6.
Пробуждение было не самым приятным — Далва настойчиво трясла меня за плечо.
— Дженни, вставай!
Я еле оторвала голову от подушки и, бросив взгляд в окно, увидела лишь черноту.
— Еще же ночь! – простонала я, снова опуская голову. Создавалось ощущение, будто я проспала полсекунды, не дольше.
— Скоро восход, вставай! – снова тряхнула меня за плечо. Огонек свечи, которую она держала, трепетал от ее дыхания.
— Зачем так рано? Кошмар какой-то!
— Слуги не могут позволить себе роскошь нежиться в кровати до обеда, — отрезала та.
Я наконец села, тупо уставившись в стену.
Так рано я последний раз вставала… Дайте-ка вспомнить…
Да никогда в жизни!
Потому что мои работодатели были не средневековыми феодалами, а современными людьми, понимающими важность здорового восьмичасового сна.
— Ты что, спала прямо в одежде? – с осуждением спросила смотрительница. Мне немедленно захотелось переименовать ее в надсмотрщицу. Если сейчас она начнет копаться в моих вещах или попросит перевернуть матрас, я даже не удивлюсь.
— Не было сил переодеться. Я почти сразу заснула, — чуть покривила я душой.
— Ладно. У тебя есть сменая одежда. Возьми ее и полотенце и пошли.
— Что, великому альфе понадобилось почистить зубы и кто-то должен подержать ему зубную щетку? – ворчала я, следуя сзади. Рот свело зевотой. Какой-то сонный бедняга из таких же про́клятых зажигал факелы на стенах.
Мы пару раз свернули налево и вошли в длинное помещение, напоминающее доисторическую баню. Стоявший столбом пар извивался над громадным котлом, под которым был сложен очаг. Ведра с холодной водой стояли вдоль одной из стен. Вдоль другой тянулась скамья со сложенными полотенцами и одеждой. Десятка два девушек и женщин постарше спешно мылись, весело переговариваясь. По выдолбленным в полу желобкам вода уходила куда-то под замок.
При виде нас с Далвой голоса смолкли. Мне стало не по себе.
— Слуги моются здесь по утрам, потому что возможность сходить на озеро есть не всегда. Можешь взять черпак и набрать горячей воды в ведро, – объясняла смотрительница. — Туалетные комнаты здесь же. – Махнула рукой, указывая на неприметную деревянную дверь. — Быстро вымойся, а затем мы позавтракаем, и я обозначу список дел на сегодня.
— А зубы?
— А что с ними? – нахмурилась женщина.
— Зубы чем чистить?
— А, ты об этом. На полке возьми тряпочку и порошок. Я подожду тебя снаружи, здесь уж очень жарко.
— Надеюсь, они хоть чистые, – подозрительно понюхала клочок ткани, который выудила из стопки таких же, нарезанных аккуратными квадратами. Из большой деревянной кадушки я подцепила немного бело-зеленоватого порошка, предварительно тоже сунув туда нос.
— Это толченая яичная скорлупа, мел и мята, – шепотом пояснила черноволосая девушка с глазами цвета охры. Она единственная отважилась подойти ко мне близко. У нее была такая шикарная большая грудь, затянутая лифом платья, что я еле подавила вздох зависти.
— А щетки нет? – безнадежно спросила я, не представляя, как совершить процедуру чистки зубов без старой доброй зубной щетки. Знала бы, что окажусь в другом мире, прихватила бы с собой.
— Для волос? – приподняла густые брови девушка.
— Забыли, – махнула рукой.
— Меня, кстати, зовут Лиса.
— Дженни, – пробормотала я, пробуя порошок на вкус. Оказалось вполне ничего.
— Я видела тебя вчера в зале. Я вешала гардины.
— М-м-м, – почувствовала, как противно скрипят на зубах кусочки яичной скорлупы.
— Ты удостоилась большой чести. Все мечтают хоть раз побывать на твоем месте, – заговорщически прошептала она.
— О чем ты? – приподняла брови в удивлении.
Намотав на палец тряпочку, я пыталась почистить зубы. Только сейчас с ужасом осознала, что хороший дантист в обозримом будущем мне тоже не светит, поэтому слушала девушку вполуха.
Интересно, а зубы тоже подлежат регенерации?
Мне уже мерещился кариес, прочно поселившийся на каждом зубе.
— Тебя обратил сам альфа, понимаешь? А потом ты подавала ему ужин и, говорят, даже помогала с купанием! Это правда?
Я выплюнула порошок и прополоскала рот.
Все понятно, сплетницы есть везде.
— Правда. Только не вижу, чему здесь можно завидовать.
Глаза у девушки загорелись еще большим любопытством.
— Скажи, а он правда такой огромный, как говорят?
Я, не сдержавшись, громко фыркнула. Потом, вспомнив обнаженного Тэхена, почувствовала, как щеки покрываются румянцем.
— А что, та, которая помогала ему с купанием до меня, ослепла после этого зрелища?
Лиса хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Ну, вообще-то он всегда купался сам. А вчера Мира, – тут Лиса стрельнула глазами вправо, — убирала комнату альфы и услышала за стеной раскаты смеха. Она спряталась в коридоре, чтобы узнать, что происходит, а потом увидела тебя в мокром насквозь платье.
Я посмотрела, куда указывала взглядом волчица, и увидела пухленькую девушку с короткими рыжими волосами. Она как раз поспешно расшнуровывала платье.
— И? – снова перевела взгляд на новую знакомку.
— Он и правда такой огромный?
— Ну, у него действительно большие руки и ноги, если ты об этом, – невозмутимо ответила я. — И спина очень широкая, это правда.
— Дженни, ну ты же понимаешь, что я не об этом говорю, – почти простонала девушка.
— Послушай, вряд ли я единственная, кто видела вашего альфу без одежды. Мне он не показался сильно застенчивым.
— Его последняя фаворитка сбежала с каким-то волком из Диких Болот пару полнолуний назад. А она была до ужаса скрытная, представляешь?
— А предыдущая? У него же была не одна волчица за всю жизнь, – заметила я.
— Остальные были из других стай, – смешно надула губы та.
Хмыкнула, только сейчас обратив внимание, что разговоры в купальне совершенно прекратились.
«Ушки на макушке», – подумала я, потом выставила ладонь и загнула все пальцы, кроме мизинца.
Лицо у девушки медленно вытянулось от удивления. Немного подумав, прикрыла две фаланги мизинца другой рукой, оставив лишь верхнюю фалангу.
— Не может быть! – выпалила она. — У него ведь такие большие кисти и стопы!
— Как говорят в моем мире, большая нога — это всего лишь большая нога, – пожала плечами, мысленно злорадствуя.
Согласна, это было низко, но не более низко, чем делать из меня оборотня и заставлять мыть великовозрастного вожака стаи.
Лиса была так потрясена, что оставила меня в покое, благодаря чему я наконец смогла вымыться. Отдав свое запачканное платье прачкам, я под конвоем Далвы отправилась на кухню, где получила свою порцию утренней каши с мясом (то еще испытание для желудка!) и выслушала свой список работ на сегодня. Мне предстояло снова драить ненавистный пол в зале, помогать на кухне, подать завтрак альфе, а потом убрать его комнату.
Я без особого энтузиазма наполнила поднос, предназначенный Тэхену, мисками с завтраком, и отправилась подавать еду оклеветанному мной мужчине. Утренняя проделка не давала мне покоя, учитывая, что, когда я вошла в зал, меня встретил гул шепотков, раздававшийся с нижних столов. Прислушалась и уловила отдельные слова:
— ...Вот такой крохотный...
— ...Я сама слышала!...
— ...Большие ноги — это чушь!...
Я закусила губу, чтобы не расхохотаться, однако, увидев мужчину за высоким столом, смех замер в горле. Альфа был мрачнее самой черной тучи. Его настроение лишь подчеркивала темно-серая туника с треугольным вырезом и штаны в тон. Невольно подумала, что до него уже дошли слухи о моем вранье, поэтому несколько боязливо приблизилась к столу. Завтракал он в одиночестве.
Молча выставила с подноса тарелку с десятком сырых яиц, миску с мясной кашей и большую кружку молока.
— Плохо спала, Дженни? – ворчливо спросил тот, когда я грохнула перед ним столовые приборы. Он, казалось, только сейчас заметил меня, вскинув янтарные глаза.
Внутри у меня все так и запело, когда взглянула на альфу.
Да что со мной творится?
Мне ведь совершенно ни к чему внимание вожака. Для всех будет лучше, если он забудет о моем существовании.
— Не привыкла вставать так рано, – сухо отозвалась, прижимая к груди деревянный поднос.
— Привыкай. В моей стае нет бездельников.
Он перевел взгляд на стоявшую перед ним еду. Казалось, мысли мужчины блуждают где-то далеко. Но я еще не все сказала. Внутренний голос настоятельно советовал выплеснуть раздражение, вызванное приказом носить ошейник и держать меня под замком. Жаль, что я не выбрала мишенью кого-нибудь другого.
Но ведь этот волк виноват во всех моих бедах!
— Из всех обращенных вы сделали своими рабами? – дерзко спросила я. И хотя знала, что опасно злить голодного зверя, все-таки не смогла побороть искушение.
— Что ты имеешь в виду? – тот вскинул брови; задумчиво ковырнул ложкой кашу, от которой поднимался аппетитно пахнущий пар.
— Только то, что я сказала. Вряд ли где-то есть альфа из обращенных. Похоже, вы обратили всех смертных только для того, чтобы получить в свое пользование бесплатную рабочую силу. А прикрыли свои действия какой-то высшей целью. Так ведь обычно и бывает.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, – тихо ответил Тэхен. Его пальцы сильнее сжали ложку, а плечи напряглись. — Обращенные работают наравне с остальными волками.
Но во мне было слишком сильно раздражение, чтобы прислушиваться к справедливым словам.
— Обращенные работают, а вы лишь живете плодами этих трудов. Стоило ли попадать в другой мир, чтобы увидеть все то же самое.
— В своей прошлой жизни ты повелевала людьми?
— Нет.
— Значит, тебе захотелось власти здесь? – спросил и снова поднял на меня глаза. Однако сейчас в их янтарной глубине плескалась злость.
— Ни в коем случае. Я слишком глупа для политических интриг, – невозмутимо ответила я.
— И чему же, в таком случае, посвящена твоя речь? Мы веками живем так, как завещали наши предки. И никто до сих пор не жаловался. Каждый член стаи знает свое место и выполняет возложенные на него обязанности. Разве твой мир устроен не так?
— Так. И иногда еще хуже, – вынуждена была признать свое поражение.
Я уже вообще жалела, что завела этот разговор.
И с чего это меня с утра пораньше потянуло на революционные разговоры?
Он прав: из обращенных никто не жаловался. Пока я портила ткань в швейной комнате, девушки только и говорили о том, как хорошо им живется. А ведь там были и обращенные, и обычные волчицы. Воспитательницы в детской тоже не выглядели несчастными. По крайней мере до того момента, как там начался переполох.
Но я тоже была обращенной!
И сама с собой всегда была честна. Меня просто бесил ошейник и комната, в которой меня заперли и будут запирать, словно дикого зверя. А терпение никогда не занимало первое место в списке моих добродетелей.
— Похоже, ты имеешь в виду свое положение, – лениво протянул альфа, словно прочитав мои мысли. — Но ты сама виновата.
— Неправда! – задохнулась от возмущения. — Я виновата лишь в том, что хотела помочь волчонку! Вы сами не уследили за Минхо, а поплатилась за это я!
— Ты теперь волчица. Или привыкай, или твое бессмертие так и пройдет в ошейнике и под замком. И начнем мы с того, что с этого момента ты будешь обращаться ко мне, как и все в этой стае — мой альфа.
— Не дождешься, волк! – прошипела я, прищурившись, и сильнее вцепилась в поднос. Послышался треск дерева. — Ты сделал меня рабыней, но не заставишь говорить то, что хочешь услышать!
Тот побарабанил пальцами по столу. К еде он так и не притронулся.
— Далва сказала, что вчера с тобой было много проблем. А мне не нужны слуги, которые доставляют хлопоты.
Тэхен медленно поднялся из-за стола, я же сделала шаг назад.
— В таком случае, ты всегда можешь меня отпустить.
— И куда ты пойдешь? Даже если бы нам удалось открыть портал, тебе некуда возвращаться. У тебя ведь не осталось родных.
«Далва! Ну, ты и трепло!» – мысленно выругалась я, пообещав себе больше ничего не рассказывать ни одной живой душе в этом замке.
— Это тебя не касается. Я хочу уйти, – сказала, лихорадочно скользя взглядом по красивому мужественному лицу напротив. Он слушал меня внимательно, чуть нахмурившись. Сглотнув, вложила в свои следующие слова все чувства, какие только могла: — Пожалуйста. Я не хочу здесь жить. Пообещай отпустить меня, когда портал будет открыт. Пожалуйста, Тэхен, – последние слова прошептала, отметив, что впервые назвала альфу по имени.
Злость из глаз мужчины ушла, сменившись жалостью.
— Но ты не можешь уйти, – почти ласково сказал он, огромной рукой прикоснувшись к выбившейся из моей косы пряди волос. Мое сердце сделало несколько тревожных скачков. — Я не могу рисковать безопасностью стаи.
— Я никому не расскажу о том, что видела здесь, обещаю, – продолжала настойчиво просить. — Да мне никто и не поверит. Пожалуйста. Я никогда не смогу привыкнуть к жизни здесь. Это не моя жизнь.
— Никогда — это слишком долго. Тебе придется, Дженни, – сжав губы в твердую линию, отрезал тот, резко убрав руку. — Волки могут жить только в стае. В этом наша сила. И если ты не хочешь быть избитой за неповиновение, ты будешь выполнять то, чего от тебя ждут. В противном случае наказание не заставит себя ждать.
Я отшатнулась словно от пощечины.
Не такого ответа я ждала, но ведь его ничем не проймешь!
— Мой альфа! – услышала неподалеку голос беты. — Мы готовы.
Почувствовав, что еще немного и из глаз брызнут слезы, бросила поднос под ноги вожаку и метнулась из зала прочь.
Я бежала и бежала, а перед глазами мелькали смазанные коридоры и галереи замка. Наконец, забившись в каком-то темном углу, куда не долетал даже свет факелов, дала себе волю и выплакалась. Слезы лились и лились. Оплакивала свою неудавшуюся семейную жизнь, из-за которой и отправилась в эту чертову поездку. Оплакивала свою судьбу, которая привела меня именно сюда, в этот варварский мир, где даже не было нормальной зубной пасты. Оплакивала свою невезучесть, из-за которой оказалась самым последним членом этого средневекового общества. Никем. Без будущего и каких-либо перспектив.
Когда рыдания сменились судорожными всхлипываниями, голова стала странно ясной, а мысли обрели последовательность, я приняла решение. Тэхен сам подсказал мне его.
Что толку постоянно возмущаться и качать права?
Это и в моем-то мире не всегда работает. Нужно действовать хитрее: я стану самой послушной и исполнительной из служанок замка Рамаин. Я буду выполнять самые бредовые требования красавчика. Будь то приказ покормить его волчье величество с ложечки или просьба потереть ему спину. Но когда я добьюсь возможности избавиться от ошейника, свободно передвигаться по замку и его окрестностям, тот поймет, что только полный тупица мог мне довериться!
***
Я протирала каминную полку в комнате альфы, напевая какую-то английскую песню и дико перевирая слова. Прошло целых две недели с моего обращения. Четырнадцать дней. Или лун, как считали время здесь. В конце каждого дня я оставляла маленькую черточку около камина в своей комнате, используя прогоревший уголек в качестве карандаша.
Жизнь постепенно входила в колею. Неизменным оставалось одно — мое желание покинуть этот сумасшедший мир. Я не могла привыкнуть ни к мясной каше по утрам, ни к ранним подъемам, ни к тому, что не могу распоряжаться своим временем так, как того хочу. Но больше всего мне не хватало… Нет, не возможности провести время с интересной книгой и даже не интернета, а моей работы в приюте для животных. После развода я все силы отдавала волонтерской деятельности, и сейчас мне казалось, что лишилась чего-то поистине важного.
Бесконечные размахивания тряпкой и смены постельного белья доводили меня до умопомрачения. Я не торопилась ни с кем сближаться. Даже со смотрительницей, помня о ее любви почесать языком в присутствии альфы, старалась теперь не разговаривать без острой необходимости.
Каждое утро начиналось с того, что я бежала на кухню, где с опаской смотрела в начищенный до блеска котел, проверяя, не изменили ли мои глаза свой цвет. И с радостью выдыхала, поняв, что это по-прежнему Я, а глаза все еще карие.
Получив задание на день, скользила по замку, как робот, выполняя те виды работ, которые мне назначали. После памятного разговора с альфой я собиралась следовать своему плану и выполняла его безукоризненно. Жаль только, что мужчину после того утра я не видела и оценить мою исполнительность и благоразумие было некому. Однако я жила надеждой, что Далва расскажет ему, что мне по праву заслуженно звание «работник недели».
Тэхен уехал и отсутствовал уже полторы недели. С ним же уехали бета и гамма. Из обрывков разговоров, которые мне удалось уловить, выяснилось, что они отправились на Совет, который устроили альфы других стай. Вот почему тот был таким мрачным в то утро. Бежать я не пыталась, потому что после отъезда альфы подъемный мост не опускали. Замок Рамаин был словно отрезан от остального мира.
За эту неделю я изучила замок сверху донизу и пришла к неутешительному выводу — выбраться отсюда можно только через главные ворота. Также, пользуясь правом уборщицы покоев альфы, прошерстила все ящики его стола и даже перетрясла книги в надежде найти хотя бы карту Багряного Леса. Но из одной книги выпал лишь небольшой портрет светловолосой красотки с пухлыми губами и взглядом с поволокой, а в столе обнаружились только деловые письма с вожаками других стай. Все эти находки никак не могли мне помочь.
В это утро выбросила из головы все мысли, целиком сосредоточившись на уборке. Я пела и пела, пританцовывая около полок с мокрой тряпкой в руках.
Музыка!
Вот чего еще не хватало в этом мире!
По вечерам члены стаи собирались на ужин в главном зале, а после доставали самодельные дудочки и инструменты, напоминающие средневековые лютни, и наигрывали на них незамысловатые баллады о временах Великого Гона и первом альфе, которого покинула его ирримэ.
Эта баллада вызывала неизменные слезы на глазах у особо сентиментальных оборотней. Мне же каждый раз было смешно, но вовсе не потому, что я сухарь, а потому что вышеупомянутая ирримэ сбежала с бета-волком, оставив незадачливого альфу с носом.
Вот вам и вечная любовь!
Заканчивалась баллада душещипательными строчками:
«Альфа, в чьем сердце любовь умерла,
Взобрался на самый пик Западных гор.
Запел он о той, что любовь предала.
И только Богиня Белой Луны знала о боли его...»
Вот именно эти строчки и вызывали у меня смех: если уж у альфы были силы распевать, получается, не так уж он и страдал. Факт оставался фактом. Если к порошку для чистки зубов из яичной скорлупы я еще могла привыкнуть, то за возможность послушать свои любимые песни, не раздумывая, продала бы душу.
Тихий смех заставил меня замереть на месте, а затем и резко обернуться. Небрежно прислонившись к косяку двери, стоял черноволосый собственной персоной. Увлеченная пением, я не услышала, как он вошел. А теперь он еще и увидел мое кривляние.
Какой позор!
— Я уже заканчиваю, – быстро сказала, умоляя щеки не краснеть. — Я думала, что успею закончить раньше. До того, как… – неопределенно взмахнула тряпкой.
Тэхен широко улыбался.
За время, что его не было, я успела позабыть, насколько же он красив.
Красив и опасен.
И теперь жадно всматривалась в его лицо. Знала, что он видит мой взгляд, но ничего не могла с собой поделать. Но и заметила, какие темные у него подглазины. Будто он не спал несколько ночей. Длинные волосы спутанными прядями рассыпаны по плечам, а подбородок зарос темной щетиной. Однако хоть мужчина и выглядит уставшим, от всей фигуры исходит аура силы. В комнате сразу словно стало меньше места.
Я подхватила ведро с водой, но выйти мне мешала массивная гора мускулов, загородившая проход. Одежда темного цвета была в пыли. Видимо, он только что вернулся.
— Что это за язык? – спросил он. — На котором ты пела.
— Один из многих, откуда я родом, – пожала плечами.
— И о чем ты пела?
— О монстре.
— О монстре? – с улыбкой переспросил Тэхен. — И что же ужасного он совершил, раз об этом сложили песнь?
— Тебе и правда интересно? – с сомнением спросила я.
— Да.
— Прикинулся хорошим парнем, а потом убил свою возлюбленную.
— Волк так бы никогда не поступил, – тот покачал головой.
Я проглотила обвинение в том, что волки поступают куда как хуже, обращая смертных.
— Даже если бы возлюбленная волка совершила поступок, который он не смог простить? – осторожно поинтересовалась.
Красавчик внимательно смотрел на меня. От него пахло лесом, землей и потом. Однако это сочетание было мне приятно, я почти жадно втягивала носом воздух.
— Если мы говорим об истинной ирримэ, нет ничего такого, чего бы ей не смог не простить возлюбленный.
— То есть если бы та блудная ирримэ из баллады вдруг вернулась, альфа принял бы ее обратно?
Он усмехнулся.
— Тебе и правда интересно? – переспросил моими же словами.
Я пожала плечами.
— Не обращай внимания. У меня просто богатое воображение, а эту балладу я уже выучила наизусть. Похоже, это единственная вещь, которую знают в замке все от мала до велика, поэтому и поют ее каждый вечер. — Под взглядом черноволосого я несла всякую чушь. Этот волк действует на меня уж очень странно. Решила, что пора откланяться, а заодно и показать свою покорность: — Могу уйти, мой… мой… – однако мой язык был определенно со мной не согласен и отказывался произносить окончание фразы. А ведь я тренировалась больше недели! Под веселым взглядом я почувствовала, как щеки зажгло и опустила взгляд на треугольный вырез его туники. — Мой… Тэхен, я могу уйти? – закончила, как бы сдаваясь.
— Посмотри на меня, Дженни, – после паузы мягко попросил он. Пальцами он нежно коснулся моего подбородка, чуть приподняв его. И откуда в этом звере столько нежности? Я послушно подняла глаза и встретилась взглядом с янтарными глазами, в которых застыли веселые искорки. Уголки губ были приподняты в улыбке. — Ты можешь идти.
Сдерживая желание опрокинуть содержимое ведра на альфу, стиснула зубы и вышла из комнаты. В спину мне долетел тихий смех.
— Дженни, совсем забыл, мне нужно принять ванну, – услышала вдогонку.
— Начинается, – прошипела я, однако выдавила улыбку и, обернувшись, сказала: — Как прикажет мой… мой… — При каждом моем слове улыбка мужчины становилась все шире. — Как прикажешь, Тэхен.
Спустилась вниз, сопровождаемая его смехом, и передала пожелание альфы слугам-волкам. Пока они грели и носили ведра с водой по лестнице, я сидела на кухне и нервно грызла ноготь.
Интересно, что решили на Совете?
Нашли способ открыть портал?
Как мне заставить того рассказать об этом?
Но больше других меня волновал другой вопрос: как поведет себя Тэхен?
Снова попытается поцеловать, или в этот раз решит зайти дальше?
За две недели, что его не было, у меня было время хорошенько подумать. Я не могла обманывать себя. При всей моей неприязни к этому сексапильному мужчине за то, что он со мной сделал, от одного его присутствия тело словно покалывало тысячами иголочек. И по его виду я понимала, что он тоже испытывает что-то подобное.
Я застонала, спрятав лицо в ладонях.
— Оставайся собой, даже получив волчью сущность, – проворчала Йерим, помешивая большой деревянной ложкой в огромном котле.
Я отняла руки от лица и непонимающе посмотрела на кухарку.
— О чем это вы?
— Не перехитри сама себя, волчица, – выдала она еще одну мудрость, выразительно подвигав широкими бровями.
Я лишь недоуменно покачала головой.
Всегда ненавидела загадки!
Пришедший в этот момент слуга доложил, что к купанию альфы все готово. Вздохнув, быстро поднялась, решив, что чем быстрее все закончится, тем лучше.
***
Я осторожно вошла, на всякий случай зажмурившись. Однако в этот раз мужчина решил обойтись без сеанса стриптиза («а жаль», – тихо вздохнула где-то в глубине души). Приоткрыв один глаз, я увидела, что он уже сидит в ванной, блаженно зажмурившись. На мощной груди всеми цветами радуги переливается огромный кровоподтек.
— Ого, – не в силах скрыть изумление, выпалила. — Тебя, что, кто-то побил?
Он открыл глаза и потер заросший черной щетиной подбородок.
— Нападавшим повезло меньше.
— Их было несколько? – спросила я, подходя к столику и открывая баночку с жидким мылом. Из-за поднимавшегося от ванны пара мое платье моментально прилипло к спине.
— На нас напали, когда мы возвращались в Рамаин.
— Покушение? Серьезно? Ты кому-то насолил?
Тот пожал плечами.
— Всему Совету? – задумчиво сказал он, словно обращаясь к самому себе.
— Так кто это был? – настаивала я.
— Понятия не имею. Какие-то одиночки, – небрежно дернул плечом.
— А я думала, все волки живут стаями, – задумчиво сказала, подумав, что выясняются все новые подробности этого чудно́го мира.
— Есть те, кто не желает подчиняться альфе. Отщепенцы. Но это не мешает им время от времени выполнять грязную работу за вознаграждение от тех же вожаков, — презрительно ответил мужчина, скользя по мне взглядом.
— Сильно болит? Сказать Далве, чтобы она приготовила какую-нибудь мазь, чтобы кровоподтек поскорее сошел? – спросила с жалостью, но мысленно себя обругав.
— Не нужно. К завтрашней луне от него не останется и следа.
— Как знаешь, – сказала вставая позади альфы и осторожно проводя губкой по его плечам.
— Далва сказала, что ты стала чуть ли не самой исполнительной служанкой. Она даже ставит тебя в пример остальным. Неужели смирилась, Дженни? – тот перевел разговор в другое русло.
Я чуть зубами не заскрипела от досады, что упустила разговор про Совет, однако взяла себя в руки.
— А разве не об этом ты сам говорил? – равнодушно откликнулась, краешком глаза следя за мимикой, — Что я должна принять свою новую жизнь.
— Но ты и правда смирилась? – настойчиво переспросил он, схватив мою руку и заставив посмотреть на него.
Как там говорила Йерим, не перехитри саму себя?