Глава 3. Порядок
После такого насыщенного вечера пустая квартира Хоки казалась ему еще мрачнее, к счастью, сегодня его обувь не успела промокнуть, совсем незначительная деталь, но из них и состоит вся жизнь. Через открытую балконную дверь воздух внутри насытился влажностью и особым запахом, правда этот запах дождя находится здесь дольше, чем сам Хоки, каждый чертов день, но сейчас у него получилось его прочувствовать, понять, каким сладким он способен быть, даже если и не покидает это место.
Из еды было лишь то, что оставила Шон, но есть ему не особо хотелось. Пора навести здесь порядок. В хлам отправились пустые тюбики, с которыми Хоки не мог расстаться уже не один год, облезлые кисти, каким он постоянно давал второй шанс, но так и не брался за них. Старая палитра, она уже скорее пачкала всё вокруг, чем дарила новые цвета. Разбитые рамки, клочки холстов, пустые коробки, всё отправилось в утиль, освободилось много места, которое больше не занимали банки из-под сока и дешёвого пива, коллекция сигаретных упаковок тоже отправилась в мусор. В какой-то момент Хоки подумал, что проще всё сжечь и купить новый диван, потому что, как оказалось, нужных вещей у него не так много. Пора бы уже, наконец, избавиться от лишнего во всех смыслах - хватит копить хлам вокруг, держать рядом людей, которые тебе не важны, пора выкинуть всё ненужное и из своей головы. Вдруг он вспомнил, как защемило в груди, пока звучал этот голос. Разве можно что-то выкинуть и оттуда тоже? Оно просто приходит само и не спрашивает, есть ли там место.
"Быть может поэтому так больно?"
Хоки решил для себя, что сегодняшний день - это хороший пинок, чтобы начать новую страницу. Новый холст, где он нарисует...
"Собственно, чего я хочу?" - нашёл он в куче старых вещей совершенно чистый материал и задумался, сможет ли он так запросто выразить на нем всё то, что кипит внутри? Как и любой художник, Хоки любил, когда кто-то бросал ему вызов - сделать то, что сложно для остальных, и это лишь способ доказать себе, что ты ещё способен на большее. Он поднялся и поставил холст. Его чистота манила, просила красок. Это тонкая грань, которая позволяет чувствовать, что ты поймал волну, в этот момент нельзя отказывать себе, иначе следующий такой раз будет нескоро. Из вороха облезлых кистей он отобрал две - самую широкую и самую тонкую, совсем как в те времена, когда Хоки мог позвонить себе обладать только двумя на оставшиеся подачки брата. Открыл этюдник, где из пригодных красок было лишь несколько тюбиков с базовыми цветами, совсем немного растворителя, лоскуток помятой и липкой ткани и убитая временем деревянная палитра, на которой совсем не осталось чистого места.
Покрыв отбеленный холст первым слоем и наметив контуры, Хоки уже видел конечный результат, он прекрасно помнил то лицо, безумно красивое, как ему твердили все вокруг. Морган изучил каждую его деталь: форму век, что всегда оставались чуть опущены, оттенок радужки, такой же синий, как назойливые грозовые тучи, длину ресниц, было Хоки долго не верил, что они натуральные. Шаг за шагом он высвобождал её из своего вечно серого царства, где кроме раскатов грома и шума дождя ничего не происходит, пора уже это сделать - наконец отпустить королеву глянцевых страниц. Каждый раз, когда Хоки создавал новую картину, он ощущал, как внутри становилось необъяснимо пусто, будто творение напротив забрало самое нужное, чтобы стать живым, но Моргану хотелось повторить это снова, даже если совсем скоро внутри не останется совсем ничего. Эта мысль терялась, когда он откладывал кисти и отходил от полотна на пару шагов, и уже тогда монолог о будущей судьбе плода многочасовых трудов превращался в диалог, Хоки слышал, как по ту сторону зарождалась жизнь, как своя особая атмосфера окутывала новый сюжет, как он обретал независимость и собственную цену. Ценность. Как его картина становится в один ряд с ним самим, способная начать свой собственный диалог со зрителем, рассказать ему о себе и о том, кто создал её.
Специфический запах растворителя и красок наполнил студию, со временем Хоки перестал его замечать в процессе написания, но сейчас не выходило, его дурманило ощущение того, что давно забытые навыки, чувства и мысли всколыхнули серость вокруг, даже этот запах не получалось по привычке игнорировать. Сегодня он оказался слаще дорогого парфюма, от которого когда-то фанател его старший братец.
Аккуратными движениями тонкая кисть провела контуры мягких алых губ, в такой момент ничто бы не заставило их дрогнуть. За Шон Хоки заметил одну вещь, она улыбалась лишь когда на неё смотрели, пока никто не видит, она словно думает о чем-то на порядок выше повседневных забот. Модель в ней выдавало точёное личико, ни единой морщинки, ни излишней полноты. При таком желанном всеми теле Хоки никогда не замечал его исключительной красоты, Шон была для него куда больше красива тем, что пряталось где-то глубоко внутри, искры в кукольных глазах не могли молчать об этом. Она оставалась интересна Моргану тем, как умело она скрывает свою многогранную натуру от любопытных, не желая делить ни с кем свои потаенные мысли. Пока чей-то едкий взгляд уцепится за внешность, до разговоров о смысле бытия не дойдёт.
Лазурные локоны едва скрывали её лебединую шею, Шон не заботилась о них, пока находилась здесь, ведь Хоки явно смотрел не на них, когда она мягко проходила мимо. Сидя в единственном кресле, что нашлось в этой студии, она в любимой чуть помятой футболке смотрела намного дальше, чем было возможно вообразить, небрежно уложенные на одну сторону волосы нежно касались плеча, место на кухне было любимым, где никто не мог прервать её раздумий. Такой Хоки и запомнил Шон - безумно красивой.
Ритуал очищения приносил свои плоды - картина обретала всё большую реалистичность, а внутри Хоки не оставалось ничего, что могло бы тяготить, пусть и не сейчас. Всё, что он за те несколько лет смог разглядеть в Шон, теперь жило своей жизнью на когда-то чистом холсте. Больше оно не требует внимания Хоки, чтобы оставаться живым. Теперь внутри появилось место для чего-то нового, он поднялся и отошёл на пару шагов, не хватало надписи, вернувшись, Морган окунул тонкую кисть в белую краску и невообразимо ровным почерком по капризному маслу написал в верхнем левом углу пару слов на прощание.
Ранним утром его разбудил собственный обеспокоенный пульс.
"Что же он всё никак не может нарадоваться?" - подумал Хоки. Всю ночь в одном ритме, будто метроном, стучало сердце, но раньше оно ведь тоже билось, почему же сейчас это так заметно? Оно так соскучилось по живым впечатлениям, что требует ещё, будто опьяненное, жаждет продолжения.
За окнами снова шумел дождь, но этот ритм на какое-то время смог заглушить всё вокруг и помочь собраться с мыслями, последнее далось Хоки тяжелее всего. Он всё думал о приоритетном заказе, как изобразить человека, чтобы не открыть его лица? Эта недосказанность дополняла их группу. Нет. Она была ее ядром, самым главным оружием поражения людского любопытства, это и нужно выразить на холсте, ведь полотно не сможет петь, глаза сами должны всё понять. Сай - человек исключительный, он не видит реакцию публики со сцены, но продолжает их поражать раз за разом. Интересно, видел ли он хотя бы раз, как все его эмоции захлёстывают огромные залы слушателей? Знает ли Сай, насколько он важен? Хоки был уверен, что тот продолжает творить только потому, что после каждого нового концерта внутри становится чуть свободнее, чуть легче, чем до этого.
Нужно закончить уборку.
12:15, летнее кафе почти всегда пустовало, никто ведь не хотел есть мокрые бутерброды на обед, никто, кроме неё. Сколько бы Хоки ни уговаривал Шон пойти в место поуютнее, она всегда настаивала на самом дальнем столике, что ближе всех расположен к набережной. Длинные ряды деревянных столиков под хлипким навесом казались давно заброшенными, если сидеть тут одному. Словно все забыли про это место и очень давно. В этот перерыв не оставалось сомнений, что она придёт именно сюда, но время утекало, а Шон всё не было. Неужели она вовсе не вышла на работу?
"Скорее дождь прекратится, чем опоздает Шон." - высматривал Хоки знакомый силуэт в проходящих мимо понурых людях, но нигде нет ни намёка на морскую лазурь.
"Не избегает же она меня?" - убеждал себя Хоки, провожая половину первого, стало быть, сегодня она пропустила обед. Только Морган поднялся с места, как обернулся и столкнулся с кем-то лицом к лицу.
- Шон! - подхватил он её за руку, - ты пришла, - глубоко вздохнул Хоки.
- Что ты хотел? - выскользнули тонкие пальцы из его ладони. - Мне все давно стало ясно, можем не начинать новые бессмысленные разговоры, я хочу просто поесть в тишине, - села она на свое любимое место у самого края, чтобы видеть рябь дождя на водной глади.
- Я уйду, обещаю, - даже не расстроился Хоки откровенному отказу составить компанию, - только возьми кое-что, - расстегнул он молнию на своем стареньком рюкзаке.
- Шон, я идиот, - звучало из его уст будто начало забавной истории.
- Многие с этим живут, - чуть улыбнулась она.
- Я должен был поговорить с тобой намного раньше, и ты всё правильно сделала, - откинул Морган опустевший рюкзак и оставил на столе перед Шон завернутый в несколько слоев холст на квадратной раме. - Идиот, потому что сделал это так поздно, - придвинул Хоки портрет чуть ближе к ней. - Я много рисовал за деньги и ещё больше - даром, а в последний год практически не получал заказов, у меня всегда было время нарисовать и тебя, - вздохнул он. - Может сейчас ты и не хочешь меня видеть, но я всегда буду рад тебе.
Шон была обездвижена его пронзительным и спокойным взглядом, так умел только он - смотреть поверх стандартов, навязанных обществом.
- Приходи как-нибудь, ты знаешь, куда, - закинул Хоки рюкзак за спину и уже хотел уходить, как заметил, что её фарфоровые щёки налились багрянцем, видимо, ей редко делали подарки, многим "выкупить" хорошее к себе отношение проще, чем попытаться заработать его самому.
- Спасибо, - услышал он, когда немного отошёл от столика. Картины для Хоки были чем-то особенным, знала она, лишь так он мог выразить свои чувства в большей мере, будто в его полотнах заложена часть самого Хоки. Их реалистичность немного пугала Шон, там, за холстом в заточении словно оставались плененными самые настоящие люди, однако им не чужда жизнь, пока ты не смотришь на них, им не нужно внимание зрителя, чтобы начать свой диалог с миром, скорее человек станет частью истории его картины, чем будет наоборот.
Теперь по возвращении домой Хоки ждал только порядок снаружи и чуть больше определенности внутри.
Поход в магазин всегда был пыткой, стоя перед высокими стеллажами, Хоки мгновенно терялся, ему хотелось все и сразу, потому выбирать нужные краски пришлось долго. Интенсивность, тон, текстура... бесконечно огромный ассортимент. Провозившись рядом с полками около часа, он наконец перешел в другой отсек, кисти выбрать оказалось проще, а холсты и то почти не глядя, лишь бы рама была прочной. Тех денег, что заплатил Ричи и "Пандора" хватит надолго, даже если ни в чем себе не отказывать. По дороге к кассам Хоки забросил в корзину растворитель и новую палитру.
"Этого должно хватить на первое время."
Дотащить покупки оказалось труднее, чем предполагал Хоки, проливной дождь застал его на половине пути, благо ничего не промокло, не считая его самого, в магазине он позаботился, чтобы всё плотно завернуть, ведь снаружи облака выглядели только тяжелее. Обходить лужи под ногами уже не имело смысла, вода была всюду, давно же Хоки так не радовался этому, его вдруг охватили детские воспоминания, как они сбегали вместе с братом, чтобы не упустить очередной летний ливень, чем меньше на них оставалось сухого места, тем веселее им становилось. В то время ничто не могло испортить им лето, каждый его момент был по-своему красив. Он запрокинул голову и посмотрел наверх, над ним грохотало небо.
"Как так вышло, что я возненавидел это?"
Еще вчера Хоки проклинал это место, а сейчас ему хотелось побыть здесь ещё немного. Лишь бы этот теплый ливень не закончился.
Сухая одежда показалась приятнее, чем когда-либо, промакнув светлые волосы полотенцем, Хоки оставил его на плечах, определённо, надо покурить, слишком хороший день, чтоб этого не сделать. Тротуар под окном все больше превращался в водоем, а вот этого "бугорка" там раньше не было, он попытался вглядеться лучше, но стена влаги мешала. Вернувшись внутрь, Хоки вспомнил о мощной камере, что он приобрёл в обмен за неплохую картину. Осталось настроить объектив и можно увидеть отсюда, как репетирует "Пандора" в своем "Official music". Открыв окно, через аппарат он принялся вглядываться вниз, пришлось снова выйти под дождь. Мокрый комочек жадно вцепился в свой единственный шанс, такие истории повторялись часто, от чего Хоки терял веру в людей, стоит капризному ребёнку выпросить себе игрушку, а как только пропадет к ней интерес, то можно смело выбросить её на улицу. Видимо, как только котёнок подрос, то перестал умилять очередное "вечно-недовольное чудовище", но это не повод так поступать с тем, кто не мыслит жизни без своего человека. Отцепить его от собственной куртки у Хоки не вышло, пока они не вернулись домой.
- А ты настойчивый, - полотенце пригодилось снова. На вид котёнком его уже не назвать, слишком уж большой даже для полугодовалого, однако, еще будет расти. - Совсем как маленькое грозовое облачко, - серая шерсть начинала понемногу высыхать, он всё ещё дрожал. - Похоже, тут и правда прохладно. Что скажешь?
Бледно-голубые глаза уставились на Хоки, будто его зелёные полагались ему. Он лишь молча мурлыкал под теплым полотенцем на его коленях.
- И как тебя зовут? - фраза погрязла в молчании, которое прервало учащенное мурлыканье. Эта бледная радужка, будто туман под ясным небом.
- А ты очень на него похож, - задумался Хоки, он точно так же нежданно свалился на голову и не хотел его покидать. - Не могу же я не дать тебе имени.
Снова на миг мурчанье замерло, будто кот пытался вслушаться в эти слова.
- Думаю, "Дождик" тебе подойдёт.
День медленно тянулся к концу, включать свет Хоки не любил, вместо этого он зажигал длинную цепочку огоньков, чтобы на душе было не совсем тоскливо, странно, но сейчас этого чувства совсем не осталось, Дождик молчаливо наблюдал, как его хозяин настраивал проектор, за весь вечер он так и не покинул свое нагретое местечко наверху серого дивана.
Подобрать формат Хоки решил под размер холста, на котором совсем скоро появятся долгожданный постер, если Мэта, Сида и Кэт можно было изобразить так, как оно есть, напрямую сделав хороший снимок, то с Саем дела обстояли иначе, даже сфотографировать его вот так легко не выйдет. Изображение появилось на стене, Хоки хотел посмотреть для примера постеры любимых групп, но это всё не то, что нужно. Все эти люди были обычными, на которых смотришь и понимаешь, что совершенно такой же человек может встретиться тебе где угодно, их лица повсюду, поэтому на них не заостряют внимания. Стоя вчера перед сценой, всё было иначе, в той темноте находилось то, что хотелось увидеть больше всего в жизни, хотелось воочию застать человека, который способен заставить снова пробудить интерес к миру. К тому миру, что за этой тенью, там кипела страсть, которая смогла разогнать по жилам холодную кровь. Грудь наполнялась теплом каждый новый раз, стоило Хоки вспомнить об этом. Дождик спустился к ногам и мягко подбежал к стене, на которой маячил курсор, захотелось увидеть его поближе, Хоки опустил белую стрелочку ниже, но тот смиренно лишь рассматривал ее, отбросив пушистую тень. Его широко раскрытые глаза резко прищурились, как только он обернулся обратно к Хоки. Дождик подал ему неплохую задумку. Немного увеличив формат и заслонив рукой свет от проектора, он встал между стеной и устройством, повернувшись лицом к экрану, где еще мелькали рок-группы, Хоки увидел весьма четкую тень, при этом ничто не резало ему глаза, как и Дождик, он широко смог их раскрыть. Свет уже ничуть не мешал.