Любовью правят дьяволы

"Вы спрашиваете, зачем я убивал? Ну как вам объяснить... Поймите, для меня жизнь без убийств - как для вас жизнь без еды. Потребность, понимаете? Я чувствовал себя отцом этих людей, ведь я открывал им дверь в другой мир. Я отпускал их в новую жизнь."
Из хроник серийного убийцы Александра Пичушкина.

Знаете, бывает так, что живешь, но не понимаешь с какой целью. Жизнь будто идет наперекосяк, рушится на твоих собственных глазах, делает из тебя посмешище,уничтожает тебя изнутри, вырывает твое сердце и яростно сжимает в кулаке... А ты смотришь на это недоразумение в полном недоумении, и до тебя доходит странная, но довольно отчетливая и осознанная мысль. Мысль, которая приводит тебя в ужас и остолбенение. Мысль, от которой невозможно просто так взять и отмахнуться. Она изводит тебя до посинения, и ты не можешь ей сопротивляться. Она злостно шепчет: «Как же я хочу сдохнуть». В такие жизненные моменты действительно хочется умереть. Все равно как. Все равно где. Главное, сию минуту!

Я часто представляла у себя в воображении, как разрезаю ножом свою глотку. Рву вены на своей бледной руке, как струны арфы, или бойко врезаюсь головой в кирпичную стену. В мыслях не ощущается истинной боли, ее не испытать даже, если обольешь себя горючим веществом и зажжешь спичку над своей макушкой. Боли не будет, нет. Появится лишь страстное и неудержимое желание воплотить задуманное в реальность.

Когда чужая кровь плещет тебе в лицо, стекает по твоим скулам и попадает на иссохшие губы, вкус крови кажется сладким. Привкус ржавчины вихрем отдается в твоем подсознании, и все, что находится в данный момент перед глазами, растворяется в потоке мыслей.

Но, когда твоя собственная кровь хлещет из ран, течет из разбитого носа и выливается изо рта.... Поток мыслей не просто заглатывает, он уничтожает тебя.

«Вот она. Твоя смерть. Наслаждайся. Ты так давно этого хотела»,- говорю себя я.

Одно дело причинять боль себе, а уже совсем другое, когда эту же боль причиняет человек, которого ты любишь.

- Черт подери,- ругается мужчина, переминаясь с ноги на ногу,- Я не хотел. Чтобы все так заканчивалось. Правда. Но ты не оставляешь мне выбора. Вини во всем свою противную любознательность.

Я издаю смешок, оголяя окровавленные зубы. Не могу пошевелить ни ногами, ни руками. Тело привязано к стулу. Изнемогающая душа прилипла к пяткам, а внутренности сжались в сырой комок. Комок разочарований.

-Дело не в любознательности, а в том, что я еще не выжила из ума,- мычу я, пытаясь не думать о разрывающейся боли,- Я же все-таки не тупая крыса... у меня есть мозги.

Мужчина пылко вдыхает и укоризненно смотрит в мою сторону. Лицо его как всегда совершенно и привлекательно. Отчаянно кусаю нижнюю губу, чтобы не свихнуться от этой навязчивой красоты.

«Больная развратница»,- шепчет на ухо Кира, задорно подсмеиваясь.

Что мы сотворили друг с другом... Будет ли этому конец?

-Ты не понимаешь,- вдруг тоже смеется он, разминая свою руку перед очередным ударом,- Ты никогда этого не понимала.... Ты и есть тупая. Крыса... метко подмечено, - шипит он.

Я плююсь собственной кровью и задыхаюсь от бешеного хохота. Боль пронзает мое тело, когда его рука заносится перед моим лицом и ударяет его со всей возможной силы. Я отчаянно вскрикиваю и опрокидываю голову вперед.

Выражение его лица снова обретает спокойствие.

-И тупой тебя делает не безмозглость, а влюбленность,- произносит он. Мужчина нежно проводит рукой по моим грязным контурам и целует их, точно в первый раз. Я противлюсь изо всех оставшихся сил, но ничего поделать не могу,- Знаешь, ведь первая любовь- это как первое убийство. Ее невозможно забыть.

«Он откусит твое ухо, при этом глазом не моргнув»,- сладко шепчет Сплит.

Его губы. Идеальные. Чарующие. В миллиметре от меня.

«Он убьет тебя, подруга».

- Ублюдок,- шепчу я, срывая голос, - Где были мои глаза раньше...

-Ты очень красивая девушка,- произносит он, оставляя дорожу из поцелуев на моем окровавленном лице. Добравшись до соленых губ, он резко впивается в них зубами. - Любовь ко мне ослепила тебя, Куколка.

«Он не любит тебя, - надрывисто кричит она,- Лишь использует».

-Ненавижу,- рычу, - Отстань, урод!- Я пытаюсь отстраниться, но скованное веревками тело не слушается. Опять плюю ему в лицо и ядовито лыблюсь.

- Ничего страшного. Все будет хорошо,- размеренно шепчет он, стирая со своего лица мою кровь.
Упоительный взгляд его проницательных глаз встречается с моим взглядом.

-Совсем скоро ты все забудешь. И когда это случится, я снова напомню о себе...

Его теплая рука ласкает мой подборок, заставляя забыть об охватившей меня судороге. Боль растекается в мне, словно сливочное масло на жаркой сковороде. Я пылко вздыхаю и отвожу взгляд в сторону черно-белых фотографий, хаотично развешанных по всему периметру центральной стены.

"Наивная дура",- злорадствует Кира.

Жесткий удар по челюсти. Вне себя от сковывающей боли, я издаю крик, полный неугомонной надежды. Впиваюсь ногтями в ручки железного стула и жмурюсь, точно от слепящего солнца. Стискиваю зубы, чтобы снова не закричать, когда его кулак будет выбивать из меня колкую муку.
- Ты забудешь обо мне, Куколка,- эхом раздается смеющийся голос Марка,- И снова возненавидишь,- все тише и тише шепчет он.

Темнота перед глазами становится гуще. Она уходит куда-то вглубь моего затуманенного рассудка. Расширяется и становится все заманчивее и привлекательнее. Мои кровавые губы растягиваются в чудной ухмылке. Мелкие вкрапления нелепо вздрагивают на черном полотне. Танцуют перед глазами под мелодию моей умирающей души.

Я снова опрокидываю голову в порыве яростного удара. Густая кровь течет изо рта и носа, я давлюсь ей и про себя считаю:
"ОДИН".
Сердце молниеносно сжимается и разжимается.
"ДВА".
Струйки туманного газа наполняют глазницы.
ТРИ...".
Сухие губы соприкасаются с чем-то влажным.

Белый свет резко вспыхивает перед глазами. Запах разлитого спиртного приводит в чувства. Я понимаю, что лежу на полу только тогда, когда моя дрожащая рука соприкасается с ледяной плиткой. Провожу пальцем по мокрой поверхности и пытаюсь осознать, как долго я здесь лежу.

Растерянно оглядываюсь. Рядом ни единой души. Белые, холодные тона огромного подвала растираются передо мной. Высокие потолки и стены облицованы белоснежной плиткой. Центральная стена увешана десятками фотографий незнакомых мне людей. Единицы из них перечеркнуты красным крестом.

Я удивленно хлопаю глазами. Сердце замирает и на несколько мгновений прекращает свои ритмические процессы.

"Я уже была тут однажды...",- вспыхивает неожиданная мысль, перенося меня на несколько минут назад в прошлое,- Истекала кровью на железном...".

Где, черт побери, Дьявол?

"...стуле". Справа от меня замечаю тот самый железный стул, к которому будто бы совсем недавно была прикована. Его ручки исцарапаны кровью... моей кровью? Я осматриваю ногти и облегченно вздыхаю, не замечая кровавых следов.

Что же тогда со мной творилось? Все это лишь видение? Воспоминание? Куда подевался Марк с Феликсом?

Я встаю на ноги, вдруг осознавая, что все это время лежала посреди слегка засохшей, липкой кровавой лужи. Осколки стеклянной бутылки от виски хрустят под ногами. Я снова осматриваюсь, в этот раз более пристально. Белая комната, освещенная прожекторами со всех возможных сторон. Одна из стен увешана странными черно-белыми фотографиями. На них изображены люди абсолютно разной внешности, национальности, возраста и пола. Но обобщенные одним значимым фактором.

Все они находятся в ЕГО списке.

В центре небольших фотографий размещена одна большая и цветная. Трудно понять, кто находится на ней, ведь вся она покрыта толстыми и яростно нанесенными штрихами черного маркера. Лишь небольшие красно-желтые кусочки матовой поверхности пробираются сквозь гущу черноты. К фотографиям, что перечеркнуты красным маркером, снизу прикреплены другие фото. Раньше я не замечала их в силу маленького размера. Такие серийные снимки обычно делают на фотоаппарате мгновенной печати.

Сфокусировал, нажал на кнопку, и фото уже можно повесить на стену к остальным.

Эти маленькие фотографии были не похожи на остальные. По главной причине потому, что люди на них были не живыми, а мертвыми. Те же люди, что и на перечеркнутых фото, только либо с выколотыми глазами, либо до ужаса избитыми лицами, либо с перерезанными глотками, а зачастую и с тем, и с другим, и с третьим.

В ушах раздался молящий крик, смешанный с ненавистью и бешеной болью. Крик этих людей, привязанных к тому же самому стулу, к которому совсем недавно была привязана я. Дикая мольба, пропитанная неугомонной надеждой и воспаленными, срывающимися нервами. Их глаза, горящие болью и страданием, возбужденно пронизывали взглядом своего насильника, пытаясь пробудить милосердие. Лязгающий вопль и режущий уши визг впитывался моим обостренным разумом. Сеял сомнения. Сковывал надежды, что то видение, которое заставило меня потерять сознание, было не просто видением.

Меня передернуло от одной только мысли, что недавние происшествие было действительно воспоминанием, а не просто какой-то глупой выходкой моего воображения.

"...я никогда не убью тебя...".

"... я люблю тебя, глупышка".

"Нет, нет. Он не мог пытать меня. Он мой напарник. Говорил, что любит и никогда не убьет",- повторяла про себя я, не переставая отчаянно глядеть на эти кошмарные фотографии сделанные Марком после дикий, кровавых убийств. Перед глазами вспыхивали то картины моего детства, полные притворства, горечи и сожаления. То изображения Коулов, лежащих в луже собственной крови. То образ умоляющего доктора с перерезанной глоткой. То скомканный портрет Марка Дэвила, целующего мои предплечья и одновременно приставляющего острый нож к моему уху. То удаляющийся силуэт моих родителей, держащихся за руки... То обагренные кровью тела, привязанные бечевкой к железному стулу.

На губах опять почувствовался привкус соленой, вязкой крови, стекающей с лица. Каждой клеточкой своего тела я снова окунулась в жуткую, леденящую боль физического и морального мучения.

Он тоже хотел убить меня...

Мокрая, липкая одежда срывается с моего беспомощного тела крепкими мужскими руками. Теплые, противные ладони касаются моего живота, с каждым миллиметром приближаясь к вспотевшему, сырому влагалищу. Похотливые, напористые движения преследуются моим унылым, обессиленным взглядом.

-Не надо, прошу...

- Раньше тебе это нравилось,- бесстрастно шепчет он, расстегивая ремень на своих брюках.

Он хотел убить меня... Он убьет меня при первой возможности.

Точеное лезвие раздирает бечевку, которой я была обмотана. Нагое бессильное тело мертвенно падает на пол, отчего спертая кровь сгущается и бьет в лицо. Мужчина наклоняется, садится на пол ко мне, раздвигает мои ноги и заканчивает задуманное. Уже не помня себя от усталости и стыда, стискиваю зубы и что-то невнятно кричу. Мои нервные клетки отмирают, мои жизненные идеалы рушатся, моя гордость сливается с растерянностью и душевной нищетой.

Он задумал убить меня, как и тех людей на снимках.

Фотография перед глазами обретают четкое очертание, боль в теле рассеивается, и вкус крови снова обретает незначимость. Фанатично, с безудержной нервозностью берусь за свои короткие волосы и начинаю их трепать. Кусаю губы и все никак не могу заставить себя предпринять что-то разумное. Мысли до сих пор витают в тех адских воспоминаниях. Перед глазами до сих пор мелькают его силуэт, его походка и его совершенное, хладнокровное лицо...

-Бежать отсюда... Бежать, что есть мочи, куда глаза глядят,- бубню я себе под нос я и лихорадочно топчусь на месте. Куда не взгляни - везде напоминания о тех муках, что я испытала.

Он привел меня сюда, подстроил все это лишь для того, чтобы добить... Как я могла все это время быть настолько наивна?

Но... Разве могут быть детские воспоминания поддельными? Они настоящие. В них он не хотел причинять мне боль. Он заботился обо мне. Я была ему нужна. Я чувствовала это всем сердцем. Но что же могло перемениться, что вдруг он возненавидел меня?

-Ничего не понимаю!- я хватаюсь за голову и мечусь по комнате, точно в безумстве. На правой, боковой стене замечаю огромный стенд с коллекцией ножей. Хватаюсь за один из них и пытаюсь сориентироваться в своих дальнейших действиях.

Зачем этому психу столько ножей?

В огромной комнате, которую Марк называл подвалом, было целых две двери, расположенных напротив друг друга. Конечно, вспомнить, из какой двери я вышла изначально, в моем состоянии было нереально. Поэтому, недолго думая, я решила не испытывать судьбу на прочность и попробовать выйти из любой предоставляющейся мне двери.

-Бежать, куда глаза глядят, куда глаза глядят, - безрассудно шепчу я, будто бы нашептывая какое-то ведьминское заклинание. Мои трясущиеся руки тянутся к дверной ручке и на мгновенье заминают.

-Постой,- знакомый звонкий голос неожиданно раздается прямо за моей спиной,- Если хочешь унести отсюда ноги, то не стоит открывать эту дверь.

Стараясь не рухнуть на пол от потери сознания, я осторожно поворачиваюсь в сторону услышанного голоса. Моя челюсть отвисает от шока, а нож неуверенно устремляется в сторону темноволосой девушки, стоящей в нескольких сантиметрах от меня.

Усердно тру глаза, но безрезультатно. Она все еще тут.

Худая, как сама смерть. Маленькие, обворожительные голубые глаза. Темно-коричневые, длинные струящиеся волосы, закрывающие треть лица и спадающие на голые, тощие плечи. Румяная, свежая кожа, которой можно только позавидовать. Тонкие, поблескивающие на свету губы. Маленький, аккуратненький нос, точно детский. И эта чокнутая улыбка. Да, такой я ее и запомнила. В психушке.

-Он бесполезен. Меня не убить,- Кира отодвигает нож и швыряет его в сторону, видимо не понимая, что изначально он предназначался не для нее, а для Марка.

- Галлюцинация... Ты всего лишь галлюцинация..., -Мое лицо свело от испуга и глупой паники. Поэтому губы едва смыкаются, - Сваливай к черту. Мне не до тебя.

-Меня не убить,- повторяет она, будто заговоренная,- Но вот ты... Хватит лишь одного взмаха ножом, чтобы сделать из тебя куклу на Хэллоуин.

Все это нереально. Иллюзия. Обманка. Почему же тогда этот голос так натурален? Раздается будто во мне. Почему это лицо настолько живо и выразительно? Что-то от меня хочет... Пытается привлечь внимание.

Я сплю? Мне видится сон?

Моя первая жертва. Частичка моего забредшего разума решила взбунтоваться и вызволилась на свободу. Ради чего? Какие цели она преследует?

-Что ты от меня хочешь? -вздрагиваю я.

Когда ты разговариваешь с воображаемым другом, тебе кажется, что ты разговариваешь с другим человеком. Но на самом деле ты ведешь беседу сам с собой, а человек перед глазами- это тот же ты, только с выправленными мозгами.

-Если ты хочешь выжить, тебе придется слушать меня внимательно и делать точно то, что я тебе скажу.

-Я не понимаю. Что к черту творится? Почему я должна тебе верить...

-Для того, чтобы довериться, не нужно много думать. Я не желаю тебе зла. Знай это,- Сплит пронзает меня своим проницательным взглядом, заставляющим на секунду забыться и предаться блужданию по чертогам чокнутого разума.

- Но почему, почему ты не хочешь мне вреда, если я... Я убила тебя,- твердо, без всяких колебаний признаю я.

В ту кошмарную ночь после того, как я познакомилась с Марком, я убила Киру Сплит. Теперь я точно могла признаться в этом самой себе. Ее смерть стала для меня точкой отсчета в новой жизни. Ее смерть стала моим проводником по глубинам человеческого рассудка. Я прочувствовала все прелести и горести жестокой жизни, что была только в силе испытать десятилетняя девочка с поехавшей психикой. Убийство Киры непременно стало одной из ключевых моментов всего моего существования.

-Ты уничтожила мое физическое состояние, тем самым освободив духовное. Я благодарна тебе. Ты подарила мне просветление. Я стала частью чего то столь ценного, что перестала признавать другие достоинства, кроме твоего. Если я потеряю тебя, то я потеряю и себя. А на данный момент мне этого не хочется. Вот почему, я не желаю твоей смерти. Довольна? Достоверная причина?

-Достаточно,- подавленно отвечаю я, ощущая как волна смятения и робости, накрывает меня с головой.

-Они идут, - неожиданно на лице Киры появляется растерянность,-И помни: делай то, что я тебе повелю.

-Нет, нет... Только не это!- я оборачиваюсь в сторону, отпирающейся двери, которую вот-вот самолично не открыла, и уповаю на мысль, что все мои предположения о том, что Марк хочет моей смерти - глупость, которую я выдумала лишь для того, чтобы как-то оправдать свои бессмысленные видения.

Дверь медленно открывается, и я предельно ясно вижу перед собой двух абсолютно разных, не похожих друг на друга парней. Один из них Марк. Высокий и мускулистый. Теперь, когда он снял с себя просторную, поношенную пижаму, я могу сказать точно: его фигура настолько привлекательна и сексуальна, что , когда его взгляд пересекается с моим, во мне просыпается необузданное желание наброситься на него, как изголодавшаяся пантера, и расцеловать каждый кусочек его идеального тела. Острые скулы обрамляют до невозможности совершенное лицо. Беловато-розовые подушечки губ каждое новое мгновение то собираются в морщинистый бугорок, то распрямляются в знойную, продолговатую полоску. Глаза. Огромные светила, обладающие всепоглощающей мощью расположить к себе и превратить окружающих в преданных рабов, безмятежно, а на секунду позже уже обеспокоено глядят на меня.

-Ты что-то запропастилась. Мы тебя заждались. Ты что все это время делала? Допивала наш виски?

- Да, нет. Она похоже просто напросто его разлила,- отозвался второй парень, уныло разглядывая осколки, оставшиеся от бутылки крепкого напитка.

Это был Феликс. Худой и невысокий парень, одетый в драный свитер и потертые, обтягивающие джинсы. Его внешность была не столь совершенна, столь совершенен был его неповторимый облик. Чистое, белоснежное лицо придавало его образу некую мертвенность и спокойствие восприятия. Большие пепельно-голубые глаза смотрели на все с неподражаемой скукой. Зрачки же метались из угла в угол, а когда вдруг останавливались, делались такими необъятными, что время теряло свойство скоротечности и опускалось в мрак ненавязчивой, скупой бесконечности. Броские, рыжие волосы непослушно вылазили из слабого, не тугого хвоста. Россыпь бледных веснушек сквозь призму внимательного взгляда становилась ярче, тем самым не сливаясь на фоне бескровной тусклости. Чуть сплюснутые губы при разговорах едва двигались, а при выражении чувств и вовсе не подавали признаков жизни.

-Да, я уронила бутылку, и она разбилась,- проглотила я.

-А почему тебя так долго не было? Около двадцати минут прошло, - Марк все не унимался, его заинтересованные глаза пытались проникнуть в мои мысли и разузнать то, что его, в принципе, интересовать было и не должно.

А я думала, что прошла целая вечность.

-Если было так интересно, мог сходить и разузнать сам,- уже более уверенно пробормотала я. Горький осадок от недавнего псевдо-воспоминания,несмотря на позабытую боль и испарившуюся решимость, остался. И ничего поделать я с этим не могла.

-Не язви ему, он этого не любит,- слышу голос Киры за своей спиной. Я совсем забыла о ее существовании на момент встречи с парнями. Поэтому захотелось обернуться в ее сторону, удостоверившись в действительной, неповторимой яркости своего воображения. Но сделать я этого категорично не могла. Ведь никто не должен был знать, что у меня снова начала ехать крыша,- Скажи, что ты подскользнулась и упала. Именно по этой причине ты и задержалась на такое время.

- На самом деле, я подскользнулась и упала . Вот поэтому я и заставила тебя ждать,- повторила я.

К счастью, лицо Марка не выразило никакой обиды по поводу моего первого ответа. Он лишь, выслушав меня до конца, слегка покачал головой и задумчиво продолжил:

- Ты выглядишь растерянной. Будто бы произошло что-то более значительное, чем просто удар головой. Ты вспомнила что-то новое?

Ах, ты сукин сын.

Я вспомнила что-то?

ВСПОМНИЛА?

Да, я была уверена в этом несколько минут назад. А сейчас... Когда он спрашивает меня об этом. Когда смотрит так внимательно, что хочется шандарахнуться о стену и выбить напрочь все свои мозги, я не знаю, что и думать.

Плод воображения?

НЕТ. Даже сейчас я не могу полностью избавиться от тяготеющей, коварной мысли, что все то, что так четко происходило перед моими глазами, было когда-то явью. Это было воспоминанием. Он вытворял со мной страшные вещи прямо в этой комнате, пропитанной кровью и блевотиной. Это была правда, как бы мне и ни хотелось этого отрицать.

Я готова была дать этот мучительный ответ. Готова была сказать "Да, я вспомнила, что ты изнасиловал меня прямо на этом холодном полу. Я вспомнила, что ты избил меня до полусмерти и смеялся надо мной, будто над тупой крысой".

Но не сказала.

Хотите знать почему? Именно в этот момент. Именно в этот чертов миг я осознала, что люблю его. Люблю так, что готова простить, чего бы мне этого ни стоило. Готова промолчать, чтобы не разрушать нашу связь. Готова, стиснув зубы, терпеть, чтобы, возможно, потом получить от него очередное доброе словечко или теплый поцелуй.

Порой любовь делает с нами страшные вещи. Она вяжет и нас веревки, окутывая ими наши отчаянные сердца, готовые делать ВСЕ ради НЕГО одного.

- Скажи, что ты не вспомнила ничего нового,- пользуясь моим замешательством, промолвила Кира,-Не смей говорить ему правду. Иначе это приведет к кошмарным последствиям...

- Я ничего не вспомнила...- повторила я и окунулась в бездну неуютной темноты, с каждом шагом навстречу к которой, я все четче и четче осознавала смысл сказанных Кирой слов. Все мутнее и мутнее становился для меня облик правды, к которой я никак не могла дотянуться. Все сильнее и сильнее я задавалась вопросом:"Любит ли меня он? А если нет, сможет ли он меня полюбить?".