Глава 9. Сломанный маяк.
ДЭВИД
Я снова увидел её во сне. Джоанна стояла на краю пирса, в белом пальто, которое развевалось на ветру, как флаг капитуляции. Чёрные волосы хлестали по лицу, но она не отводила взгляда от моря, где волны с глухим рёвом били о скалы — ритмично, как сердцебиение умирающего. Губы дрожали, будто она пыталась что-то сказать, но слова тонули в солёном воздухе. Глаза... они были мёртвы, как в тот день на Пайн-стрит, когда я увидел её тело, аккуратно уложенное, с перерезанным горлом и безмолвной укоризной. Она повернулась ко мне, и в её взгляде не было ни гнева, ни обвинения — только пустота, разрывавшая грудь, как ржавый нож. Я хотел крикнуть, шагнуть вперёд, но ноги будто приросли к доскам пирса. А она сделала шаг назад — и исчезла. Только эхо её имени отозвалось в моей голове.
Я проснулся в холодном поту. Простыни прилипли к коже, пропитанные страхом, как вторая оболочка. Сердце колотилось, как после погони. Потолок над головой казался далёким, чужим. Тени от уличных фонарей плясали по стенам, словно призраки. Телефон мигнул — короткая вспышка света, и я схватил его, пальцы дрожали.
Сообщение от Стеллы:
«Я вспомнила. У мамы был сейф. В старом маяке. Код — дата моего рождения.»
Я перечитал трижды, пытаясь убедиться, что это не остаток сна. Стелла. Её сухие, твёрдые глаза, рука, протянувшая мне тетрадь. Она знала больше, чем говорила. И теперь — решила, что пора.
Я не стал ждать утра. Не стал спрашивать, почему именно сейчас, почему в три часа ночи. Просто набрал Эвелин. Её голос, хриплый от сна, но уверенный, отозвался на втором гудке. Через час мы мчались по пустынному шоссе к маяку на краю города. Береговая линия терялась в серой дымке, а море нашёптывало старые тайны.
Маяк стоял одиноко, как забытый часовой. Его когда-то белая башня потемнела, краска облупилась, обнажая ржавчину, как старые шрамы. Разбитые окна зияли пустыми глазницами, и ветер свистел в них, будто в трубах погибшего корабля. С тех пор как город отключил береговые огни, сюда не заглядывал никто. Деревянные ступени скрипели под нашими шагами, словно предупреждали: не место вам здесь.
Внутри пахло пылью, сыростью и гниющим деревом. Пол был усеян осколками стекла и обрывками старых канатов, которые хрустели под ботинками. Фонарь в руке Эвелин выхватывал из темноты трещины на стенах, плесень, ржавые перила, ведущие наверх — туда, где тьма казалась живой.
— Вот он, — сказала она. Голос — тихий, но твёрдый.
В углу стены, словно вросший в камень, находился металлический ящик. Слой пыли был таким толстым, что его можно было принять за часть стены. Цифровой замок выглядел чужеродно в этом гниющем пространстве. Кнопки потемнели, но экран работал.
Я ввёл дату рождения Стеллы. Щелчок. Тишина.
Крышка поддалась.
Внутри — флешка, старые письма, жетон с выбитым номером. Я взял их, и вес в кармане куртки показался непомерным. Эти вещи были ключами. К дверям, которые никто не хотел открывать.
Эвелин положила руку мне на плечо. Тёплое, уверенное касание. Без слов, но в нём было всё. Мы — здесь. Вместе. Я почувствовал, как сквозь холод начинает пробиваться тепло. И мне на секунду показалось, что можно дышать.
Мы вышли наружу. Ветер ударил в лицо, пропитанный солью и ночной влагой. Он вытеснил пыль из лёгких. Маяк остался за спиной — тёмный силуэт, сломанный страж, чей взгляд я ощущал даже в спину.
Кто-то хотел, чтобы мы нашли этот сейф. И этот кто-то знал, что я не отступлю.