Хороший Монстр

Посреди ночи, когда мы все уже уснули, где-то неподалеку раздался холодящий кровь волчий вой. И звучал он так, словно был пропитан безграничной болью. Судя по тому, что разбудил этот вой всех, но никто друг другу и слова не сказал, даже Вилья, каждому из нас было не по себе. Выл волк или вервольф очень долго.

Когда все затихло, я снова провалилась в неглубокий сон, но под утро стало настолько холодно, что проснулась теперь из-за этого. Все тело дрожало, буквально зуб на зуб не попадал, и как бы тесно не жалась к Тийту, это не особо спасало. Высокая влажность воздуха делала положение еще хуже. Сев, я взяла толстовку, чтобы все-таки надеть ее, и вдруг боковым зрением заметила что-то странное.

При последнем визите вервольфы погасили все лампы, кроме одной, и в ее свете я не сразу поняла, что огромное черное пятно на полу на самом деле бордовое. И что это лужа, а не пятно.

С силой потерев глаза и моргнув пару раз, я подползла к самому краю клетки и уставилась на лужу. Затем на руки Каи. Одна лежала на полу между ее ногой и металлическими прутьями, другая – на бедрах. Женщина сидела, облокотившись спиной на заднюю стенку, а голова была опущена и упиралась в боковую. Положение тела казалось странным. То, что было разлито по полу, испачкало ее одежду, запястья и предплечья.

В воздухе чувствовался знакомый неприятный запах металла.

— Кая? — тихо позвала я, игнорируя очевидное предположение. — Кая, ты спишь?

Она не реагировала.

— Кая? — теперь погромче. — Кая, проснись.

Вилья, которая спала у противоположной дальней стенки зашевелилась и обернулась.

— Кая, очнись, ты слышишь меня? — встав на колени и вцепившись руками в прутья, почти крикнула я. — Кая!

— Да что происходит? — недовольно спросила Вилья. И посмотрела на Каю. Ее глаза округлились.

— Кая! Кая, ты слышишь? Очнись! — я тянула к ней руки, но не доставала до нее.

Вилья вскочила и затрясла Каю за плечи. Ноль реакции. Тогда она положила два пальца ей на шею под челюстью и замерла.

— Помогите! Пожалуйста, помогите! — заорала я во все горло. — Сандр! Фрэнсис! Сага! Кто-нибудь! Пожалуйста, скорее! Сандр! Пожалуйста!

Проснулся Тийт. Он ошарашенно смотрел на происходящее совершенно непонимающим взглядом.

— Помогите! Кто-нибудь! Скорее!

— Моника, прекрати орать, — одернула меня Вилья. — Поздно.

— Нет, — прошептала я, мотая головой и тупо уставившись на Каю и бордовую лужу рядом с ней. — Кая, нет...

Она решила не мучиться. Решила не узнавать, зачем нас тут держат и что ждет впереди. Решила даже не пытаться спастись. Говорят, что, когда ты летишь с моста, то понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной – ты уже летишь с моста. Что же думала Кая в последний момент? Она решила уйти в одиночестве, через боль и страдание. Это же не быстрая смерть. Почему не разбудила нас, когда поняла, что натворила? Мы бы позвали на помощь.

На ее руках чернели ужасные длинные линии. Она не хотела, чтобы ее спасали.

— Трусливый поступок, — сказала Вилья и подняла что-то с пола. — Кажется, твое, — она показала мне тонкий продолговатый предмет. Ту самую заколку-палочку для волос, являющуюся на самом деле тоненьким кинжалом. Которую Кая у меня одолжила.

Я медленно осела, отползла к Тийту и легла на пол, уткнувшись в его грудь. По щекам побежали горячие слезы.

Оказалось, крик мой все-таки услышали – спустя несколько минут кто-то пришел.

— Вот черт, — сказал мужской голос. — А чем она это сделала?

— Хороший вопрос, мы же их осматривали, — ответил Эльв.

— Хреново, значит, осматривали.

— Ну, ничего серьезного они точно не спрятали... Одно лезвие, видимо.

— Руки покажи.

Вилья предложила говорящему пойти на одно место, так что, очевидно, про руки сказали ей.

— Нам силу применить? Покажи, что в руках.

В итоге, мою заколку они у нее все же забрали. Точнее, вынудили отдать.

— Где же она у нее была? — Пауза. — Кажется, я понял, где. — Судя по изменению направления голоса, Эльв смотрел на меня. Вероятно, на мои распущенные волосы. — Думаешь, тебе это сойдет с рук, Рапунцель? Что ты удумала?

Я не стала отвечать.

— Нахрен мы вообще все это устроили... — проворчал он. — Они пришли к нам убивать, надо было убить их на месте, и все. А не разводить эту фигню с пленом.

— Критикуешь решения Альфы и совета?

— Нет, но просто... Ладно, неважно.

— Надо тело убрать.

— Сейчас?

— А что, оно тут будет лежать?

— И кто этим займется?

— Ты?

— Почему я?

— Не хочешь, пошли молодняк.

Продолжая переговариваться, они вышли на улицу. Из приоткрытой двери потянулся влажный утренний воздух, стало еще холоднее, зато запах крови хоть немного разбавился. Содержимое желудка очень хотело вырваться обратно наружу, но пока получалось это сдерживать. Продолжая жаться к Тийту, я беззвучно плакала.

— Хватит, Моника, — хрипло отозвался он. — Это ее решение. И, скорее всего, нас всех в ближайшее время ждет один финал.

Вскоре кто-то пришел за телом. Вилье разрешили пойти помыться, с сопровождением, разумеется, я на очереди оказалась следующей, а Тийта увели к Саге.

Оставшись в сарае в одиночестве, я сидела в дальнем углу, обняв колени и не в силах оторвать взгляд от бордовой лужи.

Дверь в очередной раз скрипнула. Опять кто-то пришел. Видимо, у всех утро сегодня началось очень рано.

— Привет, — прозвучал сонный знакомый голос, и я все-таки отвела глаза от растекшейся крови и посмотрела на того, кто остановился около клетки.

Волосы Сандра были взлохмаченные, взгляд немного мутный, ворот широкой голубой футболки сполз в сторону.

— Доброе утро, — глухо отозвалась я и снова уставилась на лужу.

Эта кровь не должна быть на полу, эта кровь должна быть в венах Каи, а Кая – сидеть тут, а не лежать в земле. Если, конечно, эти твари вообще ее похоронят, а не сожрут.

— Я уберу это всё.

— Убери, — я безразлично пожала одним плечом.

— Моника?

— Что?

— Посмотри на меня.

— Зачем?

— Пожалуйста.

И я посмотрела. Опустошение внутри потихоньку начала перекрывать злость. Вервольф делал вид, что сочувствует. Хорошо лицом играл. В нем умер актер.

— Моника, мне правда очень жаль. Ты не захочешь это признать и поверить в это, но мне знакомо то, что чувствуешь ты.

— Правда? — иронично произнесла я и надула губы.

— Правда. Я тоже терял близких и видел смерть.

— Да ты что? Какую смерть? Незаслуженную? Несправедливую? Жестокую? Очень сомневаюсь.

— Ты мне не поверишь, но да. Именно такую.

Поднявшись на ноги, я подошла к нему и остановилась напротив. Если бы не клетка, то достала бы кинжал и всадила в его грудь. Плевать на последствия. Это все невыносимо.

— Ты прав, я тебе не верю.

— Я не хочу тебе зла, Моника. Я хочу помочь. Позволь мне тебе помочь, — прошептал Сандр, глядя мне в глаза.

Внутри что-то екнуло. Ну каков актер, а. Как же правдоподобно!

— Я, по-твоему, совсем идиотка, Сандр? С чего бы тебе мне помогать? Для вас я такой же враг, как и вы для меня. Я пришла к вам убивать, а ты будешь меня спасать? Ты что, болен? Стокгольмский синдром?

— Стокгольмский синдром – это немного другое.

— Если бы ты знал, как мне плевать, ты бы заплакал, — сказала я, сведя брови домиком.

— Стокгольмский синдром мог бы быть у тебя, если бы ты в меня влюбилась, но...

— Но я не влюблюсь в чудовище.

— Но я не собираюсь быть агрессором и делать из тебя жертву. Так что это все еще не Стокгольмский синдром, это была бы обычная влюбленность.

— Иди ты, Сандр, а? Знаешь же куда?

Психика дала сбой, и, хоть в моменте я испытывала злость, а не грусть, из глаз снова потекли слезы. Очень не вовремя.

Я резко стерла их тыльной стороной ладоней и шмыгнула носом.

— Сделай так, чтобы я смог тебе помочь, — тихо попросил вервольф. — Хватит смертей и страданий.

— Да зачем тебе помогать мне?! Зачем?!

— Потому ты похожа на нее, — на пару секунд его взгляд стал невидящем, обратившись внутрь сознания. — И потому что я просто не хочу этого всего. Говорил же, люди мне не враги, я жил среди вас. Мой друг вообще в вашем университете преподавал, но в другой стране.

— На кого я похожа?

— На одну девушку. Человеческую.

— И кто она такая? Только не говори, что какая-то твоя настоящая любовь, — я закатила глаза, — которая погибла от лап вервольфов, и теперь ты хочешь спасти меня, в попытках справиться с психологической травмой таким образом.

Он отрицательно помотал головой.

— Нет, не такая история. Просто проникся к ней, и теперь легче проявлять эмпатию к другим. Особенно к похожим.

— И чем же я тебе ее напоминаю? Что у нас общего? Только не говори, что глаза. Банальщина.

— Глаза у вас разные, а вот во взгляде что-то общее есть. Я сам не понимаю, если честно, что именно в тебе мне напоминает ее, но что-то напоминает.

— Какой же бред, — коротко вздохнула я.

— Ты же умная девушка, я понимаю, эмоции, все дела, но тебе стоит поставить под сомнения некоторые свои убеждения. Это бывает полезно.

— Намекаешь, что мне стоит поверить, что ты – не монстр?

— Я монстр, но хороший.

Сандр направился к двери, но почему-то не хотелось, чтобы он уходил. Не хотелось оставаться одной. Этот хороший монстр так хорошо играл хорошего парня, что я почти верила.

— Сандр?

— Что?

Сказать мне было нечего. Не просить же его не уходить? Так что я просто стояла и молчала, и он тоже стоял и молча ждал продолжения. На глаза опять навернулись слезы.

Я так устала. От всего.

Повторилась вечерняя сцена – Сандр медленно вдохнул, шумно выдохнул и подошел обратно ко мне.

— Что, Моника? — еще раз спросил он.

Я помотала головой, глядя ему в глаза и изо всех сил сдерживая слезы.

На лице вервольфа снова отразилось сочувствие. Жалость. Очень правдоподобные. И это только делало хуже. Потому что так хотелось, чтобы меня просто банально пожалели, просто обняли, просто погладили по голове, говоря дурацкое "все будет хорошо". С момента потери родителей в моей жизни такого больше не было. Дядя с тетей так не делали. Юхан так не делал. Даже подруги, хоть и сочувствовали, никогда по-настоящему не жалели. А так хотелось... А он так правдоподобно играл эти эмоции.

— Ты думаешь, мне это нравится? — тихо спросила я дрожащим голосом, не отводя от Сандра взгляда.

— Что – это? — уточнил блондин.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Ненавидеть вас. Ненавидеть хоть кого-то. Пытаться убить. Во мне же вообще этого нет. Но вы мне выбора не оставили.

— Нет, Моника, этот выбор сделала ты. Самостоятельно. Но ты не сможешь вернуть родителей, если убьешь совершенно других вервольфов. Я не убивал твоих родителей. Я не убивал сестру твоего друга или парня, не знаю, кем он тебе приходится. Я не убивал людей, Моника. За что ты ненавидишь меня? За что вы убили Нильса, на которого наткнулись в лесу? Он тоже никого не убивал. Из людей.

Сев на пол, я закрыла лицо руками и все-таки заплакала в голос. Не могла больше сдерживаться. Увиденные ужасные сцены убийств, самоубийство Каи моей заколкой-кинжалом, ненависть к оборотням, страх, желание просто прийти к родителям и получить от них любовь, которое не может исполниться ни при каких условиях, сомнения и чувство вины, которые вдруг возникли из-за слов вервольфа и за которые возненавидела саму себя, ведь знала, что нельзя верить словам монстров, потому что предавала этими сомнениями родителей, которые тоже когда-то им поверили, а ведь я обещала родителям за них отомстить. Все это было невыносимо терпеть. Все это окончательно сломало.

Уж лучше бы вервольфы прикончили меня на месте, как Лиама.

На мое колено легла горячая широкая ладонь. Прошла секунда. Две. Три. И я с силой и ненавистью скинула с себя руку Сандра, вскочила на ноги и ушла в дальний угол.

— Моника.

— Уйди, Сандр. Просто свали отсюда! — закричала я, и меня снова накрыли рыдания.

Прижавшись к холодным прутьям, утопая в слезах и боли, я обессиленно сползла на пол, не переставая плакать.

Вервольф постоял немного, а затем все-таки ушел.

Я снова осталась одна.

***

Вервольфы продолжали удивлять тем, как хорошо притворялись положительными и великодушными людьми. Они убрали всю кровь, кроме той, которая успела впитаться в деревянный пол, после бани дали нам наши вещи, оставленные в лагере на стоянке, за исключением оружия и телефонов, накормили на завтрак кашей с чаем и сказали ожидать Альфу. Прямо-таки пятизвездочный отель для врагов. В чем же подвох?

Андрес оказался жив и почти здоров, сказал, что никто его не пытал, что Альфа с отцом действительно просто поговорили, позадавали вопросы о том, зачем мы сюда пришли и как нашли деревню, попросили показать место последней стоянки, пообещав за это вернуть вещи. И слово свое сдержали. Андреса посадили вместе с Вильей, и мы, чистые, сытые и перебинтованные, стали ждать Инголфра.

Тийту было совсем хреново. У него поднялась температура, он то и дело проваливался в сон, а некоторые раны продолжали кровоточить. Сага заново перебинтовала нас, но даже на свежих бинтах у Тийта уже проступили розово-красные пятнышки. И, со слов шаманки, скорее всего, помимо многочисленных ушибов и ран, у него была трещина в лучевой кости предплечья.

— Дать тебе воды? — спросила я, когда парень открыл глаза.

— Да, давай, — хрипло отозвался он.

Открутив крышку, я протянула ему бутылку. Тийт сделал несколько жадных глотков.

— Как ты?

— Хреново.

— Ты ничего не съел сегодня, да?

— Нет. Не могу.

— Как считаете, зачем нас здесь держат? — спросил Андрес, задумчиво крутя веревочку своей толстовки.

— Это ты нам скажи, — отозвалась Вилья, — ты же с их старшими болтал.

— Что за пренебрежительная интонация? Чем я вызвал у тебя злость? — возмутился он.

— Тем, что зачем-то решил показать им наш лагерь, как минимум. Откуда мне знать, что ты еще им наболтал?

— Слушай, я не понимаю, тебе что, твои шмотки не нужны были? О вас же заботился! И ничего я им не болтал. Ничего лишнего не говорил.

— О себе ты заботился в первую очередь, а не о нас. И да, мне не нужны шмотки. Мы все всё равно сдохнем, так тогда есть смысл убить как можно больше монстров и сделать все, чтобы другие закончили начатое, а не мешать им. Ты не думал, что среди вещей волки могут найти что-то, что выведет их на остальных? Приведет в дом Лиама, например, — ругалась Вилья.

— Да нет там ничего такого! — раздраженно воскликнул Андрес. — Сама подумай, Лиам наверняка допускал возможность того, что все погибнут и что оборотни найдут стоянку, она не так уж далеко. Стал бы он оставлять там что-то важное?

Дверь в сарай открылось, и все резко замолчали и напряглись, ожидая увидеть Альфу. Но вместо него внутрь зашел татуированный азиат. Я подумала, что следом за ним войдет Сандр, но следом вошла Лика. Блондин не появлялся.

— Эй, ну где там твой босс? Сколько еще тут сидеть? — подала голос Вилья.

— Заткнись, — отрезал азиат.

— Сам заткнись, скотина.

— Лис, я справлюсь, можешь идти, — тихо сказала Лика.

Странное имя. Или это прозвище?

— Нет уж, я присмотрю за тобой, я этим не доверяю.

Лис уселся на деревянный ящик и закинул ногу на ногу. На нем снова была полностью черная одежда – черный свитшот, черные широкие джинсы и черные массивные ботинки. Волосы цвета воронова крыла все так-же разделял ровный косой пробор. Покручивая тяжелый металлический браслет на запястье, вервольф лениво поглядывал в нашу сторону.

— Тийт, подойди сюда, — попросила волчица. В руках она держала два пузыречка, эластичный и обычный бинт и две очищенные от коры палки.

Тяжело вздохнув, парень замешкался на пару секунд, но все же сделал, как она сказала.

— Я сейчас открою дверь, сядь на пол, не выходя из клетки, и дай мне руку, которая болит.

— И не делайте глупостей, — поднял вверх указательный палец Лис. — Если кто-то из вас покинет клетку или хоть пальцем тронет Лику, сломаю позвоночник пополам в ту же секунду и оставлю мучительно умирать, ясно?

— Себе позвоночник сломай, сделай миру одолжение, — тут же отозвалась Вилья.

— Вилья, да умолкни ты... — прошептал Андрес.

— Трус, — брезгливо бросила она.

— Сумасшедшая, — парировал он.

— Да пошел ты.

— Сама иди.

— Да заткнитесь оба! — рявкнул азиат.

Вилья замолчала и обиженно надулась, а Андрес отвернулся к нашей клетке. Он сидел ровно на том месте, где оборвалась жизнь Каи. Суеверной я не была, но почему-то захотелось попросить его подвинуться куда-нибудь.

Сложив ноги по-турецки, Лика села рядом с Тийтом и облокотила его руку на свое колено. Парень тяжело дышал, морщась от боли, на его лбу блестели капельки пота, хотя в сарае было прохладно.

Волчица вылила на свои пальцы масляную жидкость и стала втирать в предплечье Тийта. Тот засопел, сильно кусая нижнюю губу.

— Могу я вам вопрос задать? — спросила она, начав привязывать к руке парня первую палку.

Никто не спешил ей отвечать, но почему-то это сделала я, за что сразу же получила от Вильи злобный взгляд.

— Задай.

— Что произошло у вас с Нильсом? Как это было?

— Мы что, вас по кличкам должны знать? — подала голос Вилья.

— Нет, Вилья, не должны, — спокойно ответила ей девушка. — Нильс – это тот мужчина, которого вы убили первым. Который с мальчиком был.

— Мужчина? Мужчин мы не убивали, только монстров. Кстати, а пацан-то в итоге сдох или нет?

— Я тебе сейчас шею сверну, если рот свой не закроешь, — агрессивно осек ее Лис. — Еще одно слово от тебя, и прикончу. Это последнее предупреждение.

— Да пошел ты.

Лис поднялся на ноги, и Вилья, сложив руки на груди, отвернулась. Вервольф сел обратно.

— Тео жив, — сказала Лика. — Сильно ранен, но жив. Сага и его папа пытаются вылечить его.

Перед глазами возникла картинка, как тот мальчишка сейчас лежит в кровати, а папа принес ему горячий чай и сидит рядом, спрашивает про самочувствие, хвалит за смелость и обещает, что он скоро поправится. От волны смешанных эмоций захотелось вытошнить все свои внутренние органы.

— Так что было с Нильсом? Расскажите кто-нибудь, пожалуйста.

— Убили Нильса твоего, — ответил ей Андрес.

— Это я знаю.

— А что тогда ты хочешь узнать?

— Как это было.

Понимая, что девушке сейчас расскажут эту историю в не самой лучшей версии, я решила сделать это по-своему.

— Мы наткнулись на Нильса с Тео в лесу. У нашего лидера, который тоже уже мертв, завязался с ним разговор. Лиам понял, что Нильс вервольф, и выстрелил в него. Нильс стал обращаться. И его добили.

— В него всадили десяток серебряных пуль, а потом Тийт проткнул ему сердце серебряным клинком. Твой дружок успел помучаться, не успокаивай себя, — со злой улыбкой поделилась с ней Вилья. — А в конце Гуннар пнул труп и плюнул на него.

В попытке задеть волчицу, она только что здорово подставила Тийта. Совсем мозг отказал, что ли? Имя зачем было называть? Чтобы на нем потом отыгрались за этого их Нильса?

Руки Лики дрогнули, но она продолжила старательно забинтовывать Тийта, словно не услышала его имени в этой потрясающей истории. По ее щеке прокатилась слеза. Потом и по другой тоже. Стереть их девушка не могла – руки были заняты.

— То есть, они просто разговаривали, Нильс был в человеческом обличье, ничего вам не сделал, и вы встретили?

Я молча кивнула, хоть Лика на меня и не смотрела.

— Ну-у, как сказать, — протянул Андрес. — Конкретно в тот момент конкретно тот вервольф, может, ничего и не сделал, но так-то вервольфы людям кое-что сделали. Каждому из нас уж точно.

— Он был твоим парнем? — спросила я. — Нильс.

— Нет, он был возлюбленным моей близкой подруги. Но моего парня тоже убили пару лет назад.

— Люди?

— Нет.

У вервольфов были враги кроме людей? Они что, даже сами друг друга убивали? Действительно монстры.

Привязав обе палки с двух сторон к предплечью Тийта у запястья и у локтя и замотав все предплечье вместе с ними эластичным бинтом, Лика протянула ему второй пузырек.

— У нас нет человеческого жаропонижающего, но если совсем плохо станет, выпей это, — сказала она ему. — Только лучше не сбивай температуру, пока терпимо, она помогает.

Встав на ноги, волчица закрыла клетку.

— Зачем ты делаешь вид, что не ненавидишь меня? — спросил Тийт.

— Тебе показалось. Я ненавижу тебя. И каждого из вас, — спокойно ответила она, направившись к выходу.

— Зачем тогда помогаешь?

— Потому что попросили. Потому что вы живыми нужны.

— О-па..., — произнес Андрес. — Интересненько.

Лика вышла на улицу, а Лис, поднявшись с ящика, подошел к клетки Вильи и Андреса.

— Тебе не жить, — сказал он, глядя на женщину. И сказал таким ледяным и ровным тоном, что прозвучало это гораздо страшнее, чем если бы он орал в ярости. — Ожидайте Альфу, — обратился уже к остальным вервольф, и ушел вслед за Ликой.