Глава 14.
Подвал вонял плесенью и чем-то гнилым, будто тут кто-то уже умирал. Сырость вползала в кожу, бетон подо мной был ледяной. Свет - жалкий, желтоватый, качался под потолком, будто издеваясь. Я лежала на полу, связанная - руки, ноги, даже грудь туго перетянута. Верёвки врезались в кожу, и я уже почти не чувствовала пальцев. Двигаться не могла. И не было смысла - всё болело, и вокруг только стены. А главное - тишина. Такая, что слышно, как лампочка потрескивает.
И я не могла перестать думать: зачем я открыла эту чёртову дверь? Почему не проигнорировала звонок? Почему поверила его вранью?
Мой брат - настоящая сучара. Всю жизнь был странным, но я думала - ну, просто тяжёлый характер. А он выжидал. Он был самым подлым человеком которого я когда либо знала. Ну, на первом месте конечно же батя.
Внезапно услышала скрип. Верхняя дверь. Я сразу поняла - он. И не один. Шаги. Два. Один знакомый - брат. Второй - тот урод, который разбил об меня бутылку. С тем самым мерзким выражением лица, как у тех, кто слишком уверен, что ему за всё сойдёт.
Когда брат появился на ступеньках, мне захотелось выть. Не от боли - от отвращения. Урод, сучара. Стоит, как ни в чём не бывало, с этой своей фальшивой спокойной рожей.
А за ним - тот козёл, что меня тогда ударил. Как только я его увидела, меня передёрнуло.
- О, очнулась, - ухмыльнулся брат, как будто я проспала работу, а не лежу в его чёртовом подвале после похищения.
- Не зря ты говорил, что она буйная, - сказал тот, - но ничего, бутылка решила вопрос.
Сука, если я когда-нибудь вырвусь - клянусь, каждый из вас будет молить, чтоб я вас просто убила.
Внутри всё кипело. Не просто от боли или страха - волчица бесилась так, что мне казалось, она вот-вот порвёт меня изнутри. Она не ныла и не скулила - она материлась, как зверь в клетке.
«Сука! Порву! Пусть только развяжут - я им кишки намотаю на глотки!» - голос внутри был яростный, рваный, грязный. Ей было плевать, в каком я состоянии - она жаждала драки, крови, мести.
А я... я просто лежала на холодном полу, связанная, вся в синяках, и сжималась от одной мысли - Алек.
Где он?
Он ведь чувствует, что что-то не так... да?
Он бы меня не оставил. Он бы давно уже выследил этого урода, братца моего, и вырвал бы ему позвоночник голыми руками. Я знала - он бы за меня сжёг весь город, чтоб только я была жива. Я скучала по нему так, будто из меня кусок вырвали. Его голос, его прикосновения. Даже как он бесил меня, когда молча смотрел, и я чувствовала, что он видит всё насквозь. Сейчас бы просто его руку - чтоб держал. Чтобы я знала: всё, хватит, ты уже не одна.
Он стоял рядом, будто в кино, довольный, с этой своей мерзкой ухмылкой. Наслаждался каждым моим вдохом, каждой секундой моего беспомощного состояния.
И вдруг спокойно, как будто просто кофе предлагает:
- Хочешь увидеть отца?
Я даже не сразу поняла, что он сказал. Повернула голову, в голове гул.
- Что?..
Он обернулся к лестнице и крикнул:
- Тащи его.
У меня внутри всё сжалось, но не от тревоги - от отвращения. Я знала, что ничего хорошего не увижу. И была права. Его тащили, как мешок. Он еле шёл, если это вообще можно было назвать «шёл». Тело дрожит, кожа серая, глаза пустые, будто из него вытянули душу. Он весь какой-то поломанный, измятый, как будто с него уже давно всё живое слетело. Губы потресканы, на лице синяки, подбородок дрожит. Отец.
И тут брат, наклоняясь ко мне, с довольной мерзкой ухмылкой:
- На, посмотри. Какая прелесть.
Я не отводила взгляда. Не из жалости. А потому что... чёрт. Даже не знаю. Наверное, просто не верилось, что этот мразотный тиран, который когда-то ломал мне детство, теперь вот так - сам весь сломанный. Он, который когда-то орал, кидался, бил, вечно контролировал, вечно давил, вечно унижал. Тот, кто делал мою жизнь адом. И брат - вылитый он. Только моложе. Только ещё хуже.
- Это всё из-за тебя, - сказал брат тихо. - Ты его довела. Ты всегда всё портишь.
Я посмотрела на него, в глаза. Меня уже не трясло. Наоборот. Всё как будто встало на места.
- Он всегда был чудовищем. И ты - такой же. Только хуже. Он хотя бы не притворялся. А ты в маске.
Внутри меня волчица бешено рычала, готовая рвать и метать. Её злость - моя злость. И если я когда-нибудь выберусь отсюда... они оба сдохнут.
И даже земля под ними вряд ли захочет их принять.
За столько лет вся боль, вся злость, всё, что я держала в себе, - теперь вырвалось наружу.
- Ты думаешь, я виновата?.. - голос у меня дрожал, но не от слабости. От того, сколько всего хотелось сказать. - Ты реально веришь, что это я всё сломала? Да вы оба меня ломали с самого начала. Ты, он - два говна из одного болота. Знаешь, сколько лет я молчала? Сколько раз задыхалась от криков в голове, от его приказов, его "ты никто", его "ты должна", его вечного недовольства? Я жила, как тень в этом доме. Я боялась дышать, чтоб не разозлить его. Я научилась ходить на цыпочках в собственном доме! В двенадцать, блядь, лет! Потому что он мог сорваться и врезать. А ты? Ты всё это видел. И делал то же самое. Ты всегда был маленьким подражателем. Как щенок, только не милый - злобный. Учился у него, как унижать, как подавлять, как манипулировать. Ты просто ждал, когда подрастёшь, чтобы стать ещё хуже. И вот стал, да? Горд собой?
Слёзы подступали, но я не дала им выйти. Не этим двоим. Я не собиралась плакать перед ними.
- Я вас обоих ненавижу. Не просто «обиделась», не просто «злюсь». НЕНАВИЖУ. До костей. До корней. Каждый раз, когда вы орали, я мечтала, чтобы дом сгорел. Каждый раз, когда ты толкал меня, когда ты лгал обо мне, когда он называл меня ошибкой, я мечтала, чтобы вы просто исчезли.
Я задохнулась на секунду, но продолжила:
- И не смей говорить, что это всё из-за меня. Я выросла, несмотря на вас. Я стала сильной из-за того, что вы меня ломали. Но теперь... теперь я не та девочка, которая пряталась в комнате и глотала слёзы.
Я склонилась вперёд, насколько позволяли верёвки, и прошипела:
- Так вот, запомни, братец: когда я выберусь отсюда - а я выберусь - я вернусь за вами обоими. Не для того, чтобы пожалеть. Не чтобы "разобраться". А чтобы уничтожить.
Я не могла больше сдерживаться. Всё внутри меня кипело, как вулкан, готовый взорваться. Я чувствовала, как будто что-то внутри меня разрывается. Волчица... она уже не просто рвала моё сознание. Она была здесь, прямо под кожей, готовая вырваться наружу. Я не контролировала её. Она контролировала меня.
- Вы ещё не понимаете, да? - я прошипела, глаза налились кровью, и голос стал низким, как у хищника. Он не был человеческим. Я сама удивилась, как мой собственный голос стал звучать так, как будто я не человек, а... монстр.
- Вы не понимаете, что это будет окончательно ваш конец. Игры закончились.
Я не могла остановиться. Я чувствовала, как мои зубы острые, как пасть волка, а внутри - каждый мускул сжался в тугую пружину, готовую сорваться. И с каждым словом мне становилось всё легче, всё... естественнее.
- Вы оба - просто мясо для меня, - я снова шептала, но в этом шёпоте была сила, которой не было раньше. Я встала, хотя верёвки всё ещё сковывали мои движения, но тело уже было как натянутая струна. - Ты, - указала на брата, - будешь первым. Ты научился у отца, как уничтожать, но ты не учёл одного - что я гораздо сильнее тебя. И даже он это чувствует.
Я услышала, как что-то внутри меня заурчало, как зарычала волчица. Всё тело напряглось, руки потянулись к верёвкам, и я почувствовала, как они начали рваться.
- Ты не имеешь права командовать мной! - мой голос теперь был абсолютно чужим, низким, грубым. Я буквально слышала, как брат с парнем меняются взглядами. Они в панике, они не понимают, что происходит. Они не понимают, что я не человек. Я резко дернулась, и верёвки трещат, как сухие палки, ломаясь под моей силой. Они смотрят на меня, как на чудовище. Не верят своим глазам. Они теперь стали официально моими жертвами.
Брат сделал шаг назад, а тот парень даже побледнел, не понимая, что происходит. Он стал подниматься, хотел убежать, но не успел. Я резко прыгнула вперёд, как волк, и они оба испугались до чёртиков. Я стояла перед ними, не человек, а зверь. Волчица теперь была настоящей. Я чувствовала её зубы, её лапы, её ярость. Она рычала, её сила била через край, и я уже не могла сдерживаться.
- Вы смогли меня сломать. И теперь я сломаю вас, навсегда - рычала я, но это был уже не мой голос. Это был голос того, кого они боятся. Взгляд стал жёлтым, как у дикой твари. Я почувствовала в себе силу и страх в их глазах.
Брат начал отходить назад, его лицо побледнело, он уже не был тем, кто командует. Он был младшим мальчиком, испуганным и беспомощным. Они думали, что могут меня контролировать. А я теперь была не просто человеком. Я была Альфа самкой, которая больше не будет терпеть.
РЫВОК.
Я взорвалась, как дикая буря. Ни предупреждений, ни слов - только звериный рёв, вырвавшийся из глотки, уже не моей, а волчьей. Я набросилась на брата с такой яростью, что воздух затрещал. Мои когти - острые, как лезвия, - вонзились ему в грудь, и он взвыл, как раненая псина. Так и надо.
- Ты хотел поиграть? - прохрипела я ему в лицо, уже сверху, придавив его к полу. - Ща поиграем, ублюдок.
Я не сдерживалась. Ни грамма жалости. Волчица внутри больше не рычала - она орала от восторга, кайфовала от крови, страха, боли, которую я наконец-то вернула им обратно.
Я вгрызлась зубами в его плечо, с такой силой, что кожа хрустнула. Он орал, визжал, пытался вывернуться, но куда там - теперь он не главный. Теперь он дичь, а я - охотник. Я подняла голову, морда в крови, глаза светятся звериным светом, дыхание горячее, как пламя.
- Где твоя смелость, сука? Где твои приказы? Где твои «я тут главный»?! - каждый мой рык был ударом. Я схватила его за волосы и шарахнула башкой об пол. Один раз. Второй. Хлёстко. Смачно. Без жалости.
Его друг дёрнулся в сторону - ошибка. Я бросилась на него, как пуля. Врезалась, как грузовик. Парень даже не понял, что происходит - я уже сбила его с ног, села сверху и влепила кулаком под челюсть, так что хрустнуло. Второй удар - зубы полетели на пол. Он начал хрипеть, но я уже рвала футболку, вцепившись когтями в его грудь.
- Вам пиздец. Обоим. - Я выдохнула, и пар изо рта вышел, как от зверя. Мои клыки торчали, пальцы покрылись шерстью, спина вытянулась, тело ломалось в звериную форму - и это было кайфово.
Брат пытался встать - но только я на него зыркнула, и он замер. Его лицо было белее стены. Он понял.
Он понял, что всё.
Теперь я его кошмар.
- Вам повезло, что я ещё думаю, кого убить первым, - прошипела я, и волчица внутри зарычала от удовольствия.
Услышала голос позади. Отец. замерла. Сердце застучало громче, чем грохот шагов. Где-то за спиной, сквозь гул ярости и запах крови, я услышала его голос.
Глухой. Надтреснутый.
Как будто мёртвый говорил сквозь собственный гроб:
- Твои... альфа силы тебя не спасут...
Я резко обернулась. Он стоял, опершись на стену, будто сам себя держал из последних сил. Его лицо - иссохшее, бледное, будто из камня высеченное. Под глазами тени. Глаза мутные, но всё ещё холодные. Командующие. Презирающие. Такие же, как тогда. Он даже умирал с ненавистью во взгляде. Не сломленный. Не смирившийся. А как настоящий ублюдок, который даже с последним дыханием умудряется тыкать в тебя грязными пальцами. Он посмотрел прямо на меня - взгляд тот же, что был в детстве: холодный, гнилой, унижающий до костей. Даже стоя при смерти, он не мог промолчать. Даже умирая, он хотел ужалить.
- Ты лишь жалкая копия матери... такая же продажная, как и она...
И вдруг его тело дрогнуло. Пальцы подёрнулись, как будто он хотел ещё что-то сказать, добить последним словом -
Но не успел. Он осел на пол, как мешок костей. Без звука, без драмы. Просто рухнул.
Голова безвольно откинулась назад, рот чуть приоткрыт, а в глазах - ничего. Ни злобы, ни жизни. Пустота.
Он сдох.
И знаешь, тишина после его падения - была громче любого крика. Меня озарило чувство победы...
Я медленно повернулась, морда ещё вся в крови, дыхание тяжёлое, в груди всё кипело от звериного гнева. В глазах пульсировал холодный свет. Я посмотрела на брата - он лежал, едва дышал, лицо разбито, тело изломано. Его друг чуть дальше, корчился, хватая ртом воздух, будто его лёгкие тонули. Они оба были при смерти.
Как и должны.
Я подошла к брату - медленно, чтобы он успел понять, что сейчас будет.
Он вскинул на меня мутный взгляд. И я в этот момент вспомнила.
Тот день.
Когда мы в последний раз прощались. Перед моим старым, гнилым домом.
Он тогда обернулся, криво усмехнулся и... пнул меня в живот.
Сильно. Грубо. Со всей злостью, на которую был способен. Теперь я наклонилась, впилась в его глаза и прошептала:
- Сладких снов, братик.
И с этой же точной злостью - я вмазала ему ногой в живот, жёстко, с хрустом, с такой силой, что он скрючился, захрипел, выгнулся от боли.
- Почувствуй, как это - когда больше не ты в силе. Когда ты - ничто.
Я кинула взгляд на второго - он отшатнулся, будто надеялся, что я забуду.
Не сегодня. Ему - то же самое. Удар. Жестокий. Плевок в лицо прошлого.
И это только начало. Я больше не смотрела назад. Ни на труп отца, ни на изломанного брата, ни на вонючего дружка, который даже стонать нормально уже не мог.
С меня хватило.
На своих четырёх лапах, легко, как тень, я рванула вперёд, скользя по холодному полу подвала. Лапы стучали по бетону, когти царапали поверхность, но я не останавливалась. Волчица внутри рычала: "Беги. Свобода рядом." Я влетела в узкую лестницу, не думая, просто доверяя инстинкту. Пульс стучал в ушах, сердце било с бешеной скоростью. Вверх. Только вверх.
Каждый шаг - ближе к воздуху. К жизни. К другому миру.
И вот - деревянная дверь. Я с разбега врезалась в неё, и она вылетела с треском, будто сама хотела меня выпустить. Свежий воздух ударил в морду. Запахи деревьев, ночной прохлады, сырой земли - чужой лес. Но он был лучше, чем всё то гнилое, что я оставила внизу.
Я замедлилась только тогда, когда лес стал слишком тихим. Не было знакомых запахов. Ни одной метки. Ни одного голоса моей стаи.
Это была точно не моя территория.
В груди снова кольнуло. Паника навалилась, как волна - тяжёлая, липкая, давящая. Где я? Как далеко утащили? Где север? Где мои?
Где... Алек?
Мои лапы дрожали, дыхание рвалось. Я подняла морду к небу, и еле слышно выдохнула:
- Господи... как же я по тебе скучаю...
Имя его обожгло язык. Мягкое, родное, как его руки, как его голос, когда он звал меня "малышка", "волчица моя". А теперь - тишина. И только чужие деревья, и темнота, которая не обнимает, а жрёт.
Я закрыла глаза. Представила, как он держал меня, как всегда знал, когда я в ярости, когда мне страшно. Он бы уже нашёл меня. Он бы услышал.
- Алек... - вырвалось хрипло. - Я иду домой. К тебе.
Что бы ни было. Сломаю всё на пути, но вернусь.
Я повернулась налево, и передо мной стояла волчица, почти точная копия меня. Шерсть её была тёмной, как и моя, глаза - яркие, полные силы и решимости. Но в них была еще и ярость, та, которую я не могла не почувствовать. Это была не просто волчица. Это была моя мать. Она встала, как будто готовая к нападению, но её взгляд был полон тревоги. И когда наши глаза встретились, я почувствовала, как в её сердце бушует буря, как она переживала за меня. Она сделала шаг вперёд, и я заметила, как её дыхание стало тяжёлым, как будто она только что пробежала весь лес в поисках меня.
- Ты что, с ума сошла?! - её рычание был резким, наполненным гневом и страхом. Она буквально кричала на меня. - Алек чуть не с ума сошел! Он обыскал все леса, а ты, ты просто открыла эту чёртову дверь! Зачем?! Ты же знала, что за ней только опасность!
- Мам, - начала я, голос чуть выше, с жесткой уверенностью. - Они мертвы.
Она не двигалась, не ответила сразу. Просто стояла, смотрела на меня, как будто всё вокруг вдруг замерло. Но я видела, как её челюсти сжались, а в глазах мелькнуло печаль и... гордость?Она тихо выдохнула, но не сказала ни слова.
Потом, наконец, она прорезала тишину своим ледяным голосом:
- Ты думаешь, я не знала, что они мертвы? Ты думаешь, я не чую их кровь на твоей шерсти, их запахи?!
Её слова повисли в воздухе, и я почувствовала, как внутри меня поднимается холод. Мама не любила отца. Она его ненавидела. Он был тираном, который уничтожал всё, что было у неё на пути. Но брат... с ним всё было сложнее. Она не знала, что с ним делать. Он был её кровью. Но в какой-то момент она тоже приняла решение. Решение отпустить его.