Ночь Паневежиса
Шум концерта ещё стоял в ушах, когда автобус привёз делегацию в гостиницу. Уставшие, но возбуждённые музыканты разошлись по номерам. Йокубас шутил с техником у ресепшена, Эмилия переписывалась в телефоне, Аланас задержался у бара, заказывая бокал вина.
Кейт поднялась в номер вместе с Лукасом. Всё время дороги он молчал — сидел рядом, но будто за стеклом. Его пальцы постукивали по колену в такт какой-то своей мысли, а глаза — ледяные, напряжённые.
Стоило двери номера захлопнуться, тишина стала невыносимой.
— Ну? — наконец сказала Кейт, снимая бейдж. — Ты будешь молчать весь вечер?
Лукас повернулся к ней, глаза горели.
— Я видел, как он на тебя смотрел.
— Господи, Лукас… — Кейт устало провела рукой по лицу. — Это был просто разговор.
— Просто разговор? — он резко шагнул ближе, почти нависая. — Он ищет момент, Кейт. Ты думаешь, я не знаю его? Я знаю, как он флиртует, знаю, как он играет взглядами.
Она сделала шаг назад, но не из страха — чтобы сохранить дыхание.
— А ты думаешь, я настолько наивная, что не замечу?
Он остановился в сантиметрах от неё. Голос стал низким, хриплым:
— Я думаю, ты слишком добрая. Слишком открытая. И он этим пользуется.
— Ты ревнуешь, — бросила она, не скрывая горечи.
Лукас усмехнулся — коротко, без радости.
— Конечно, ревную. Потому что ты — моя.
Эти слова прорвали их обоих. Она толкнула его в грудь, но не чтобы оттолкнуть — чтобы взорвать напряжение. Он перехватил её запястья, прижал к стене, и их губы столкнулись. Поцелуй был яростным, почти болезненным, как драка.
Кейт застонала, когда его руки сжали её бёдра, поднимая выше. Она обвила его ногами, вцепилась в волосы.
— Ты… невозможный, — выдохнула она сквозь поцелуй.
— Невозможный — для всех. Но не для тебя, — прошипел он ей в губы.
Они рухнули на кровать, сбивая простыни. Каждый поцелуй был признанием, каждый рывок — претензией. Он жадно целовал её шею, плечо, оставляя следы, как будто хотел пометить.
— Скажи, что ты моя, — требовал он, двигаясь в ней так, что она теряла контроль.
— Твоя, — выдохнула она, выгибаясь. — Только твоя.
И в этой смеси ярости и желания они сгорели. До конца ночи не было ничего — только их тела, их голоса, их ревность и любовь, переплетённые в одно целое.
А где-то за стенами отеля фанаты выкладывали первые фото с концерта. Аланас уже постил сторис с шампанским и загадочной подписью. Но в этой комнате Лукас и Кейт принадлежали только друг другу.