Хороший Монстр

Выйдя из дома, я глубоко вдохнула, расправила плечи и тут же поежилась. Прохладный влажный воздух моментально прилип к костям, проигнорировав преграду в виде одежды, кожи и мышц. Туман был настолько плотный, что почти полностью скрыл лес со всех сторон, он напоминал толстое одеяло, вот только совсем не грел. На мгновение показалось, будто облака упали с неба и спрятали под собой все, что было на земле.

Марта выбежала из серой мглы, чтобы поприветствовать меня, я со слабой улыбкой погладила ее голове. Шерсть собаки была влажной, и отдельные волосинки прилипли к ладони.

— Вычесать бы тебя, — негромко сказала я, вытирая руку от шерсти о штаны, и снова огляделась по сторонам. — Странно, что вместе с тобой из этого тумана не выбежало никакое чудовище. Ну, там, огромное насекомое с щупальцами, безликое нечто, напоминающее человека, или какой-нибудь Йотун, да?

Поймав мой взгляд, Марта завиляла хвостом и приоткрыла пасть. Я усмехнулась.

— Тебя веселит такое развитие событий, подружка? Меня тоже. Умереть от неожиданного чудовища, живя с другими чудовищами, это иронично.

Я достала из кармана кусочек сыра и протянула его собачке. Та обрадовалась угощению, аккуратно взяла сыр зубами из моих пальцев и моментально его проглотила.

— Никому ни слова, ладно?

Тяжелый, рваный вздох вырвался из грудной клетки. Жизненные силы постепенно заканчивались, не такая уж и сложная работа, как и вообще любое движение, давалась с трудом. И дело было не в физической усталости, скорее в моральной измотанности. Изначально меня питала ненависть к вервольфам, фиксация на единственной задаче – выжить, размышления о побеге и о том, когда и как правильно использовать кинжал. Но дни шли, и ненавидеть я устала. Устала мучить мозг планами побега, устала безуспешно пытаться найти ответы на миллионы вопросов, размышлять о чужих мотивах, продумывать варианты развития событий. Устала находиться здесь, жить в глуши среди существ, с которыми у нас взаимная ненависть, спать в одной комнате с безумной фанатичкой, отвлекаясь только на книжки, которые даже не сама выбрала, и собак. Я просто хотела домой. К обычной жизни в обычном городе, к людям, интернету и автобусам.

Подойдя к загону Сторма, я положила локти на деревянное ограждение, держа в одной руке яблоко. Конь уже запомнил, зачем я прихожу, и как только увидел меня, то сразу сделал несколько шагов вперед, уже гораздо более уверенных.

— Возьмешь, может, все-таки? — предложила я и протянула к нему яблоко. — Я же правда тебе не враг. Мы вообще с тобой в одной лодке. Мы оба тут находимся не по своей воле.

Сторм, держа шею ровно, смотрел на меня очень умным взглядом и ритмично, но неспешно, махал длинным хвостом. Его грива слегка закудрявилась от влажности, прямо как и мои волосы.

— Слушай, я знаю, что ты не боишься, а просто не хочешь доверять или выглядеть покорным. Но я тебя уверяю, я не сделаю тебе ничего плохого и не стану относиться с меньшим уважением, если ты просто возьмешь яблоко.

Он не мог понимать, что ему говорят, однако, наверное, считывал настроение и интонацию. Все еще осторожно, Сторм медленно подошел ко мне. Близко. Я замерла, не сводя с этого красавца глаз. Конь понюхал яблоко и взял его с моей ладони. Впервые. Всё-таки доверился. Сдержать улыбку не удалось, и, воспользовавшись моментом, я дважды провела рукой по его морде. На удивление, Сторм не взбрыкнул.

— Знаешь, как он тут появился? — донеслось из тумана.

Обернувшись, я увидела того, кого сразу узнала по голосу. В следующую секунду конь был уже у противоположной части загона, а у меня в районе солнечного сплетения возникло настолько неприятное, липкое чувство, будто туман проник и туда. Подобно устрашающему чудовищу, которое лишь выглядело человеком, как, впрочем, и было на самом деле, из мглы вышел Торбьорн. Он держал руки на поясе, но, как только остановился недалеко от меня, скрестил их на груди. Рефлекторно сделав шаг назад, я уперлась спиной в ограждение.

— Сторма подарили моему давнему приятелю из другой стаи, — стал рассказывать вервольф, его нечеловеческий взгляд пронизывал насквозь, — у него тоже своя ферма, но гораздо крупнее этой. И он держит много лошадей, с десяток, наверное. Сторм мустанг, мы таких лошадей особенно ценим, больше, чем породистых.

— Потому что к ним люди руку не приложили? — решилась предположить я, вот только слова из горла вырывались будто с трудом и звучали хрипловато. — Чистая природа без искусственной селекции?

Торбьорн растянул губы, приподняв уголки кверху. От этого подобия улыбки стало еще больше не по себе. Пробежавшись глазами по серым клубам тумана за его фигурой, я надеялась увидеть Анну-Марию или, может, Александа, но рядом никого не было.

— Да. Можно так сказать, — подтвердил мужчина. — Поначалу мой друг радовался такому подарку – молодой, здоровый, дикий конь. Красота. Вот только Сторм покалечил одну из его лошадей и насмерть забил молодого жеребца в загоне.

— Я не держу лошадей, но догадываюсь, что нельзя селить незнакомых самцов вместе. Ваш друг совершил ошибку. Сторм не виноват в том, что такова его природа.

Опасная улыбка Торбьорна стала шире. Он дернул бровями.

— Ты снова права. Сторм не виноват в том, что такова его природа. Странно подобное слышать от тебя.

Его намек я поняла, но отвечать ничего не стала. В отличие от Сандра, этот монстр мне бы вряд ли простил хоть единый выпад.

— Да, вероятно, мой друг ошибся, жаль только, что за его ошибку заплатил молодой жеребец, который не был ни в чем виноват. Просто не повезло.

— Жаль.

— Он рассказал мне эту историю, когда я заезжал к нему в гости, — продолжил Торбьорн, все так же внимательно глядя на меня. — Хотел проведать его, да заодно прикупить коня под седло. Была такая у меня идея. Но планы поменялись. Я решил выкупить Сторма, друг противился, потом запросил взамен весомую сумму и немало другой моей скотины, и сделка состоялась.

— Вы собираетесь седлать Сторма?

Что ж, если план был такой, судя по всему, работы предстояло много.

— Нет, его не буду. Да и не выйдет, я все же не объездчик, а он требует приручения и объездки.

— Зачем же тогда он вам?

Стоило задать этот вопрос, как в голове всплыла фраза Александра. "Не привязывайся к животным с фермы. А то может быть больно. Они для еды". От понимания, какая судьба уготована коню, и собственного бессилия грудь болезненно сдавило, даже дыхание немного сбилось.

Торбьорн снова растянул губы.

— Пригодится.

— Для еды?

— Не в таком понимании.

— Для чего вы мне это рассказываете? — со вздохом спросила я. — Тоже хотите предупредить, чтобы не привязывалась к животным?

— О, мне до твоих чувств нет дела. Привязывайся к кому хочешь, не привязывайся, страдай потом, не страдай. Какая мне разница?

— Резонно. А для чего же тогда?

— Да просто услышал, что ты ему говоришь, и решил подметить, что у вас даже еще больше общего, чем тебе кажется.

Я непонимающе заглянула в пустые глаза Торбьорна, ожидая пояснения. Тот усмехнулся и, подойдя к загону, взялся руками за деревянную балку и устремил взгляд на Сторма.

— Я почти всю жизнь с животными бок о бок провел, убедился, что некоторая скотина очень умная, чего только одни собаки стоят. Лошади тоже умны, да и коты, даже овцы с коровами. Куры, разве что, разумом не обременены. Но так же я знаю, что сознания, мышления, подобно вашему или нашему, у них нет. Даже у собак и лошадей.

Стоя сбоку от вервольфа, излишне близко, на расстоянии чуть больше вытянутой руки, я ощущала себя загнанным в угол оленем. И все еще не понимала, к чему он ведет. Отвлекшись от наблюдения за конем, Торбьорн повернул голову ко мне.

Волк знал, что перед ним олень, которого можно съесть, но пока не был голоден.

— Но вот он... он какое-то слишком разумное животное. Иногда мне кажется, что он ненавидит нас и презирает. Как и ты. Ему не нравится это место, не нравлюсь я, не нравится Анна-Мария. Он ест здесь, живет здесь, я ухаживаю за ним, но он все равно ненавидит и презирает.

Ответить на это было нечего.

— Маркус тебя принял, так ведь?

— Да.

— Не рычит, гладить дается, верно?

— Да, — кивнула я.

— Но если я дам ему команду, он тебя разорвет, — совершенно ровным тоном сказал Торбьорн. — Он предан мне. Он будет слушаться меня, как бы к тебе не относился. И он нападет, если я скажу. Разорвет моментально, потому что он просто дрессированный, воспитанный пес, а я его хозяин.

— Собаки и правда удивительно преданные существа.

— Это точно. Вам, людям, такую преданность не понять. В вас преданности нет. Никому и ничему. Исключения же редки, если вообще есть. Помимо силы, это еще один и пунктов в списке, почему мы лучше вас. За это вы нас и ненавидите.

Он говорил это настолько спокойно и без эмоций, совершенно не сомневаясь в своих словах и не ожидая возражений, что внутри опять начала закипать злость. Какое же мерзкое существо это чудовище.

— Не пытайтесь промыть мне мозги, как Анне-Марии, только время зря потеряете, — наигранно небрежно бросила я.

Торбьорн хмыкнул.

— Ей никто мозги не промывал, просто девушка поняла суть вещей. Осознала. Возможно, излишне эмоционально, но ведь есть и миллионы других людей, кто так к вашим богам и святым относится, например. Просто потому что они могущественнее. Энн увидела в нас то, что вы видите в своих богах, вот и все.

— Есть разница между верой в Бога и фанатичным поклонением вервольфам. Энн сошла с ума и, я уверена, не без вашей помощи. И вообще, к чему вы все это мне говорите тогда? — я полностью развернулась к нему. — Про превосходство, про преданность? Про собак? Намекаете на то, что и в стае так? Чтобы не забывалась? Что вы или Александр послушно вскроете мне глотку, как только Альфа команду даст?

Ох, я снова ходила по тонкому льду. Страх и разум притупились от слишком высокой концентрации опасности и безысходности на каждом углу, и я все сильнее и сильнее теряла осторожность. Одно дело пререкаться с Сандром, другое дело хамить Торбьорну. Этот монстр хоть и не ослушался бы Альфу, не убил бы без разрешения, но обидеть-то все равно мог. Сильно обидеть.

И как только я об этом вспомнила, внутри все похолодело. На спине выступил пот.

— В стае безусловно так. Однако, если ты увидела в моих словах намек на что-то, что ж...

Так и не договорив, Торбьорн отстранился от ограждения и зашагал прочь, но через пару шагов остановился и оглянулся на меня, совсем немного повернув голову.

— Забыл сказать. Тебя на время в деревню отведут, пару дней там побудешь. Собери вещи. И, кстати, помимо схожести, есть большое различие между тобой и этой лошадью, которое заключается в том, что его сюда привели насильно, а ты сама пришла.

Облегчение накрыло волной и тело расслабилось, как-только он начал уходить, аж чуть ноги не подкосились.

С одной стороны, перспектива на пару дней покинуть это место, от которого уже тошнило, радовала. С другой стороны, неизвестно, для чего меня решили отвести в деревню, да и на ферме хоть отдаленно жизнь напоминала цивилизацию, жить же в дикой деревне в диком лесу не особо-то хотелось. Зато, может, удастся увидеться со своими?

***

Ожидания не оправдались, и за мной пришел не Сандр, а Эльв. Увы, теперь путь предстоял не просто долгий, но и физически и морально тяжелый. С Варгенссоном было бы полегче.

Как известно, все познается в сравнении. Кто бы мог подумать, что я буду желать компании вервольфа? Но тут, когда выбирать не приходилось, так как кругом были только оборотни и одна сумасшедшая, естественно я каждый раз надеялась, что проводить время придется с Александром, а не с кем-то другим. Просто потому, что он был наименьшим из зол. Сандр не ощущался угрозой, проявлял заботу, неважно, с какими мотивами, относился ко мне лучше, чем другие, да и поболтать с ним можно нормально.

Было сложно, но мы дошли. Вернее, Эльв дошел, а я с трудом доползла до деревни. Вся дорога прошла почти что молча, однако это не худший из сценариев. Эльв мне тоже не нравился, тем не менее, он был хотя бы лучше Торбьорна. Фактически, мне не нравился никто из вервольфов, потому что монстры и чудовища не могут нравиться, но всех, с кем успела познакомиться, можно было условно разделить на два столбика: на тех, с кем возможно было контактировать, и тех, кто вызывал сильнейшие неприязнь и антипатию, иногда страх. В первый столбик я бы вписала Сандра, Лику, Сагу и, исключительно по первому впечатлению, Алекси. Во второй столбик отправились бы Торбьорн, Эльв, бугай Дерек, тот взрослый мужчина с блондинкой и еще парочка, чьих имен я не помнила. Но, выходит, был и третий столбик – с противоречивыми личностями. Такими для меня оказались Альфа с его отцом, Фрэнсис и Кьяр. Фрэнсис и Кьяр однозначно были настроены к нам, и ко мне в частности, очень враждебно, вели себя грубо, у Лиса еще и глаза казались злыми, но все же было в них что-то, из-за чего они не отталкивали, как Торбьорн. Хотя, в случае с Лисом, возможно я просто была глупой девчонкой, которая велась на внешность. Или же доверие внушало то, что он друг Александра, а Александр выглядел довольно безобидным.

К счастью, после дороги мне велели подождать кого-то или чего-то, так что выдалась возможность немного отдохнуть в знакомой клетке.

Я уже почти задремала, когда дверь сарая заскрипела, и внутрь вошли Эльв и незнакомая симпатичная, крепкая девушка с красивой фигурой и густыми рыже-коричневыми волосами, выглядящая немного старше меня.

Вервольф бросил в клетку бутылку с водой, которую я изначально попросила, но открывать замок не спешил.

— Ты тут на несколько дней, жить будешь у Аделы, — Эльв кивнул на девушку, — и Ноака. Потом вернешься обратно на ферму.

— Почему не у Сандра? — сорвалось с языка. — Или у Лики?

Адела весело, и в то же время по змеиному, заулыбалась, сощурившись глянула на меня, а затем обернулась на Эльва.

— Как тебя зовут? — спросила она и, подойдя ближе, взялась обеими руками за прутья клетки.

— Моника.

— Моника, не могу промолчать. Хоть я тебя и ненавижу и, будь моя воля, убила бы прямо сейчас, да так, чтобы помучилась, — сохраняя улыбку, с дружелюбной интонацией поведала Адела, — но все же предупрежу. Александр у нас красавчик, я понимаю, еще и общается игриво-флиртующе с каждой красоткой, но лучше не надумывай себе ничего. А то хрупкое человеческое сердечко разобьется, понимаешь?

— Чего?

Я прекрасно поняла, что она имела в виду, но совершенно не поняла, к чему она вообще это сказала.

Адела неестественно рассмеялась и снова оглянулась на Эльва.

— Такая она глупая.

Спорить, что-то доказывать, парировать эти глупые выпады я не стала. Себе дороже. Смысла связывать с такими змеями ни в человеческом обществе, ни в обществе вервольфов не было никакого.

— Кстати, — подал голос Эльв, — Адела и Ноак родственники убитых вами Нильса и Бьорка, — на этих его словах темные глаза девушки яростно сверкнули, — так что будь осторожнее. Ошибок они тебе не простят. Особенно Адела.

Та криво самодовольно ухмыльнулась. Вот стерва. В той же ненависти Лики или Фрэнсис не было яда, она была чисто и объяснимой, а эта мадам токсичный яд чуть ли ни кожей источала. Минуты хватило, чтобы понять ее злобную суть. Наверняка кто-то подобный ей и расправился тогда с сестренкой Тийта.

— А делать-то что надо?

— Тебе расскажут. У нас намечается большой праздник, поможешь в подготовке. И у меня для тебя подарочек есть.

— Украшение под стать тебе, — добавила Адела.

Имя красивое, сама девушка внешне красивая, но какая же мерзкая по сути своей.

Украшением же оказался увесистый металлический браслет с кольцом, который Эльв застегнул на моей лодыжке, выпустив меня из клетки. Не сложно было догадаться, что это для того, чтобы потом к чему-то привязать. Как животное. Хотя животными были они.

Лениво бредя за Аделой по лесу, я поглядывала по сторонам в надежде увидеть кого-то из своих, но натыкалась лишь на злые, полные неприязни и ненависти взгляды вервольфов.

— Кьяр, — вдруг крикнула девушка и, изящно вытянув руку наверх, помахала ему.

Впереди, у одного из домов, я заметила знакомую фигуру. Затем Адела обернулась ко мне и рыкнула сквозь зубы:

— Стой тут и ни шагу в сторону, а то прикончу.

Она не увидела, как я закатила глаза, так как в ту же секунду подорвалась с места и поскакала к Лису. Неужели они вместе? Я была о Лисе лучшего мнения.

Устало привалившись спиной к стволу ближайшей сосны, я стала наблюдать за происходящим. Дома в деревне находились на расстоянии друг от друга и прятались среди деревьев, как и местные жители. Всю землю вокруг покрывались хорошо протоптанные тропинки, ставшие уже настоящими дорожками. Тут тумана было значительно меньше, наверное, потому что мы находились на холме, в отличие от фермы внизу, в которую все эти серые облака и постекали, да и времени уже было больше. Повсюду сновали люди, вернее, чудовища в человеческом обличье, но не сказать, что деревня была густо заселена.

Из кустов неподалеку от меня вышла белокурая маленькая девочка лет семи в бледно желтой курточке. Она брела вперед, не глядя под ноги, а рассматривая вместо этого розового игрушечного зайца, которого держала в руках, но уверенно обходила каждую ямку и кочку.

Вдруг тишину разрезал, как гром, звонкий детский смех, и из-за тех же кустов высыпала маленькая стайка ребят. Один мальчишка, явно постарше, сказал что-то девочке, с силой пихнул ее и вырвал у нее зайку. Малышка упала на землю, а ребята тут же убежали вперед, продолжая весело смеяться. Девочка заплакала.

Я подскочила к ней, мысленно называя малолетних негодяев нехорошими словами. Вервольфы вообще своих щенков воспитывали?

— Эй, ты в порядке? — спросила я, присаживаясь на корточки рядом с девочкой.

Та обхватила руками свою худенькую коленку и хныкала. По светлому личику катились крупные слезы.

— Ушиблась? Где больно?

— К-ко-оленка боли-и-ит, — через всхлипы промямлила малышка и принялась плакать еще громче. — Мой за-а-яц. Он заб-ра-ал. Зайца.

— Да, я видела.

Беспомощно оглядевшись по сторонам, я не увидела никого, кто бы спешил к девочке. Им вообще на своих детей плевать? Где все взрослые? Почему вечно никого нет, когда кто-то нужен?

— Тише-тише, — я аккуратно сжала ее плечико. — Сейчас кто-нибудь придет и найдет твоего зайца. Где твоя мама?

— Д-дома, — всхлипывая, ответила девочка.

— А папа?

— Н-не знаю. Тут г-где-то.

— Как тебя зовут?

— Лили.

— Красивое имя.

— Коленка болит очень... — с новой силой захныкала Лили.

Разозлившись на бездействие и безответственность взрослых, я поднялась на ноги и громко крикнула:

— Адела! Кьяр! Эй, кто-нибудь подойдет?! Тут ребенок плачет!

Наконец-то вервольфы зашевелились. То ли на этот крик, то ли на плач Лили среагировал незнакомый мне мужчина, показавшийся из-за деревьев, он заспешил в нашу сторону, и почти сразу же прилетела Адела. Но вместо помощи девочке, волчица прямой наводкой направила ко мне и, подскочив, с агрессивно толкнула двумя руками. Я с трудом удержала равновесие.

— Не подходи к ней! — выкрикнула она. — Кто тебе позволил?!

Округлив глаза, я постаралась спокойно ответить, осторожно отступая:

— Девочку пихнул мальчик и отобрал игрушку. Она заплакала. Мне в стороне надо было стоять?

— Кто тебе дал право приближаться к нашим детям, убийца?! — продолжала истерить Адела.

— Тут нет публики, ты чего орешь? — вырвалось у меня.

И ответом послужил такой резкий и сильный удар обеими руками в район ключиц, что на этот раз я, больно ударившись, рухнула на землю. И рефлекторно стала отползать назад.

— Тварь, ты кого из себя возомнила? Ты убила их! Ты сама сдохнуть должна!

Адела подняла ногу в тяжелом ботинке для следующего удара. Я выставила вперед руку, загораживая лицо.

Но внезапно спасение пришло, откуда не ждали.

— Эй! — резко выкрикнул кто-то позади меня. — Адела, стоп.

Это был голос Александра?

Обернувшись, я увидела спешащего к нам Варгенссона в компании мужчины с еще более светлыми волосами, чем у него.

Адела недовольно фыркнула и отступила на шаг.

— Все нормально? — спросил вервольф, протягивая мне руку.

Кивнув, я автоматически взялась за его ладонь, чего бы точно не сделала, если бы успела подумать. Сандр помог мне подняться на ноги.

— Адела, в чем дело?

Место ушиба неприятно пульсировало. Я потерла его, слегка наморщив нос, после чего отряхнула штаны и ладони.

— Не надо ее защищать, Варг, я понимаю, что ты у нас благородный очень, но сейчас не тот случай.

— Что у вас произошло? — повторил Александр, то ли случайно, то ли специально оттеснив меня в сторону. Второй мужчина сохранял молчание, переводя взгляд то на одного из нас, то на другого.

Лили рядом не было. Кто-то ее уже увел.

— Я сказала ей стоять на месте, сама отошла на минуту буквально, — стала рассказывать волчица, — а потом услышала плач ребенка, побежала обратно, а эта рядом с Лили Ульсон топчется. Я испугалась! Она же убийца! А тут ребенок!

Варгенссон молча развернулся ко мне.

— Девочка шла с зайцем, — устало вздохнув, сразу начала говорить я, не дожидаясь, пока спросят, — выбежала группа мальчиков. Один ее толкнул и забрал игрушку. Девочка упала и заплакала. Рядом никого не было, и я подошла к ней. Все.

Сандр ничего мне не ответил и опять посмотрел на Аделу.

— Видишь, она помочь хотела, а ты ее ударила. Нельзя никого просто так бить, — спокойно, но внушительно сказал он.

— Ты ей на слово поверил? И что значит, просто так? Сандр, она – убийца!

— Я видел Петера с розовым зайцем только что. Это раз. Я слышал, и ты, думаю, тоже, что Моника звала на помощь ребенку. Это два. И Альфа же сказал не трогать их, значит, не трогай.

Адела недовольно вздохнула.

— Твое благородство до добра тебя не доведет, дорогой, — с наигранно печальной интонацией произнесла она, положила ладонь на его мощно плечо, плавно опустила руку до запястья и пошла вперед, покачивая округлыми бедрами. — Ноак, отведи ее домой и пристегни там, — добавила, уже уходя.

Так, значит, молчаливый незнакомец – это тот Ноак, с которым предстояло жить ближайшие пару дней? Его немногословность мне уже нравилась.

Я посмотрела на Ноака, но, заметив взгляд Александра, перевела глаза на него.

— Не повредила ничего?

— Нет.

— Хорошо. Осторожнее.

Будь он человеком, поблагодарила бы. Его поведение выглядело так, как будто меня ненавязчиво защитили.

— Справишься сам, брат? Мне бежать надо, — обратился Варгенссон к мужчине.

Тот согласно кивнул.

Подмигнув мне, Сандр буквально побежал вперед, а я уставилась на Ноака. Он не спешил что-либо говорить.

— Привет, я Моника, — зачем-то сказала я.

Казалось, что постепенно психика ломается, незаметно так, по маленьким кусочкам, и безумие все ближе. Неудивительно, наверное, учитывая обстоятельства. Меня только что чуть не избило чудовище в теле девушки, и после этого я поймала забавную волну при общении с двухметровым мужиком лет под сорок, у которого и в человеческом-то обличии одна рука была в разы больше моих двух, да и грудь благодаря мышцам тоже заметней. Он одним ударом бы меня вырубил, даже обращаться в вервольфа для этого не надо.

Однако... странно, но почему-то от этого Ноака, как и от Александра, будто не исходило реальной угрозы. Этот высоченный шкаф с совершенно расслабленным, но по сути своей суровым лицом с широкой челюстью и скулами, спокойно смотрел на меня бледно голубыми глазами. Короткая стрижка добавляла к образу брутальности, и, тем не менее, не особо-то Ноак пугал. Адела, Эльв и уж тем более Торбьорн внушали куда больше страх, чем этот белый медведь с добрым и холодными взглядом. Наверное, это их с Сандром и объединяло – взгляд и отсутствие устрашения. И, кажется, Сандр назвал Ноака братом? Интересно, это образно, или они правда родственники?

В ответ на мое приветствие Ноак просто согласно кивнул.

— Не опускаешься до разговоров с жалкими людишками-убийцами? — вырвалось нечаянно. В очередной раз.

Да что со мной такое? Нет, ну меня точно один их них прикончит за длинный язык.

На удивление, вервольф отрицательно покрутил головой, после чего кивнул в сторону и сделал жест рукой, предлагающий идти за ним. И я пошла. Но Ноак вдруг остановился, показал пальцем на меня, затем изобразил, будто бежит на месте, и сложил руки крестом. После чего продемонстрировал свои мускулы и пожал плечами.

— Не убегать? — неуверенно произнесла я, немного нахмурившись.

Но почему он...

Вервольф согласно кивнул.

— Погоди секунду, — до меня наконец дошло, — ты не можешь говорить, да?

Он снова кивнул.

— А, я поняла. Извини. — Извинения были произнесены автоматически. — Хотя, ты же меня и так ненавидишь. Сильнее некуда, чтобы там ни сказала, верно? — усмехнулась я.

Но он вдруг отрицательно мотнул головой.

— Нет? В смысле?

Ноак показал пальцем в сторону, куда ушел Сандр, а затем провел рукой над своей головой, изображая пышную прическу.

— Александр?

Кивнув, он несколько раз прислонил четыре сложенных пальца к большому.

— Говорил?

Ноак указал пальцем на меня, затем коснулся своей груди в области сердца, широко развел руки, затем показал палец вверх и слегка улыбнулся.

— Александр говорит, что я... сердце... — задумчиво начала произносить я, стараясь разгадать эту пантомиму, — что он меня... да нет, явно не это. А, стой. Александр говорит, что у меня большое сердце?

Тоже звучало бредово, но других вариантов не было. Тем не менее, Ноак подтвердил это, но покрутил кистью руки, снова показал Александра, жест про речь, указал на меня и поднял большой палец вверх.

— Александр говорит, что я классная?

Он покрутил кистью.

— Что я... не знаю... хорошая?

Ноак активно закивал головой и улыбнулся.

— Александр говорит, что я хорошая, и поэтому ты меня не ненавидишь?

Вервольф подтвердил. И, кажется, мои глаза полезли на лоб в этот момент... Сложно было в такое поверить. Один вервольф говорит другому вервольфу, что человек, который изначально пришел их убить, хороший, и второй вервольф легко это принимает и ведет себя дружелюбно? Скорее уж это было притворство, чтобы втереться в доверие. Обидно, что все так, что они все чудовище в овечьей шкуре, потому что по первому впечатлению Ноак мне нравился. Когда я забывала, кто он такой.

Ноак сложил два указательных пальца крестиком, сделав плюс, ткнул себя в грудь, указал на своей сердце, потом указал за спину большим пальцем, затем на меня. Смысл я не поняла, так что чуть нахмурилась, глядя на него. Вервольф снов указал за спину.

— Сзади?

Он отрицательно помотал головой. Пришлось задуматься.

— Может быть, раньше?

И это был верный ответ.

Ноак вновь показал на себя, нарисовал в воздухе сердце и указал на меня.

— Раньше ты любил меня?

Я не сразу осознала, что сказала, дошло только в тот момент, когда Ноак озадаченно свел свои широкие светлые брови и поджал губы.

— А, ой, извини, я поняла, — усмехнулась я, и он тоже улыбнулся, — ты раньше любил девушку?

Вервольф подтвердил.

— Человека?

Он кивнул.

— Ничего себе... И так сразу мне это выдаешь? Это, типа, не секрет? — недоверчиво уточнила я.

Но Ноак лишь пожал плечами. Теперь это еще больше смахивало на постановочный обман. Вот только зачем? Для чего это все? Зачем вервольфам втираться ко мне в доверие, притворяться дружелюбными и все в таком духе? Какое еще могло существовать объяснение этому, кроме желания зомбировать, как Анну-Марию? Других вариантов я просто не видела.

И от этого притворства стало гадко, хоть вида и не подала. Уж лучше неприкрытая ненависть, злоба и агрессия, чем притворство. Что в людях в человеческом мире это отталкивало сильнее всего, что здесь это ощущалось более мерзким, чем открытая ненависть. Адела хотя бы была честна передо мной, в отличие от двух очаровательных блондинов.

Но Ноак все равно отталкивал меня меньше Сандра. Пусть этот вервольф и не был таким красавчиком, как Варгенссон, особо симпатичным его не назвать, хотя внешность приятная, зато он и самовлюбленным ловеласом не казался. А это плюс. Еще и неуместно не флиртовал, что тоже плюс.

Ноак повел меня куда-то вглубь деревни. Выбора не было, так что пришлось послушно следовать за ним.

— Сколько тебе лет? — спросила я.

Вервольф показал три пальца, затем семь.

— Так, ну явно не десять, значит, тридцать семь?

Он кивнул.

— А вы с Александром братья?

Отрицательное мотание головой.

— Просто хорошие друзья?

Кивок.

— Понятно. А Адела твоя сестра?

Кивок.

— Вы не похожи, — отметила я.

Ноак пожал плечами. Подняв пушистую ветку, он пропустил меня вперед. Еще один джентльмен.

Узкая протоптанная тропинка петляла между деревьями и вела, по всей видимости, к домику с темно-зеленой крышей, что виднелся впереди за кустами. С одной стороны, мне нравилось, что все дома находятся на расстоянии друг от друга, затеряны в лесу среди растительности, и на местных жителей ты не натыкаешься на каждом шагу. С другой стороны, как бы ни был красив лес, вся эта шведская природа, как бы ни были приятны запах мха, листьев, хвои и земли и умиротворенная тишина, мне безумно хотелось вернуться в город. Я никогда не была таким истинным любителем природы, чтобы проводить на ней больше нескольких часов. И особенно я никогда не любила бывать в лесах, они внушали только тревожность и дискомфорт, а полюбоваться дикой красотой можно и через фотографии.

Да уж, и за родителей не отомстила, и влипла по уши. С чего вообще взяла, что такие приключения по мне? Что смогу справиться? Наивная. Всегда же была лишь слабой городской девчонкой, ни силы духа, ни физической силы даже на двухдневный походик с палаткой не хватило бы, а решила с вервольфами потягаться – с чудовищными творениями преисподни. Круче только вампира на армреслинг было бы вызвать, поставив на раунд жизнь вместо денег.

— Вы родные брат и сестра? — я решила продолжить разговор. Раз уже пришлось тут застрять, почему бы не узнать, как все устроено? Кто кому кем приходится? Ненависть ненавистью, но любопытство же тоже было.

Ноак помотал головой.

— А какие?

Он выразительно глянул на меня.

— Ну да, жестами сложно показать... Ладно. У вас общий родитель?

Вервольф дал понять, что нет.

— У кого-то из ваших родителей братские или сестринские отношения?

Кивок.

— А, так вы кузены?

Опять кивок.

— Поняла. Забавно, кстати, что ты говоришь со мной больше, чем кто-либо, хотя, фактически, ты не говоришь, — хмыкнула я.

Ноак свел брови, чуть наклонив голову и изобразил рукой объемную прическу.

— Ну, ладно, да, Сандр тоже со мной разговаривает. Не подумала про него.

Мы дошли до дома. Он оказался небольшим и относительно старым, хотя хозяева держали его в хорошем состоянии и порядке. За главным входом находился широкий коридор с холодильником, плитой, длинным деревянным столом, потрепанным диваном, ведрами с водой, умывальником и всяким хламом. Следующая дверь вела в основную часть дома, где слева была маленькая комнатка, напротив нее – туалет, а дальше находилась уже большая просторная комната с двумя кроватями, печкой, шкафами, тряпочными картинами, растянутыми по стенам, столом со стульями и прочими мелочами.

Ноак указал мне на маленькую комнатку, где стояла только узкая старая кровать, за ее изголовьем в стене под потолком было окошко, а сбоку стоял комод с большим подсвечником со свечой внутри. Номер люкс здесь оказался даже хуже, чем на ферме. И правда, многое начинаешь ценить только в сравнении с чем-то более худшим. Еще сильнее настроение испортилось, когда вервольф взял длинную, не слишком массивную, но явно прочную цепь, и, глянув на меня, поджал губы. Класс. Сидеть прикованной в темной комнатке размером метр на метр... Нет, я однозначно хотела вернуться на ферму, где хотя бы была нормальная ванная, свет, относительная свобода передвижения, Анна-Мария и Марта со Стормом.

— Подожди минутку, — попросила я, смотря в светлые глаза вервольфа, — можно я взгляну на книги? — и указала на стеллаж. — Пожалуйста, иначе я так совсем с ума сойду.

Ноак покивал с таким выражением лица, будто хотел сказать "да, конечно". Играл он не хуже Сандра, легко можно было поверить в его необоснованное искренне хорошее отношение.

Я подошла к деревянному стеллажу в углу у дальней стены дома, состоящему из шести полок, полностью заставленных старыми и сравнительно новыми книгами. Старых было больше. И, к сожалению для меня, почти все было на шведском или норвежском языке. Пока я пробегала глазами по корешкам, заметила парочку книг на финском и несколько на каком-то еще языке.

— Что это за язык? — спросила я, постучав ногтем по темно-красному корешку.

Ноак призадумался, как мне объяснить, и, показав на клыки, оскалился и скривил пальцы. По позвоночнику пробежал чуть ощутимый холодок. Каким бы безобидным Ноак ни казался, подсознание и тело знали, кто стоит передо мной на самом деле.

— Вервольф?

Он коротко помотал головой, коснулся своей шеи и снова оскалился.

— А, вампир. Румынский язык?

Ноак кивнул.

Я продолжила осматривать полки, мысленно отметив книжку на финском, которую был шанс хоть как-то понять, так как этот язык хотя бы немного был близок к моему родному эстонскому, но все же хотелось найти что-то на английском. Ну или на эстонском. Конечно, можно было сразу спросить у Ноака, но уходить в свою камеру временного содержания я не торопилась.

И, наконец, на нижней полке я увидела знакомые слова, которые могла понять. Скандинавские мифы. На английском языке.

— Могу взять почитать, пожалуйста? — достав сине-зеленую книгу, спросила я и поднялась с корточек.

Ноак подтвердил, что могу, но затем поднял вверх указательный палец и, быстро пробежав глазами по полкам, достал другую книжку и протянул мне. Постучав по чуть потрепанной обложке с замятыми уголками, он показал большой палец вверх. Судя по мрачноватой картинке, это был триллер или детектив, относительно новый, или же просто книга была в хорошем состоянии, несмотря на незначительные дефекты от пользования.

— Эта хорошая? Но она же на шведском.

Вервольф показал на книгу с мифами, затем на ту, которую дал мне, и медленно покрутил обеими запястьями.

— Они схожие?

Он кивнул.

— Это тоже мифы? — неуверенно уточнила я. Книга на шведском не выглядела, будто это мифы.

Ноакт помотал головой и провел пальцем по словам на обеих обложках, задумался и показал жест, который, как мы выяснили чуть раньше, означал слово "говорить".

— А, языки похожи? Шведский и английский?

Слегка улыбнувшись, он выразительно моргнул.

— Ну, да, я знаю, что они родственные, но разве я смогу читать на шведском, если знаю английский? Они же не настолько похожи. Разве нет?

Прежде я никогда не учила шведский, но и в Таллинне мне встречались туристы из Швеции, и когда к Лиаму сюда приехали, с этим языком я сталкивалась, и не сказать, что могла что-то в нем понять, кроме очевидных слов.

Ноак пожал плечами, наклонив голову в одну сторону, и развел руками.

— Ладно, я полистаю. Спасибо.

Забывшись, я искренне улыбнулась ему. Сложно каждую минуту держать в голове, что все вокруг враги, когда некоторые из них ведут себя, как друзья. Но быстро об этом вспомнила, как только к моей ноге оказалась пристегнула цепочка, которая не позволяла выйти даже на улицу.

Очень хотелось есть, прихватить еды с фермы я не догадалась, так что в моем распоряжении оказались лишь остатки воды в бутылке. Кинув рюкзак на пол и положив книги на комод, я упала на кровать, та неприятно скрипнула под весом тела, и прикрыла глаза. От грубого покрывала пахло сыростью.

Как же хотелось вернуться домой.