Wolf and Sorcerer.

Останки некогда величественного чудовища прибывают в башню в час пополудни. К этому времени часть обученных мной служанок уже успевают подготовить зал и инструменты. Это хорошо, поскольку не нужно будет возиться с отмыванием прошлых экспериментов с подносов и ножей. Единственное, что заставляет напрячься – изоляционные заклинания да защитные амулеты. Волк не обрадуется, если я надышусь яду и помру.

А умирать рано. Пока проклятие не сниму.

Бытие старухой – утомляет. Впрочем, шумный караван охотников нагоняет тоску сильнее. Змей обвешан разными талисманами, которые в большом количестве привозят из Ольвии. Ну да, как его перевозить без них-то? Любые испарения от трупа змея - летальны. А значит, тут попросту бы осталась куча мёртвых тел.

Они принимают деньги и пересчитывают. По сути, это оскорбительно, но со мной это первая сделка, и я чужеземка. Так что простительно. Отвлекаюсь от разглядывания змея, когда перестаю слышать звон монет. Закончили, значит.

– Приятно иметь с вами дело, госпожа. – говорит главный, вперив взгляд в мою фигуру. Шляпа с большими полями и длинной кисейной вуалью прячет постаревшее лицо, но не ограничивает мне обзор.

– Как и мне. Надеюсь, как только появятся какие-то интересные находки, Вы не забудете обо мне. – скупо киваю, – Спокойной дороги и пусть Ваше золото не иссякает.

Искатели улыбаются шире и кланяются. Прощание Ищущих на всех континентах одно. А я просто дала знать, что сама когда-то была на той же стороне. Служанки выводят их вон, и шляпу отдаю в чужие руки. Теперь можно начинать возиться с чешуйчатой тушей.

Он свернут так, будто до сих пор спит, но будет неприятно, если уже началось трупное окоченение. Слишком много змеиных колец. Хотелось бы аккуратно отделить шкуру цельным полотном, а не кусками, что станет гораздо ценнее.

Богиня с ней, продажей, самой пригодиться и про приворотное я не шутила.

Мерзкая работенка, конечно, но зато прибыльная. Знавала пару семей, что появились благодаря этому снадобью, и его эффект длиться годами.

Оно действительно гораздо сильнее настоящей любви.

На самом деле, было бы неплохо заиметь живого василиска и получать яд да шкуру постоянно. Но на такую змеюку, ещё и здравствующую при дворце, просто нет ресурсов. И умение разговаривать с ними нужно. А то сожрут и плакали мои открытия. Стоило бы найти человека, который мог бы заниматься подобными тварями, и наладить торговлю. Однако специалисты по химерам в этих местах отсутствуют.

И не появятся ближайшие лет пятьдесят. Так что стоит закатать губу и делать всё по мере собственных сил. Впрочем, я блестяще выкручивалась и с меньшими ресурсами. Будет, конечно, гораздо сложнее.

Разделка туши успокаивает. Правда, мерзейшее амбре разложения прицепится ко мне ещё на несколько дней гарантировано. Буду портить настроение Его Величеству. Это вызывает ухмылку. Да, кажется, подобное копошение в гнусностях приносит мне удовлетворение и поднимает настрой, ведь утром хотелось убивать. В целом, удалось даже яда нацедить примерно на десять больших фиалов и снять больше ста локтей шкуры. Хотелось наведаться в само логово. Там наверняка куча старой кожи, которую василиск сбрасывал при жизни, и его зубы.

Вздыхаю, исполнившись грусти. Столько навара упущено. Чёрт, прав был Влатмир, говоря, что мне будет мало – даже если я буду сидеть на огромной куче золота.

А я всего лишь торгаш, который хочет пустить каждый барыш в оборот.

Я несколько часов провела над остатками когда-то великого царя змей и примерно столько же потом отмокала в купальнях, смывая с себя остатки всякой гадости. Служанки всё равно едва заметно дергались от запаха, как только я вышла из мастерских.

Благо, я озаботилась кучей нейтрализующих зелий и вышла уже как человек. Хотя придётся попить еще укрепляющих, а то кости опять разболелись.

Надо бы заканчивать с этим и начинать активный поиск контрзаклятья. Быть старухой крайне мучительно. И здоровья больше не становится. И магическое ядро слабеть начало, это плохо. Остаться без магии после стольких лет её использования всё равно что прекратить дышать.

Это станет губительным бедствием.

Впрочем, стоит привести себя в порядок и топать в сторону общей столовой. Нехорошо будет заставлять Волка ждать.

Хотя, помнится, он говорил, что из-за подготовки к приближающимся праздникам приедет часть Двора. Отвратительно. За несколько лет отшельничества я отвыкла от большого количества людей. Но если вспомнить мою жизнь в Невваре, я всегда была в стороне от большинства, стоит, наверное, принять эту особенность характера, которую иные считали следствием образа жизни.

Я, привычно доверяя волосы прислуге, одеваюсь сама, натягиваю печатки и выползаю из покоев, опираясь на трость. Без неё заметно хромаю.

Прогулка по бесконечным галереям замка меня малость выматывает. Я действительно чувствую себя старой. Слишком старой. Оттого становится ещё обиднее: чёртово проклятие зацепилось именно за меня, хоть изначально не предназначалось. Просто стечение обстоятельств, которые повлекли за собой мои бесконечные приключения без возможности вернуться домой.

Чувство бесконечной тоски щемит сердце и даже шумящее под окнами дворца море мне не помогает. Оно ворочается в мёртвом сне, холодное, тёмное, как эти места.

Резные двери столовой распахиваются с легкой руки очередного лакея, который учтиво кланяется, пропуская меня.

Яркий свет свечей, высокие резные колонны и огромный стол, за которым размещены гости наводят чувство дежавю.

– Доброго дня, Ваша светлость, – кивает один из Лордов, щурясь, чтобы рассмотреть мои черты под вуалью.

Собственно, из-за неё ему не удается. Влатмир уже сидит во главе стола, внимательно глядя на меня.

– Ваше Величество, господа Лорды, – голос скрипит и вместо ожидаемого поклона лишь киваю головой и сажусь у левой руки Короля. На своё привычное в таких случаях место.

– От тебя тянет ядом, – замечает волк, исследуя взглядом вуаль. Лицо выражает спокойствие, но я уже заметила беспокойство в глубине его глаз.

– Я несколько часов провела, разделывая василиска, само собой, гнильные пары не до конца сошли, – пожимаю плечами, – К сожалению, остаток запаха выветриться только через несколько дней.

– Василиска? – внезапно вмешивается в наш разговор молодой Лорд, чьего имени я не помню.

Остальные также излучают интерес, особенно к моей вуали. Как хорошо, что я озаботилась чарами и ничто её не поднимет. Видел бы братец, что я собрала почти артефакт - похвалил бы. Все пальцы исколола, пока руны вышивала. Так что даже кровь вложила в зачарование.

– Приобрела у местных приключенцев, – легко отвечаю я, – Материал для создания зелий, артефактов. Любой уважающий себя и ремесло чародей не упустит шанса получить что-то подобное.

– И как часто вы в таком участвуете? – внезапно спрашивает один из волков. Только сейчас мне бросается в глаза, что женщин за столом нет. Оттого интерес к моей персоне кажется вполне закономерным.

– Все чародеи занимаются подобным, – голос удается держать ровным, – Какая-то магия требует жертв, а какая-то совершается исключительно с помощью материалов.

В этот момент я чувствую, как Влатмир смотрит на остальных. Его взгляд тяжелый и недовольный. Он явно не ожидал такого интереса со стороны Лордов.

– Госпожа чародейка, а почему вы прячетесь? Ваша старость ведь почтенна и требует должного уважения, – голос принадлежит будто бы совершенному юнцу и я внимательно смотрю на говорящего. Кажется, он совсем недавно приобрел место.

Вздыхаю. Этот звук кажется слишком громким во внезапной тишине зала. Влатмир смотрит на окружающих с едва сдерживаемым гневом.

А я говорила тебе, собака блохастая, плохая затея!

– Моя старость - последнее, что я бы хотела показать, – говорю твердо, – К тому же, я сильный чародей, стоит мне снять вуаль, как для вас превращусь в дряхлую старуху. А это не естественный мой облик.

Лорды смотрят ещё внимательнее, будто им это поможет.

Глупцы.

Служанки вносят первые блюда и напитки. Они, скорее всего, задумались над моими словами. Ну и пусть, может, так дойдёт, что не стоит задавать мне такие бестактные вопросы.

Кажется, Влатмира от вспышки гнева удерживает только моё равнодушие. Я привыкла к такому вниманию – люди и нелюди всегда любопытны к тому, что пытаются скрыть.

Чего уж говорить, ужин проходит забавно. Для меня. Радость от того, что никто не видит моих закатывающихся от глупостей глаз, заставляет меня улыбнуться. Для местных дворян я как неизведанная зверушка. Поэтому говорить пришлось неожиданно много. Особенно учитывая, что в последнее время у меня не так уж много собеседников. К концу вечера голос более хриплый и хочется уйти как можно скорее. Поэтому я быстро заканчиваю с десертом и откланиваюсь, ссылаясь на не самое лучшее самочувствие.

У меня действительно начинается мигрень. Влатмир провожает меня долгим и задумчивым взглядом. Сегодня я и без того ответила на огромное количество вопросов. Куча мужчин за столом явно не страдали тактичностью и каким-либо уважением к старой женщине.

Кажется, утром придется объясняться. Но это будет уже завтра и мне не стоит так переживать. Во всяком случае, выкручусь, не в первой.

Папа бы гордился тем, какой я выросла.

Мысли о семье вызывают тоску. В путешествиях я не переставала им писать, читая множество листов, исписанных чужими руками. Каждый из них отвечал маленькой повестью об изменениях в жизни. Жадно впитывала то, как менялся почерк всех домашних. Как плавающие и кривые строчки младших становились ровнее и аккуратнее, а братья и отец наоборот теряли твердость руки.

Я очень скучала. Старенькие семейные портреты хранила особенно бережно, доставая время от времени, но уже понимала, что они не соответствуют реальности. Младшие уже выросли, а старшие построили собственные семьи и я как оторвавшийся от родного дерева лист – одна, в чужой стране, старающаяся исправить ошибку отца и братьев.

Никого не виню. Слишком давно всё случилось, да и они тоже искали решение этой проблемы, просто не покидая родины. Это я – сбежала, потому что так было проще. Избавляло от ненужных вопросов. И так четыре года пришлось прятаться. До самого совершеннолетия. Потом уехала, для всех – учиться и постигать, а на деле искать избавления от проклятия.

К тому же, я действительно училась. Впитывала знания о чужой магии и культуре, растила мощь. Вся изрисованная рунами, что приостановили течение магической заразы. Но этого мало. Я хочу быть молодой женщиной, которой являюсь.

В моих покоях темно и тихо, только трещат дрова в камине. Прислуга знает, что не терплю холода, потому что от него ломит кости.

Странно было так глупо проколоться, но факт того, что я выложила правду вперемешку с издевкой - был. Надеюсь, никто из этих волков не уличит во лжи. Пусть таковой и не прозвучало.

Впрочем, не стоит тратить время на все эти измышления. Мне нужно найти ключ от проклятия и либо сматываться, либо стараться найти общий язык с Белым Волком, уже лицом к лицу. И ему моя правда, конечно, мало понравится. Так странно и нескладно будет звучать история целиком. Сиятельная княжна из знатного рода богатой южной страны становится изгнанницей - словно страшилка для детей.

В колене противно потянуло и стрельнуло болью. Опять будет буря. Так странно предсказывать погоду нытливым телом. Но уже и привычно в какой-то мере.

Свечки загораются по щелчку пальцев. Мягкий свет озаряет идеальный порядок. Служанки, видно, расстарались. Хочется выть от бессилия. Столько лет странствий и все впустую, никаких зацепок, кроме дурного серебряного зеркала!

Приходится сделать глубокий вдох, чтобы уложить волнение в мыслях и на сердце.

Не будет иного выхода - отправлюсь дальше в странствие или попытаюсь достать здесь с помощью искателей и перекупщиков. Хотя есть вариант, что артефакт давно лежит в семейном хранилище какой-либо родовитой магической семьи.

Стаскиваю перчатки и расстегиваю робу. Странный день, казалось бы, ничего такого не сделала, кроме разделки туши василиска и присутствия за ужином. Второе было очень выматывающим. Столько взаимодействия с другими людьми.

Стук в дверь кажется слишком громким. И я понимаю, что, скорее всего, поздний визитёр слишком долго стоял у порога.

А я и не слышала, глубоко погруженная в размышления.

– Входите! – каркающий грай. Кажется, сорвала с непривычки голос.

Дверь отворяется медленно, будто у толкающего не хватает сил. К моему удивлению, визитёром оказывается Всерадетель. Старый оборотень редко общался со мной, вероятно, из-за опасения перед моей магией, хотя повод странный: у них, даже стариков, реакция гораздо лучше, чем у самых ловких боевых магов.

– На лице твоём скорбь, дитя, – тон безмятежный и спокойный, словно шуршание гальки.

– Я такая же убелённая сединами женщина, – вздыхаю, приглашающе взмахивая рукой. За Всерадетелем заглядывает служанка. Отдаю приказ, чтобы подали чай в малую гостиную.

– Как бы ни изрезалось морщинами лицо твоё, старость неправильная, – терпеливо поясняет он. Я не скрываю удивления.

– Как давно догадались? – теперь думаю, не придется ли обороняться, а то ещё чего старик надумал.

– Когда ты в первый раз зашла в Белый Храм. Тень твоя рассказала больше, чем ты могла желать. Кроме того, рунная вязь вокруг пальцев твоих мощь хранит, – он медленно опускается в одно из кресел и я занимаю противоположное, – Смею мыслить, что вся ты в знаках.

– Ну да, основы магии вы все знаете, – ворчу и прячу внезапно прорезавшееся чувство стыда, – Проклятие так заметно?

– Тем, кто зреть умеет, да, – хмыкает внезапно старик, – От остальных виляешь умеючи.

– Шляпа хорошая, да, – со смешком отвечаю, – А глаза на такое редко смотрят. Это ведь не грим, а моё тело.

– Долго ли? – служанка подает чай, я почти не отвлекаюсь испытующе глядя ему в лицо. Старик с мягкой улыбкой берет чашку, – Хурму в сахаре достань из моих запасов, госпоже чародейке к почину будет.

Девушка кланяется и уходит. Потом клятвы возьму и чары наложу от подслушивания. Лишний раз лучше, чтобы об этом никто не вспомнил.

Плетение выходит почти без труда, но отдаёт острой болью в животе. Всё хуже, чем я думала. Магия утекает сквозь пальцы. Ужасно.

– Около десяти лет. Может, и меньше, но с таким проклятием год за два, – отвечаю, поводя плечами, грея ладони о пузатые бока чашки. Травяной отвар по рецепту матери, пусть пришлось изрядно потрудиться, чтобы раздобыть всё. Сам запах напоминает о родном доме.

– Искала ключ? – киваю.

– Нашла из подходящего пару ритуалов да серебряное зеркало, – поясняю, глядя за чужую голову, прямо в проём без занавески.

– Магов на ритуалы нет, а зеркало?

– Не имею понятия, где искать. Если только в хранилищах у других магов, – сознаюсь, пригубив горячий чай.

– Погибнешь ведь раньше отмеренного да силу теряешь, – подчёркивает он. Старик прав. Это не раздражало, поскольку я знала об итоге подобных проклятий.

– Пути только два. Оставить Вериссу и искать дальше или через перекупщиков охотиться за зеркалом, – пожимаю плечами, отхлебывая из чашки, - Но с Влатмиром у меня вассальный договор.

– Приходил он сегодня, – задумчиво говорит Всерадетель, – Пытался о тебе вызнать. Заблуждается ещё, что служители Богини нашей всё поведать могут.

– Спрашивал что-то?

– Всегда с вопросами приходит, Этери, – загадочно отвечает жрец, отпивая из чашки. Улыбка у него мягкая и всезнающая. Почти как и у отца.

Разве что у родителя она была изысканной и обещающей все богатства мира.

– Много сказали?

– С ноготок, то всегдашнее повеление. Пусть сам кумекает, – лицо его кажется довольным и я не могу удержать ухмылки, - Тебе ещё предстоит с ним разговор.

– Чудной получится, – признаюсь я, отводя взор.

– Десять лет довлеет над тобой проклятие, которое старит и разрушает. Это заслуживает сострадания, не опалы, – мужчина задумчиво смотрит на выражение моего лица и то, как нервно я постукиваю ступней по полу.

– Не хочу сострадания, хочу, чтобы он случайно не уличил меня в предательстве вассальных клятв и казнил, – чувствую, как дёргается щека от напряжения.

– Не казнит, – отрицает Всерадетель, – А зеркало твоё мы найдем. Все же попытай счастья, напиши на родину. Может, будет подмога.

– А Влатмир потом обвинит в "сношениях с врагом" для уничтожения Веррисы. Сколько бы лет ни прошло, он не забыл предательства другого мага.

Старик цыкает, качает головой и вздыхает.

– В этом правда твоя, – его взгляд мрачнеет, – Магия заронила в нём боль и лишила всего. Хотя... Коль он так против был, зачем же во дворец тебя призвал?

– Только Матерь и ведает, – в моём голосе проскальзывает досада, – Я немолода, некрасива и характер поганый. Версию с фавориткой можно смело отклонять.

– Маги в Веррисе просто так не являются, стало быть, шанс увидел, – высказывается жрец, продолжая потягивать чай.

Вздыхаю. Напиток остыл, но вполне годился, чтобы промочить сухое горло.

– Я скоро без магии останусь, – пожимаю плечами, – Значит, не стоит откладывать этот мерзкий разговор.

– Верно решение сие, дитя.

Старик поднимается, отставляет чашку в сторону. Наверное, даже он понял, что ему пора уходить.

– Потребно готовить Белого Волка?

– Думаю, да.

***

Я никогда не считал себя глупцом, предполагая, что иногда недостаточно внимателен к деталям. Но, каждый раз обращая взгляд на Этери, разум терзало ощущение, что я упустил что-то очень весомое. Или не замечаю очевидного.

Ужин оставил двоякое впечатление. Придворный чародей была вежлива, разговорчива, пусть и пряталась за вуалью. Старость удивительно красила эту женщину... Оставалось гадать, была ли моя чародейка и в юности такой же хорошенькой. Вопросы о прошлом, по сути, неисчислимы. Странным казалось, что она вообще решилась на путешествие, хотя если могущество поражает даже в таком возрасте, страшно представить, каковой она показала себя в молодости.

Но для меня ничего толком не значили восемьдесят лет в человеческом исчислении, самому уже давно перевалило за сотню. Бессмертие томило, но отсутствие наследника и Королевы делало своё дело и я не мог уйти. Чародейка ещё и не верила, пока я не устроил "экскурсию" в главный Храм столицы. И только после разговора тет-а-тет с Всерадетелем вышла чуть потрясённая. И тактично не разговаривала несколько дней.

Волчье бессмертие слишком отличалось от быстротечного людского века. Этери всегда молчала о возрасте, не упоминая, или изящно отходила от темы. Но, глядя на серебристые волосы, тяжелую походку и медлительные движения - не создавалось какого-то внутреннего противоречия.

Как и сегодня. Но чуждо было утверждение, что старость "неестественна". Если только на ней нет какого-то проклятия.

Я знал о ней совсем мало. Кроме очевидного южного происхождения и путешествий родовое имя выяснилось не так давно, и то из-за подписи на очередное прошении. Витиеватое "Верховная Чародейка Вериссы, Княжна Этери Адаар" . Выведенное тушью на бумаге словно отпечатывается на внутренней стороне век. Второе имя было и у меня, но Этери предпочитала лишь одно.

И Всерадетель молчал, уповая на то, что когда придёт время – всё прояснится само собой.

Но она Княжна. То есть, обладала титулом по рождению. Если память не обманывала, то такой смуглой кожей обладали, в основном, именно невварцы. И глаза у неё с очень характерным лукавым разрезом. Стоило бы поспрашивать о молодых годах. Или наказать разведчикам искать в Невваре род Адаар. И выяснить причину её странствий. Родные солнечные земли явно милосерднее к старикам.

Или просто ждать ответов, о которых говорил старый жрец. Не покидала смутная догадка, что они не будут мне по нраву.

Даже если она поймала где-то проклятие, почему же она не нашла способ его снять? Я чувствовал силу, хранимую женщиной, и прекрасно понимал, что передо мной значительный маг, руководствующийся не светлым и тёмным, но исключительно своими намерениями.

Вспомнить только, как она лечила. Никогда не думал, что связка пыточных заклинаний может вернуть чувствительность конечностям. И заставляла пить мерзейшие зелья. Впрочем, не переставала говорить, что моё неприятие только моя проблема.

Не стоит долго мусолить это перед сном, завтра будет долгий день.