Все таки недосказанность или игра в чувства?
Через несколько минут Наёмник и Мира уже были у него дома, сидя на кухне и попивая чай с молочным ломтиком. Ярослав не сводил взгляда с ее зеленых глаз, словно пытаясь прочесть тайну на самом дне зрачков. Он любовался ею с какой-то опасной настойчивостью, она была слишком красива, чтобы не смотреть на нее – или, может быть, он искал что-то еще? Мира сидела напротив него, чувствуя на себе этот пристальный, почти хищный взгляд, но делала вид, что ничего не замечает. Она привыкла, или, возможно, научилась прятать свои реакции. Моментами позже, она встала со стула и подошла к плите, где стояла сковорода с пловом, который разогрел ранее военный. Пока она набирала плов в тарелку, он подошел сзади, рука скользнула по ее талии, как змея, обвивая ее. Мира подавила вздох, мурчание вырвалось помимо ее воли. Ярослав, казалось, наслаждался ее реакцией, его нежные, но в то же время властные прикосновения обжигали ее кожу. Его рука медленно поползла вверх, к шее, и резким движением он повернул ее к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Поцелуй был обжигающим, напористым, он спускался ниже, оставляя дорожку огненных отметин. Вскоре одежда уже не скрывала ее тела, лишь длинные волосы прикрывали опухшую от желания грудь. Его язык скользил по ее телу, дразня каждый миллиметр кожи, прежде чем сильными руками он поднял ее и посадил на столешницу. Его влажный язык играл с ее сосками, дразня ее, доводя до грани безумия. Эта ночь явно не была предназначена для сна. Наёмник все еще не отпускал ее, продолжая свою жестокую игру. Он медленно раздвинул ее ноги, придвигаясь ближе, и пальцами начал ласкать ее клитор, затем неспешно провел языком, вызывая стоны, которые становились все громче и отчаяннее.
— Мм, не останавливайся, милый, пожалуйста...– прошептала Мира, ее голос дрожал от нарастающего напряжения.
— Ни за что – прозвучал грубый, почти рычащий голос, и он вновь погрузился в свою игру, наслаждаясь ее страданиями. Ночь казалась бесконечной, она изливалась, дрожала, ее тело достигало пика удовольствия, и именно в этот момент он отстранился. Он поцеловал ее в лоб, поднял со столешницы и отнес в спальню.
— Спи сладко, девочка моя, – эта фраза прозвучала обманчиво нежно, диссонируя с образом безжалостного солдата, прошедшего огонь сирийских пустынь и шахтёрский ад в донецкой области.
тем временем.......
В кабинете главного врача царил ад. Голоса, кричащие на грани срыва, с каждым словом становились всё громче и яростнее. Психиатр и другой специалист, оба измотанные и с покрасневшими лицами, стояли друг напротив друга, обмениваясь оскорблениями, от которых скручивало в животе.
— Ты, чёртов идиот, она работает на федералов! Это же очевидно! – орал собеседник, его голос был полон гнева и ненависти.
— Я и сам это подозреваю, потому что чувствовал какое-то чужое присутствие рядом с ней, когда она наблюдала за нами из другого измерения, – ответил психиатр, в его голосе звучала не меньшая ярость.
—Так ты бы лучше что-нибудь сделал, вместо того, чтобы развлекаться с Виолой!
— А тебе какое дело? И ты бы лучше задумался о том, что полдевочек беременны твоим ребёнком, скотина.
—Заткнулись, щенки! Вы меня достали уже! Два взрослых человека с высшим медицинским образованием, а ведете себя, как будто в детском саду деретесь между собой за одну девочку! Вы мне всю голову уже проели! – не выдержав, с криком рявкнул главный врач, ударив кулаком по столу так, что задрожали стены. — Вы что не понимаете? Здесь происходит нечто большее, чем ваши личные разборки, кто с кем спит!