Когда закончится дождь

- Ещё раз, ребята! - настаивал Сид, сегодня не особо хорошо выходило, будто бывалый драйв понемногу затухал. - Соберись, Мэтт, завтра выступаем!
Да, без его напора звучало тухло, часть со скрипкой было решено начать завтра, чтобы не убить Сая с его мигренью напрочь. Свое дело он знал, поэтому его отсутствие не было проблемой.
- Ладно, - отложил он палочки, - Попробуем завтра все вместе.
Студия Авроры была хороша тем, что сюда не приходилось возить оборудование, да и сцена отсюда в шаговой доступности, если вдруг возникнут вопросы по поводу светового шоу.
- Ты идёшь? - обернулась Кэт, увидев, что брат не торопится уходить.
- Я сегодня буду у Сандры, поэтому поезжай без меня, - покрутил он бейсболку в руках.
Тяжелая дверь захлопнулась за Сидом, и Мэтт остался в полной тишине. Холодные капли барабанили по крышам и стеклу, выходить ему не хотелось совершенно. Что, если и завтра он подведёт "Пандору" на очередном выступлении? Зрители ждут того Мэтью, который мог взорвать целые залы лишь одним куплетом, а что он может предложить сейчас? Музыка, не подкрепленная эмоциями, теряет свой пыл и красоту. В какую-то минуту ему стало не по себе от давящей на уши тишины, над шумоизоляцией тут постарались на совесть. Для человека, чей мир постоянно наполнен звуками, тут было дискомфортно, похоже, что Мэри часто приходилось оставаться абсолютно одной, чтобы привыкнуть к этой тишине и найти в ней нужное успокоение.
- Привет! - не заметил он, как в студию вошла маленькая девочка в школьной форме, время в этих стенах бежало так быстро, что он и не заметил, как закончилась вторая смена. Увидеть её сегодня стало неожиданностью. - Ты чего такой мрачный? - спросила она, длинные кудри на плечах всколыхнулись, когда она обернулась к выходу, следом вошёл Аврора в черном свитере и синих джинсах. Морган заметно посвежел, как только взял себя в руки, по его дочери было видно, что совестливый отец наконец-то вернулся в семью.
- Мэтью! Хорошо, что я успел тебя застать, - обратился он. - У меня есть к тебе деловое предложение, - начало не особо заинтриговало его, внутри стояло опустошение. - Как давно ты играешь?
- Лет с пятнадцати, если не раньше, - продолжение предложения будто совсем его не волновало.
- Тебе приходилось учить играть кого-нибудь?
- Учить?
- Мы с Мэри поговорили и решили, что домбра с утра - это очень скучно, и она хочет чего-то более живого. Я бы мог нанять для Мэри любого учителя, но, как я уже понял, главное в этом деле - эмоции, поэтому посторонний дядя с кучей дипломов не научит её лучше, чем ты, Мэтью.
- Вы хотите поговорить об уроках игры на гитаре?
- Да. Я буду тебе платить как за час на сцене. Идет?
Заинтригованные детские глаза уставились прямо на него в ожидании ответа, ей явно хотелось почувствовать самой, каково это - проникнуться в процесс воплощения своих эмоций. Отказать этим взволнованным глазам будет преступлением.
- Ведь я всего лишь самоучка, у меня нет...
- Послушай, - прервал его Аврора, - Знаешь, скольких я выпустил на ту сцену людей? - указал он на закрытую дверь, за которой устанавливали аппаратуру для завтрашнего вечера. - Они были там лишь потому, что нравились публике. И этого достаточно. Назначение музыки в том, чтобы зажигать внутри чувства по щелчку, ни одна бумажка так не сделает, если за душой ничего нет, это я говорю как бюрократ. Ну так что? Обсудим график? - как правило, если Аврора хотел, то всегда получал желаемое, однако, только Мэтту удавалось приземлить его.

От пагубной привязанности оставалось всё меньше, она почти покинула Хоки, но это не лишало его ежедневных терзаний о правильности столь резкого отказа от наркотика. Тело было недовольно, и нервы рвались в клочья по любому поводу, но истошный крик будто назло никак не покидал коридор перед выходом наружу. Навязчивая совесть и понесенные жертвы Сая заставляли его остановиться перед самым выходом уже который раз. Чтобы не забывать этого, ключи от студии он оставлял у разбитых очков на подоконнике, чтобы по пути к ним пройти злосчастный коридор дважды.
"Нет. Больше ни одной."- сидя у выхода твердил он.
Шелест упаковочной бумаги немного его успокоил и отвлек от дурных мыслей. Вот и подошел к финальной части еще один диалог. Хоки так не хотелось его завершать, но этого не случится, пока картина будет ловить на себе чьи-то взгляды. Убедившись, что краска полностью высохла, он развернул рулон во всю длину стола и положил полотно на деревянном каркасе в верхний левый угол. Изгиб за изгибом бумага скрывала теплые неподвижные лучи, но совсем ненадолго, скоро они снова вырвутся и уже не потухнут, в памяти зрителя этот свет ни за что не померкнет. Диалог длинною в вечность только начинается. Обернув полиэтиленом напоследок, Хоки закрепил концы плёнки, чтобы внезапный дождь не исказил холщовые волокна.

Ехать пришлось неблизко, но размах галереи поразил с порога. По всюду суетился персонал перед скорым показом, как он догадался, эти стены ждали лишь его полотно, об этом сказало пустующее место между табличками с надписью "Гордость" и "Безмятежность". Остальные работы уже заняли свое место во всепоглощающем огромном пространстве. Казалось, что для завершения композиции не хватало одного - картины над строчкой "Любовь". Пожалуй, лишь здесь Хоки впервые почувствовал себя крошечным под высоким сводом, галерея была рассчитана на сотни и сотни изумленных глаз.
- Молодой человек! - окликнул его мужчина средних лет в форме с пометкой охранной организации. - Могу помочь?
- Я Хоки Морган, - неожиданно гулко раскатился его голос по всей галерее. - У меня заказ... - сказал он чуть тише, но все взгляды суетящихся людей уже были прикованы к его персоне, что и вызвало сильную неловкость. Это имя явно им что-то говорило. Гул их голосов мгновенно затих, и движения прекратились. Становилось дико неуютно быть в центре внимания.
- Хоки Морган! - вдруг послышался практически снаружи женский голос, что совсем недавно звучал в трубке. В длинном плаще болотного цвета, но в летней обуви поспешно через парадный вход вошла явно уставшая девушка с таким бледным лицом, что казалось, будто она фарфоровая кукла. Контраста придавали темные короткие волосы, собранные в хвост у затылка, но пара прядей просто не дотягивались до резинки и выпадали вперёд, закрывая обзор гетерохромным глазам. Было неожиданно подметить такую редкую особенность. Правый словно напоминал теплый вечер под кружку горячего кофе, а левый, кто бы его знал - почему, невольно вызвал ассоциации с ясным летом, наверное потому, что волны моря имели такой же лазурный оттенок.
- Прошу меня простить, - дождался Хоки, когда она подойдёт ближе. - В центре города размыло дорогу и пришлось сделать большой крюк, я пытался предупредить, что приеду позже.
- Ничего страшного, у меня разрядился телефон. Я тут вторые сутки к ряду, - вздохнула она. - Но я должна была дождаться Вас! - будто два времени года смотрели в предвкушении на завернутый холст. Но как только она подняла взгляд, то начала изучать их гостя.
- Я Кассандра, - протянула девушка руку с безупречным маникюром. - Это она? - не терпелось ей посмотреть, что же за оберткой.
- Да, - снял Хоки капюшон с головы и огляделся в поисках подходящего места. Она жестом попросила невысокого, но шустрого паренька поднести к пустующей табличке стол, чтобы осторожно открыть упаковку, не повредив картину.
- Момент истины, господа! - обратилась девушка ко всем, кто столпился вокруг, они были в курсе, что произойдёт сегодня вечером. Откроется многим неведомое чувство. Осторожными движениями холст был освобожден. Последняя страница. Теперь коллекция собрана полностью. Над табличкой появилось последнее чувство. И в последующее мгновение оно просочилось по всей галерее.

За бликами тёплого света, что остался за спиной, скрывалось прекрасное, давая немного рассказать о себе. Этот взгляд, полный участия и едкой боли, был обращен вперед, отвернувшись от света, будто говоря, что драгоценные лучи ничуть не важнее стоящего впереди человека. Всё, что осталось позади: солнце и необъятное небо, весь мир... Всё это меркло перед устремленным вперед взглядом, перед глазами, которые хотят видеть лишь одно впереди, их синева так ранима, так хрупка, будто её убивали собственные чувства. Тонкие красные нити окружили со всех сторон застывший в них туман, но они не переставали любить. Любить то, что доставляет боль, что не стоит ни в каком сравнении с целым миром за спиной. Теплота улыбки пропиталась страданиями, но она так прекрасна, будто ей нравится просто быть. Просто вырваться наружу ни на что не надеясь. Будто ее никто не видит. Будто человек впереди отвернулся на минуту, чтобы её не спугнуть. Видел ли кто-нибудь это лицо вне гнетущей тени? Оно так и останется там, пока жива синева.
Хоки не прогадал, что выбрал именно это лицо именно этого человека, Сай Оушен не просто скрипач, он способен тронуть за душу не только пронизывающей музыкой, но и лишь один его вид заставлял подумать о многом, ведь дело не только в его слабых глазах, они только подчеркивают значимость культовых чувств, ведь они всегда живут по другую сторону этих глаз в каждом человеке, просто не каждому дано в полной мере их выпустить наружу и донести остальным всю их важность.
Дороже света для глаз, живущих во тьме. Дороже всего мира, что остался позади. И он останется там, пока внутри еще тлеет хотя бы один уголёк.
Солнце словно обжигало серую кожу, делало каждую новую секунду сложнее предыдущей, но улыбка не покидала лица. Будто ещё один вздох и синева раствориться в тумане, но она всё ещё там. Намертво сидит на холсте, однако про это забываешь и начинаешь ценить момент, пока серость ещё не поглотила небеса его души.

На минуту Хоки подумал, что снова стоит возле сцены и слышит аплодисменты "Пандоры", но они звучат прямо здесь и в его честь, отражаясь от высоких стен галереи.
- Значит, вот каким видит мир Хоки Морган, - еле нашла она слова, которые утонули в повисшей тишине. -... Получается намного лучше, когда ты хочешь рассказать об этом мире, чем если бы он просто был там, непомерно далеко от наших глаз. Скажи... - её мысли будто уносились в тот сюжет и оставались в нём. -... Скажи, ты правда это видел?
Ему оставалось только кивнуть.
- Этот человек правда существует? Не то, чтобы я не верю. Просто это так сложно. Сложно быть им. Невыносимо трудно. Но безумно красиво... Возможно ли пригласить его на наш завтрашний показ? - немая картина заставляла закричать все чувства разом, лишь бы душу не заполнила до краёв картина, её персонаж, ведь не любой способен сдержать эту бурю внутри.
- У него достаточно плотный график, будет чудом, если он найдёт минутку.
Как помнилось Хоки, "Пандора" выступала в полном составе дважды в месяц - в первую и последнюю пятницу, играя в промежутках на свое усмотрение, если находились достойные песни.
- Так до тебя ещё никто не старался. По крайней мере, я этого не припомню. Увидеть такое тонкое чувство очень трудно, пропустить через себя тоже огромное дело, а вот приручить и выпустить его наружу - это дар. Такой редкий, что загубить его будет самой огромной трагедией... - на миг Кассандра забылась и не заметила, как разошёлся персонал за ее спиной, оставив их в потоке размышлений. - Завтра приглашены несколько состоятельных спонсоров, они могут выкупить твою картину дороже, чем может предложить любая галерея, я бы сперва услышала их ценник и...
- Если я продам её галерее, она останется здесь?
- Хочешь запереть её тут?! Завтрашний показ - это только первый маленький шаг на её огромном пути. Ты не представляешь, сколько глаз могут увидеть плод твоих трудов! Это полотно, как только покинет наши стены, больше ни за что не остановится, его заметят такие СМИ, что картину с твоими инициалами сможет увидеть весь свет. Из рук частных богатеев она возрастёт до ценности человечества.
- Она станет известна лишь благодаря деньгам, разве это оправдает её названия?
- Не только, Хоки. Многие картины, что мы отобрали для показов, уже заняли места в почетных галереях и музеях международного уровня. Ширпотреба тут нет. Завтра возвращается директор и поверь, такого он не видел очень давно. Твоя картина разнесёт все торги, если ты позволишь ей жить не только для тебя. Так что? - горели напротив два времени года.

- Ну как ты сегодня? - проверяя расположение барабанов на сцене спросил Сид, обернувшись к тени.
- Как и вчера - прекрасно, - посмотрел он ввысь, где прожекторы отвернулись от него, оставив мрачный коридор.
- Хотелось ли тебе когда-нибудь вырваться? - заметил он, куда направлен взгляд скрипача.
- Вырваться? - обернулся Сай. - А что меня держит?