Анна
Небеса над головой Интерната разверзлись грозами, когда весть о побеге Анны Миллер облетела каждый его закуток. Бурый Дом оставался таким же хмурым и безучастным, каким был всегда, но его постояльцы буквально оживали на глазах, гремя в столовой, спальнях, коридорах и учебных кабинетах одними и теми же вопросами: Как ей это удалось? Где она сейчас? Смогут ли её найти и вернуть обратно?
Анна. Это имя эхом отскакивало от стен дома, поднимаясь с самых низов подвала до вершин чердачного помещения. Это имя шелестело в голых ветвях дуба, растущего во дворе. С этим именем на губах каждое утро просыпались лучшие друзья девушки, погрязшие в молчаливой скорби и перепачканные въедливым чувством предательства, поселившимся под кожей с того самого момента, как они узнали об её исчезновении.
Пока весь Интернат жужжал, словно пчелиный рой, три мрачные фигуры, вяло ковыряясь в уже остывшем рагу, предавались тяжёлым размышлениям. Они сидели в дальнем конце столовой, под небольшим оконцем, заросшим диким вьюнком. Растение, подсвеченное яркими лучами солнца, играло зелёными бликами на их печальных лицах. Друг на друга они старались не смотреть, боясь увидеть в чужих глазах собственные переживания.
— Вы же не думаете, что Анна — наша Анна — могла сбежать, никому ничего не сказав? — произнесла светловолосая девушка, напоминающая больше ангела с Рождественской открытки, чем живого человека из плоти и крови. Взгляд её васильковых глаз впился в сидящих перед ней парней. Через мгновение лицо девушки исказилось гримасой разочарования и растерянности. — Она бы никогда так не поступила...
Последнюю фразу блондинка практически прошептала, и голос ангела утонул во взрывах смеха и гомоне не унимающейся толпы.
— Но именно так она и поступила, Хло, — Леви Джеймс накрыл её руку своей горячей ладонью, в который раз поражаясь наивности и хрупкости этой девушки. — Уверен, что не стоит искать загадок там, где их нет. Анна заскучала и решила втянуть себя в какую-то авантюру. Погуляет и вернётся. Вот увидишь.
— Даже не знаю, чувак, — протянул третий из их компании — худощавый и огненно-рыжий Фрэнсис, которого из-за цвета волос и острых черт лица в Буром Доме называли Лисёнком. — Я согласен с Хлоей. Дело явно пахнет жареным.
— Ты просто голодный, — заметил Леви, бросив многозначительный взгляд на полную овощей тарелку своего друга.
— Не собираюсь я есть эту дрянь, — фыркнул Лисёнок и со злостью ткнул вилкой в кусочек помидора. — Почему ради разнообразия не приготовить что-нибудь вкусное? Пиццу, например, или сочный бургер... А на десерт мороженое! — глаза парня засияли. — Фисташковое! И обязательно с орешками и шоколадной крошкой...
— Пойду подышу свежим воздухом, — вдруг сказала Хлоя, отбрасывая с лица прядь платиновых волос. — Что-то мне нехорошо.
— Я тебя провожу, — тут же засуетился Леви, подскочив со своего места. Хлоя слабо улыбнулась.
— Не стоит, — она помедлила, прежде чем добавить:
— Хочу побыть одна. Ну, понимаешь, наедине со своими мыслями.
— Дерьмовая идея, — пробормотал Фрэнсис. — Общение с собственными мыслями ещё никому не приносило пользу.
— Мудрое изречение, — хмыкнул Леви, обиженно косясь на Хлою, которая опять разрубила на корню все его попытки поухаживать за ней. — Странно, что от тебя.
— Я полон сюрпризов.
Хлоя рассеянно улыбнулась, но улыбка, которую она на себя натянула, оказалась слишком притворной и грустной, чтобы друзья на неё купились. Поняв, что актерского мастерства лишена, девушка на прощание махнула рукой, а затем медленно зашагала к выходу из столовой, начиная погружаться в свойственное ей меланхоличное состояние.
Анна. Имя лучшей подруги, облетев Бурый Дом, упало на неё откуда-то с потолка, обрушилось слезами, воспоминаниями и бетонной крошкой. Хлоя не верила, что вновь увидит подругу. До этого момента она даже самой себе боялась в этом признаться, но чувство потери, которое хватало её за горло и душило, заставляло задыхаться и вспоминать про давно ушедшие на покой панические атаки — не могло обмануть. Что-то случилось, что-то плохое, что-то, забравшее Анну.
Хлоя прошла по длинному коридору, который вывел её в главный зал, а оттуда — к выходу из Бурого Дома, к свежему воздуху и запаху прелой листвы. Перед её лицом всё время маячали изумрудные глаза Анны, поэтому она не замечала никого и ничего на своём пути — в том числе чёрную тень, следующую за девушкой от самой столовой. Солнце не по осеннему припекало. Блондинка уселась на ступени Интерната, обняла колени и устремила взгляд вперёд, туда, где многочисленные домики, словно грибы после дождя, жались друг к другу, окутанные в саван одиночества комнат и тишины узеньких улиц. Старый забор тихо поскрипывал. Ничего не стоило перемахнуть через него. Ничего не стоило сбежать из Каменного Монстра. Но только есть ли в этом смысл? Идти-то всё равно некуда...
Хлоя ненавидила Интернат. Каждой частичкой тела, каждой клеточкой души она презирала мрачные коридоры, холодные душевые, людные спальни и вечно шумную столовую. Уединение, которое ей так нужно, — для этого места недоступно. Куда бы она ни следовала — везде навязчивое внимание Леви, болтовня Фрэнсиса, весёлый щебет её соседок по комнате и недоверчивый прищур воспитателей. Ей необходима тишина. В ней и только в ней девушка видела спасение.
Вечерело. Ветви деревьев монотонно раскачивались на ветру. Призрачный город оставался непоколебим. Как и Хлоя. Она мурлыкала под нос колыбельную, которую мама когда-то пела ей перед сном. Некоторые слова уже давно стёрлись из памяти, забылись, будто их никогда и не было. Пришлось напрячься, чтобы вновь оживить давно умершие фразы и звучания. Хлоя пела, сидя на холодных досках Бурого Дома, она отдавалась своим мыслям и чувствам, отдавалась песне, которая переполняла её и порывалась вырваться на волю.
А тень стояла в трёх метрах. Спрятавшись за колонной, она слушала и внимательно наблюдала. Льдисто-голубые глаза смотрели из тьмы. Но Хлоя об этом даже не догадывалась.
Уже совсем стемнело. Тонкий серп луны воцарился в небесах. Прокрался холод. Девушка встала, отряхнулась от прилипших к колготкам осенних листьев и собиралась уже было вернуться к теплу и свету, как вдруг её внимание привлёк сложенный пополам листок бумаги, валяющийся рядом с ней.
Ещё несколько минут назад его тут не было.
Хлоя почувствовала лёгкое покалывание, какое бывает, когда вы осознаёте, что вам в спину кто-то смотрит. Мурашки пробежали по коже. Она резко развернулась и увидела нечеткую тень, скользнувшую в открытые двери Интерната.
— Это Леви всё никак не успокоится, — произнесла Хлоя, пытаясь отогнать появившийся из ниоткуда страх. — Или Фрэнсис.
Дрожащими руками она взяла листок, развернула его. И тихонечко вскрикнула.
Письмо было написано размашистыми чёрными буквами, которые налезали друг на друга, словно писавший очень торопился, и у девушки сжалось сердце, когда она поняла, кому принадлежит почерк.
Несколько томительно долгих секунд прошло, прежде чем она разобрала смысл написанного:
Если тебя интересует моя судьба,
приходи завтра к кабинету мисс Уинтер, когда часы в главном зале пробьют полночь.
P.S. ПОЖАЛУЙСТА, НИКОМУ НЕ ПОКАЗЫВАЙ ЭТО ПИСЬМО. НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ О НАШЕЙ ВСТРЕЧЕ. ЭТО ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ!
Твоя верная подруга,
Анна
Девушка перечитывала его вновь и вновь, дрожа от пронизывающего её холода. И, наконец, когда послание было выучено наизусть, она опять сложила его пополам и спрятала в карман куртки.
Хлоя ещё не подозревала, что сейчас, в эту самую минуту, точно такой же сложенный лист бумаги, написанный точно таким же почерком, обладающий точно таким же содержанием, получили ещё пять человек.