Любовью правят дьяволы

"Говорят, когда человек сходит с ума, ему кажется, что сумасшедшие - те, кто его окружают".
Себастьян Жапризо. "Дама в автомобиле в очках и с ружьем".

Когда мне было два года, мои родные родители бросили меня на произвол судьбы, оставив в детском доме. Их внешность я забыла быстро, а вот блеклый образ еще долго мельтешил перед глазами. Несмотря на то, что поступок их был омерзительным и недостойным всякого уважения, для меня они всегда были, по меньшей мере, святыми людьми. Все мои детские рисунки были изобличением моих же заоблачных мечтаний о том, что когда-нибудь вся наша семья снова будет вместе. Я изображала папу голубоглазым брюнетом, а маму темноглазой блондинкой. Они держались за руки, лучезарно улыбаясь, а маленькая светловолосая девчушка с короткой стрижкой теснилась рядом, пытаясь прижать родителей к себе. Я яро верила, что родители скоро заберут меня из детдома, и все у нас с ними будет чудесно. Ведь главное, что мы будем друг у друга. А это и есть подлинное счастье.

Но время шло, а надежды обрести счастье угасали. Я перестала верить в чудеса; холодный ветер перемен спустил меня с небес на землю, где правили лишь злые убеждения коварных обитателей, а места для справедливости и правды не было. Мне пришлось свыкнуться с изменениями, но страсть к честной жизни не давала мне покоя. Лживые слова в сторону моих родителей окончательно заставили меня усомниться в беспорочности этого мира. Огромная волна возмущения и неистовой ярости накрыла меня с головой. Я перестала следовать жизненным заветам, поддалась нахлынувшим чувствам и потеряла самоконтроль. Марк стал моим жизненным сподвижником, и именно благодаря знакомству с ним, прежняя я перестала существовать. Ее место занял человек, беспринципный, но абсолютно уверенный в то, что за все в этой жизни нужно платить. Он был уверен, что, если ты хочешь обрести внутреннюю гармонию и неподдельное счастье, без жертв не обойтись.

После того, как я метко воткнула острие ножниц спящей Кире Сплит в глаз, а безжизненное тело ее бесстрастно екнуло и с уголка губы показалась струйка парной крови, я, наконец, поняла, что на самом деле означает слово «смерть». Ее так легко добиться, но так сложно предотвратить. И в тот момент я смачно грохнулась на колени, бешено завопив. Нет, это была не дикая истерика в порыве страха первого убийства. Нет. Это было что-то другое. Я словно ощутила крылья за спиной, которые могут унести меня куда угодно. Я освободилась от всех тягостей обыденной жизни. Я стала вольной и независимой. Я обрела лад над собой.

На мой крик сбежался весь недремлющий персонал детского дома. Они жарко дышали в мою спину, столбенея от панического припадка. Словно потеряли дар речи. Ни морально, ни физически не могли произнести простое: «Что случилось?». А я, не вставая с коленей, обернулась в их сторону, держа окровавленные ножницы в не менее окровавленных руках, удивленно произнесла: «Что-то не так?».

В пансионе для душевно больных детей я никак не могла найти успокоения. Ночью я просыпалась в холодном поту, тело лихорадочно тряслось, а перед глазами двоилось. Соседки по комнате говорили мне, что во сне я разговаривала. Нет, даже не разговаривала. Кричала. На мои вопросы, что я именно выкрикивала, девочки пугливо отводили от меня глаза и отвечали, что не расслышали моих слов. Но я прекрасно понимала, что существовала весомая причина, почему они мне хотели это говорить. Они боялись моей реакции.

Не буду лукавить, в пансионе мне было худо. Первый год я провела, как в сумасшедшем бреду. Эти расспросы психиатров, эти процедуры моего «лечения». Все это ужасно давило на меня, не удавалось снова расправить крылья и полететь. А как хотелось!

-Лилит, крошка, зачем было убивать ту девочку? - ласково спросила мой лечащий врач.

-Голоса в моей голове,- жалостно произнесла я.- Они приказали мне это сделать.

"Человек, который смог решиться на убийство, опаснее любого самого страшного оружия. Ведь та сила, которая подвигла его на этот поступок разрушительна и уничтожает все на своем пути".

-Бедняжка! Не слушай эти голоса, ты сильнее их. Слышишь?

Марк был несомненно прав. Тяга к убийству - это сила. Сила, которой трудно не воспользоваться.

Женщина положила свою нежную руку на мою, пытаясь успокоить. Я постаралась сделаться еще печальнее и, потирая глаза, добавила:

-Миссис, я хочу вам еще кое-что рассказать. Но для начала можно, пожалуйста, стакан воды?

Врач тут же, ни о чем, не подозревая, принесла мне стеклянный стакан с водой, который я залпом выпила. После чего она спросила меня, что же я хочу рассказать.

-Эти, чертовы, голоса постоянно мне что-то говорят. Постоянно. И даже сейчас.

Я сильна, потому что не боюсь быть той, кем быть хочу. А хочу я быть независимой. Хочу быть в центре этой вселенной, а не валяться на задворках. Я хочу быть той, с чьим мнением считаются. Той, что не побоится смотреть смерти в глаза.

- И что они говорят? - поинтересовалась женщина, безотрывно глядя на мое грустное детское личико. Ее искренние переживания были готовы выпрыгнуть из ее чуткого сердца, набросится на меня и завладеть моими планами. Но тому было не бывать.

-Они велят убить и вас,- ответила я и неожиданно разбила стакан о стол. Стеклянный осколок резко впился в сонную артерию милый женщины, на лице которой выразился удивительно непредвиденный страх. Маленькие, пухлые губки приоткрылись, а светлые вылупленные глазки замерли в смертельном оцепенении.

Сила - есть спасение от обыденности и страха.

После того случая прошел год. Я жаждала новых впечатлений, но выбраться из запертой палаты у меня не выходило. Я снова почувствовала отсыхающие крылья за спиной. Пока однажды ко мне пришло письмо, которое напомнило мне о том, с чего все началось. Письмо, которое заставило сердце биться чаще и более уверенно.

Дарксмут-сити

Великобритания

Дорогая Куколка (Ты не против, если я буду тебя так называть?),

Ты все еще помнишь меня? Мы познакомились в комнате для наказанных два года назад. Раньше писать не мог, лишь на днях выпустился из детдома. До конца не верил, что ты наберешься духу поквитаться с той девчонкой. Как оказалось, ты очень отважная девочка. С такими амбициями тебя ждет великое будущее. Слышал, что ты недавно перерезала глотку докторше. Видимо, тебе тут не нравится. Поэтому и пишу. Нашел для тебя отличную семью, которая не против удочерить тебя. Тогда мы и сможем снова встретиться. У меня есть о чем с тобой поговорить.

До скорой встречи,

Марк Дэвил.

И действительно, в скором времени меня удочерила семья эмигрантов из Америки, вместе с которыми я поселилась в небольшом коттедже у озера. Не знаю, каким образом Марк уговорил их на этот чрезвычайно опасный поступок. На тот момент мне даже представлять не хотелось, что он пригрозил с ними сделать, если они откажутся. Ведь человек, который смог пробудить во мне безжалостную преступницу, способен на более жестокие вещи, чем обычное убийство. Его интересовали более изощренные вещи, которые обычным людям не снились даже в самых страшных кошмарах.

Воспоминания о детских годах, но отнюдь не детских поступках неожиданно свалились на мои плечи. Еще один фрагмент пазла встал на свое место, с целью получить более четкую картину моей жизни. Горячие губы Марка отцепились от моих губ, его жаркое дыхание чуть усмирилось, а страстный взгляд сменился предельно спокойным и задумчивым.

-У тебя есть мобильный телефон? - неожиданно спросил он.

Я растерянно пошарила по карманам врачебного халата, в котором нашла небольшой раскладной телефон.

-Для чего?

Он выхватил мобильник из моих рук, оставив вопрос без ответа. Набрав короткий номер и поднеся телефон к уху, произнес:

-Нужно такси к психиатрической лечебнице «MORS». Через полчаса.

Я не помнила тот момент жизни, когда мы с Марком стали встречаться. Я не помнила даже те моменты, когда мы были вместе, но я четко осознавала, что Марк - это единственный уцелевший островок моей бешеной жизни, утонувшей в океане событий. Невидимые нити связывали меня и Марка. И в каждый следующий миг эти нити становились все короче.

Я доверяла ему больше чем самой себе. Он был для меня маяком в туманном океане, он был для меня спасательным кругом во время шторма.

-Умеешь громко кричать? - серьезно спросил Марк. Его смоляные глаза смотрели прямо на меня, отчего сердце раскалывалось на ледяные осколки потерянности и оторопи.

-Что?- выдавила из себя я.

Марк засунул свою руку под матрас кровати, нащупывая нечто форменное, потом снова взглянул на меня своим сверкающим взглядом и внезапно вытащил небольшой раскладной ножик. Все произошло так быстро, что я и опомниться не успела, как этот ножик уже был приставлен к моему измученному горлу.

-Говорю: кричать громко умеешь? - разъяренно произнес он. Его полыхающие угольки глаз упирались в мое бледное лицо, а острый нос еле касался моей дребезжащей щеки. Губы, находясь в нескольких миллиметров от моих, резко вцепились в них и так же резко отцепились. Это был словно удар электрошоком. По всему телу пробежался электрический заряд.- Кричи сейчас же, проси о помощи!

И тогда я громко закричала. Я молила, чтобы кто-нибудь мне помог, хотя на самом деле того не желала. Я была готова просидеть в этой омраченной палате хоть всю свою жизнь, главное: находиться рядом с ним.

На мои крики отварилась железная дверь, из которой выбежал перепуганный престарелый охранник с пулемётом в трясущихся руках. Его глаза были отведены в сторону, будто бы специально не желая глядеть на опасного заключенного. Собачья мордочка с двумя отвисшими щеками от страха была готова расплющиться о стенку, а дряхлые ноги вот-вот подкоситься и свалить на пол дохлое тело.

Марк сильнее приставил нож к моему горлу и, отчеканив каждое слово, произнес:

-Взгляни на меня! Посмотри мне в глаза, иначе я перережу глотку этой сексуальной докторши.

Мое сердце билось, точно в предсмертных конвульсиях. Мой язык будто окостенел. Я забылась и предалась безжизненному существованию в жестоких объятиях Дьявола.

"Кто я такая? Что за демон вселился в меня? Будет ли этому конец?",- с непередаваемой частотой вертелось в голове.

Медленно охранник повернул голову в нашу сторону. Его унылый взгляд сначала пересекся с моим и будто бы сказал:"Нужно было брать мой нож. А сейчас уже поздно...". Затем встретился с глазами Марка и безжизненно помутнел.

- А сейчас, когда ты смотришь на меня, медленно опусти свое оружие на пол и передвинь ко мне.

Старичок, дребезжа костями, выполнил приказ Марка и неуверенно пробормотал:

-Что дальше?

-Ты передашь мне ключи от наручников, а потом по рации обратишься ко всем охранникам этого корпуса и скажешь им, чтобы они в обязательном порядке переместились в левое крыло. И не забывай, ее жизнь в твоих руках. Один прокол и фонтан из ее крови захлестнет твои гнилые легкие.

Жестокие слова Марка пугали меня так, словно я была невинной девчонкой, что ни разу не согрешила. Рядом с ним я забыла о своем страшном прошлом. Я забывала, кто я есть на самом деле. Когда он был рядом, существовала лишь моя оболочка обычного человека, способная на страх и все остальные людские эмоции.

Охранник сделал все, что требовалось, и, шатаясь, словно осиновый лист, который вот-вот упадет на сырую землю, стоял возле нас.

Я по просьбе Марка взяла ключи, что передал охранник, с пола и отстегнула пленника от его кровати. Марк не убирая нож с моего горла, поднял пулемет, и ехидно улыбнувшись, продолжил говорить:

-Огромное тебе спасибо, старик. Без тебя бы ничего не вышло, правда.

Дьявол раскатисто рассмеялся, придавая хохоту как можно больше беспощадности. Он встал вместе со мной с кровати и, яростно сжимая курок пулемета, направил его прямо на охранника, который от количества полученных пуль в его окровавленное брюхо, замертво грохнулся на пол.

Сердце бешено заколотилось. Мысли, витавшие где-то вдали, перенесли свою направленность в одну точку, которая словно большая опухоль поразила мой разбухший мозг.

Мы шли по пустому коридору. Марк шел позади меня, одной рукой пылко прижимая к себе, а другой угрожая острым ножом. Измученное горло так настрадалось сегодня, что будь у него собственная душа, скорее всего, сегодня она бы сгинула в Преисподнюю Ада.

-Твое сердце так быстро стучит, - прошептал Марк мне на ухо, отчего все тело покрылось колючими мурашками.- Неужели ты боишься меня? После всего, через что мы прошли?

-Я почти ничего помню,- ответила я, вслушиваясь в свое собственное ускоренное сердцебиение.

-Ну, ничего страшного, Куколка. Не переживай, ты все вспомнишь. Всему свое время, как говорится. Но главное: запомни мои слова. Что бы ни случилось, какая бы ситуация с нами ни произошла, какая бы степень сумасшествия ни поразила меня, я никогда тебя не убью. Никогда. Слышишь? Ты должна мне верить.

Эти слова Марк произносил так уверенно и жестко, но одновременно так чувственно и страстно, что мое сердце попало в крепкую ловушку и запуталось в паутине собственных сомнений и тревог. Сердце не знало, чему верить. Столько вопросов терзало его. И потому я решила задать один из них. Самый главный и самый правильный в этой ситуации.

-Но почему? Почему ты не убьешь меня?

На что Марк усмехнулся и незамедлительно ответил:

-Потому что я люблю тебя, глупышка.

Какое-то странное ощущение дежавю набросилось на меня. Оно поглотило меня с ног до головы и начало уверено доказывать, что Марк говорит мне это не первый раз. Но когда был этот первый раз?

Внезапно я почувствовала жар, который, превращаясь в дикий огонь, начал захватывать мое сердце. Холл, в котором я находилась, заполыхал яркими красками свежего пожара. Деревянные стены первые поддались огню, затем начал гореть брусчатый пол, а затем и я. Все вокруг перестало существовать. Был лишь огненный костер и моя горящая плоть.

Перед глазами потемнело. На мгновенье я закрыла их и, распахнув глаза снова, я уже была в другом месте. Мой ночной кошмар, который терзал меня жуткими ночами, воплотился в моем воспоминании.

Мой дом полыхал в огне. А в тени его, как обычно, находился человек. Он громко смеялся и приближался ко мне, поднимая руки ввысь. Но в этот раз, в отличие от кошмаров, я не гналась от него, впопыхах. Я смирно стояла, вдыхая запах наисвежайшей гари, и ждала встречи с ним. С Марком. Он подошел ко мне, жутко улыбнувшись. Крепко обнял мое истощенное болью тело и торжественно произнес:

-Со всем этим покончено. Теперь ты свободна.

-Что мы будем делать дальше?- спросила я, прижимая к себе его теплое тело, которое, словно скалистый камень, было неподвижно и несгибаемо.

-Я нашел замечательное место, где бы мы смогли с тобой жить. Заброшенный домик на Хэлл Стрит. Там нас никто не найдет.

-Замечательно,- тихо рассмеялась я в порыве радостных эмоций. На тот момент мне казалось, что я самый счастливый человек на всем белом свете. А дальнейшие слова Марка втройне увеличили это чудесное ощущение. Он поднял мой подбородок на уровень его лица и впервые признался мне в любви. Тогда я так растерялась, что ничего не смогла сказать в ответ. Я лишь прильнула к его губам и сладко улыбнулась.

Но сейчас, когда мы шли по коридору психбольницы, раз на то появилась возможность, я решила все-таки дать этот ответ.

-Я почти не помню тебя. Но, кажется, когда-то ... Видимо тоже любила...

Дьявол поцеловал меня в шею, от которой в тот же момент убрал нож. Крепко держась за руки, мы выбежали из здания психиатрической лечебницы, возле которой нас ждало такси. Как только мы зашли в машину, молодой таксист, покрываясь липким потом, пробормотал:

-Вы что сбежали из этой лечебницы?

Действительно, прийти к такому выводу было не сложно, ведь Марк был одет в полосатую пижаму, присущую лишь заключенным, а в руках у него находился автомат, что вряд ли бы служил в мирных целях.

-Меньше слов. Больше дела,- крикнул Марк, приставив пулемет к голове испуганного таксиста.- Заводи машину. Мы направляемся на Хэлл Стрит. Дом номер 157.

-А что там, на Хэлл Стрит? Куда мы едем?- поинтересовалась я.

-У нас с тобой еще много запланированных дел, но пока мы едем домой.

-Мы там раньше жили? Вместе? - удивилась я

-Целых два года, детка.

Ураган потрясения и шока обрушился на мою душу, скользящую по потоку воспоминаний. Я пыталась выудить хотя бы одно доказательство слов Марка, но у меня никак не выходило. Я натыкалась лишь на обломки разрушенных воспоминаний, которые никак не удавалась склеить, дабы получить цельную картину происходящего. Лишь ломаное воспоминание о первом признании Марка хоть каким-то образом подтверждало то, что дом, в котором мы якобы жили два года, не был выдуман. А значит, Марк, должно быть, говорил правду.