Глава 29
Спустя сутки никто так и не приходит. Дело с вовлеченным в него человеком должно решаться безотлагательно, но почему они тянут время? С наступлением ночи температура в тюремном отсеке падает и становится непригодной для людей с их теплой кровью. Я не ощущаю холода, но мелкая дрожь пробирающая хрупкое тело в легком платье, говорит сама за себя. Лицо девушки побледнело, а губы предательски стиснуты в попытке скрыть отчаянное положение.
- Эй, вы с ума посходили, здесь нельзя держать человека, - удар кулака приходится на стойку решетчатой двери и звук дребезжащего металла разносится по помещению, теряясь в коридоре. Ответа не следует, я даже не слышу, чтобы охранники в конце коридора как-то среагировали на шум. Ничего, я заставлю их расшевелиться.
Отойдя на несколько шагов назад врезаюсь в железные прутья, они достаточно толстые и их почти невозможно повредить, камера должна выдержать любые попытки вервольфа выбраться на свободу. Главное слово – почти. Скрежет металла режет слух, и решетка двигается на несколько миллиметров вперед, не густо, но для первого раза достаточно. Отступаю к каменной стене и повторяю попытку. При столкновении с холодными прутьями левое плечо пронзает боль, они врезаются в кожу оставляя бледно-розовые полосы. Не заметно, но железо поддается, еще раз пятьдесят и я вынесу эту долбаную дверь, а потом тех, кто сидит по ту сторону.
- Все нормально, Шторм, - ослабленный дрожащий голос доносится из угла соседней камеры.
- Я вижу, - стискиваю зубы и всем весом наваливаюсь на решетку.
Сквозь собственный рык я слышу, как жалобно скрипят под напором прутья, миллиметр за миллиметром подаваясь вперед. Во мне будто разлили раскаленный металл, мышцы горят от напряжения, а кожа на ладонях слезла, оставляя оголенные, кровоточащие участки. Даже с постоянной регенерацией эпидермис не успевает восстанавливаться с такой скоростью и горячие ручейки крови сбегают по прутьям вниз. Я сломаю эту решетку несмотря ни на что.
- Прекратить! – двое стражей выскакивают из темного коридора.
- Прекратить что? – расплываюсь в злой усмешке и развожу окровавленными руками.
Железные прутья передо мной изогнуты и повреждены, еще немного и я смог бы сломать их, - если не переведете девчонку в другое место, клянусь, я вырву эту дверь с корнями, а потом обращу пристальное внимание на ваши персоны.
- У нас других мест для заключенных или ты думал в гостиницу попал? – самый старший из них выступает вперед и озлобленно зыркает на стушевавшегося напарника.
- Если человек загнется от холода у вас в камере, думаешь начальство погладит тебя по голове?
По озадаченному лицу стражи видно, что у них в голове происходят сложные мыслительные операции. Безвольное стадо, только и могут приказы выполнять, на большее их мозг не способен.
Старший делает знак напарнику отпереть дверь Мирославы, звякнув связкой ключей тот с недовольным лицом выводит девушку из камеры. Бесцеремонно дернув ее за локоть страж подходит к моей решетке. С противным лязгом искореженная дверь отворяется.
- Что ты делаешь?
- Теперь это твоя проблема, - Миру грубо толкают в спину и с грохотом затворяют дверь.
Я успеваю поймать летящее на бетонный пол хрупкое тело и прижать к своей груди. Воздух вокруг наполняется еле ощутимым запахом корицы и почти выветрившимся шампунем. Девушку трясет, ее руки настолько холодные, что обживают мою разгорячённую кожу. Осторожно убираю рыжие пряди с бледного лица и заглядываю в широко распахнутые карие глаза.
- Все будет хорошо, я обещаю.
Моя рука рассеяно гладит Истинную по голове, кажется это успокаивает. Мира, начавшая согреваться в моих объятьях засыпает и ее дыхание приятно щекочет кожу на шее, но как бы мне это не нравилось, я не могу постоянно держать ее в руках, чтобы поддерживать комфортную температуру за счёт горячей крови вервольфа. Нужно вытаскивать ее отсюда.