Слобода чертей: Югославская сказка

Лазарь будто нарочито не хотел подпустить к себе Добрило. Как ни пытался парень искать встречи, все было без толку.

«Просто призрак какой-то!» – думал Добрило, начищая сапоги и в очередной раз провожая Анастасиадиса глазами в коридоре.

Сапоги, к слову, не начинали сидеть плотнее по ноге. Войнович нашел какую-то ветошь в кладовой со швабрами, нарвал ее на мелкие кусочки и затолкал в мысок. К счастью, роте ещё было, чем мыть полы, и на пропажу никто не обратил внимания. Молодой оборотень также нашел, чем закрепить сапоги на голени: среди его вещей оказалось несколько пар носок, одни из которых были на тугой резинке. Добрило недолго думая распотрошил носки, достал резинки и натянул их поверх сапог, закрыв штанинами.

Солдатам приходилось проявлять чудеса изобретательности. Все очень быстро научились подшивать шинели, чтобы край не волочился по полу, Добрило орудовал нитью и иглой ничуть не хуже любой швеи.

Утро было довольно прохладным для здешних мест. Горы не пропускали ветра, но низко над землёй парил густой, почти крахмальный туман, разливавшийся вязким киселём, ничего не было видно, и даже пики сопок казались молочными.
Добрило стоял на утреннем построении, стараясь не показывать, что замёрз. Шинель была самой теплой одеждой среди всего обмундирования, но и она в этот странный день совсем не грела.

К ним прислали майора. Это был невысокого роста дядечка с большим носом, похожим на орлиный клюв, и широкими ноздрями, раздвинутыми вверх, как воротник кобры. Почему-то этот майор напомнил Добрило ищейку. Дядечка, проходя мимо солдат, отдающих ему честь, словно "обнюхивал" каждого из них. Колонна встала по команде "смирно".

– Кто из вас знает, что такое боевые газы и какие они бывают? – спросил он.

Добрило замялся, думая, отвечать или не отвечать на этот вопрос. Увидев косой взгляд прапорщика, парень неуверенно поднял руку.

– Боевые газы - отравляющие вещества, которыми противник поражает сразу целые части. Среди таковых - иприт, фосген, хлорацетафенон...

Майор остановил его.

– Товарищ прапорщик, как зовут этого образованного юношу?

Изнутри у Добрило все похолодело. Он с трудом сглотнул комок в горле.

– Рядовой Добрило Войнович, товарищ майор, – откликнулся прапорщик.

Парень почувствовал на себе и другой изучающий взгляд, но не стал оборачиваться. Он уже догадался, кто мог так внимательно рассматривать его в толпе.

Майор удовлетворенно кивнул.

– Вот что, рядовой Войнович, дорога тебе в химические войска, – Добрило даже не понял по тональности, издёвка это была или похвала, – а пока, как наиболее знающий человек, скажи нам, как предохраниться от действия боевых газов?

Парень держался спокойно, но его не покидало пугающее ощущение, что сейчас случится что-то нехорошее.

– С помощью противогазов, – ответил он голосом, каким бы зачитал рапорт.

– Правильно! – Добрило стало жутко. – Поэтому сейчас все дружно идём мыть противогазы. Товарищ прапорщик, обеспечьте.

Каждому выдали по "слонику". Молодые люди взялись за губки и мыло, чтобы отмыть шапки, а когда закончили, завхоз выделил им два пылесоса, и каждый принялся продувать клапаны выдоха от пыли.
Парней вывели на полигон и велели надеть противогазы. Там уже стояла клеенчатая палатка, какие ставят хиппи на фестивалях. Майор "Ищейка" стоял рядом и ожидал молодых людей.

– Войнович!

Парень выступил вперед. Он совсем не хотел показывать, что трусит, но по спине бежали мурашки.

– Раз ты у нас образованный, заходи первым, – с лёгкой насмешкой приказал Ищейка.

Добрило подумал, что это какая-то шутка от командования, но прапорщик грозно посмотрел на него, и памятуя свою первую ночь в части, парень вошёл в палатку.

Внутри стоял баллон, из которого курился зеленоватый газ. Первые пару секунд оборотень ничего не чувствовал, но потом слезы сами потекли из глаз, в горле запершило. Дымок все больше заполнял палатку, постепенно ухудшая видимость.

«Хлорпикрин, – понял Добрило, – Но он же может образовать фосген при нагревании!»

Противогаз не полностью спасал от действия газа, так что юноша поспешил покинуть палатку. Все лицо взмокло, в резиновом противогазе было ужасно жарко, окуляры запотели. Из носа и глаз текло, когда Добрило снял противогаз, он чувствовал себя пробежавшим марафон.

Через палатку стали проходить все, и все выходили, чихая и кашляя. Новобранцы выглядели совсем ошарашенными, но Лазарь, кажется, вовсе не был удивлен. Добрило улучил момент и обратился к новому знакомому.

– Они всегда используют хлорпикрин? Это же опасно! – удивился он.

– Потуже натягивай противогаз и не жалуйся, – сухо посоветовал оборотень.

– Но от него все давно отказались! Его везде заменяют на хлорфенон, как на учебный газ, – попытался возразить юноша.

– Слушай, думаешь, враг будет смотреть, заменяли в твоей части хлорпикрин на хлорфенон, или нет? Это армия. Тут не работают гражданские законы, – фыркнул Лазарь.

Добрило потупил взгляд. Он и правда об этом не думал.

– Давно ты тут? Говоришь так, будто ты тут всегда жил.

Молодой грек задумчиво посмотрел на Добрило.

– Сначала я пару месяцев провел в боевой части, потом пару месяцев в Македонии. Ещё несколько месяцев, и могу демобилизоваться.

Войнович широко раскрыл глаза. Получается, Лазарь - участник военных действий?
Заметив замешательство Добрило, Анастасиадис лишь усмехнулся.

– Ничего романтичного. Только вшами переболел, да получил кусок стекла в руку. Так и вернулся сюда.

Юноше стало неловко. Ему хотелось о чем-то расспросить Лазаря, но тот не очень-то хотел разговаривать о себе. Этот оборотень казался полным загадок, и как бы ни хотел оттолкнуть всех от себя, это притягивало, будоражило любопытство.

– Мы могли бы стать друзьями? – спросил Войнович. – Я тебе по гроб жизни обязан.

Анастасиадис скривился.

– Я не завожу дружбы, – пренебрежительно фыркнул он, – и тебе того же советую. От семьи и друзей одни проблемы, так что оставь меня в покое, и не надо за мной бегать.

Добрило даже разозлился на себя. Надо было сразу догадаться, что из этого ничего не выйдет.

– Дай знать, если передумаешь, – вздохнул юноша.

Лазарь лишь хмыкнул. Добрило всё же написал свой адрес и номер телефона, и молодой человек снисходительно взял его в карман штанов и удалился в часть.

***
Прапорщик умер. Это случилось очень неожиданно.

Молодые люди должны были на скорость разбирать автомат. Лично Добрило при этом не присутствовал - мыл полы в санчасти. Сослуживцы утверждали, что господин Копривица как-то неаккуратно держал оружие, пока смазывал детали маслом, вставил тормоз-компенсатор, шомпол, пенал, магазин. Все шло по плану, пока прапорщик вдруг не направил на себя ствол и не произвел выстрел.

В штабе все пытались списать на несчастный случай, но никто не верил в это. Прапорщик уже долго служил в этой части, но, по слухам, его не повышали из-за романа с женой полковника. Никто не верил, что такой профессионал мог случайно выстрелить в себя.

Впрочем, хоть Добрило и соблюдал все формальности и оказал погибшему прапорщику почести, жизнь юноши стала в разы спокойнее. Больше никто не отправлял его мыть туалет и не разыгрывал ночными приказами ловить в лесу албанских сепаратистов.

Лазарь демобилизовался. Больше Добрило не видел его в части, и иногда он думал, где Анастасиадис сейчас. Неужели живёт затворником в лесу? Нет, наверное, нашел ещё какое-то занятие. Военные люди не могут возвращаться в мирную жизнь. Война уже стала их образом жизни, и среди мирных граждан Лазарю делать нечего.

Осенью пришла пора собираться домой. Снова "теплушка", снова знакомые пейзажи. Добрило пришло в голову, что ему не очень хочется домой. Он уже не был тем человеком, который поехал в армию. Целый год у них не было даже связи с Радомиром.
Добрило не видел смысла писать брату письма: все равно не дойдут. Да и ответов не дождешься. К тому же, братья не могли увидеться, ведь вряд ли Милош рассказал Радомиру, где служит Добрило.

Утром поезд прибыл в Белград. Почему-то перрон вокзала каждый раз вызывал у Добрило одновременно и радостное, и тоскливое ощущение. Столько было связано с этим перроном...

Он вышел, ощущая себя оглушенным. Родная сербская речь опять казалась чем-то чужеродным, а Белград виделся, как во сне. Среди толпы Добрило нашел глазами Радомира и Милоша и стремглав бросился в объятия брата.

– Боже, другие страны на тебя плохо влияют, – засмеялся Радомир, – с каждым годом ты смуглее и выше.

– А ты будто в Норвегии живёшь, – съязвил Добрило.

В руках Милоша показалась бумага, и он протянул её младшему сыну. Добрило недоверчиво поднял глаза на отца, ожидая какого-то подвоха.

– Ты поступил в химический, – пояснил глава городской общины, – я продлил.

Парню казалось, он стал самым счастливым человеком на свете. Он уже и забыл, как хотел учиться и стать учёным, и оставил все свои надежды. Даже злость на отца не могла очернить этой радости. Добрило чувствовал себя победителем.