8. Беглец
Всякая жизнь, посвящённая погоне за деньгами, — это смерть. Воскрешение — в бескорыстии.
Альбер Камю.
На набережной Невы этим летним днем было на редкость тихо. В будние дни на набережной можно было заметить только веселых школьников, наслаждающихся летними каникулами и нескольких одиноких прохожих, у которых в этот день, вероятно, был выходной. Архипов шёл по набережной, засунув руки в карманы брюк, и то и дело оглядывался по сторонам, пытаясь найти здание управления речного трамвая Ленводтранса. К его радости, нужное управление оказалось почти в шаговой доступности. Архипов немного поболтал с миловидной девушкой на входе, расспросил её о Саблине, и, получив имя нужного человека, отправился через всю набережную к месту стоянки речных трамваев.
Нужным судном оказался блестящий на солнце выкрашенный в белый цвет «Метеор». На пристани рядом с катером сидели двое: молодой мужчина лет тридцати, одетый в расстегнутый китель, и второй, одетый в белую майку и шорты, и лет на десять старше первого. Оба сидели на ограждении набережной, и пили на двоих одну бутылку кваса. Увидев подходящего к ним Архипова, молодой сразу крикнул.
— Пассажиров нет. Приходите позже, гражданин, как хотя бы человек десять наберется. Иначе не повезу.
— Я не за этим пришел, — сказал Архипов, доставая из кармана удостоверение, — Ты Стас Черков?
— Ну я, — безразлично ответил Стас, слезая с ограды.
— Капитан Архипов. Ленинградская милиция, — представился Роман, раскрыв удостоверение, — Скажи мне, Стас, ты Саблина знаешь?
— Серегу? — переспросил Черков, а затем, не дожидаясь ответа Архипова тут же сказал, — Знаю. Только сегодня не его смена. У нас график два на два. Два дня я, два дня он.
— Когда его в последний раз видел? — спросил Архипов, посмотрев прямо в глаза Черкову. Стас на несколько секунд призадумался.
— В субботу видел, — наконец сказал он, — Он у меня в гостях был. Сидели, болтали о чем-то. Ну, выпили немного. Потом разошлись по домам.
— О чем конкретно болтали? — не унимался Архипов.
— Да так. О ерунде... — протянул Стас, но такой ответ не удовлетворил капитана Архипова.
— Все в подробностях рассказывай. Или поедем с тобой поговорим уже в менее приятной обстановке.
— А что такого Серега натворил? — спросил Стас, но, не получив ответа на свой вопрос, принялся рассказывать детали последней встречи с Саблиным.
Три дня назад. 19 июня 1982 года.
Черкова отвлек от ужина звонок в дверь. Мысленно гневаясь на того, кого нелегкая принесла, Черков подошел ко входной двери и, даже не спрашивая, «кто там», открыл её. В квартиру зашёл (хотя, скорее, ввалился) Саблин. Он держался навеселе, и сжимал в руке бутылку дешевого вина «Солнцедар».
— Стас! Пошли отмечать! — с порога начал Саблин, и, не дожидаясь приглашения Черкова, прошел на кухню. Стас тем временем достал с антресолей две рюмки и поставил их на стол с на удивление чистой клеенкой.
— Ну, Серый, рассказывай. По какому поводу праздник?
— По самому лучшему! — сказал Саблин, наливая вино в рюмку, — Я женюсь, Стас! Женюсь! Надя согласилась.
— Поздравляю! — протянул Черков и широко улыбнулся, — Меня-то на свадьбу позовешь?
— Позову, конечно. Я уже придумал, куда уедем сразу после свадьбы. В Крым поедем. Я путевки достану.
— А деньги откуда возьмешь, Казанова? — усмехнулся Стас, и выпил залпом первую рюмку бормотухи.
— Деньги не вопрос, — отмахнулся Саблин, — Есть один родственник у меня. У него возьму.
— Да ну? — удивился Черков, — Не врешь?
— Не-а. Не вру. У меня есть в заначке немного денег ещё. Будем копить на кооперативную квартиру. Или, если повезёт, и на дачу. Скоро перееду из этой коммуналки в нормальную квартиру.
— Мне бы такого родственника... — вздохнул Стас, — Слушай, а что за родственник-то? У тебя же, вроде как, родни никакой нет?
— Долгая история, — сказал Саблин, — Потом расскажу как-нибудь. После свадьбы. Главное, приходи. Отмечать будем в... «Демьяновой ухе». Ресторан такой рядом с планетарием есть.
— Богато живешь, — усмехнулся Стас, но вдруг его выражение лица изменилось с веселого на напряженное, — Слушай, а деньги точно от родственника твоего? А то вдруг что...я не хочу как соучастник пойти.
— Ну что я? Сберкассу ограбил что ли? — рассмеялся Саблин, — Нет, деньги нормальные. Сам сначала не поверил, — Саблин старался говорить непринужденно, но Черков заметил, что взгляд его друга оставался хитрым. Больше о теме денег, впрочем, за столом не вспоминали. Друзья поболтали о разном — о наглых пассажирах, о том, каким жарким выдалось это лето. В конце концов Черков довел уже изрядно пьяного друга до такси, и, вернувшись домой, лёг спать прямо на диванчик в гостиной...
— Вот так все и было, — сказал Черков, наконец завершив свой рассказ, — Как знал, что Серега что-то натворил...Хотя, товарищ капитан, человек он хороший. Друг отличный, у начальства на хорошем счету.
— Ага, — кивнул сидящий на ограде человек, — Серега друг каких поискать.
— А вы кем будете? — спросил Архипов, глядя на человека на ограде. Тот молча допил квас и слез.
— Сан Саныч Лютаев. Моторист, — представился он хриплым голосом, и протянул Роману руку, сильно испачканную в машинном масле. Архипов ответил на рукопожатие без капли брезгливости.
— А другие друзья у него есть?
— Не знаю, — ответил Сан Саныч, — Вроде есть. Он в секцию спортивную ходит.
— В какую секцию? — спросил Архипов.
— Самбо или дзюдо, вроде, — ответил Черков, — Он и меня звал, но это не мое.
— Где она, эта секция?
— Да кто знает... — протянул Черков, оглядываясь по сторонам, — Где-то на Васильевском острове. На Одоевского, кажется.
— Ну, спасибо за помощь, — сказал Архипов, и еще раз пожал руки членам экипажа «Метеора», — Если вы понадобитесь, я вас вызову в отделение. Бывайте! — и Роман, развернувшись, пошел к своей машине. Черков и Сан Саныч, посмотрев на пустую бутылку из-под кваса, переглянулись, и пошли обратно на борт «Метеора»...
***
Постников и Рысин подошли к пивной — это было небольшое тесное помещение с крашенными в белый цвет кафельными стенами, и на редкость смешным, в контексте назначения здания плакатом «Пьянству -- бой!» Деревянный пол был покрыт уже не первым слоем краски и лака В помещении не было почти никого — лишь двое немолодых людей сидели в углу и пили пиво. Большинство завсегдатаев данного заведения в такую летнюю жару предпочитали столики, стоящие на улице.
За прилавком пивной стояла продавщица с недовольным выражением лица.
— Квас — три копейки. Пиво — двадцать. Есть только светлое.
— Я не пить сюда пришел, — сказал Постников, раскрывая свое удостоверение, — Я из милиции. Скажите, вы знаете гражданина Саблина, Сергея Вениаминовича. Живет через дорогу.
— Саблина? Знаю. Он к нам ходит каждые выходные. Пива не пьет, всегда квас берет.
— Один ходит? Или с другом? Например, с молодым человеком в красной кепке? — продолжал Постников, предположив, что в таких местах продавщицы все всегда знают. Его интуиция его не подвела.
— В красной кепке? Так это Толя, дзюдоист, друг его. Они к нам всегда после тренировок заходят. У них тут где-то рядом секция.
— Где именно? — спросил Рысин, не удержавшись.
— Ну мне-то откуда знать, молодой человек? — недовольно ответила продавщица, — Просто знаю, что они оба ходят в эту секцию. Я хотела туда сына записать. Не разрешили. Несовершеннолетних не берут.
— А где этот Толя живёт? — спросил Постников.
— Не знаю. Знаю только, что дзюдоист, и что секция у них рядом.
— Выглядит как этот Толя? — спросил Рысин.
— Да у него лицо какое-то...незапоминающееся. Моложе Саблина, это точно. Волосы чёрные, подстрижены коротко. Ещё с ними один раз какая-то девушка была. Кто такая — не знаю.
— А фамилия у этого Толи есть? — спросил Постников.
— Не знаю. Знаю имя только, а фамилию не знаю.
— Благодарю за помощь, — сказал Постников, и вышел из здания пивной.
Несколько минус спустя, лейтенант и майор уже стояли возле «Волги» Постникова, и пили газировку, набранную в ближайшем автомате.
— Что думаешь, Миша? — спросил Евгений, поставив стакан с газировкой на капот машины.
— А что думать, товарищ майор? — удивлённо спросил Миша, — Думаете, он у этого Толи скрывается? Значит, надо искать его. У участкового спросим про дзюдоистов. Он такое должен знать.
— Я не про это, — Евгений отпил газировки, — Я про другое. Все никак не могу собраться с мыслями. Парадоксальное чувство какое-то. Дело Орловского одновременно и простое, и сложное. Разгадка лежит на поверхности, но чтобы дойти до разгадки, нужно поработать. Понимаешь, к чему я веду?
— Не очень, — честно ответил лейтенант, — У вас, все же, Евгений Петрович, опыта побольше моего. Я в отделе без году неделя.
— Иногда нужно взглянуть на вещи под другим углом, — заметил Постников, — Вот я и пытаюсь узнать, что ты думаешь по этому поводу. Может, молодое поколение лучше меня разбирается в чем-то?
— Не знаю, Евгений Петрович. По мне, так мы занимаемся какой-то ерундой. Угрозы в стихах, внебрачные дети, трагическая история любви...похоже на дурацкий бульварный роман. Или на приступ сумасшествия.
— Вот и я так же думаю... — вздохнул Евгений, — Все это слишком странно. Мне кажется, есть какая-то деталь, которую мы упустили. Что-то, что я не могу найти...
— Может, ещё раз поговорить с Орловским? — предложил Миша, но майор лишь отмахнулся.
— Нет, здесь что-то другое. Ладно. Поехали в отделение. Мне нужно срочно выпить хотя бы чашку кофе.
Постников допил остатки газировки и сел за руль машины. Рысин несколько секунд постоял на улице, размышляя над словами Евгения Петровича, но вскоре тоже сел в машину.
***
Турецкая кофеварка в милицейской столовой, к счастью Постникова, не была занята. Он налил себе чашку, и тут же, не отходя от кофеварки, выпил до дна чашку. Мысленно поблагодарив того милиционера, который год назад принёс этот аппарат в отдел, Евгений пошёл обратно в свой кабинет.
Его коллеги были заняты тем же, чем и всегда. Рысин заполнял какой-то отчёт полковнику Лагину, а Архипов был занят чтением нового выпуска «Советского спорта». Из стоящего на столе старого радиоприемника «Атмосфера» доносилась тихо доносилась веселая песня на итальянском языке. Однако мелодия быстро закончилась и сменилась на тихий голос диктора.
«Григорий Васильевич Романов, первый секретарь Ленинградского областного комитета партии сегодня возложил цветы к монументу героическим защитникам Ленинграда на площади Победы в 41-ю годовщину начала Великой Отечественной войны и встретился с ветеранами-блокадниками у мемориального комплекса. Отметим, что и сам товарищ Романов во время Великой Отечественной войны служил на Ленинградском фронте...»
— Что-нибудь нашел, Рома? — спросил Постников у Архипова.
— Поговорил с друзьями Саблина, — ответил капитан, — Говорят, он ходил в какую-то секцию дзюдо на улице Одоевского. Ещё, что хотел жениться на какой-то Наде. И ещё говорил, что ему скоро некий родственник даст крупную сумму денег на свадьбу с этой самой Надей. У меня все. У вас что?
— Не сильно лучше, чем у тебя. Узнали, что другом Саблина был некий Толя, дзюдоист. И еще, я нашел у него в квартире много пластинок с иностранной рок-музыкой...что-то мы упускаем, — сказал Постников, не заметив, как вновь начал мыслить вслух, — Все должно быть проще. Мы слишком все усложняем.
— Ты о чем это? — недоуменно спросил Архипов.
— Обо всем, — ответил Постников.
— Любишь ты говорить загадками... — проворчал капитан.
— Вот что. Идите пока выясните, есть ли секция дзюдо по вашему адресу. А мне надо подумать, — сказал Постников, и, проводив взглядом убежавших исполнять его поручение подчинённых, сел за стол, положив руку себе на лоб.
«Что-то я упускаю. Что-то упускаю...» — подумал Постников, прикрыв глаза. Он мысленно воспроизвел текст записок, присланных Орловскому, и погрузился в размышления.
«Первое стихотворение. Лермонтов. Смерть поэта».
«Отмщенья, государь, отмщенья!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видели злодеи в ней пример.
***
Есть грозный суд: он ждёт;
Он недоступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперёд.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью —
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!»
«Есть грозный суд, он ждёт...»— подумал майор. Ничего было непонятно, и в то же время все было просто. Возможно, стихотворение — это шифр. Но шифр, понятный только тому, кто его написал. Все равно ерунда какая-то выходит. Чего хочет тот, кто отправляет эти записки от Орловского? Денег? Мести? Еще чего-то? Нет ни четких формулировок, ни требований. Но почему тогда так всполошился Орловский?
«Второе стихотворение. Андре Шенье...»
«Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:
Я плахе обречен. Последние часы
Влачу. Заутра казнь. Торжественной рукою
Палач мою главу подымет за власы
Над равнодушною толпою.»
«Что между ними общего?» — подумал Постников, и взял со стола тонкую тетрадь в клетку и ручку. Несколько секунд Евгений что-то вспоминал, а затем быстро написал в тетради слова «Поэт», «месть», «смерть».
«Это вся связь между стихотворениями. Оба рассказывают о смерти поэта. Какого поэта? Причём здесь это?». Постников хорошо разбирался в литературе, но сейчас даже он не мог провести никаких аналогий между стихотворением о смерти Пушкина и стихотворением о смерти Шенье.
«Нужно узнать больше про Орловского. Намного больше...» — подумал Евгений, и тут же, не раздумывая ни секунды, набрал на рабочем телефоне хорошо известный ему номер. Трубку на том конце сняли только через минуту.
— Да-да, слушаю, — послышался из телефона женский голос, принадлежащий сестре Постникова
— Ларка, привет, — сказал Евгений, — Скажи мне, ты знаешь певца Орловского? Вениамина Константиновича.
— Тебе что, нужны билеты на его концерт? — рассмеялась Лариса на том конце трубки, — Ты же вроде не любишь оперу, Женя.
— Да нет, у меня здесь служебный интерес, — признался Постников, — Хочу больше узнать о нём как о личности. Может, у тебя есть знакомые?
— Женя, я занимаюсь живописью, а не музыкой. Про Орловского знаю не больше тебя. Я была один раз на его концерте, но это было давно. Постараюсь узнать что-нибудь. Не забудь только потом заехать на дачу. Я тебе позвоню потом.
— Спасибо, — сказал Евгений, и положил трубку. Нужно будет все же съездить в эти выходные на дачу к Ларе, и заняться там ремонтом. Не стоило злоупотреблять доверием сестры. Но сначала — дело Орловского. Поскорее бы его закончить, и заняться чем-то более серьезным...
Но помечтать Постникову не дали. Несколько секунд спустя его мечты прервал ворвавшийся в кабинет Миша Рысин.
— Нашел, Евгений Петрович! Есть такая секция дзюдо, как раз на Одоевского. Пять минут всего понадобилось. Нужно поехать туда и найти этого Толика. А он и выведет нас на Саблина.
— Хорошо сработал, Миша, — безразлично сказал Евгений, вставая из-за стола, — Найди Рому, и поехали к этим спортсменам.
— Есть! — резво ответил Миша, и тут же скрылся с глаз долой...