Глава 28
Через железные прутья виднеются поблекшие в тусклом свете рыжие локоны, Мира сидит в соседней камере, прислонившись спиной к промозглой каменной кладке. Тихое сердцебиение отсчитывает каждую секунду, проведенную в абсолютной тишине заключения. Я не могу прочитать выражение ее лица и понять, о чем она думает, видела ли она меня в настоящем обличье, напугана происходящим, ей больно? Прошло больше десяти часов как нас привели в Д-12 и засунули в грязные и холодные одиночки, до сих пор Мира не произнесла ни слова. Взгляд ее шоколадных глаз направлен прямо перед собой, а руки безвольно упали на колени, некогда бежевый легкий сарафан превратился в грязную, перепачканную кровью робу.
Я хочу, чтобы она поговорила со мной, разразилась слезами или криком, хоть как-то показала, что она будет в порядке. В которые раз хватаю ртом воздух не в силах нарушить тяготеющую тишину, это моя вина, я не смог защитить ее, я подвел единственное существо, которое приняло меня. Кровоподтеки и ссадины на прекрасном лице приводят в замешательство, передо мной будто жертва моей жесткости и агрессии. Мира воплотила всех, кого я изувечил, это слишком высокая ценна, которую пришлось заплатить.
Час назад приходил один из прихвостней дикого охотника, тщедушный малец с глазами бусинами, который должен был отвести девушку на допрос. Когда они вернулись ничего не изменилось, все те же печальные шоколадные глаза, которые не желают смотреть в мою сторону, и слегка сбивчивое сердцебиение. Ее обязаны были отпустить, Мира ничего не знает, ей нечего им сказать, но почему слабая, изнеможённая девушка все еще сидит рядом со мной в сырой, темной камере?
- Прости меня, - голос хрипит в пересохшем горле. Я придвигаюсь ближе к ржавым прутьям, соединяющим соседние одиночки, пытаясь разглядеть в полутьме ее глаза, но девушка вздрагивает и по-детски подтягивает колени к подбородку.
- Ты...- я дергаюсь в противоположную сторону, увеличивая расстояние между нами, - ты видела меня, да?
Как жалко и обреченно это звучит, лучше бы мы никогда не встречались. Придя к ней в дом, я желал, чтобы она боялась меня, а теперь эта мысль убивает.
- Я, - слова проглатываются и теряются где-то внутри. Теперь для нее я монстр, тот, кем я был всегда, но не хотел признавать. Не высшая раса, верхушка пищевой цепи, а убийца и зверь. – Я, ничего тебе не сделаю. Не бойся, скоро ты меня не увидишь.
Отшатываюсь в сторону, в самый дальний угол и прослоняюсь лбом к прохладным прутьям. Нужно заставить стражу перевести меня в другое место, так Мира сможет почувствовать себя хоть немного в безопасности.
- Эй! – ударяю кулаком по металлической двери в попытке привлечь внимание, - уведите меня в другую камеру. Эй!
Позади я слышу вздох и движение воздуха приносит знакомые, едва уловимый запах корицы, который раньше так раздражающе щекотал в носу и заставлял чихать.
- Я знала кто ты, - голос Миры отражается от стен, но все равно кажется слуховой галлюцинацией, - с самого начала.
- Но...Как?
- Ни у кого за несколько часов не исчезают бесследно глубокие, рваные раны, и твое поведение, будто ты не знаком с моральными нормами никак не могло оправдываться простой не дружелюбностью. Я не знала, что ты оборотень, но поняла, что и человеком ты не являешься.
- Но, почему ты позволила мне остаться, почему не вызвала полицию? Неужели тебе не было страшно?
- Было. Иногда я хотела так поступить, я боялась даже дышать рядом с тобой. Каждое мое движение вызывало бурю злости, я чувствовала, как ты ненавидишь людей. В миг страшные сказки, рассказанные на ночь, превратились в реальность.
- Но тогда почему...
- Ты нуждался в помощи. Ты был ранен и бежал от тех, кто причинил тебе вред, разве я могла отвернуться от того, кто нуждается во мне.
Мира грустно улыбается и поднимается, легкая ткань юбки шелестит, касаясь решетки, она стоит так близко, что я могу разглядеть засохшие дорожки слез на ее щеках. Девушка протягивает ко мне нежную руку через узкие прутья камеры, будто хочет взять мое бремя. В ней прощение, которое мне так нужно.
- Споешь для меня?