Глава 1. Кто я?
Ночная прохлада пробивалась сквозь хрупкие стёкла больничной палаты. Снаружи завывал осенний ветер, а внутри было темно, несмотря на то, что свет луны усердно продирался сквозь густую тьму. Кое-где на окне проглядывались небольшие трещины. Казалось, что больница эта была построена еще в прошлом веке. Плесень, осевшая на стенах, распространяла по комнате не слишком приятный аромат, как пахло бы в лесу, полному мха, после дождя. Атмосфера, царившая здесь, напоминала типичный триллер. Вот-вот из под кровати возникнет призрак. Или же маньяк ворвется в дверь и зарубит всех топором. То и дело через вентиляционное отверстие слышался зловещий вой, проносящийся по трубам. В остальном комнату наполняла гробовая тишина. Не было слышно ни животных, ни птиц.
На старой железной кровати лежал связанный смирительной рубашкой юноша, слишком молодой, чтобы находится здесь. Его длинные чёрные волосы были спутаны. А наполненные кровью глаза тупо глядели в потолок, без каких-либо признаков жизни. Взгляд парня был прикован к окну. Зрачки скользили вверх и вниз, но не заостряли внимания ни на чем конкретном. Парень не чувствовал собственного тела. Казалось, будто его душа просто левитирует над кроватью. Но, когда ощущение собственного тела возвращалось, это пугало юношу еще сильнее.
Снаружи ветер играл с ветками, стучащими по стеклу. Под окном стоял величественный столетний клен. Его уже пожелтевшие листья время от времени падали на землю, а затем закручивались в кучку и перелетали с места на место. Крона дерева, изогнутая в три погибели, добавляла пейзажу мрачности. В ночной полутьме отражение веток принимало различные формы. Глаза парня расширялись, когда они превращались то в призраков, норовящих ворваться внутрь и убить его, то приобретали облик животных, а иногда и людей. Бессильно склонив голову, он закрыл глаза. По щекам начала стекать холодная жидкость, но то не были слезы боли или страха. Все дело было в сухих, словно пустыня, веках, которые необходимо было смочить. Но влаги было так много, что она стала вытекать из глазницы и скатываться дальше по щекам на подушку.
В сознании не осталось ни одной мелькающей мысли, ни одного образа. Лишь ужасающие сцены, представленные ветвями, не покидали его голову. Парень ощущал, как виски пульсируют. Инстинкт подсказывал ему вскочить и унестись прочь из этого кошмара. Но тело его не слушалось. Парень лежал, словно парализованный, не имея возможности даже шелохнуться. Сквозняк, доносившийся из щелей в оконной раме, пронзал все тело. Но было ли дело в ветре? Или же причиной озноба был ужасающий страх?
Будто опьяненный, парень пытался вернуться в реальность. Однако, он не мог даже понять, а что такое эта реальность? Кто он? Что он такое? Где он?
Какие бы мысли не мельтешили в голове, собраться в единую картину им не удавалось. Все, о чем мог думать парень в тот момент, это вой ветра и ужасающая игра теней. В какой-то момент, все происходящее перестало ощущаться реальным, и в скором времени пациент погрузился в сон.
***
Проснувшись рано утром, юноша впервые за последние две недели смог осознать свое существование, однако, кто он такой, вспомнить не удалось. Единственное, что удалось понять, так это то, что здесь, видимо, имеет место амнезия. Юноша осознавал, на какой планете находится, какой сейчас год, как работает физика и в целом его интеллект был сохранен. Однако, до своей личности парню никак не удавалось дотянуться, сколько бы не пытался. Забавлял его то, что он четко осознавал, что такое человек, как функционирует психика. Это походило на сон. Словно человек в голове был одновременно и им, и кем-то другим. Не удивительно, что парень стал клиентом психиатрической клиники, судя по окружающему пейзажу и смирительной рубашке.
На вскидку прошло около двух недель, с тех пор как сознание начало потихоньку возвращаться. Сначала парень вовсе ощущал себя овощем, он лишь, как младенец, мог наблюдать за окружающим и испытывать чувства, непонятные ему самому. Затем из-за дня в день воспоминания о предыдущих днях стали сохраняться и формировать новую реальность. А затем наконец-таки вернулся и полноценный мыслительный процесс.
В палату время от времени заходили люди в белых халатах. Они делали уколы, меняли капельницы, кормили и мыли пациента. Благодаря этим регулярным ритуалам, парню удалось посчитать приблизительное количество дней, что он провел в бреду.
Рот парня был заткнут чем-то мягким, но раздражающе большим. Звать на помощь было некого, да и невозможно. Глазами парень окинул всю комнату. Она представляла из себя больничную палату, рассчитанную на двух персон. Однако, соседняя кровать была пуста. Около окна располагался небольшой письменный столик. А с противоположной стороны стоял потертый временем стул. Интерьер дополнял лишь небольшой старый шкаф. Вся мебель деревянная. А стены, полы, двери, все окрашено в белый цвет. Обстановка в палате была гнетущей. Пустота заполоняла собой все пространство. Все это заставляло парня чувствовать себя одиноким, покинутым, беззащитным. Чувства эти порой сжимали сердце так сильно, что казалось, что он сейчас задохнется.
В это утро, как обычно, дверь открылась и в комнату вошла женщина в белом костюме. Невысокий рост, округлые формы, пухленькие щечки и короткая стрижка. Образ женщины напоминал безобидный одуванчик и поэтому вызывал доверие у окружающих. Парень уже не первый раз видел ее. Она обычно делает уколы и меняет капельницы. Судя по всем, женщина является медсестрой. Хоть она и не представляет угрозы, по крайней мере снаружи, сложно довериться кому угодно, когда твои воспоминания исчезли.
— Как сегодня спалось, господин Хван? — спросила женщина, аккуратно снимая кляп со рта пациента. Руки ее были теплые и мягкие. На вид медсестре было лет сорок-сорок пять, однако, она еще не потеряла юношеской красоты. А добрее всего выглядели ее глаза, похожие на маленькие семена тыковки.
«Господин Хван? Видимо, моя фамилия Хван» — думал парень. Его мозг тут же принялся хвататься за каждую мелочь, которую он сможет получить, чтобы понять, что произошло, как он оказался здесь.
— Где я? — без церемоний спросил парень.
Женщина внезапно застыла, явно не ожидая ответа пациента, но спустя пару секунд снова принялась копошиться со смирительной рубашкой. Во взгляде ее читалось искреннее удивление. Медсестра взяла парня за запястье и молча считала пульс.
— Вы наконец-то пришли в себя. Долго же вы находились без сознания.
— Кто я? Как меня зовут? — настаивал парень.
Женщина лишь покачала головой и выразительно цокнула языком, но ответа не дала. Она вышла ненадолго в коридор и спустя пару секунд вернулась с каталкой. Белая скатерть скрывала содержимое, но наверху можно было увидеть несколько лотков со шприцами и ампулами, а также толстенную тетрадь, которую используют в качестве «Журнала назначений».
— Сегодня ваш взгляд выглядит действительно свежим. Похоже, идите на поправку. Какое облегчение!
— Это психиатрическая больница, не так ли?
Медсестра надела перчатки, просунула руку под накрытый тряпкой лоток и вытащила шприц. Вскрыв упаковку, она достала из коробочки ампулу, встряхнула ее легким ударом руки, и ввела шприц внутрь. Движения ее были максимально профессиональными. Набрав шприц лишь на одну четверть, она подошла к кровати.
— Да, вы в психиатрической больнице. Повернитесь, пожалуйста, мне нужно сделать вам укол в ягодицу.
Парень не спешил повиноваться. Он продолжил выжигать своим взглядом дыру в голове медсестры. Глаза её смотрели на юношу устало, словно каждый день ей приходится уговаривать его и подобных ему, делать им уколы. Женщина лишь молча ждала, пока парень даст ей сделать свою работу.
— Как меня зовут?
От жалости к парню сердце женщины сжалось. Руки ее опустились, тем самым говоря, что она готова сдаться. На этот раз она обратила к парню мягкий взгляд.
— Ваше имя Хван Хёнджин. А теперь позвольте сделать вам укол.
Получив свое, Хёнджин повиновался. С трудом, будучи все еще частично связанным, он повернулся к стене. Игла вошла в ягодицу и парень слегка сожмурил глаза от боли. Услышанное имя ни капли не откликнулось в его сознании. Да и на что он надеялся?
***
Спустя пару дней Хёнджин полностью пришел в себя, но свою личность так и не вспомнил. Всё это время он не покидал своей палаты. Время от времени ему высвобождали руки, очевидно, под присмотром медсестры. Парень пытался выпытать у нее информацию о себе, но она была несгибаема. Имя было единственным, что ему удалось узнать.
Большую часть дня Хёнджин был под действием нейролептиков, поэтому его сознание было отключено. Но когда он приходил в себя, то тщетно пытался вспомнить свое прошлое. Все, что ему оставалось делать, это пялиться в окно, разглядывая причудливые формы ветвей и пролетающих мимо птиц. Парню невыносимо хотелось встать и пройтись. А в особенности ему хотелось подойти к окну и узнать, что же скрывается за ним.
На четвертый день утром у Хёнджина был новый посетитель. Судя по статной фигуре, мужчина, вошедший в комнату, был врачом. До этого к парню не заходили доктора. Время от времени в палату заглядывала та самая медсестра, как позже узнал Хёнджин, фамилия ее Пак. Она помогала парню принимать пищу и давала лекарства. Женщина была немногословной, однако, стремилась дать пациенту хоть капельку возможности социального взаимодействия. Она рассказывала о погоде, о том, что подадут сегодня на обед, и прочие мелочи. Она даже рассказывала парню о том, какие лекарства он принимает и какое действие они вызывают. Помимо медсестры Пак, время от времени заходили санитары. Их не особо заботила судьба пациентов. Они лишь выполняли свои обязанности и сразу же уходили. Заходили и другие медсестры отделения, но сблизиться Хенджину удалось лишь с одной. Другие женщины и девушки будто бы боялись пациента. Они стремились отвести взгляд. Торопливо делали уколы и тут же покидали палату. Только медсестра Пак, казалось, искренне пыталась облегчить тяжелую ношу парня.
Врач вошел в палату и сел рядом с кроватью. На вид ему было лет шестьдесят, но обтянутые до костей руки, говорили о том, что вероятно он куда старше, чем выглядит. Мужчина неспеша вошел в комнату. Взяв стул, он примостил его рядом с кроватью. Усевшись, врач достал блокнот и ручку. Правой рукой он поправил очки, а затем одарил Хёнджина добрейшей улыбкой, в которую тот ни капельки не поверил. Хоть весь внешний вид доктора выглядел вполне располагающем к доверию, но, в отличии от медсестры Пак, в глазах мелькал недобрый огонек. Его то и заприметил парень, как только взгляды их встретились.
— Медсестра Пак, помогите мне освободить юношу.
Врач потянулся к смирительной рубашке, сковывающей Хёнджина. Медсестра Пак, закончив в очередной раз наполнять шприц для инъекции, отложила его в сторону и приблизилась к кровати. Вместе с доктором они полностью сняли с парня смирительную рубашку и тот был освобожден от своих цепей. Всем телом Хёнджин выражал насторожённость. Получив свободу, он медленно распрямил руки и сразу уставился на доктора.
— Как вы себя чувствуете, господин Хван? — мягко спросил мужчина.
— Помимо того, что не помню, кто я такой, и того, что меня ежедневно накачивают лекарствами, чудесно.
Хёнджин привстал с кровати. Он не хотел грубить врачу. Сарказм слетел с его уст прежде, чем он успел опомниться. Медсестра Пак заботливо подперла спину парня подушкой, чтобы ему было удобнее сидеть. Взглядом она дала понять, что парень взболтнул лишнего. На секунду Хёнджина укололо чувство вины. Все таки не стоит судить о человеке по своему первому впечатлению о нем. Все же при взгляде на доктора внутри поднималась какая-то беспричинная тревога.
— Вы ничего не помните ни о себе, ни о том, почему вы здесь?
— Ничего.
Врач склонил голову и стал записывать что-то в блокноте. Он поправил опору очков и снова обратил свое внимание на парня.
— Вам сняться сны?
— Не знаю. Я не помню ничего, после того как мне дают лекарства.
Все, что происходит ночью, Хёнджин забывает, как только просыпается. Он смутно помнит пугающие образы, что чудяться ему в темноте. Однако, проснувшись, парень ощущает нарастающую тревогу, и не может понять, откуда она взялась. Похожие эмоции он испытывает прямо сейчас.
Врач повернулся к медсестре Пак.
— Медсестра Пак, я думаю, стоит уменьшить дозу лекарств. Внесите, пожалуйста, информацию в карту пациента.
— Хорошо.
Доктор снова направил свое внимание на пациента. Нахмурив брови, он прожолжил:
— В таком случае, о чем вы думаете, когда ваше сознание не затуманено лекарствами?
Хёнджин задумался.
— Не знаю. Пытаюсь вспомнить, кто я и почему оказался в психиарической лечебнице.
— То есть вы понимаете, где находитесь? Для чего люди находятся здесь?
— Да.
Врач снова сделал пометки в своем блокноте.
— Скажите, какой сейчас год?
— 2054.
— В какой стране вы живете?
— В Южной Корее.
— Какая третья планета от солнца?
— Земля.
— Сколько будет семью восемь.
— Пятьдесят шесть.
Еще пару минут врач задавал парню подобные вопросы и наконец перестал писать.
— Помните ли вы свое имя и возраст?
— Нет. Медсестра Пак сказала, что меня зовут Хван Хёнджин и мне девятнадцать лет.
— Понятно, — промолвил врач, и продолжил писать в блокноте.
— Простите, — обратился к мужчине Хёнджин, — Как к вам обращаться?
— Меня зовут доктор Кан.
— Доктор Кан, вы можете ответить, что со мной? Кто я? Почему я здесь?
Мужчина отложил блокнот и внимательно посмотрел в глаза пациента. В очередной раз поправив очки, что уже начинало подбешивать Хёнджина, он ответил:
— Господин Хван, у вас редкая форма диссоциативной амнезии.
— Меня поэтому упекли в психлечебницу?
Доктор Кан улыбнулся.
— Нет. Амнезия это последствие лечения, которое мы применяли. На моей практике, это первый случай, — лицо доктора стало серьезным. Он приблизился к Хёнджину. — Мне очень жаль.
Доктор Кан снова вернулся к писанине. Уголки его губ все время были приподняты в полуулыбке, что создавало жуткое зрелище. Говорил мужчина одно, а казалось, будто имел ввиду совершенно другое. Словно то, что произошло, было именно тем, чем он добивался.
— В таком случае, от чего меня лечили?
— Я скажу вам так. Хоть лечение и вызвало амнезию, однако, оно оказалось результативным. На данный момент я не наблюдаю у вас признаков того заболевания. Поэтому считаю, что вам не стоит знать о нем.
— Что за бред? — возмутился парень. — Если я узнаю о нем, заболевание вернется? Что это за болезнь такая?
— Мы в этом не уверены.
— Раз мое заболевание вылечено, значит мне можно отправиться домой? — Хёнджин решил зайти с другого конца.
— Нет. Мы должны понаблюдать за вами еще какое-то время. Но мы позволим вам выходить в общий коридор и общаться с другими пациентами. Больше мы не будем связывать вас смирительной рубашкой.
Хёнджин молчал.
— Завтра мы снова побеседуем с вами, а пока можете выйти в коридор и ознакомиться с отделением. В комнате отдыха есть книги и телевизор. Скоро будет обед, познакомитесь с кем-нибудь, друг вам не помешает.
— Почему мне дают лекарства, от которых я пол дня лежу овощем?
— Эти препараты необходимы. Мы не можем применять другие, они не эффективны. Конечно, побочка в виде сонливости неприятна, зато эти препараты дают нужный результат.
Доктор Кан сочувственно похлопал парня по плечу. Затем он встал и направился к выходу. Вдогонку Хёнджин решил задать вопрос, который мучил его все те моменты, когда сознание возвращалось к нему.
— Доктор Кан! А где мои родители? Почему они ко мне не приходят?
Мужчина остановился. Не поворачиваясь, строго ответил:
— Пока они не могут вас посетить. Не переживайте, господин Хван, скоро вы с ними встретитесь, если лечение сможет избавить вас от болезни.
Доктор Кан вышел. Дверь за ним закрылась, и Хёнджин снова остался наедине со своими мыслями. Хоть мужчина производил впечатление добряка, сердце парня все еще подсказывало, что с ним что-то не так, вот только он не мог понять что именно.