Отсчет пошел
Вечер, граничащий с ночью, ранней весны. В окна лупил сильный дождь, сопровождающийся яркими вспышками молний и пробирающим до костей громом. Соня была дома одна. Завернувшись в плед, она взволнованно бродила по квартире, попивая давно остывший чай, не находя себе места. Тупая боль пульсировала в груди и не давала дышать. Отец на дежурстве, мать уехала к бабушке, а Игорь...
Во дворе за школой произошла небольшая стычка с выпускниками из параллельного класса. Казалось бы, очередная драка, в которой Прокопенко и Гром могли бы с гордо поднятыми головами и выставленными вперёд кулаками одержать победу. Они смеялись, когда считали, сколько каждый заработал боевых отметин, когда вспоминали, кому успели случайно выбить зуб или стукнуть по носу. За это им прилетало от Федора Ивановича и не единожды. Особенно Соне, ведь она девочка. Но кто виноват в том, что по-другому на улице не выжить? Ещё при жизни Константин Гром научил Соню паре приёмам, чтобы та смогла в будущем защитить себя, если вдруг Игоря не будет рядом. Это был их маленький секрет. Для Сони дядя Костя, наравне с отцом, был героем, которых показывали в кинотеатрах и по телевизору. Она с удовольствием слушала, как два взрослых мужика, сидя на кухне, шепотом обсуждали работу, чтобы дети не улавливали сути. Как и для Игоря, смерть дяди Кости была для Сони настоящим ударом. Но ещё страшнее, когда становишься свидетелем этой трагедии и понимаешь, что в жизни герой, как профессиональный киноактер, не оживет, как только погаснет экран. Лишь на похоронах, держа отца за руку, она осознала, что больше не зайдет в прокуренную квартиру Громов, не услышит его «Чип и Гаечка», не выпьет «бесконечный» чай в пакетике, не останется допоздна из-за просмотра очередной криминальной программы.
Как же в ту ночь ей влетело от Федора Ивановича. Защитник порядка никогда так не кричал на дочь, не бил ремнем, а после с горькими слезами прижимал испуганную девочку к себе и извинялся, что был никудышным отцом, раз не уследил за ней. А ведь Соня всего лишь хотела помочь Игорю, хотела побыть маленьким героем для друга, который по жестокой иронии судьбы стал ее братом. Она видела, как сломленный паренёк начинал жизнь с нуля, и дала себе обещание, что будет рядом с ним, чтобы защитить любой ценой. Ведь ближе нее и Прокопенко у него больше никого не было.
И каждый раз, вступая в драку, Игорь, видя с каким усердием Сонька отстаивает друга, вспоминал слова отца: «Ты не обращай внимания, что она вся из себя боевая. Это пока. В будущем ограждай ее от неприятностей. У Иваныча она единственная». До старших классов Игорь воспринимал Соню как сестру, боевого товарища, пацана в юбке. Но ближе к выпуску он разглядел в ней девушку, которой не к лицу синяки. Да и подостыло желание резко реагировать на обидные вбросы глупых школьников и дворовых ребят. Мозги встали на место, как говорится. Поэтому последняя драка школьных времён заставила Игоря вспылить на Соню за то, что та ввязалась в перепалку, когда могла постоять в стороне или, наоборот, увести Грома от проблем подальше.
— И нужно было это тебе? — вытирая кровь, выступающую из разбитой губы, прорычал Игорь на запыхавшуюся Соньку.
— С дубу рухнул? Ты видел сколько их? Они бы тебя тут до смерти забили! — девушка указывала на пятерых не наделенных умом парней, которые, хромая, шли прочь от места побоища.
— А тебя, как истинные джентльмены, они бы отпустили! — Гром попытался поправить порванный черный школьный передник на плече Сони, но девушка, схватив рюкзак с земли, замахнулась на Грома и ударила его в грудь.
— Придурок! Я бы никогда не бросила тебя одного, — Прокопенко надеялась, что этим жестом она утихомирит Грома, и их небольшая перепалка сойдёт на нет.
— Ты же девушка! Лучше бы ходила на дискотеки и модой интересовалась, а не шаталась со мной по улицам, чтобы я не выслушивал нравоучения от Федора Иваныча, как я плохо за тобой слежу! Повзрослей ты уже наконец!
Игорь ожидал чего угодно, — слез, ответного крика — но не мощной пощёчины. Била Соня не слабо. Она вложила в нее всю свою обиду и злость. Ее светлые глаза потемнели, как небо, предвещающее грозу, и, закинув грязный рюкзак с множеством значков и нашивок, стремительно убежала, стуча маленькими каблучками.
Держась за горящую щеку, Игорь молча сел на бардюр. Прогремел гром, и первые капли дождя упали на сухую землю. Люди поспешили спрятаться под козырьки домов, а дети, увидев яркие полосы в небе, с криками разбежали кто куда, как тараканы, когда включают свет. Свежесть и долгожданная прохлада разбавили духоту, царившую все утро. Но Игорь лишь подумал, как ему мерзко от мокрой одежды и стыдно.
Стыдно. Он ведь не хотел обижать Соню. Разве Гром не прав? Пускай получилась грубая формулировка мыслей, но в чем он виноват? Не силком же заставлял подругу давать сдачи, она сама лезла, когда не просили.
— Вот придурок, — простонал Игорь.
Какой бы Соня ни была, в первую очередь она девочка, очень эмоциональная и ранимая. И выходка Грома для нее граничила с предательством. Надо просить прощения. Да как?
— Думай, думай, думай.
***
Время перевалило за двенадцать. Выпив чай и чашку кофе, Соня без сил упала на диван гостиной. Тепло пледа, шум бушующей стихии, слабый свет напольной лампы заставляли тяжёлые веки потихоньку смыкаться. Неужели не придет?
Щелчок входной двери. Соня подскочила, забыв об усталости, и находу стала придумывать в голове оправдания неожиданно вернувшемуся отцу, куда пропал Игорь и почему она до сих пор не в постели.
Шлепая промокшими насквозь туфлями, поникший Гром вошёл в квартиру, держа рюкзак в руке. Один его щенячий вид заставил Соню забыть обиду. Он дома! С ним ничего не случилось! Живой! Она кинулась к нему с распростёртыми объятиями, потеряв плед где-то по дороге. Прижавшись всем телом к Игорю, Прокопенко отдавала все свое тепло, чтобы промокший до нитки Гром обрёл живой румянец. Уронив рюкзак, парень, не сдерживая эмоций, тоже крепко обнял подругу, уткнувшись носом ей в макушку. Такие родные люди, которые до безумия бояться потерять друг друга, и такие упрямые дураки. Каждый пытается защитить, но тем самым и отталкивает.
— Не смей больше меня так пугать, слышишь? — пробурчала Соня ему в грудь.
— Мг, — кивнул Игорь, слегка улыбнувшись. — Прости, я не хотел на тебя кричать.
— Знаю, и ты меня прости, — Прокопенко чувствовала, как ее футболка становилась влажной, и по телу пробежали неприятные мурашки от холода.
Стоя на месте, они ещё несколько минут молчали и качались из стороны в сторону.
— Я тебе кое-что принес, — шморгув носом, Игорь отстранился и, растегнув рюкзак, он достал почти новую аудиокассету и протянул Соне. — Этого альбома в твоей коллекции нет.
В полумраке девушка не совсем разглядела обложку, спрятанную под пластмассовой коробочкой, но стоило ей подойти к лампе, она с немым восторгом закрыла рот ладонью.
— Мы же послушаем?
— Конечно, только дай мне переодеться.
***
— Сегодня опять ночь,
Сегодня опять сны.
Как странно вращает мной
Движение к весне от весны.
Сеть черно-белых строк,
Телевизионная плеть.
Я так хочу быть тут,
Но не могу здесь…
Воздух.
Мне нужен воздух.
Выключив свет, Соня вставила в подаренный на день рождения аудиоплеер кассету любимой группы и, всунув наушник в одно ухо, протянула другой Игорю. Она не стала распрашивать, как ему удалось добыть столь дорогую для нее вещь. Тут постарался Игнат и его умение дергать за нужные ниточки, за что ему отдельное спасибо.
Они уселись на Сонькиной постели у окна в детской, накрывшись большим теплым пледом, и, полностью отдавшись музыке, не заметили, как заснули. Голова Сони лежала на плече Игоря. Все его вчерашние раны были обработаны и заклеины пластырем, который подруга хранила под кроватью.
— Черно-красный мой цвет,
Но он выбран, увы, не мной.
Кто-то очень похожий на стены
Давит меня собой.
Я продолжаю петь
Чьи-то слова,
Но все же кто играет мной? А?
Воздух…*
Дождь прекратился, но капли продолжали бить по подоконнику и стекать по стеклу. Небо окрасилось в оранжево-розовые оттенки от уличных фонарей. Сладко зевнув, Соня обхватила руку Игоря, как любимую игрушку. Гром же периодически поправлял плед, чтобы Прокопенко не замёрзла и чувствовала себя комфортно.
Спокойно. На душе было сладко и спокойно. Но черви уже поселились в их чистых сердцах и ждали своё время.
Когда же оно наступит?
* Алиса - Воздух