Истинная

—Эвелин, если вы что-то знаете, то я советую вам рассказать всё с самого начала, иначе, мы не можем быть уверены, что вы играете по правилам,—с нескрываемой заинтересованостью произносит Джек.  Остальные члены этого собрания предпочитают просто тихо сидеть и ненавидеть меня. Я даже была весьма удивлена тем, что до сих пор стою целая и невредимая.

—К сожалению, я мало что могу вам рассказать,—произношу я, отодвигая стул. Ещё немного и ноги перестанут меня держать, а свалиться на пол в этот момент мне совсем не хочется.—И я имелла ввиду то, что мало знаю о его планах. Мне давали задание, я его выполняла. Мне с самого начала всей этой заворушки внушали то, что это моё призвание, но сейчас я понимаю, что это лишь пыль. Я могу помочь вам справиться с ним, но у меня тоже есть некоторые условия,—серьёзным тоном отвечаю я и неустанно смотрю на пустующий стул рядом с Джеком. Там должен сидеть Чарльз? Если так, то где его носит?  Он же не умер? Он не мог так быстро погибнуть. Я в это не верю.

—Деточка, тебе не кажется, что ты слишком много просишь?—язвительно произносит та самая, единственная женщина. Сейчас, сидя за столом, я могу рассмотреть её получше. Выглядит, как совсем обычная женщина в возрасте. Ей примерно шестдесят, а может и нет. У оборотней очень сложно угадать возраст, обычно, они выглядят на несколько лет моложе. Седые волосы собраны в высокую причёску, но в глаза бросается яркая алая помада, которой она не пожалела

—Как знаете,—пожимаю плечами я, отводя взгляд от её синего костюма.

Опасную игру я затеяла. Торговаться с людьми, которые в мгновенье ока могут разорвать меня на части, не самая лучшая моя выходка.

—Что мы получаем взамен на ваши условия?—вновь холодный тон Джека Холланда разноситься по всему помещению.

—Информацию,—коротко бросаю я, откидываясь на спинку стула. Меня вновь одолевает это чувство жжения по всему телу и, дабы хоть немного остудиться, я оттягивая ворот водолазки, но это мало чем помогает.  Этот жест не остаётся незамеченым и Холланд  старший толкает ко мне свою бутылку с водой. Он смотрит на меня немного прищуреным взглядом, будто анализирует каждое моё движение.

—Хорошо, говорите ваши условия,—чеканит мужчина, неотрывно наблюдая за тем, как я жадно поглощаю влагу.

—Во-первых, вы разрешаете мне помочь освободить Элен, во-вторых, гарантируете мне неприкосновенность на это время, и в третих, освободите мою мать из психиатрической больницы. Взамен я даю вам информацию о местонахождении моего отца, план здания и расказываю об оружии которое он использует,—сдержано отвечаю я. Жар проходит, но лишь на несколько секунд, с каждой минутой он усиливается, заставляя мой лоб покрыться испариной.

—Вам не кажется, что вы уже достаточно человек погубили,—рычит мужчина слева от меня. Он всё это время сидел молча, осмысливая каждое моё слово. Но кажеться сейчас, его терпение лопнуло. Он неотрывно смотрит на меня сияющими зелёными глазами. Его ладони крепко сжаты и судя по каплям крови, образовавшимся под его кулаками, он готов прямо здесь показать свою волчую сущность.

—Я не говорила, что собираюсь их убивать, есть ещё масса способов увезти оттуда девушку и при этом никто не пострадает,—сухо произношу я. Я не могу изменить свой тон и не могу чувствовать ничего, кроме желания разобраться с этим. Быстрее решить все дела и уехать за миллионы миль от этого города, и от всех неописуемых моментов. Жаль только, что  от своих воспоминаний не скрыться.

—Мне кажеться это достойный обмен,—внезапно подметила та самая женщина. По помещению проноситься шёпот, который с каждой минутой нарастает. Или мне просто кажется что он нарастает. Я не могу разобрать слов и мой мозг сконцентрирован только на ощущении покалывания во всём теле. Будто в меня вонзают раскалённые прутья, затем вынимают и снова вонзают, раззадоривая свежие раны. На глаза наворачиваются слёзы и я вновь прячу их, опустив взгляд на дрожащие пальцы. 

—Какой у вас план на счёт Демьяна?—выпаливаю я, дабы хоть немного отвлечься от боли.

—Лукас—его отец, с самого утра пытался с ним договориться, но эта попытка провалилась, мы послали туда несколько наших людей для диверсии, они будут действовать каждый час. Итак, Демьян будет думать, что сегодня мы уже ничего не предприймем. За несколько часов до полнолуния в игру вступает Доминик и Айрис, с ними ещё несколько. У нас будет всего навсего тридцать минут для того, чтобы вырвать Элен из его лап,—кратко описывает Джек.

—Каким образом Элен должна ему помочь?—непонимающе спрашиваю я. До этого я никогда не интересовалась, как у неё проходит полнолуние, да и я наверное не очень то хотела это знать, ведь была поглощена отношениями с Чарльзом.

—В полнолуние, Элен остаётся Валькирией, даже если ей не нужно сопровождать души. В этот момент она уязвима и если Демьян будет ей внушать то, что она должна сделать она будет это делать, даже если её человеческая сторона против. Это некий гипноз. Он просто воспользуется её способностью находиться в потустороннем мире. Но последствия от этого могут быть достаточно плачевными. Если Элен будет находиться "За чертой" в момент, когда луна войдёт в другую фазу она не выбереться из того мира,—поясняет женщина. Судя по всему она и есть руководитель клана проводников. Охотники,  имеют лишь крупицы информации, иначе, как обьяснить то, что Валькирий я считала лишь выдумками? Я подозревала, что в этом мире есть не только оборотни и вампиры, но прежде не видела ничего другого.

—Как вы смотрите на то, что можно усыпить подчинённых Демьяна?—говорю я, приподняв одну бровь. Главы кланов удивлённо переглядываются, но затем их выжидающий взгляд вновь переходит на меня.—Бере ото*,—коротко поясняю я.

 В кабинете воцарилась гробовая тишина, которую никто не решается нарушить. Скорее всего все ожидают ответа Джека, ведь сейчас все взгляды переметнулись на него и мой взгляд в том числе. Мужчина вновь потирает щетинистый подбородок о чём-то задумавшись. Несколько минут тишины, которую перебивает лишь цоканье стрелок старинных часов. Несколько минут, длинной в вечность и мужчина складывает руки на столе. Он вновь окидывает меня недоверчивым взглядом, будто сомневаясь в чём-то, но потом глубоко вдохнув произносит:

—Думаю, мы договорились, вы можете быть свободны,—вновь так же холодно отвечает Холланд. Медленно поднимаюсь со стула и направляюсь к двери, мечтая выйти на свежий воздух.  Позади вновь слышится чьи-то недовольные возгласы и крики, но мне до этого уже нет никакого дела. Я добилать того, чего хотела, а остальное их проблемы.

Коридоры кажутся мне слишком длинными и запутаными, но я всё-же кое-как нахожу дверь ведущую на задний двор. В глазах всё темнеет, ноги будто ватные, а сердце будто выпрыгивает из груди. Уши улавливают лишь противный свист, а глаза медленно закрываются. Я уже готова свалиться на пол и забыться, лишь бы не чувствовать боль по всему телу. Крепкие мужские руки, не дают моему телу соприкаснуться с холодной кирпичной террасой. Вновь пытаюсь открыть глаза, но это получается с огромным трудом. Я вижу всё какими-то вспышками. Длинный коридор, лестница, по которой меня тащат, и вслед за этим тёмно-синие стены. Чарльз? Что ему нужно от меня? Поиздеваться или вновь наговорить кучу гадостей в мой адресс?

—Эвелин, откройте глаза,—немного шаршавые ладони ложаться мне на лицо и голос Холланда старшего уже не такой грубый, как несколько минут назад. 

—Что вам нужно от меня?—пытаюсь выдернуться из его хватки, но сил на это у меня не хватает. 

—Эвелин, просто успокойтесь, сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем медленно откройте глаза,—монотонно произносит мужчина, не опуская ладоней. Несколько попыток вырваться вновь с треском проваливаютсяи я чуть ли не оказываюсь на полу. Голова идёт кругом, но я всё-же пытаюсь стоять на месте. Делаю то, что мне велели и состояние немного улучшается. Открываю глаза и вижу перед собой размытое лицо мужчины. Его глаза светятся ярким синим цветом, но после того как он моргает, они вновь принимают обычный, карий цвет.

—Так лучше,—с лёгким смешком говорит он и отходит от меня на шаг.—Вы должны ему помочь,только вы можете это сделать,—со вздохом продолжает он, кивая головой в сторону кровати. Мой рассудок резко проясняется, я знаю что там находиться, но у меня не хватает мужества обернуться. Страх велит оставаться на месте и не оборачиваться  или же убежать без оглядки, а подсознание выдаёт совсем не райдужные картинки.

—Как я могу ему помочь?—удивлённо таращусь на мужчину, но тот вновь издаёт истерический смешок и на несколько секунд опускает голову.

—Я долго не мог в это поверить, но вы и вправду та, кого мы так долго искали.—говорит он поднимая на меня взгляд.—И теперь я не знаю радоваться или же наоборот. Вы оказались истинной парой моего сына. Единственного сына. И вы, Эвелин, разбили ему сердце, за что сейчас и расплачиваетесь той болью,  которую чувствуете. Он умирает и медленно тянет вас за собой. Ему в тысячу раз хуже чем вам, именно из-за этого, он будто спит,но уверяю вас, он всё слышит и чувствует, просто из-за адской боли не может ничего сделать,—в ответ на свои слова, мужчина получает лишь мой растеряный взгляд и непонимающее молчание. Я просто не знаю что сказать, я в последнее время вообще ничего не знаю, будто живу чужой жизнью.

—Un amour une vie, Эвелин,—произносит мужчина с лёгким акцентом. Мне не нужно долго думать над этими словами. Я на изусть знаю обозначение этих слов на прекрасном французком языке.

 Одна жизнь—одна любовь. Издавна этим выражением пользовался клан Однолюбов. Это было их слоганом и чуть ли не смыслом жизни. В этих четырёх словах, заключено всё их предназначение. Они должны любить и быть любимы лишь одной единственной и до сих пор, никто не разобрался, то ли это дар, то ли проклятье.

—Но как я могу вернуть его к жизни?—хриплым голосом спрашиваю я. Слёзы вновь застилают глаза, а к горлу подкатывает комок из чувства вины и сожаленья.

—Валенсия, в своё время, нашла способ вернуть меня к жизни,—мужчина неотрывно смотрит на своего сына, но его взгляд словно потерян в минувших моментах своего существования,—Она мне тогда ответила лишь то, что если жива любовь, живы и мы,

Джек резко переводит на меня умоляющий взгляд, от чего моё сердце пропускает удар.

—Спасите моего сына Эвелин, он единственная радость в нашей с Ленс жизни,—тихо говорит он. Впервые вижу его таким разбитым, подавленым и кажется, я даже заметила его одинокую слезу, но он быстро скрылся за дверью, оставляя меня в неком трансе.

—Я обещаю что найду способ ему помочь,—тихо говорю я, пялясь в закрытую дверь. Лишь после этого из коридора доносятся торопливые шаги, а я всё-же нахожу силы повернуться... 

*Бере ото—Волчья трава.