Свет и тень
Утро в отеле клуба начиналось без ощущения времени.
Ты проснулась от вибрации телефона на прикроватной тумбе. Сон был прерывистый, невыносимо короткий. Не потому что ночь была беспокойной — просто ты знала, какой будет этот день: съёмка для медиа-отдела клуба. Полный день. Много игроков, три смены площадок, смена света, спонсорские материалы, интервью.
Ты поднялась, собрала волосы и натянула широкую чёрную футболку, которую сама отрезала по линии талии. Внизу — тёмные брюки с множеством карманов, куда обычно улетали карты памяти и салфетки для объектива.
На завтрак ты даже не спустилась — закинула энергетик и пошла на нижний этаж, где уже собирались сотрудники клуба.
Весь день прошёл как в одном длинном кадре с затянутой выдержкой. Всё смазано, но в то же время чётко.
Ты снимала игроков, которые собирались в зале. Потом работала на улице — они тренировались в облегчённом режиме, разыгрывали пас, смеялись, переговаривались. Иногда кто-то из них кивал тебе, мельком бросал:
: Тяжёлый день, да?
Ты кивала и продолжала работать. Камера лежала уверенно в ладонях — как будто она держала тебя, а не наоборот. Кенана ты не видела — его группа тренировалась отдельно.
После обеда начался медиа-блок: портреты в форме, кадры для афиш, внутренняя съёмка для пресс-релизов. Ты почти не говорила — только двигалась. Настраивала свет, регулировала фокус. Кто-то из ассистентов предлагал помочь, но ты уже вошла в ритм.
Твои ноги начали гудеть к середине дня. Плечи ныли. Но ты не замечала этого до того момента.
Поздно днём. Трибуна. Ты снимала сверху, с угла, делая общие кадры команды, которая как раз разминалась на поле перед небольшим товарищеским матчем. Камера была тяжёлой, а угол съёмки — неудобным. Но ты решила спуститься чуть ниже по трибунным ступеням, чтобы поймать более живую динамику игроков. Солнце било сбоку, слепило объектив, воздух дрожал от гудения толпы и переклички тренеров. Гарнитура в ухе ловила шум от радиопередатчика — кто-то из медиа-команды требовал кадры разминки, прямо сейчас.
Ты ускорилась, не глядя под ноги.
Ступень была чуть крошеной — то ли цемент, то ли песок, и подошва кроссовки соскользнула вбок. Камера резко дёрнулась за ремень. Ты потеряла равновесие.
Т/и: ...чёрт!
Вырвалось у тебя, но слишком поздно.
Ты ударилась коленом о край ступени, всухую, костляво. Камера брякнулась об бок, сползла по ремню, но ты прижала её, инстинктивно защитив.
Тело скатилось вниз на одну ступень. Бетон был горячий от солнца, но в животе схватило холодом.
Боль пришла спустя пару секунд. Пульсация под кожей. Ты села, уткнулась рукой в ступень, наклонилась, в попытке собраться.
Распоротые брюки. Ткань разошлась, будто лезвием. Кровь медленно, лениво стекала вниз по голени.
Л: Эй!
Крик с поля. Ты подняла голову.
Лука.
Он стоял у бровки, прищурился, потом резко рванул в твою сторону. За ним — Тома. Вокруг зашевелились игроки. Кто-то махнул в сторону трибун.
Ты хотела встать. Но как только чуть выпрямилась — колено будто прострелило.
Л: Ты в порядке?!
Лука был уже на ступеньке ниже, дышал быстро.
Л: Ты сломала что-то?
Л: Нет. Не сломала. Просто... ударилась.
Выдавила ты, стараясь говорить спокойно, чтобы они не паниковали.
Он уже тянулся к твоей руке, когда за его спиной появился он.
Кенан.
Он не бежал. Он шёл быстро, будто точно знал, куда. Его лицо было собранным, холодным. И всё равно — в этой сдержанности что-то било навылет.
Он обогнул Луку, остановился перед тобой. Присел на корточки. Его глаза — только на тебе.
К: Что случилось?
Спросил он тихо.
Т/и: Ничего. Просто ступень скользкая. Всё нормально.
К: Ты можешь встать?
Т/и: Да. Просто дай секунду.
Ты попыталась опереться на другую ногу, но снова села. Челюсть сжалась сама собой.
Кенан, не сказав ни слова, достал из кармана складную салфетку. Разорвал упаковку зубами. Наклонился к колену.
Ты вздрогнула:
Т/и: Эй. Не надо. Я сама.
Он не отреагировал. Просто коснулся кожи краем салфетки. Аккуратно, почти без нажима. Но ты всё равно зашипела от боли.
К: Извини.
Сказал он. Не отводя взгляда.
Он промокал кровь молча, методично. Лука стоял чуть выше, перегнулся через перила, но не вмешивался.
К: Ты делаешь вид, что всё под контролем.
Тихо сказал Кенан, не глядя на тебя.
К: Но ты дрожишь.
Т/и: Я не дрожу.
К: Дрожишь.
Повторил он спокойно.
Ты закусила губу. Не хотелось, чтобы он это видел. Ни он, ни кто-либо вообще.
Медсестра подбежала через минуту. Осмотрела быстро, вынесла вердикт:
Медсестра: Рана чистая. Не глубокая. Перевязать — и всё.
Она достала бинт, протянула... Кенану. Ты удивлённо моргнула.
Т/и: Я могу сама.
Выдавила ты.
Он уже взял. Присел ближе, обернул бинт вокруг колена.
К: Дай хотя бы одну вещь сделать спокойно.
Сказал он, завязывая узел.
К: Не спорь со мной каждые пять секунд.
Ты вздохнула. Следила за его руками. У него были сильные пальцы, но движения — точные. Он бинтовал так, будто делал это не в первый раз. Может, и правда не в первый.
Т/и: Ты всегда такой?
Спросила ты.
Он не поднял глаз.
К: Такой?
Т/и: Спокойный?
К: Я просто не теряю голову.
Отрезал он.
К: Когда вижу, как ты с трибуны летишь.
Ты смотрела на него. Он завязал край бинта, вытер руки. Только потом поднял глаза.
К: Готово.
Т/и: Спасибо.
Сказала ты тихо.
Т/и: Я думала, будет хуже.
К: Будет. Завтра.
Сказал он.
К: Когда проснёшься.
Т/и: Ты обнадёжил.
Усмехнулась ты.
К: Всегда рад.
Ты хотела встать. Он протянул руку. Помог. Осторожно, но без медленности.
Т/и: Я могу дойти сама.
К: Я знаю.
Кивнул он.
К: Но не буду рисковать.
Он провёл тебя до ограждения. Лука ждал рядом, с камерой, которую кто-то уже подобрал.
Л: Всё нормально?
Тихо спросил он.
Кенан ответил за тебя:
К: Уже да.
Ты ещё чувствовала пульс в колене, но внутри было странно тепло.
Он просто был рядом.
И именно так ты поняла: тебе не нужно, чтобы он спасал. Но его молчаливое присутствие — это то, что держит.