Хороший Монстр

— Долго нам идти? — спросила я, перешагнув через большой валяющийся на земле камень, и поправила лямку рюкзака.

Сандр шел чуть впереди, ловко петляя между деревьями и переступая через корни, камни и ямы так, будто знал каждый сантиметр дороги наизусть. От стресса, недостаточного количества еды, усталости и долгого сидения на одном месте ноги отказывались нормально двигаться, и я еле поспевала за ним.

— Долго, — лениво ответил вервольф, даже не обернувшись на меня.

Мы шли вдвоем. Только он и я. И при мне до сих пор был острый серебряный кинжал. Мысли крутились в голове, словно карусель. Мы одни. Вервольф уверен, что я безоружна. Неожиданность могла дать возможность ударить. Один четкий удар мог дать свободу. Но что, если я промахнусь? Или если одного удара не хватит? Или если он успеет закричать, завыть или еще как-то сообщить стае? Они очень быстро меня найдут. Да и смогу ли я выбраться сама из этого леса? Но... а если это единственный шанс на побег? Если Альфа нас обманул?

Несмотря на то, что мысли об использовании кинжала никуда не исчезали, рука к нему пока не тянулась. Когда на кону жизнь – спешить глупо. Да и, если подумать логически, зачем чудовищам нас кормить, лечить и держать в клетке, если собирались убить в ближайшее время? Так что какое-то количество дней в запасе точно было. Хорошо бы, конечно, выяснить, какое...

И вообще, а смогла бы я ударить кинжалом того, кто выглядел, как человек? Психологически же это очень сложно. Гуннар, может, и смог бы. Но я... Одно дело – стрелять в чудовище, которое и выглядит, как чудовище, другое дело – воткнуть лезвие в грудь чудовищу, которое выглядит, как обычный человек.

Я подняла взгляд к небу. Темно-зеленые верхушки сосен и зелено-желтоватые верхушки других деревьев упирались в серые тучи. На солнце не было и намека. Плотное грязное ватное одеяло окутало весь небосвод, в воздухе знакомо пахло дождем, мхом и хвоей, и влажно было настолько, что, казалось, невидимый мокрый туман впитывается прямо в кожу.

— Зачем ты мне соврал? — спросила я, разглядывая широкую спину в черном кожаном бомбере. — А говорил, что честный.

— Когда я тебе соврал? — отозвался Александр.

При дневном свете его волосы казались уже не золотистыми, а с легким платиновым отливом. Такой густой и с виду шелковистой шевелюре можно было только позавидовать. Хотя и на свои волосы мне жаловаться не приходилось.

Ускорившись, я поравнялась с вервольфом. Он смотрел прямо перед собой, руки засунул в карманы бомбера, спину держал ровно, шагал быстро и уверенно. Между прочим, раз такой джентльмен, мог бы забрать у меня рюкзак, а то шел так, будто прогуливался, пока я плелась следом.

— Когда говорил про девушку, с которой меня сравнивал.

— В чем была ложь?

— Ты сказал, что между вами ничего не было. А Лис о ней говорил так, будто было. Назвал ее твоей Конфеткой или вроде того.

— Между нами ничего не было.

Как же хотелось дать ему пощечину или водой облить, чтобы лицо попроще сделал. Кого он из себя строил? Высокомерную каменную статую? Для таких, как мистер Александр Лукас Варгенссон, вредно быть красивым. Да и так-то он эту красоту вообще не заслуживал.

— А от Лиса прозвучало так, будто было.

— Не было и даже не могло быть, уж поверь.

— Почему?

Сандр шумно выдохнул.

— Потому что, когда я с ней познакомился, она уже была с другим. И между ними была любовь. Я с первых секунд ее, как потенциальную девушку, не воспринимал, и впоследствии о таком даже не думал.

— А если бы она изначально была свободна, она бы тебе понравилась? Встречался бы с ней? — поинтересовалась я и, засмотревшись на вервольфа, споткнулась о корень. Сандр инстинктивно дернул руку в мою сторону, но его помощь не потребовалось, я смогла удержать равновесие.

— Под ноги смотри, а не на меня, — без эмоций сказал он. — И не знаю, влюбился бы в нее или нет. Это невозможно узнать. Может, да. Она классная.

— Но вы же все равно не смогли бы быть вместе? Ты говорил, она человек.

— Верно, — Сандр слегка кивнул. — Не смогли бы.

— А раз ты в нее не влюблен, но отношение к ней у тебя особое, то... Кто она для тебя? Я не понимаю.

— Да я и сам не знаю. Кто-то вроде подруги. Сестренки. Наверное.

Впереди в кустах проскочило животное. Листва скрыла его, но, судя по звукам, зверь был не таким уж и маленьким. Я дернулась, притормозив. А Сандр никак не отреагировал. Оно и неудивительно, зачем ему бояться лесных животных? Он так-то пострашнее их всех вместе взятых, когда человеком не притворяется.

— Ну, а ты с Тийтом? Или нет? — внезапно спросил Александр, бросив на меня взгляд.

Губы уже разомкнулись и с них уже почти слетело: "а тебе какое дело?", но в последнюю секунду все-таки дошло, что не стоит ему грубить. Во-первых, потому что потом он тоже со мной не будет разговаривать. Во-вторых, потому что он единственный мог что-то хорошее для меня сделать.

Странно, что, даже несмотря на хорошие поступки, Сандр раздражал сильнее всех. Лике или Фрэнсис грубить лишний раз не хотелось, хотя они тоже были монстрами, а вот Александр Лукас Варгенссон бесил. Возможно, дело было в его лицемерии и том неуместном флирте.

— С чего ты взял? — в итоге ответила я.

— Ни с чего. Я спрашиваю. Вместе вы или нет?

— Наверное, нет...

— Наверное? — блондин поднял брови.

Я задумалась, посвящать его в лишние подробности или не стоит.

— Между нами что-то есть, но мы не в отношениях.

— Переспали накануне схватки под ощущением возможной скорой смерти? — предположил Сандр. В сопровождение к этому вопросу напрашивалась усмешка, но ее не было. Парень вообще сегодня держался очень холодно.

— Нет. Мы не спали.

А такие вопросы почти незнакомой девушке вообще нормально задавать? От подавляемой злости кулаки сжались сами собой, и ногти впились в кожу ладоней.

— Окей.

— Но целовались, — зачем-то сообщила я. — Было классно.

— Звучит, как провокация, — все так же безэмоционально отметил Сандр.

— В смысле? Провокация на что?

— Чтобы я доказал, что могу лучше.

— Придурок, — почти беззвучно прошипела я, отвернувшись в сторону.

— Что? — то ли переспросил, то ли притворился, что не услышал, блондин.

— Говорю, и в мыслях не было. Упаси бог.

— Не понимаешь, от чего отказываешься.

Его дерзость заставила пульс ускориться от бешенства. Не успев подумать, я резко остановилась и четко произнесла:

— Ну давай.

— М? — вервольф оглянулся из-за плеча.

Я дернула бровями и развела в стороны ладони.

— Давай, докажи. Окей. Покажи мастер-класс.

Сандр посмотрел на меня пару секунд, на мгновение его взгляд скользнул к моим губам, а затем снова поднялся к глазам.

— Я два раза не предлагаю. Ты свой шанс уже упустила, поздно, — бросил он и зашагал дальше.

— Так и знала, что слабак, — облизнув пересохшие губы, зло отозвалась я и пошла следом. — Балабол.

— Так я ничего не обещал. Лишь сказал, что будто провоцируешь.

Какое-то время мы не разговаривали, но вскоре идти в тишине стало совсем скучно. И так уже устала, еще и отвлечься не на что. Уж лучше поболтать с чудовищем.

— И все-таки, а почему Кьяра зовут Лис?

— Почему тебе настолько это интересно? Ты же нас ненавидишь, — резонно отметил вервольф.

— Ненавижу. Но все равно интересно.

— Ну, попробуй угадать? — Александр посмотрел на меня и чуть замедлил шаг.

Мы шли по относительно ровной земле, и единственное, что виднелось вокруг – бесконечные стволы деревьев. Даже не верилось, что где-то этот лес может закончиться. И было неуютно тихо. Звуков природы, кроме легкого шелеста листьев, почти не слышалось, словно все лесные обитатели затаились, испугавшись чего-то.

— Из-за характера? Типа, он хитрый или вроде того?

— Нет. Характер тут ни при чем.

— Тогда... — я задумалась, — это как-то связано с тем, что он азиат?

Александр выгнул губы в обратной улыбке, вскинув брови.

— Правильно.

— Он кицунэ? Или кумихо? Не вервольф?

— А ты сообразительная, — похвалил блондин. — Да, у него... очень интересным образом намешана кровь. На пятьдесят процентов он вервольф, на двадцать пять кумихо и на двадцать пять кицунэ. Только не говори ему, что я тебе рассказал, а-то он меня убьет, ладно?

— Ладно, не скажу, — усмехнулась я. — Мощный коктейль. А как так получилось?

— Его отец – шведский вервольф, живший долгое время в Эстонии. А мать – наполовину кицунэ, наполовину кумихо. Как-то так.

— Подожди... С процентами что-то не сходится, нет?

— Почему? — нахмурился Сандр. — На пятьдесят процентов он – его отец, на столько же – его мать. Пятьдесят процентов от отца вервольфа, на пятьдесят процентов от матери, которая наполовину кицунэ, наполовину кумихо. Что не так?

— А... Ну... Наверное, так, да. Я гуманитарий, так что не буду спорить.

— Да я тоже, — хмыкнул вервольф. — Когда меня просят что-то посчитать, я могу только посчитать, что этот человек обратился не по адресу.

С губ снова сорвалась усмешка. Забавный он. Хоть и придурок.

— А внешне Кьяр от вас отличается? Когда он в настоящем обличье.

— В настоящем? — Александр ухмыльнулся. — Да. Сложно описать, но в нем больше человеческих черт сохраняется, чем в нас, и лис во внешности угадывается, а не только волк. И еще глаза светятся оранжевым, а не желтым.

— А его нормально в вашей стае приняли? Не было проблем с тем, что он... другой?

Если бы Александр ответил, что были, то сходства с людьми у этих существ бы прибавилось.

— Нет, его отец был очень уважаемым вервольфом.

— Был?

— Погиб.

— А мама?

— Где-то в Азии, наверное.

— Ясно, — кивнула я. — А вы с ним друзья?

— С чего ты взяла? — спросил блондин и показушно выпятил губы.

Я закатила глаза.

— Ни с чего. Я спрашиваю.

— Да, мы друзья, — подтвердил Сандр. — Лис классный. А я вообще лучше всех.

— Не сомневаюсь, — с максимальной иронией в голосе ответила я, после чего очень неестественно ему улыбнулась. А потом притворилась, что меня тошнит.

Вдруг Александр резко остановился и развернулся ко мне, заглянув прямо в глаза. Бездонная синева радужки стала затягивать в себя душу. Часто поморгав, я отступила от него на шаг и растерянно спросила:

— Чего?..

— Моника, ты можешь мне объяснить одну вещь? Я просто правда не могу понять.

— Какую?..

Теперь Сандр выглядел не просто холодным, а на самом деле очень серьезным. Даже не по себе стало. Я сделала еще шаг назад.

— Не трону я тебя и пальцем, чего ты пятишься?

— Я не... — я набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула. — Что ты хотел спросить?

— За что ты так меня ненавидишь? Что я тебе сделал? Ты просила воды, я принес. Ты просила плед, я принес! — он приподнял вверх ладони и чуть развел их в сторону. — Я дал тебе совет, как тут выжить, хотя ты была среди тех, кто убил моих друзей. Что во мне вызывает в тебе такую неприязнь? Ну, кроме того, что я – чудовище. Это я уже понял.

От растерянности я тупо смотрела на него, хлопая ресницами. Разомкнула губы, чтобы что-то ответить, но слов не нашлось, так что снова закрыла рот. В глубине души неприятно кололо.

Сандр ждал ответа, продолжая прожигать меня взглядом.

— То, что ты – чудовище, тут главная причина. Моей... ненависти, — тихо произнесла я. Голос прозвучал неуверенно.

— Может, я ошибаюсь, но с другими ты будто лучше себя ведешь. А мы все чудовища. Так в чем дело, Моника? М?

Я не отвечала.

Вздохнув, блондин уверенно приблизился ко мне, сохраняя расстояние совсем небольшим, и снова посмотрел внутрь моих глаз, глядя сверху вниз.

Пульс ускорился. Начало першить горло.

— Может, потому что ты их боишься, а меня – нет? — он чуть склонил голову вбок. — В этом дело? Срываешься на мне, потому что не боишься? Думаешь, они могут обидеть, а я – нет?

— Боюсь, — прошептала я, глядя в его лицо.

Дыхание стало более частым и поверхностным.

Сначала вервольф ничего не отвечал, только продолжал неотрывно смотреть в глаза, затем коротко покивал и спокойно произнес, соглашаясь:

— Боишься.

Он сделал два шага назад, и я вдохнула поглубже.

— Другие не притворяются, в отличие от тебя. И не флиртуют.

— Не притворяются? — вервольф дернул бровями. — А я притворяюсь?

— Да, — голос наконец зазвучал потверже. — Кьяр ненавидит меня и не притворяется, что это не так. Фрэнсис зачем-то помогала, но все равно открыто проявляла ненависть. И даже Лика, которая общалась очень спокойно, прямо призналась, что ненавидит. Ты же отыгрываешь роль доброго не-монстра. И флиртуешь с тем, кого потом сожрешь, — выпалила я, чувствуя, как гнев начинает обжигать изнутри. — А я больше всех ненавижу именно лжецов и лицемеров. И долбанных Дон Жуанов тоже. А если добавить к этому еще и сущность чудовища, то знаешь, что получится? Правильно. Мой личный коктейль из неприязни и ты.

Дыхание снова сбилось, а сердце металось в груди, потревоженное страхом и злостью.

Александр молча смотрел на меня. Подул ветер, зацепив верхушки деревьев и коснувшись его волос. Одна серебряно-ржаная прядка упала на лоб. Не выдержав его взгляда, я отвела глаза в сторону.

— Я не врал тебе, Моника. Я не притворялся тем, кем не являюсь. Все, что я хотел сделать, это понять, какая ты, и помочь настолько, насколько могу, — сухо проговорил он. Боковым зрением и кожей я продолжала чувствовать его взгляд. — И даже если я Дон Жуан, как ты говоришь, по факту девушек я не обижал никогда. И жрать я тебя не буду. Хотя... разве что, печень съем. Или сердце. Вервольфы это в людях больше всего любят, знала?

Развернувшись на пятках со скрипом резиновой подошвы по влажной траве, он продолжил идти вперед. Оттаяв, я двинулась за ним.

— Что значит, понять, какая я?

Но Сандр не отвечал.

— И что же ты обо мне понял?

Снова неудачная опытка. Он молчал.

— Наказываешь молчанием? Фу.

— Не наказываю. Просто не хочу разговаривать с тобой.

— Ой, большой и страшный серый волк обиделся! Посмотрите на него! — иронично-грустно воскликнула я, сама не понимая, зачем это делаю.

— Я не обиделся, — отозвался он, не оглядываясь.

— Ага, конечно. А что это тогда за эмоция? Или чувство?

Он опять резко остановился, развернулся и, глядя в глаза, сказал короткое:

— Боль.

Неожиданный ответ приковал меня к земле.

— Что?

Но вервольф уже снова шел вперед.

Боль? От чего? Такой ранимый, что ему больно, когда незнакомая девчонка называет его лицемером? Бред какой-то.

Ровная часть пути закончилась, и мы приблизились к крутому склону. Выглядел он небезопасно... В голове сразу замелькали картинки, как я поскальзываюсь или спотыкаюсь и лечу вниз, ударяюсь о деревья, ломаю кости...

Сандр протянул мне руку, и я автоматически почти уже схватилась за нее, но его фраза в последний момент остановила.

— Дай свой рюкзак.

Я послушно сняла его с плеч и протянула вервольфу. Тот быстро удлинил лямки и надел рюкзак на спину.

— Иди четко за мной и смотри под ноги. Склон крутой.

— Я вижу.

Шаг за шагом, медленно, полубоком я стала двигаться за Александром. Вначале было еще нормально, но потом склон стал чуть ли не вертикальным. Цепляясь за деревья, прощупывая ногой траву перед тем, как наступить, я еле-еле ползла вперед.

Мы дошли до места, где расстояние между ближайшими деревьями было слишком большим, а угол наклона земли – слишком крутым. Вцепившись в кору пальцами, я помедлила, думая, куда лучше наступить, чтобы не улететь вниз.

Сандр оглянулся и без слов протянул мне руку. Я уставилась на его широкую ладонь и крепкое запястье, почему-то не решаясь ухватиться за нее. Вервольф терпеливо ждал. Вздохнув, я медленно протянула руку в ответ, коснулась его ладони кончиками пальцев, провела ими дальше и наконец ухватилась за нее. Сандр тут же тоже согнул пальцы, крепко сжав мою руку. Его ладонь оказалась сухой и очень теплой, пальцы – длинными, а хватка надежной. Смешанные чувства закрутились в груди.

Казалось, спуск занял целую вечность. У подножья холма, когда можно было уже не бояться, ноги меня еле держали, а внимание притупилось. Очень хотелось пить. Еле плетясь рядом с вервольфом, я ускорилась, заметив неподалеку впереди поваленное дерево, желая поскорее на него присесть, но не заметила торчащий из земли то ли корень, то ли камень. Мысок ботинка зацепился за него, вторая нога не успела никак помочь, и я начала падать. Попытки ухватиться за воздух или за что-нибудь успехом не увенчались, и когда ладони уже почти впечатались в землю вместе с коленями, я ощутила, как меня крепко схватили за туловище с обеих сторон в области ребер. На секунду мое тело зависло в воздухе, а уже в следующую снова твердо стояло на ногах. Теплые руки с рёбер незаметно исчезли. Не успев осознать, что только что произошло, я удивленно глянула на Александра.

— Осторожнее, — бросил он и зашагал дальше.

— Спасибо... — тихо ответила я, застыв ненадолго и глядя на его спину.

А потом пришла в себя и поспешила следом.

Мы поравнялись с упавшим деревом.

— Можем, пожалуйста, отдохнуть пару минут? — указав на него головой, спросила я.

Александр кивнул.

Устало вздохнув, я присела на холодную шершавую кору и, упираясь о нее руками с двух сторон от себя, согнула спину и опустила голову. На вески неприятно давило, ноги гудели, в горле першило от жажды.

Сандр снял мою рюкзак и, поставив его на землю между нами, сел рядом.

— Осталась треть пути. Один небольшой подъем и еще один спуск, — сказал он.

В ответ я лишь снова шумно вздохнула.

— Устала? — этот вопрос прозвучал слишком участливо и по-человечески, чтобы язвить.

— Да.

— Скоро уже придем.

— Сам же сказал, что впереди еще целая треть.

— Всего треть. Меньше половины.

Выпрямившись, я посмотрела сначала наверх – на темно-серое небо, выглядывающие из-за неровных древесных крон, а потом на Александра. Он поймал мой взгляд.

— Ты знаешь, кто убил моих родителей?

Вервольф нахмурился и, кажется, искренне.

— Откуда я могу знать?

Отвернувшись от него я перевела взгляд на свои ботинки.

— Мне говорили, что, если он жив, он должен быть в этой стае. Что с территории Эстонии все вервольфы перешли к вам.

— Слушай, ну одиночек везде хватает. И на территории Северное Европы и Скандинавии мы – не единственная стая. А когда это случилось?

— Четырнадцать лет назад. Когда мне было девять.

Сандр присвистнул.

— Моника, я тогда в этой стаи даже не был. Я не знаю.

Я заглянула в его голубые глаза. Скорее всего, он не врал.

— А ты можешь узнать? Вернее... нет, ты же не скажешь мне, кто он, даже есть узнаешь... Решишь, что попытаюсь отомстить. Ты можешь... узнать, почему он это сделал? Пожалуйста.

Блондин непонимающе смотрел на меня. От напряженного выражения лица между его бровей появилась морщинка.

— Я просто хочу узнать, почему... за что... — тихо произнесла я, смотря в никуда. — Мои родители были с ним знакомы. Он какое-то время общался с ними в образе человека, а потом... в одну ночь...

— Ты можешь рассказать мне эту историю полность? — попросил Александр.

И я рассказала. Рассказала, что это был молодой мужчина, папин друг, имя которого я не помнила, а внешность – ужасно смутно. Что он бывал у нас в гостях пару раз, а потом пришел той ночью, превратился в чудовище и убил. Рассказала, какими хорошими людьми были мои родители, как сильно любили друг друга и меня. Рассказала, как потом попала к тете с дядей. Рассказала про Эмму, которая всегда была лучше во всем. И даже про Юхана немного. Рассказала, как не пошла учиться после школы, а устроилась работать администратором в ветеринарную клинику. Рассказала, как посвятила жизнь изучению информации про вервольфов, как познакомилась со старым индейцем Гарри Колбертом, как позже нашла Гуннара и остальных. Поделилась и их ужасными историями. Рассказала, как в свободное от дел и копании в сказках про оборотней время самостоятельно изучала психологию, в надежде найти ответы на другие свои вопросы и способ жить дальше.

Непонятно, что побудило меня поведать вервольфу почти всю свою биографию, иногда вплетая что-то достаточно личное, но я говорила, говорила и говорила. А он внимательно слушал, не перебивая. Моментами от его понимающего и сочувствующего взгляда становилось тошно.

По всей видимости, просидели мы так долго – небо успело помрачнеть еще сильнее, а я успела немного замерзнуть.

— Моника, я... мне правда жаль, что в твоей жизни случилось такое, — произнес Сандр, когда я завершила свою потрясающую историю. — Это ужасно. И я правда не знаю, кто и почему сделал это с твоими родителями. Я поспрашиваю наших, не обещаю, что назову тебе имя того, кто их убил, но если узнаю, что тогда произошло, то расскажу. Хорошо?

— Спасибо, — ответила я и встала на ноги.

Сандр встал следом за мной. И мы одновременно потянулись к рюкзаку, и одновременно замерли.

— Я могу понести его, — сказал вервольф. — Ты и так устала.

Я дважды кивнула. Хотела снова сказать "спасибо", но промолчала.

Мы пошли дальше.

— Ну, а что насчет тебя? — спросила я. Внутри стало расти чувство собственной глупости и стыда за то, что внезапно с ним разоткровенничалась. Но... я просто хотела, чтобы он понял. Чтобы он узнал, как вервольфы ломают и отнимают жизни, и за что мы их ненавидим.

— А что насчет меня?

— Расскажи про свою жизнь. Ты говорил, что жил среди людей?

— Да. Половину жизни провел в стае, но в другой, а половину – среди людей. В старших классах учился в человеческой школе, потом в человеческом университете, но не в Швеции. Жил то среди вас, то среди нас. Вот, последние пару лет живу здесь, на исторической родине. Родители тоже в этой стае. Дядя с тетей и двоюродные брат и сестра в норвежской стае. Один близкий друг живет среди людей.

Я стала расспрашивать Сандра дальше, уточнять какие-то вещи, а он отвечал на все вроде бы честно. Где-то что-то не договаривал или отвечал уклончиво, а где-то делился даже тем, что казалось личным. Разговор шел на такой легкой и открытой волне, что в один момент я забыла, что Сандр на самом деле чудовище, а не приятный, умный и забавный парень.

— И кто ты по человеческой профессии? — задала я очередной вопрос.

— Маркетолог, по идее, и учитель иностранных языков, — ответил вервольф. — Маркетологом, считай, не работал почти, а вот репетитором – да. Причем, с клиентами проблем не было. И все были очень довольны.

— И какие языки преподавал?

— Английский и шведский.

— Ясно.

— Слушай, а как зовут твоих родителей? Звали.

— А зачем тебе? — нахмурилась я, глянув на него.

Приоткрыв рот, Сандр закатил глаза.

— Сама же просила помочь узнать, что случилось. Я как по-твоему должен это делать? Говорить, что внешне на тебя похожи?

— Яспер и Оливия Партс.

Он кивнул.

— Ты правда... попробуешь что-то узнать? — недоверчиво уточнила я, искоса глянув на вервольфа.

— Я же сказал. Да.

— Черт, я не понимаю... Зачем ты мне помогаешь?

Как можно было ему верить, если мотивы оставались неясными, а логики в этом как будто не наблюдалось? Я же враг!

— Потому что могу.

— А что насчет... боли? Что ты имел в виду, когда сказал, что ты не злишься, а тебе больно?

Сандр не спешил отвечать, но я понимала, что вервольф думает, а не игнорирует. Не вылезая из своих мыслей, он приподнял пушистую ветку над моей головой, и я пронырнула под ней. Все-таки, и правда было в нем что-то от джентльмена. Или от прекрасного актера?

— Я просто устал от злости и смертей. Я хочу жить спокойно и чтобы мои близкие жили спокойно. Без смертельных схваток с людьми и вампирами, — наконец ответил Александр. — Хоть отношение к смерти у нас и другое, терять близких нам не менее больно, чем вам.

— С вампирами? — удивленно переспросила я.

Сандр глянул на меня не менее удивленно.

— Они тоже существуют?..

— Ты знаешь, что существуют оборотни, но тебя удивляет существование вампиров?

Я не стала отвечать и задала следующий вопрос.

— Так, значит, ты тоже терял близких?

— Терял. Может, не настолько близких, как в твоем случае, но все же.

Хотелось ответить, что мне жаль, но язык не повернулся. Я решила сменить тему.

— А кроме Лиса в стае есть еще... необычные вервольфы?

— Фрэнсис.

— А с ней что?

— В звериной ипостаси внешне она отличается от нас даже сильнее, чем Лис, у которого есть кровь обычных вервольфов. Фрэнсис... — блондин на секунду призадумался, — фактически, она вообще не волк. Она наполовину человек, наполовину леопард.

— Ничего себе, — я изогнула губы. — А как она к вам попала?

Сандр пожал плечами.

— И тоже не было проблем с ее принятием в стае? Вы что, абсолютно толерантные? Типа, плевать, какое полу-чудовище, лишь бы со звериной натурой?

— Да, полу-чудовищам плевать, а вот ей самой – нет. И это главная проблема, — вервольф качнул головой в сторону.

— Что ты имеешь в виду?

— Нам плевать, что она отличается. Ей не плевать. Ей кажется, что только один из нас ее понимает и принимает полностью. Вернее, принимал и... понимал, — взгляд Сандра помрачнел.

Объяснений не требовалось, но почему что-то я все равно уточнила.

— Им был один из тех, кого мы убили?

Вервольф кивнул. Его настроение резко испортилось, словно внезапный порыв ветра закрыл солнце серой тучей. Снова чуть не ответила "мне жаль". Да что со мной такое? Дурацкие игры сознания. Нельзя вестись на этот обман.

Они – монстры. Чудовища. Жрут людей. И сами людьми не являются, а только притворяются ими. Хитрые, лживый и злобные монстры. Не более. Не нужно им сочувствовать.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — спросила я, внимательно посмотрев в симпатичное лицо.

— Ты же спрашиваешь, — непонимающе нахмурился Александр.

— Да, но почему ты не поступаешь, как Лис? Не говоришь, что не мое дело, и все такое?

Он опять пожал плечами.

— И ты всегда такой разговорчивый? Со всеми?

— Да-а, в общем-то, нет.

Его ответ повис в воздухе. Во влажном, густом, холодном воздухе, пропитанном запахом скандинавского леса. Несмотря на огромное пространство, из-за бесконечных деревьев и отсутствия открытой местности и цивилизации, у меня начинала зарождаться клаустрофобия, которая наверняка сопровождалась бы паническими атаками.

Никогда бы не подумала, что из-за нахождения в лесу может возникнуть приступ клаустрофобии.

— Моника? — позвал Сандр, развеяв тишину.

— Да?

Он ловко залез на высокий каменный холм и протянул мне руку, помогая забраться следом.

Ощущения от прикосновений к его ладоням мне не нравились. Тактильно это было приятно, но психологически – нет, и это порождала внутренний диссонанс.

— А откуда у тебя взялась установка, что все вервольфы – чудовища?

— В смысле, установка? Это же факт.

Закатив глаза, Александр устало вздохнул.

— Giftig blomma, — то ли прошептал, то ли прошипел он.

— Что?

— Ничего.

— Хватит говорить на языке, который я не знаю. Это, как минимум, невежливо.

Повернувшись ко мне, он округлил свои бездонные глаза и высоко задрал брови.

— Ты говоришь? — Блондин усмехнулся, переводя взгляд вперед. — Ну да, называть меня чудовищем зато верх вежливости.

— Я сказала это на языке фактов. Думала, ты его знаешь.

Александр улыбнулся.

— Ладно, перефразирую вопрос. Откуда ты взяла идею о том, что каждый вервольф может убить человека, и что каждый вервольф – бесчувственный кровожадный монстр, заслуживающий смерти? В том числе, такой красавчик, как я, или такая милашка, как Лика? Только не говори про факты, — поспешно добавил блондин. — Допустим, это факт, но откуда ты его знаешь?

Приостановившись, я уставилась на него, как на дурака. И только потом зашагала дальше.

Постепенно все больше и больше поверхности камня занимал мох, и вскоре ноги ступили на полностью мягкую поверхность.

— Я же тебе только что рассказала, что моих родителей убил на моих глазах один из ваших, который был, при этом, с ними знаком.

— Ситуация ужасная, но ты сложила такое мнение о всем нашем виде, основываясь только на ней?

— Ну... сначала – да, — неуверенно начала я, не понимая, к чему он клонит. — Потом стала много читать о вас. Познакомилась с Гарри Колбертом, он поделился тем, что знал. Позже благодаря ему нашла группу единомышленников. И каждый из них утверждал про вас одно и то же. И почти каждый подтверждал свои слова ужасной историей, вроде моей или Тийта.

— То есть, тебе долго это говорили, и ты поверила?

— С фактами! — я выставила указательный палец вверх.

— То есть, — с кивком внушительно продолжил Сандр, — если я и еще кто-то из нас будет тебе долго и с фактами говорить, что мы – не такие ужасные монстры, как тебе кажется, то ты в это поверишь?

— Зачем тебе нужно, чтобы я в это поверила? Для чего?

Он пожал плечами, а потом произнес еле слышно:

— Для честности и справедливости, наверное.

— А мне кажется, ты просто навязал себе какую-то миссию или роль и зачем-то теперь это отыгрываешь, — пренебрежительно бросила я. — Синдром спасателя? Синдром проповедника? Борца за правду?

— Знаю только первый.

— На себе?

— В теории.

— Умный самый?

— Из нас двоих высшее образование только у меня, смею заметить, — ответил он, бросив на меня колкий взгляд.

— Козел, — прошипела я, чувствуя, как неприязнь к этому высокомерному придурку растет все сильнее.

И, вообще-то, мы ушли уже достаточно далеко от стаи, так что можно было попробовать воспользоваться кинжалом. Зря он меня драконил.

— Да ладно, не злись, мармеладка. Зато ты очаровательнее, чем я. И не глупее, разве что, менее эрудированная.

Ответила я ему популярной нецензурной фразой в английском языке, где первое слово начинается на f, а второе – "you", но вместе они означают посылание в недословном переводе. Однако этот придурок перевел дословно.

— Что, так сразу? Нет, ну если ты хочешь, то отказывать тебе не стану. Ты ничего.

— Ты мерзкий.

— Уже говорила.

— А ты не меняешься!

— Потому что я стабильный. Обычно, девушки ценят это в мужчинах, — невозмутимо парировал Сандр.

— Придурок... — прошептала я, с трудом борясь с желанием его ударить.

— Обзываться – некрасиво. Себя в дурном свете выставляешь, а не меня. Я тебе даже не сделал ничего плохого. Забыла?

Ответить было нечего.

— Ты внешне такая симпатичная, милая девушка, взгляд глубокий – утонуть можно, — внезапно сказал Сандр. И я уставилась на него так, будто он самую большую в мире глупость сморозил. — Сразу обратил внимание на твои глаза, когда впервые тебя увидел. И вот к такой приятной внешности идет такое неприятное поведение, оказывается. Когда мне сказали, что ты вежливая и спокойная, я не удивился. Но твое общение со мной из раза в раз меня удивляет. Неприятно удивляет. Сочетание несочетаемого, но в плохом ключе.

— Цветы растут и на кладбище, — ответила я. — И это очень слабая манипуляция, Сандр.

— Это не манипуляция. Я сказал, что думаю, — спокойно произнес он.

Выглядело так, будто вервольф не врет. Но я не верила.

Больше не переговариваясь, мы все-таки дошли до края леса. Деревья начали расступаться, а за ними уже виднелось небольшое поле и красная длинная постройка.

— Цветы на кладбище – это метафорично, — внезапно снова заговорил Сандр, когда мы вышли из под лесного покрова в озеро пожухлой длинной травы, полукругом огороженное стеной из деревьев. Со стороны постройки донеслось протяжное коровье мычание. — А твое поведение, скрытое под внешней привлекательностью, лишь расстраивает и разочаровывает.

— А у меня нет цели нравится тем, кто не нравится мне, — огрызнулась я. — За собой понаблюдай, глядишь, тоже разочаруешься.

Сандр ничего не ответил, и мы продолжили молча идти по полю в направлении фермы. Настроение стало совсем паршивым.