Отец
— Мы едем туда, сейчас же.- Слова не просили, а требовали, лишая ее выбора. Они покинули квартиру Мага, как будто бежали от чего-то, и машина, разрезая лес, несла их в объятия мрака. Замкнутое пространство, темный лес вокруг, чувство тревоги и страха — все это сплеталось в тугой узел. Навигатор, истерично пища, возвестил о скором прибытии, и они оказались на месте. Черный вход базы, казавшийся зловещим провалом, манил внутрь. Наёмник, для которого эти стены были родными, без труда прошел мимо сканеров, словно призрак, и они поднялись на третий этаж. Длинный коридор тянулся, как кишка, по обе стороны которого были двери в комнаты допросов с зеркалами Гезелла, словно глаза смотрящие на чужие страдания. Лестничная площадка, казавшаяся порталом в иное место, вывела их в просторный зал, оазис зелени и бежевой мебели, где обитал кабинет генерала. Дверь открылась без стука, и они ворвались в кабинет. Генерал, в зеленой форме, с тремя золотыми звездами, целовался с молодой блондинкой. От звука распахнувшейся двери девушка вскрикнула и отпрыгнула от него, встав в стойку, как будто собиралась доложить о ситуации, а не развлекаться на коленях босса. Мира, увидев эту сцену, сжала кулаки, подавляя волну отвращения. Наёмник же, казалось, не испытывал ничего, кроме горького презрения – это была обычная картина для его отца. Генерал, сжав челюсти от злости, прорычал:
— Ярослав, тебя не учили стучать? Что за срочность? Опять закон или техника, на которую у тебя мозгов не хватает?
—Я не за этим, – спокойно ответил Наёмник, отрезая ему пути к отступлению - Я не один. — Ну, ну... с кем еще? Надеюсь, это не твой командир, от одного вида которого у меня зубы сводит после Сирии, – проворчал генерал, с трудом скрывая раздражение.
— Он и похуже командира, что тебя на место поставил. Это Мира, – с насмешкой представил её Ярослав.
— Опять эта гадалка?! Только не говори, что ты собрался жениться на ней, иначе я пристрелюсь, – прошипел генерал, тянясь к виски, словно ища утешения от ужасной перспективы.
— А может, и скоро придётся просить твоего благословения, пап.
— Ты бредишь? Женитьба на этой ведьме?!, – генерал чуть не подавился виски, его лицо побагровело от ярости.
— Шутки-шутками, но в городе пропали две девочки. И мы вышли на след того Психиатра. Нужно его найти и спасти их, пока не поздно,– тон Ярослава был серьезным.
— А я-то тут причем? Ты же Без права на славу, во славу державы, это твоя работа! И еще гадалку притащил, – отмахнулся генерал, делая жадный глоток виски.
— Всё гораздо хуже, чем кажется. Мы были там, через астрал, нас вычислили. И теперь они проводят исследования на менталку и выдержку, игру на выживание. Это надо остановить, иначе следующей будет Мира, а может, и я, – с ненавистью проговорил Наёмник, его взгляд, казалось, прожигал генерала насквозь.
— Да вы совсем с катушек слетели?! На ведьму мне плевать, а вот тебя... я поклялся твоей матери защитить тебя, черт с вами. Хоть что-то запомнили?
— Там серое заброшенное здание, окруженное лесом. В подвале лают собаки, вокруг ни души. А сам Психиатр блондин с голубыми глазами, 180м – процедила Мира, ее голос был полон ярости и отвращения.
— Спокойнее, гадалка, ты у меня все еще в долгу. Надеюсь, что ты этого не зачаровала?
— Не беспокойся насчет этого, – отрезал Наёмник, не давая отцу возможности унизить Миру. - Узнай про него всё. От рождения до его последних преступлений. И через час доложишь нам - Его взгляд был острым и требовательным.
— Ладно, валите отсюда, – процедил генерал, переводя взгляд на блондинку. Через несколько минут они вышли из кабинета, оставив генерала со своей похотью и злостью. Он смотрел на медленно закрывающую дверь, и повернулся к блондинке, притянув к себе и начал целовать ее. Генерал был не просто военным, он был воплощением неповиновения в военной форме. Его зеленая форма, украшенная тремя золотыми звездами, казалась скорее насмешкой над общепринятыми нормами, чем символом власти. Он носил ее не с гордостью, а с ироничной ухмылкой, как будто зная, что его реальная власть лежит за пределами этих условностей. Он презирал формальности и бюрократию, предпочитая действовать по собственным правилам, часто противоречащим приказам вышестоящего начальства. Его решения были импульсивны, а методы — неортодоксальны. Ему нравилось нарушать правила, бросать вызов авторитетам и делать все по-своему. Его бунтарство было его движущей силой, и это чувствовалось в каждом его слове, каждом его жесте, каждом его решении. Его отношения с сыном были напряженными не только из-за личных разногласий, но и из-за его неприятия власти и правил. Он видел в Ярославе слишком много приверженности системе, того, что он сам так отчаянно пытался избежать. В его взгляде на сына проскальзывала смесь разочарования и гордости, как будто он одновременно восхищался его дисциплиной и презирал ее. Его личная жизнь была такой же беспорядочной и непредсказуемой, как и его профессиональная. Его связь с молодыми любовницами была не столько проявлением похоти, сколько способом отвергнуть устои и моральные нормы, которые он считал лицемерными. Он словно бросал вызов обществу своими действиями, утверждая свою свободу от любых ограничений. «Бунтарь превращает нас в злодеев, когда мы отказываемся признать и принять на себя ответственность за нанесенный нами ущерб – а ведь все мы рано или поздно причиняем вред себе или другим. В худшем случае люди, которые так и не смогли развить достаточно сильное Эго, чтобы контролировать свои импульсы, становятся полностью ведомыми Бунтарем и не имеют сил или желания положить конец разрушительному поведению.»