Крылья Андеррейна

— Ты же понимаешь, что я не смогу так сидеть всю Тьму, Одрум тебя зарази? — Аарон, взмокший, бледный и уже не такой спесивый, с трудом повернул голову в сторону напарника.

— Понимаю, — буркнул Хьюго, напряжённо всматриваясь в пространство за световым куполом и что-то прикидывая в уме. Затем обернулся и оценил обстановку.

Испуганные путники постепенно начинали отходить от пережитого ужаса, и за спинами инспекторов вновь завязалась перебранка: все обвиняли друг друга в произошедшем, попутно выясняя отношения с тем, что осталось от фаундервудской шестёрки.

— Эй, э-эй! Заткнитесь там, живо. А не то я опущу руки вниз, и будете грызню свою разводить сразу с тварями Тьмы, — Аарон нашёл выход накопившемуся напряжению и угрожающе двинул руками. Часть купола на его половине засветила приглушеннее — дешёвый трюк, но он сработал, и на несколько мгновений наступила тишина.

— Слушайте все. Сейчас плотно встаём друг к другу и шаг за шагом начинаем движение к священным чашам. Кто не может идти, поднимите руки. Ты, стражник, — Хьюго бросил взгляд на растерянного бедолагу с шишкой на голове, — проследи, чтобы каждого из них кто-то поддерживал под руки, а лучше нёс на себе. У нас мало времени, поэтому шевелись быстрее.

Стражник кивнул и, почесав голову, юркнул в толпу.

— Хьюго, я тебя прошу, я тебе весь год буду поддаваться в Имперский ломбер. Оплачу десяток обедов. Молю, давай без переноса барьера. Это же выжмет из нас последнее, — Аарон говорил жалобно, почти скуля.
— Заткнись, Аарон, это приказ. Мужчины, кто остался, встаньте впереди и позади, контролируйте движение. Мы будем двигать купол, вы управляйте толпой, — Хьюго говорил громко, хлёстко, стараясь не выказывать никаких сомнений.

Но в глубине души в жизнеспособности своей идеи он не был уверен совершенно. Толпа разобщена, люди напуганы, и купол скоро потеряет силу. Шансов мало, как и времени. С другой стороны, он хорошо понимал: если не попробовать сейчас, то больше возможности спастись не представится.
— И-и-и, шагаем с правой ноги. Пошли.
Нестройно толпа двинулась вперёд, теснясь и толкаясь. То и дело слышались вскрики, идущие оступались, давили друг другу ноги, переругивались, поучали тех, кто рядом, какой делать шаг и как именно чьи мамаши должны были работать со своим потомством много лет назад. Но к удивлению Хьюго, покрывшемуся испариной от напряжения, толпа уверенно продвигалась всё ближе и ближе к чашам. Лишь раз одна из крайних девушек, споткнувшись, упала на каменный пол пещеры, потянув за собой старика и женщину.
Но их тут же подхватили обратно — ценна была каждая секунда. По истончавшемуся ореолу света это становилось ясно всем.

Когда нестройная толпа наконец добралась до чаш, Хьюго и Аарон едва стояли на ногах. Аарон, согнувшись, сплевывал кровь, руки его дрожали от напряжения. Хьюго, весь зеленовато-серый, тяжело дышал и мотал головой. Купол едва мерцал, и каждый внутри, кроме изможденных инспекторов, концентрировавших последние силы, видел, как за тусклым светом клубилась и скапливалась Тьма. Чем прозрачнее и тоньше становился купол, тем больше проступали из темноты за ним очертания лап, вытянутых лиц и морд, и тем зловоннее становился запах в самом куполе.
Всех снова сжал страх, кто-то заплакал, кто-то надрывным голосом стал читать Молитвенное послание Заргаллу о даровании круга посмертия.
— Ну и фто ты стоишь, идиофтина! — сухонькая старушка с вытянутыми ушами вдруг огрела впереди стоящего детину из шайки Фаундервуда. — Поднимай чаши!!!
Она завопила, и тот сорвался с места. С усилием поднял одну, затем вторую, неумело провёл по углублениям рукой, расчищая их от прилипшего к масляным пятнам мусора, и растерянно оглянулся на Хьюго. Тот, едва держась на ногах, подозвал стражника и кивнул ему на свою поясную сумку.
— Там масло, освященное дланью Илидраса. Не разлей.

Стражник, торопясь, распределил содержимое флакона на две чаши. Получилось едва покрыть дно, но никого это не смущало. Даже капля масла, освященного Дланью Илидраса, могла гореть часами, если горела она для истинно верующих и добродетельных существ.
Старуха, руководившая установкой чаш, лихо выудила откуда-то из-под своих юбок огниво. Искры хватило, чтобы масло занялось, затрещало, на дне засветились желтым церковные символы, и вокруг чаш на несколько метров, освещая всех, разлился яркий оранжевый и очень тёплый свет.
Инспекторы почти одновременно выдохнули и опустили руки. Аарон рухнул на землю и откинулся на спину.
Хьюго оглянулся, проверяя, все ли попали в круг света. А толпа тем временем заворожённо наблюдала за оранжевым пламенем, необыкновенно завихряющимся по спирали вверх.

— Вот он, свет Илидраса, утешение и защиту дарующий, — негромко произнёс кто-то.
— Да хранит нас Длань Его от Тьмы, — задумчиво ответил слепой старик.

* * *
— Можем сказать, что она погибла во Тьме. Я всё понимаю, Кардинал с нас не слезет, Трибунал ликует и устраивает танцы вокруг Костров очищения наших грехов. Но если даже там есть пещера, в которой она пережидает Тьму, вряд ли она доживёт до её окончания. Даже нам для спасения пришлось потратить Освященное масло. Сомневаюсь я, друг мой Хьюго, что она носит с собой флакон-другой этой, на минуточку, чудотворной жидкости, — Аарон уже некоторое время старательно отговаривал Хьюго продолжать расследование, — Ну и в конце-то концов, посмотри на себя. Ты сейчас больше похож на серого одряхлевшего пса, чем на почтенного Инспектора по делам Священного Собора.
Он бросил взгляд на напарника, но понял, что все его распинывания тщетны — Хьюго явно не слушает. Это отсутствующее выражение лица Аарон считывал сразу. Оно значило, что Хьюго погружен в собственные размышления настолько, что не вернётся в окружающий мир, пока не решит что-либо для себя. Если только его не прервут сошествием богов, нападением полчищ демонов или, на худой конец, если Аарон не попытается влезть к нему в сумку. У Хьюго всегда было чем поживиться: как старшего по положению, Собор снабжал его неплохими зельями, травами и даже порой артефактами. И тот, зная склонность Аарона к экспериментам и необдуманным поступкам, делиться ими не особенно спешил.
В этот раз ситуация повторилась. Стоило Аарону скрытнейшим из всех возможных образов — невидимой ладонью — потянуться к сумке, Хьюго тут же дотронулся до рукояти меча.

— Намёк ясен, дружище, не злись, — по-змеиному усмехнулся Аарон.
— В общем, поступим так. Как Тьма закончится, выдвигаемся. Если она жива, то только благодаря Крови и Дыханию гор. А значит, её заберут к ним в пещерный город. По лазам копателей я бы рыскать не стал. Никто до сих пор не знает, как они спасаются от Тьмы там, в горных глубинах, а заблудиться в их лабиринтах не составит никакого труда. Добираться до их ближайшего города через ущелье нам дня, пожалуй, два. Или три, если на месте не сориентируемся. Думаю, на этом договорились.

— Сдается мне, что последнее это не вопрос.
— Как и всегда, дорогой мой друг Аарон. Как и всегда, — подумав с минуту, Хьюго исподлобья глянул на напарника. — Ну что, а сейчас к делу?
— Давно пора.

И они оба, усталые и измотанные, обернулись туда, где Свет Илидраса танцевал оранжевыми языками, завихрялся и шелестел. И где мрачным силуэтом на фоне священных чаш маячил сидящий в одиночестве амбал шайки Фаундервуда.

Аарон добрался до него первым. Детина не успел издать ни звука, как был пригвождён носом к каменному полу, и рьяный инспектор, воспользовавшись преимуществом, защелкнул на здоровяке тугие кандалы, слегка светившиеся в тени. Теперь он красноречиво поигрывал у шеи бандита длинным изогнутым кинжалом, так и норовя оставить хотя бы маленький надрез.
— Ну что, друг мой любезнейший, силой, словом и божественным влиянием, дарованными мне Собором Священной Дюжины, его Высочайшим Превосходительством Императором и всеми сущими Богами, приговариваю тебя к казни через сожжение. Хочешь ли ты покаяться в своих злодеяниях перед смертью?

— Как барьер держать, так он на месте скулит и умирает, а как зубочисткой своей орудовать, так сил у него на десятерых фаундервудов, — проворчал Хьюго, пиная камушек под ногами в сторону и оглядываясь на окружающих. Разбитый поблизости от двух чаш лагерь почти спал. Редкие зеваки обернулись на шум, учиненный Аароном, но разумно предпочли не задерживать своё внимание на работе инспекторов. Хьюго одобрительно хмыкнул.

— Ashe lato hes diano, я не молиться вашим богам и псы церковинные не сила для мне, — прохрипел детина, но как-то не слишком уверенно. Аарон бросил насмешливый взгляд на подошедшего Хьюго.
— Это будет быстрее, чем я рассчитывал.
— Разочарован?
— Са-а-амую малость, — светловолосый вновь наклонился к здоровяку, сверкнул глазами и произнёс медленно, чтобы тот понял каждое слово, — Разумеется, мы для тебя не сила, дружище. Но гораздо лучше и не так больно на огне очищения горится, когда покаялся и облегчил душу, уж поверь мне.

Детина заворочался под коленом Аарона, пыхтя что-то нечленораздельное на своём родном наречии. Но кандалы засветились ярче, обжигая ему кожу, и он мгновенно притих.
Хьюго обошёл пленника и присел на корточки. Взяв бандита за волосы, оттянул его голову назад, чтобы видеть лицо.
— Я предложу тебе лишь раз. Соглашаешься — не умираешь. Нет — значит, ты выбрал это сам. Вся твоя шайка мертва. И с десяток людей тоже. По твоей вине. Это серьёзное преступление. Понимаешь, о чём я?

— Дха-а-а, — с трудом выдавил амбал, тупо вращая глазами. Было видно, что он испуган и разбит, хотя время от времени и пытался снова набросить на себя маску спеси и самоуверенности.
— Как давно Фаундервуд послал вас сюда, за девчонкой?
Аарон, разочарованно вздохнув, ослабил давление, и амбал немного выпрямился.
— 13 Теней назад. Мы ждать несколько Теней в пещере ниже, пока не понять, что сможем идти дальше, вверх в горы.
Инспекторы переглянулись — уже очень давно они не слышали, чтобы дни считали по Теням затмения. Аарон нахмурился.
— Ты знаешь, кто дал наводку Фаундервуду на девочку? Как выглядел? Что именно вы должны были ему принести?
Амбал наморщил лоб, словно силился понять и запомнить все вопросы сразу:
— Мы забрать девчонку живой, отвезти её к Вратам. Потом залечь на дно на три десять Теней. И сидеть тихо, пока не придут к нам. Что ещё надо сказать?

— То есть они не знали подробностей и должны были поработать перевозкой? Не похоже на Фаундервуда, не его уровня дела, — Аарон негромко обратился к Хьюго, но тот лишь мотнул головой и снова уставился на амбала.
— Кто давал вашему главарю наводку, знаешь? Видел его? Может, в банде кто-то говорил что?
— Моя не видеть, и все наши не видеть, мы не в банде тогда быть. Ниже по горам, деревня. Пришёл наш, кто главнее даже Арчи, — здоровяк бросил испуганный, почти суеверный, взгляд на то место, где несколькими часами ранее лежало тело ааракокры, сейчас уже поглощённое Тьмой, и его губы задрожали.
— В пещере или в деревне остался кто-то из ваших? Как вы собирались уйти с девчонкой?
— Нет, — детина побледнел ещё сильнее, — все пришли сюда. Нам сказать всех убить. Учинить беспорядок. Свет тушить. Чтоб не оставить болтунов и тех, кто нас запомнить. И уходить вверх по ущелью. Всё.
— План вы сами придумали? Или вам сказали так сделать?
— Что сделать? — амбал часто заморгал.
— Ворваться перед самой Тьмой, перевернуть чаши, затушить огонь. Вот эти все детали вы сами придумали? Или вам сказал кто-то главный?
— Да, человек всё сказать Арчи. Арчи сказать нам, мы делать, как сказать человек. Я делать, как сказать человек, — здоровяк жалобно скривил одутловатое лицо.
— Понятно, — Хьюго отпустил его и встал, похлопав себя по коленям, — сиди смирно, понял? Или отправишься к своим друзьям из банды в мгновение ока. Я вернусь через пару минут, есть ещё один вопрос.

— И что потом, мы его просто так оставим? На попечение безмозглой стражи каравана? — Аарон кисло взирал на старшего инспектора, и Хьюго прикинул, смогла ли бы под его взглядом самая отвратительная похлёбка старого Оуна стать ещё хуже, или же это по законам самой природы невозможно.
— Они даже не шестёрки Фаундервуда, Аарон, они низшая ступень всей банды, — Хьюго, понизив голос, стал отходить от притихшего детины к границе света, увлекая за собой напарника. — Их выдернули из попойки и дали самоубийственный план без шанса на успех. Вначале я подумал, что Фаундервуд решил рискнуть и пройтись по острию кардинальской алебарды, оставив Собор с носом. Но сейчас мне кажется, что он даже не собирался доводить план до конца.
— Тогда какой смысл ему был так безрассудно загонять шестерых своих соратников в пещеру к инспекторам Собора, тем самым объявляя войну всем ищейкам Церкви в этих землях, если он даже не пытался заполучить девчонку? И если он заранее знал, что ничего не выйдет? Какая ему выгода делать себя лакомым кусочком мяса для священных костров?
— Ты сам ответил на свой вопрос, друг мой. Потому что знал, что ничего не выйдет. Прояви воображение, — Хьюго с некоторым оживлением взглянул на напарника, — представь, что тебе дают сложное задание. Невыполнимое. И ты оказываешься между Оной и Ороной. С одной стороны, тот, кто тебя нанимает, просит слишком многого — увести добычу Собора и Империи у них из-под носа, когда все другие из этого выбыли, и ответственность спихнуть не выйдет. И если он знает, о чём просит, и может за это заплатить, а он может, раз платит самому Фаундервуду, ты вряд ли вправе отказаться. С другой, даже если увести эту добычу получится, тебя и всех твоих соратников ждут пыточные Собора в лучшем из случаев. В худшем — это будет кровавая жестокая бойня.
— Всё ещё не улавливаю, зачем посылать на смерть шестерых, когда, если даже тебя послушать, эта самая смерть угрожает и тебе. Не проще смотаться с концами на границы Империи или в какие-нибудь неисследованные долины да леса? — буркнул Аарон. Он насупился и оттого стал выглядеть моложе, почти подростком. Хьюго знал, что его напарник терпеть не может, когда ему что-то растолковывают, словно нерадивому ученику, как это происходило сейчас. И не желая ещё больше злить Аарона, едва сдержал улыбку.
— Ну представь. Заказчик важный, но не послал своих людей. Послал Фаундервуда. Хочет остаться инкогнито, но платить готов. Фаундервуд честно выполняет задание — отправляет людей за девчонкой и отчитывается заказчику. Налёт происходит громко и рискованно, вполне в духе шайки, никаких подозрений. Если кто-то из каравана выживает, слухи о произошедшем мгновенно расползутся по всей Империи. И Фаундервуд будет чист перед заказчиком, ведь это Церковь помешала тому забрать добычу.
— А, я начинаю понимать. Тогда повторно людей он не отправит, ведь за ним и за шайкой начнётся, как минимум, слежка. И это понимает и он сам, и его заказчик.
— Верно, быстро схватываешь, — Хьюго заметил в уголках губ Аарона тень горделивой улыбки от похвалы и второй раз постарался скрыть свою усмешку. — А если предположим, что шайка действительно убьёт всех, позволив Тьме проникнуть внутрь, как им было поручено изначально, то не так уж велика потеря. Эта шестерка вряд ли представляла для банды ценность. Зато могла здорово ей помочь. Скорее всего в пещере со дня на день появятся другие люди Фаундервуда, под прикрытием, чтобы проверить, не осталось ли тут чего из вещей трагически почивших путников, не уследивших за светом и отдавших души Тьме. Если только они уже не в курсе, что план сорвался, и от Тьмы никто не погиб. Почти никто не погиб...
Хьюго помолчал, смотря туда, в чернеющее пространство пещеры. В тишине, повиснувшей на несколько мгновений, можно было уловить едва различимый шёпот и чавкающие неприятные звуки, доносившиеся из темных глубин каменного кармана. Инспектор хорошо знал, что ни одно тело им уже не найти. Как только наступит сумеречный час, и Тьма покинет эти места, пещера там, за границей света, окажется пустой, словно и не было бойни, хруста пережевываемых костей, криков и молитв о помощи. И всё же скверное, липкое чувство горечи пожирало Хьюго изнутри — их, этих несчастных, не похоронить. Не воздать должное перед Посмертием. Их души навсегда утеряны. И вина за это, Хьюго это хорошо понимал, лежит и на нём тоже.

— Все ещё не понимаю, почему ты думаешь, что они действительно хотели затушить чаши. Они ведь все пытались пройти аккуратно, это караванные олухи залили огонь водой, когда испугались пожара и удушья. Забыл? — Аарон, потеряв терпение, хлопнул напарника по плечу и вывел его этим из оцепенения.
— Они и не хотели. Скорее всего, именно об этом переговаривались табакси с мужчиной, если помнишь. Они ведь не совсем идиоты, чтобы губить себя вместе со свидетелями, а больше здесь безопасных мест и не было. Думаю, они хотели затушить огонь только в самом конце, если совсем не выйдет договориться. Но наш не слишком сообразительный друг взял дело в свои руки, — Хьюго хмыкнул, пожимая плечами, затем красноречиво обернулся на амбала в кандалах.
И тут же застыл как вкопанный. Аарон, выглянувший из-за его спины, за секунду помянул всуе и Заргалла, и Илидраса, и даже, каким-то образом, Одрума.

Едва мерцающие кандалы, что по заветам святого Иеронима не могли ни раскрыться, ни быть сняты руками неправедных и во грехе утопающих, сомкнутыми лежали на каменном полу пещеры.
Амбала из шестёрки Фаундервуда и след простыл.