись лицом к стене. Элиза осталась одна и ее внезапно охватили странные переживания. Она вдруг подумала о том, что все это может оказаться всего лишь сном. Всего лишь защитной реакцией организма на то, что ее тело, возможно, где-то на заднем сиденье машины едет по направлению к сущему аду. Она хладнокровно гнала эти мысли прочь. Ну вот же они! Сопящая неподалеку абсолютно реальная Юлька, ее брат, не спящий до глубокой ночи, ее любящие родители — оборотень и ведьма. Все это реальнее не придумаешь!

Девушка откинулась на подушки, закрывая глаза, и про себя подумала: «Прощайте, Лидия Федоровна. Я больше к вам никогда не вернусь».