-20-
Ночью Доменико собрал жену и дочь в своем кабинете. За тяжелым дубовым столом с сигарой и виски в руках сидел глава семьи. У окна, с бокалом вина в руке — Грация. Напротив них, с прямой спиной, но нервно играющими пальцами, стояла Аморе.
Грация тихо, но отчётливо начала первая:
— Ты собираешься просто простить его?
Аморе сдержанно проговорила:
— Я не говорю, что простила. Я говорю, что смотрю на то, что он делает. Не на то, что говорил. Не на то, что делал раньше. Сейчас.
Доменико тем временем включил отцовский режим:
— А этого достаточно, чтобы забыть, кем он был?
— Папа, я знаю, что он был врагом. Знаю, кто его отец. Но я также знаю, что он всё бросил ради меня. Ради нас. Он выбрал. Мы тоже должны сделать выбор. Или мы навсегда будем жить в прошлом.
— Прошлое — это не просто пыль. Это кровь. Это то, что защищало нас, пока ты спала спокойно в своей комнате.
— Мама, ты сама учила меня смотреть людям в глаза. Я смотрела. Я видела, как он не выстрелил. Как он спас Санте. Как он стал частью этой семьи без слов. Он не просил ни власти, ни прощения. Только шанс.
Доменико, отрываясь от кресла, медленно подошел к Аморе:
— А если завтра его отец появится с предложением? Если Эйден снова встанет между? Ты сможешь убить того, кого защищаешь?
— Если он снова предаст — убью. Своими руками. Но пока он остаётся здесь, сражается, терпит, доказывает — я рядом.
— Ну, вот и выросла. Даже не спросила, как мы. Как нам всё это — видеть, как ты держишься за Картеровского мальчишку.
— Мама... Папа... Я держусь не за Картеровского. Я держусь за Эйдена. За того, кто стал другим. За того, кто смог пойти против крови. Как когда-то ты, папа, когда не позволил Каллисто убивать, хотя мог. Потому что тогда ты видел — человек меняется.
— Быть сильной — не значит быть упрямой, Аморе. Это значит быть готовой ко всему. Даже к тому, что тебя снова предадут.
— Я готова. Но если я не дам ему шанс — это предам уже я.
— Тогда сделай так, чтобы он больше ни разу не дал нам повода сомневаться в твоём выборе. Ни единого. Иначе даже ты не удержишь его от того, что последует.
Аморе кивнула.
— Любовь в мафии — это не розы. Это лезвие. Если выбрала — держи до крови. И не отпускай, пока не узнаешь, стоит ли оно этого.
— Я уже начала резаться. Теперь только вперёд.
Во дворе Эйден продолжал тренироваться. Не потому что заставили. А потому что ему дали шанс. Один. На всю жизнь.
Аморе с лёгкой улыбкой, чуть трогая папину руку, смотря в окно на любимого, проговорила:
— Но ты же, пап, любишь маму. Почему тогда так боишься, что кто-то сможет разрушить то, что у вас есть?
— Любовь, Аморе, — не всегда то, что видят другие. Это вечная борьба. Иногда даже между теми, кто любит друг друга сильнее всего на свете.
— Любовь — это не только светлые моменты, дочь. Это и тени. Мы научились прятать их глубоко внутри, чтобы никто не видел. Чтобы не разрушили то, что нам дорого.
— Но ведь если прятать тени слишком долго, они рано или поздно вырвутся наружу и уничтожат всё вместе с светом.
— Ты понимаешь больше, чем думаешь. Именно поэтому я боюсь. Потому что любовь — это и слабость, и сила одновременно. И нужно быть готовым бороться с собой, чтобы сохранить её.
— Тогда я готова бороться. Не только за себя и Эйдена, но и за вас с мамой. За то, чтобы любовь, которую вы построили, не разбилась об измены и страхи.
— Вот это и есть настоящая любовь, Аморе. Сила и готовность быть уязвимой.
— Мы тебя любим, и именно поэтому хотим, чтобы ты была осторожна. Но видеть, что ты сама умеешь любить и бороться — это единственное, что даёт мне надежду.
Грация, не отпуская бокал, медленно подошла к дочери. Её взгляд — одновременно строгий и наполненный глубокой печалью.
— Ты говоришь правильно, Аморе. Но если бы ты только знала, сколько раз мы с твоим отцом платили за любовь. Монетой, имя которой — предательство. Мы выжили не потому, что верили людям. А потому, что знали: любовь — это риск, на который идёшь один. Даже если рядом кто-то есть.
Аморе посмотрела на мать — в её глазах застыл океан боли и гордости. Ей не нужно было спрашивать, что за истории спрятаны за этими словами. Она знала: прошлое её родителей — это не роман, это выжженное поле, на котором цвела только одна роза — та, что не сломалась.
— Я приму этот риск. Я не слепа. Но если я не дам ему стать лучше, кто тогда вообще достоин второго шанса?
Доменико, стоя за её спиной, сжал плечо дочери:
— Только запомни: второй шанс — не подарок. Это испытание. Для него... и для тебя. Упадёте оба — поднимешься ты одна.
Тишина становится теплее, и в этом доме впервые за долгое время появляется лёгкое ощущение примирения.
Тем временем во дворе Эйден добивал последний подход. Кулаки в бинтах были в крови — он не замечал. Его взгляд — на окно, где свет сквозь шторы мягко вырисовывал силуэт Аморе.
Он не слышал, что там происходит, но чувствовал: решается его судьба.
— Она борется за меня, — шептал он сам себе. — Значит, я должен стать тем, за кого стоит бороться.
Сзади послышались шаги. Он обернулся — Санте.
— Ты знаешь, что не все тебе верят, — сказал тот, прислонившись к колонне. — И, может, никогда не поверят.
— Я и не прошу. Только одного — не мешать мне доказывать.
Санте кивнул.
— Тогда доказывай. Но помни: если ты подведёшь её... ты не успеешь пожалеть об этом.
Эйден кивнул. Без злобы. Без страха. Только с решимостью.
Ночью Аморе стояла у окна, обняв руками себя. Грация подошла сзади, положила ладонь на её плечо.
— Я всегда боялась, что ты повторишь мои ошибки. Но, может быть, ты сможешь сделать то, на что я так и не решилась — простить по-настоящему.
— А ты... любила кого-то до папы?
Грация замерла. Её глаза скользнули в темноту за окном.
— Нет. Я жила в золотой клетке, пока твой папа не украл меня.
- Ты никогда не рассказывала вашей истории... До меня доходили только слухи или информация из желтой прессы...
-Если ты хочешь, я расскажу.
- Я уже вся во внимании, мама.
Они устроились на кровати Аморе и Грация начала свою историю:
«Воспоминания»
-Дино?!? Ты с ума чтоль ты сошёл?! Я чуть заикой не стала!-передо мной стоял тот самый помощник отца-ты что творишь?!
-Не ори и выслушай, если хочешь спокойно жить. Твой отец хочет сослать миссис Марту (мою маму) в другую страну, подальше от Италии, чтобы потом спихнуть тебя одному богатанькому итальянцу, с которым твой ненаглядный папа хочет иметь экономические, а благодаря тебе ещё и кровные связи!-я молча смотрела на него, не хотя понимать весь этот бред сумасшедшего.
Была очень мягкая постель, что я просто утопала в ней, не хотела вставать... Но пришлось, ведь не понимала где я вообще нахожусь и главное как сюда попала. В чем была, в том и осталась, правда рюкзака нет нигде и кроссовки где-то оставила.
Оглядев комнату, первое, что бросилось в глаза это шикарные окна с балконом, а за ними лес. О супер, снова лесок, я как Красная Шапочка-подумала я и стала оглядывать комнату дальше.
Всё было в мрачных тонах: чёрный, темно-серый, местами белый, комод с зеркалом, банкетка перед кроватью, плазменный телевизор и четыре двери.
Одна на выход, другая на балкон,третья явно в ванну, заглянув туда, я убедилась в этом, пробежавшись быстрым взглядом по душевой огромной кабине, туалету, пеньюару и туалетному столику с зеркалом и подсветкой, на котором кстати была косметика, причём запечатанная, и четвертая...
-А что там...- тихо спросила саму себя я, открыла дверь и увидела огромную гардеробную с кучей мужской одежды в тёмных оттенках...
-Кхм, кхм...-услышав это, я резко обернулась-не помешал рыться в чужих вещах?
Я стояла как вкопанная, разглядывая персону перед собой. Это оказался статный мужчина лет двадцати пяти, который облокотился о косяк открытой двери, в чёрном костюме-тройка, с темно-серыми, почти чёрными глазами, чёрными как смоль волосами, легкой щетиной, которая подчеркивала мужские скулы и подбородок.
Я остановилась на хмуром, даже суровом взгляде.
Он смотрел на меня как хищник на запуганную лань. Становилось не по себе...
-Ты так и будешь молчать или что-то скажешь?
Собрав всю волю в кулак, я взглянула ему в глаза и выдала то, что смогла-как я здесь оказалась?!
-Твой отец ведёт игру совсем нечестно, пока я, как Дон Сицилийской мафии, должен покрывать мошку в виде консильери (это мой отец), когда давно пора ему получить по заслугам.
Дон Сицилийской мафии?!??
Пора умывать руки, пока это во что-то не переросло, но спасибо моему язычку!
-Тут не поспоришь-шепнула я и тут же закрыла рот рукой.
-Короче, я, как человек, который давал клятву Омерте, трогать тебя не буду, не переживай, но ты будешь оставаться на территории этого дома и ни шагу за его пределы, пока злые дяденьки находят расправу над другими... Всё ясно?
Я молча смотрела на него около минуты.
Перекрутив весь бред в голове,я ответила:
-Угу-а потом резко вылетела из комнаты,пока никто ничего не понял. Но на второй ступени меня схватили.Пискнув,я руками вцепилась в мужскую руку, охватившую мою талию,и тут же моё ухо обдало жаром.
-Я же вроде сказал ни шагу из дома...Если это так не понятно, то прошу заметить-он притащил меня на один из балконов и поставил к перилам, встав сзади и обеими руками облокотиться о железо.
-По периметру территории прогуливается охрана, а над забором весит колючая проволока, думаю не надо объяснять, какую функцию она несёт? А в той части - он указал налево - находятся вольеры с собаками, которые при одном моем слове разорвут тебя на части... В твоём распоряжении всё западное крыло дома и территории, сад и бассейн, терраса.Завтрак обычно в восемь утра, обед в час, ужин в семь или восемь, если не придёшь, ешь что останется или готовишь сама.-договорив, он развернулся и спокойным шагом ушёл.
-Класс!Я что, комнатная птица!Или собака?!Посадил бы меня сразу в вольер!
-Я могу предоставить тебе такую возможность - крикнул он и тут же послышался лай... Я замолчала.
Я услышала отдаленный разговор:
-Фамилия, Имя, цель визита.
-Можно без прилюдий, хотел устроить сюрприз, зовите главного, я знаю, что он здесь...
-Что ты и твои шавки забыли у моего особняка, Никон???-Вышел грациозно Доменико.
Никон??!я выглянула из-за ограждения сада, чтобы рассмотреть хоть чуть-чуть то, что будет происходить.
-Я приехал, за своей невестой, мои люди передали информацию, до своей смерти, что она находится здесь. Я требую отдать ее мне, по хорошему.
-А то что?-усмехнулся Доменико.
-Мне придётся развязать с тобой войну. Ты же не хочешь из-за какой-то ненужной сучки нажить себе и своему городу новых врагов, так ведь? Это ее отец, полудурок, изначально не догадался осмотреть дом в поисках ненаглядной дочери, но сейчас во главе стою я, а не он и я требую вернуть то, что должно принадлежать мне.
-Всё?-Это все, что сказал великий и ужасный Дон?!! Господи, дай мне сил.- Тогда не смею задерживать, мои люди выпроводят тебя подальше отсюда, чтобы ты забыл дорогу сюда.
-Слушай меня внимательно, не перебивая.-садясь в большое кресло перед не менее огромным дубовым столом сказал он.-Ты слышала, что сейчас сказал твой несостоявшийся муж. Ты видела, как он настроен. Так вот, к чему я это всё веду. Если ты, в самое ближайшее время, выйдешь замуж за Дона Сицилийской мафии, то-есть за меня и станешь Грацией де Ломбардо, кстати тебе идёт, то мы убьём двух зайцев одним выстрелом. Я получу голову Бронни старшего, а ты получишь пожизненную защиту.
«Конец воспоминаний»
- И ты ответила да...
-Передала ему бумажку. Мы вообще частно общались посланиями, он даже Каллисто только ради этого посылал отвезти записку.
Аморе засмеялась.
-И дядя Дино был в сговоре с папой?
-Да, они хотели отомстить твоему деду и у него это получилось. А уже после свадьбы нам понадобилось немного времени, чтобы влюбиться друг в друга.
-Я очень завидую тебе. Папа по сей день остается без ума от тебя. Я уверена, что он сейчас ищет тебя.
- Поэтому я отписалась ему, что я у тебя. Это и есть простая забота. А тебе хочу сказать, что мы все равно боролись за нас. Любовь это серьезный вопрос, и инициатива должна исходить с обеих сторон.
Аморе повернулась и обняла маму. И в этот момент, между женщинами одной крови, впервые не стояли призраки прошлого. Только будущее.
И внизу, под светом тусклой лампы, Эйден поднял взгляд и чуть кивнул. Он знал — время крови не прошло. Но теперь у него был кто-то, ради кого стоило её остановить.
Хотя бы на один день дольше.