Человек в Исламе

Мы сказали, что древнейшие цивилизации были построены на смеси магии и безумия. Как правило, это были города-храмы. Центром города являлся храм, а центром храма — идол, который транслировал обществу некие послания (из одного из таких городов-храмов вышел Авраам, Ибрахим-Халиль). Жители города через набор созерцательных методов, то есть оргии, особые пляски, наркотики и тому подобные вещи, погружались в коллективный транс, в массовую шизофрению, где действительно слышали некие голоса, издаваемые идолом.

Имам Али (А) хорошо описывает это в длинном хадисе об истории народа Расс, приведённом в «Уйун ахбар ар-реза» Садука. Он говорит: «Каждый месяц в одном из их селений проходил праздник: тогда они накидывали на высокое дерево этого селения ткань из шёлка, на которой имелись различные изображения, а потом закалывали коров или овец как жертвоприношение дереву. Затем они бросали этих жертв на костры, и когда дым от костров заслонял небо, падали в земной поклон, плакали и просили у дерева быть довольным ими. И приходил шайтан и заставлял ветви дерева двигаться и кричал из его ствола голосом ребёнка: “Я (дерево) довольно вашим поклонением мне: возрадуйтесь же!ˮ И тогда они вставали из поклона, пили вино, играли на музыкальных инструментах и плясали. И так они проводили один день и одну ночь, а затем расходились».

То есть шизофрения была механизмом управления древними обществами, нервом их жизни. И возможно, те проявления шизофрении, которые мы видим сейчас, — это лишь жалкое тление углей того великого пожара шизофрении, которым были объяты древние общества на так называемой «заре человечества». Если мы посмотрим на цивилизации  Месопотамии, Китая, Египта, то они управлялись слоем священников-царей, которые транслировали массам «волю богов», то есть сигналы, получаемые ими через галлюцинации и другие шизофренические откровения. Ацтеки рассказывали покорившим их испанцам историю начала их цивилизации: они овладели статуей, принадлежавшей предыдущей цивилизации, и эта статуя велела им пересечь озеро, поклоняться себе и носить её с собой. Инки также утверждали, что их боги говорят с ними через статуи, то же самое заявляют индусы. Обычно голоса идолов описываются как шипение или скрежет. Иногда бывало так, что люди просто оставляли свои города, без каких-либо видимых причин уходили оттуда. Некоторые из таких городов находят современные археологи. Город не захватили враги, его не опустошили болезни. Люди сами ушли оттуда, потому что их идолы так сказали.

С постепенным усложнением общественной жизни для каждого вида деятельности и каждой задачи появлялся свой бог, который осуществлял галлюциногенную инспирацию людей в этой сфере. У римлян был отдельный бог, который провожал детей в школу. В индуизме в настоящее время около миллиона богов.

Часто эти древние общества описывают как якобы основанные на тотальной деспотии, которая контролирует всё и вся. Голливуд эксплуатирует тему строительства пирамид миллионами рабов, которых гонят бичами беспощадные надсмотрщики. На самом деле ничего этого не было, да и не требовалось. Общество не нуждалось в таком пронизывающем полицейском контроле, потому что оно сплачивалось за счет коллективной магии. Те же пирамиды строили наемные работники, чей труд неплохо оплачивался, а не мифические армии рабов. Их никто не гнал на эту работу, наоборот, они рассматривали это как почетное дело, как шанс послужить богами и достичь благополучия в загробной жизни.

Это было очень иерархичное общество, похожее на колонию муравьев, но подчинение достигалось не насилием, оно являлось добровольным.

Переход на следующий этап сложился во 2 тысячелетии до Р.Х. Людей на земном шаре становилось все больше, они постоянно куда-топереселялись и воевали, что подстрекалось природными катастрофами, такими как извержение Этны. Тысячелетие выдалось на редкость мрачным и кровавым. Прежняя идиллия городов-храмов, замкнутых на себе и общении со своими галлюцинациями, закончилась.

Тогда же была изобретена письменность. Это расширило кругозор людей и разрушило непосредственное сообщение с богами. Теперь информацию можно было получить из письменных источников, а не из прямого галлюциногенного опыта, так или иначе коллективно поддерживаемого.

И вот тут начинают разрабатываться письменные памятники большого стиля, которые пытаются как-товыразить целые пласты этого созерцательного опыта. Складываются более-менее законченные письменные дискурсы, которые можно назвать «религией» в современном смысле слова — индуизм, буддизм, зороастризм, платонизм... Те, кто разрабатывали, рационализировали это — они сами не обязательно было великими созерцателям. Скорее своего рода «летописцами». Тот же Платон, например, — он не изобретал велосипед, он просто соединил то, что было у египтян, у самих греков... Соединил в некую письменную форму в виде рационального нарратива. То же самое сделал Заратустра у персов.

И вот, тут складываются две основные формы объяснения мироздания, существующие помимо и вне традиции пророков, — монизм и дуализм. Они принимают во внимание некоторые истинные факты, но, абсолютизируя их, превращают в ложь. Монизм отталкивается от того, что в мироздании каждая часть соответствует другой части. Отсюда делается вывод, что «всё едино». Дуализм, наоборот, абсолютизирует то обстоятельство, что мироздание состоит из противоположностей. На монизме основаны такие формы религиозности, как индийская, греческая, дальневосточная, а также суфизм. На дуализме — зороастризм, буддизм, гностицизм и манихейство. Особой формой дуализма является также христианство (об этом мы еще будем говорить подробно).

И то, и другое является следствием отрыва от всеобъемлющей истины пророков. Они хватаются за некий ограниченный аспект мироздания и абсолютизируют его.

Если мы возьмем дуалистический дискурс, то увидим, что мир действительно устроен так, что он делится на противоположности. В Коране читаем: «Из всякой вещи Мы сотворили пару» (51: 49). Имам Реза (А) говорит: «Он (Творец) противопоставил свету тьму, очевидности — неясность, твёрдому — текущее, холоду — жар. Он соединил их враждебности и разъединил их симпатии, дабы указать через их разъединённость на Разъединяющего, а через их соединённость на Соединяющего. И таково слово Его, велик Он и свят: "Из всякой вещи Мы сотворили пару" (51:49)... Творения отделились друг от друга и тем самым указали на Отделяющего, различились друг от друга и тем самым отдалились от Различающего».

А потому в творении нет такой вещи, которой нельзя было бы найти противоположность. Свету соответствует тьма, истине — ложь, добру — зло, дню — ночь, раю — ад, разуму — джахль, ангелам — шайтаны и т.д. И мудрость этого в том, что, как говорит Имам Реза (А), Всевышний перед каждой вещью поставил её противоположность, дабы тем самым указать на Творца всех этих вещей.

Но если мышление фиксируется на этом аспекте и замечает только противоположности во всем и не видит ни их Творца, ни их соединения, то тут рождается дуализм, тут рождается черный дискурс. Есть определенный психологический тип людей, которые мыслят в рамках дуалистической парадигмы, воспринимают так мир. То есть видят мир как совокупность неких дуальных разрывов, а не как гармонию. Таков их психотип. И вот, если перед ними не стоит зеркало истины, то на каком-то этапе всё это оформляется в дуалистической дискурс, как у Заратустры.

Итак, в языческом мышлении, оторванном от пророков, истина превращается в ложь. Если я скажу, что у каждой вещи в творении есть своя противоположность, это будет истиной. Но если я скажу, что нет ничего, кроме этого, что деление на противоположности — последняя степень осмысления реальность, то та же самая истина сразу превратится в ложь.

И точно так же — с холистской парадигмой, с тем, что называется «монизмом». Монизм — это такая картина мира, которая всё сводит к единому началу, где тонут все вещи, все противоположности. Если я вижу вот этот предмет, например, стол, то это — лишь результат моего неведения, иллюзия, «покрывало майи». На самом деле стол и все другие вещи — внешние проявления одного и того же божественного начала, «как волны на поверхности океана». В исламском мире монизм известен под именем суфийской ереси «вахдату ль-вуджуд», «единства бытия».

В действительности монизм, как и дуализм, основан на ложной абсолютизации лишь одного аспекта бытия. Если я скажу, что «низ» соответствует «верху», «микрокосм» — «макрокосму», что творение внутри себя едино (подчеркиваю, только творение, а не творение и Творец), что уровни творения символически отображаются друг в друге, то это будет истиной. Но если я скажу, что нет ничего, кроме этого единства, данная истина сразу станет ложью, куфром и ширком.

Если человек отказывается от руководства пророков и имамов и начинает изобретать свою собственную картину миру, в которой некие разумные выводы и наблюдения сочетаются с галлюциногенными внушениями и шизофреническими видениями, рождаются вот такие парадигмы, модели объяснения мира, на которых произрастают большие мифы или то, что известно под названием «религий». Они фиксируют какой-тоаспект реальности и дополняют это галлюцинациями и психобредом.

Ведь ложь всегда похожа на истину с внешней стороны. Всевышний говорит: «Пример благого слова — как благое дерево» (14: 24). И говорит: «Пример скверного слова — как скверное дерево» (14: 26). Тут Он уподобил одновременно и истину, и ложь дереву, хотя это разные деревья — одно дерево света, а другое — перевернутое дерево мрака. И Он говорит: «Те, которые неверующие — их деяния подобны миражу, который жаждущий считает водой» (24: 39). Истина есть вода, а ложь — мираж воды, то есть подобие воды, которое жаждущий считает водой.

Самой типичной формой монизма была и остается индийская религия. Точнее, «религии», потому что в Индии огромное количество культов и религиозно-философских систем, но все они построены на некой общей платформе, которую можно охарактеризовать как ярко выраженный монизм. В целом эту парадигму мы уже описывали, когда говорили о «манифестанционизме» в 13-й части данного цикла. Во главу угла тут ставится безличный Абсолют, который проявляет из самого себя все вещи, являющиеся на самом деле не более чем пеленой иллюзии, волнами на поверхности океана. В переносе на человека это означает, что его индивидуальное существование — досадная ошибка, и высшая задача состоит в том, что добиться уничтожения самого себя и слиться с первоначалом — космическим Абсолютом. «Я = Оно», Атман есть Брахман. Космос тут сам является высшим божеством, самодостаточным, единым и вечным морем, на поверхности которого гуляют волны, блики, сплетения перетекающих друг в друга метаморфоз. Он не знает ни начала, ни конца, ни рождения, ни смерти. Отсюда и доктрина реинкарнации: освобождаясь от телесной оболочки, различные уровни душевной конструкции переходят в иные плоскости проявления. Всё перетекает во всё. Нет творения, нет смерти, нет добра и зла, нет ада и рая — нет ничего, что встречает нас в оптике Откровения. Есть только безликое божество, игрой воображения которого являемся все мы.

К парадигме монизма также относилась и античная, греко-римская традиция, которая доминировала в цивилизованном мире примерно пять столетий, начиная с походов Александра Македонского и заканчивая зарождением и распространением христианства.

Главным и, по существу, единственным объектом античной мысли является, как уже было упомянуто, Космос – вечная, неизменная, периодически сгорающая и возрождающаяся «природа» созерцательной традиции. Здесь же возникло то, что называется «философией», то есть техника рациональной разработки монистического мировоззрения. Все «школы» античной мысли, по существу, говорят одно и то же и легко «переводятся» на язык друг друга. Возникает впечатление, что за 1200 лет её истории ничего нового не было сказано, и Прокл занят совершенно тем же самым, что и Парменид.

Парадигму монизма очень хорошо описал Генон, этому посвящены практически все труды его самого и его школы, причем именно монизм он считает «великой примордиальной традицией». Это совершенно не так, как мы уже говорили, поскольку примордиальной и всеобъемлющей традицией человечества является монотеизм, то есть школа пророков и откровения, а другие религиозные модели представляют собой частные отклонения от этой великой оси, абсолютизирующие какой-тоотдельно взятый аспект мироздания. Монизм — одно из таких отклонений, дуализм — другое.

На дуализме я хочу остановиться несколько подробнее, поскольку в литературе ему уделяется гораздо меньше внимания. А между тем именно дуализм оказал огромное, определяющее влияние на формирование современного мира и западной цивилизации, как мы это еще увидим.

Что такое дуализм? Внешне это некая противоположность монизму. Если монизм топит все вещи в неразличимом единстве, то дуализм, наоборот, интерпретирует весь мир как поле противостояния враждебных начал — света и тьмы, добра и зла, белого и черного бога.

Все версии монизма очень похожи друг на друга, что связано с самой спецификой этого дискурса. Ведь высшее начало тут только одно, а вещи являются всего лишь его проявлением, внешним выражением. Однако дуализм порождает гораздо большее число вариантов и сюжетов — в зависимости от того, как видится соотношение двух враждующих начал, света и тьмы:

1. Тьма проникла в этот мир, но не полностью захватила его. В этом мире среди океана тьмы разбрызганы «искры света», являющиеся залогом возможности нашего воспарения к высшему началу. К этому типу было близко манихейство.

2. Тьма и свет фронтально противостоят друг другу — лицом к лицу, как два непримиримых врага. В этом случае световое начало может воплощаться в определенном народе, этносе, типе людей, цивилизации (зороастрийский Иран). Часто такой вид дуализма рождает ощущение «осажденной крепости» — оплота Света, вокруг которого бушует море Тьмы, и, соответственно, воинствующее сознание («воины света» против «воинов тьмы»). Отголоски такого миропонимания мы видим в тоталитарных идеологиях 20-го столетия.

3. Этот мир является злым, но где-тонад ним сияет доброе световое начало. Такой вид дуализма менее динамичен, поскольку тут нет того, что было бы проекцией света на исторической плоскости. В земном мире царит тьма, он создан «злым демиургом», и весь свет собран «над» ним, в других мирах. Цель — соединиться с благим началом посредством «познания», через медитативные практики, через бегство из этого злого мира.

К данному типу был близок античный гностицизм. Менять этот мир или действовать в нем бесполезно, поскольку он всё равно безнадежно зол. Мир нельзя преобразовать — из него надо бежать, как из тюрьмы. Любой горизонтальный путь есть пустая трата времени: идти надо вертикально, наверх.

В этом варианте дуалистический дискурс соприкасается с монизмом — вплоть до неразличимости. Собственно, античный гностицизм и вышел из монистической парадигмы.

4. Всякое проявленное бытие является злым, света вообще нет: крайняя форма дуализма. Пожалуй, единственным широко распространенным представителем этого типа является буддизм. Его уникальности состоит в том, что не только этот «нижний» материальный мир объявляется злым, но и всё вообще мироздание, включая и высшие миры «света» — вообще всё, что только существует. Своеобразие буддизма состоит в том, что благое начало оказалось из него удалено — или же оно тускло мерцает где-то на горизонте, как «нирвана» (но даже «началом» его назвать трудно — скорее это свобода от всех начал). Буддизм — это то, что получится, если из дуализма вычесть благое начало, а злое расширить на всё мироздание.

Единственно логичный вывод из этой доктрины радикального зла бытия состоит в попытке бегства из бытия в небытие — в самоуничтожении. А поскольку зла не только материя, но и все остальные миры, включая высшие, то самоуничтожиться надо не только на материальном уровне (в таком случае спасением было бы обыкновенное самоубийство), но и на всех вообще уровнях — душевном, духовном и т.д. Узлы бытия должны быть развязаны на всех космических эшелонах. Вывод о тотальной самодеструкции является единственным возможным следствием из этой метафизики.

Итак, дуалистическая идеология разделяется внутри себя на множество форм. Но тем не менее тут есть нечто общее — то, что я называю «черным мифом». Черный миф — это отношение к нашей земной реальности, в которой мы сейчас все живем, как к чему-тозлому, пронизанному мраком. Согласно черному мифу, мир неискоренимо плох. Он не заслуживает ничего, кроме ненависти и презрения. Даже создателем его является не благой Бог, а черный демиург. Этот мир отделен от абсолютного Блага, он представляет собой труп, уродливого монстра. Ниже мы увидим, к чему привело такое понимание.

Вообще в основе дуалистических религиозных систем, как правило, лежит сюжет некой изначальной космической катастрофы. Мы сразу вспоминаем тут христианское учение о «грехопадении», якобы безнадежно испортившем человеческую природу (а само христианство — это тоже дуалистический культ, но осложненный некоторой спецификой, о чем мы будем подробно говорить позже).

В гностической версии это было «падение Софии». Благое божество тут творит миры, порядок эонов, которые у гностиков очень подробно и, надо сказать, довольно нудно перечисляются. Так божество творит-творит, пока дело не доходит до эона женского пола под названием «София». И вдруг эта София начинает пылать страстью к своему божеству, её создавшему, и этим нехорошим поступком отпадает от гармоничного космического порядка. В результате своих приключений София порождает еще одного бога — слепого демиурга, создающего уже наш мир. Гностики дают ему довольно неприятное для слуха имя «Ялдабаоф». И интересно, что в гностицизме на роль этого демиурга назначается как раз Бог монотеизма, то есть в те времена — Бог Библии, Ветхого Завета. По мнению гностиков, то, что Бог сотворил этот мир, Его на самом деле никак не красит. Соответственно, в некоторых версиях этой идеологии производится радикальная реверсия Библии: все её положительные персонажи становятся отрицательными, а все отрицательные (такие как сатана, Каин, Иуда) — положительными.

Итак, наш материальный мир создан как некое уродливое порождение вот этого «злого демиурга», Ялдабаофа, и в том числе люди, его населяющие. Хотя некоторым из них его мать София, которая наблюдала за всем этим процессом, дала некую высшую частицу от своей души, благодаря чему они способны все-таки вырваться из материальной клетки нашего мира. Парадоксальным образом, тут получается так, что люди стоят выше творца, их создавшего. Но каким образом можно достичь освобождения из этого мира? Прежде всего, через познание, «гнозис» (отсюда и само название течения). А это предполагает отказ от злого, темного мира, вплоть до сознательного нарушения всех социальных и нравственных норм, установленных тем же Ялдабаофом. Деторождение и сам институт семьи тоже рассматриваются тут как нечто отрицательное, потому что продлевать человеческий род — значит производить новые поколения для темницы страданий, в которую заковал людей злой демиург.

Таким был общий сюжет гностического мифа. В другом дуалистическом учении, манихействе, созданном в 3-м веке персидским проповедником по имени Мани, изначально существуют два одинаково вечных начала — свет и тьма. В результате хитрых замыслов Царя тьмы происходит его вторжение в противоположное царство и похищение частиц света, которые тут же смешиваются с элементами тьмы. Собственно, такое смешение и представляет собой наш мир. Этот мир не имеет никакой ценности, он подлежит уничтожению, а заключенные в нем частицы света — спасению и очищению. Начинается война света и мрака, ранее существовавших как два разных и абсолютно равноправных, но при этом разделённых начала. Светлое начало для освобождения пленных частиц света отправляет ряд посланцев, которые посредством тех или иных ухищрений борются с царем тьмы и его сподручными. Их главная задача — вытянуть частицы света из темницы этого мира. Когда это произойдет, между светом и тьмой будет проложена граница, и статус-кво окажется восстановлен.

В зороастризме, который был самой древней разработанной версией дуализма, мы видим похожий сюжет. Согласно учению Заратустры, мир изначально разделен на два абсолютно противоположных начала — свет и тьму, Ахура-мазду (Ормузд) и Ангро-манью (Ахриман). Когда Ормузд создал благой мир света, Ахриман вторгся в него и стал портить. Он постепенно подмешивает в этот мир, особенно в его телесной части, свой мрак, так что тот проникает во все его элементы. А потому мы сейчас живем в период смешения, Гумизишн, где мрак и свет фронтально противостоят друг другу. На все явления окружающего мира зороастризм накидывает дуалистическую сетку. К светлому и благому началу относятся день, огонь, иранцы, верхняя половина тела, ахуры (добрые боги), домашний скот, собака, зерно; к тёмному и злому — ночь, болезни, неиранцы, нижняя половина тела, дэвы (злые боги), трупы, змеи, волки, и так далее. Таким образом, всё мироздание делится тут на дуальные пары, взаимно исключающие друг друга, причем никакое примирение между ними невозможно: противостояние и разделение — это последняя основа реальности. Когда-то в будущем произойдёт финальная победа Ахура-мазды, и светлое начало будет отделено от темного. Эта стадия называется Вичаришн, «разделение». Злое начало будет не спасено или как-топреобразовано, а именно отделено от светлого, заключено в свои рамки, запечатано и забыто. Тем самым восстановится нормальный порядок вещей.

Дуалистической системой является также иудейская Каббала. Специфическая особенность, отличающая её от всех перечисленных выше учений, состоит в том, что она выросла на основе изначально пророческой традиции, перетолковав её до неузнаваемости. Впрочем, это весьма специфическое качество именно дуалистического дискурса — он, подобно вирусу, способен проникать в другие традиции и разлагать их изнутри, меняя все знаки и акценты. Вообще интересный момент состоит в том, что, судя по всему, у каждой большой традиции был свой дуалистический двойник. У индуизма — буддизм, у греков — орфизм и культ Диониса, у христианства — религии тоже во многом дуалистической — гностицизм и то же манихейство. В иудаизме это Каббала.

Согласно Каббале, сначала был вечный Бог, которого тут называют «Эйн Соф». Когда Бог захотел создать творения, Он как бы очистил для них пространство внутри Самого Себя, удалился внутрь Себя Самого, что называется «цимцум» — «сокращение». И вот в это пустое пространство Бог пускает лучи от Своего света, что скапливается в неких сосудах, которые должны его сдерживать, ограничивать. Но тут происходит катастрофа — сосуды не выдерживают и лопаются. Это — полная аналогия дуалистического сюжета об изначальной космической катастрофе (вторжение сил мрака или восстание отпавшей Софии). Сосуды разрушаются, и их содержимое проливается в низшие миры мрака. Божественные искры рассеиваются во тьме. Всё оказывается смещено, всё не на своем месте.

А поскольку этот процесс совершается как бы «внутри Бога» (ведь Бог дал место творению внутри Себя Самого), то получается, что Сам Бог оказывается рассеян, неполон. Он должен восстанавливать Самого Себя, Свою личность. И некоторые стадии этого восстановления поручены человеку. Причем не всякому человеку, а только определённому, «избранному народу». То есть тут получается, что Бог в буквальном смысле зависит от человека, Он неполон без «избранного народа», нуждается в нем. Помните, в Коране говорится: «Они сказали: “Рука Аллаха скованаˮ» (5: 64)? Так вот, это об этом.

Итак, мы видим тут тот же самый сюжет, где по всем законам дуалистического жанра вслед за катастрофой следует стадия смешения, а за ней — восстановление. Исторический процесс протекает как собрание евреями разбросанных частиц света, для чего они были провиденциально рассеянны среди других народов. Когда этот процесс будет завершён, произойдёт великий тиккун(реставрация), части Бога воссоединятся внутри себя, и наступит совершенная гармония.