ГУЛЯЯ ПО ВЕТРУ| 12+

3 года назад.
_________________________________
   Люк вернулся из школы непривычно радостный. Ещё бы не радоваться, когда мечта была так близка к реальности! И так далека от неё...

    Договорившись с другом о дальнейших действиях, он совершенно не ожидал, что зайдя в свою комнату, увидит там отца, который листал макет книги, написанной Люком и Зейном в соавторстве.

    Это оставалось секретом для родителей, и Люк не собирался его раскрывать, пока не доделает начатое. Он знал, что они не поймут, и сейчас отец подтвердил это, неаккуратно листая макет и проходясь по нему недовольными глазами.

    Брови скривились в разочаровании и злости, когда он увидел сына, ожидающего, что его будут ругать, в проёме. Если бы всё обошлось одними ругательствами.

— Чего стоишь? Подойди, — подозвал отец. Но в его спокойствии явно скрывался подвох.

    Он стоял около горящего камина, в упор смотря на сына, не оправдавшего его ожидания. Пока не поздно, надо было это исправлять.

   Люк боязливо и медленно вступил в комнату. Он подошёл к отцу, руки которого плотно и с некой ненавистью держали книгу.

— Скажи мне, что это? Может, это проект по экономике? Или это план для строительства новых сооружений? Может, ты написал целых 439 страниц о зонах свободного предпринимательства?

    До чего же ядовит был его сарказм!

— Ты же видишь, что это, — произнёс почти неслышно Люк.

— Да, я вижу! Я вижу, и мне тошно от этого! Разве для этого я тебя растил?! — Отец помахал книгой перед его носом, но Люк не сдержался и схватил её. Возмущённый этим мужчина оттолкнул сына и бросил макет в камин.

    Книга горела несколькими листами за раз, и Люку показалось, что часть его души воспламенилась вместе с ней. Сердце словно выпрыгнуло из груди, когда отец так жестоко обошёлся с тем, во что он вложил желание, труд и жизнь.

    Лицо окаменело и не в силах было передать, что творилось у него внутри. Его, можно сказать, убил на месте самый близкий человек. Да, у него была копия, у Зейна была и в печатном, и в электронном виде. Но то, как поступил отец, причиняло боль.

— Надеюсь, это научит тебя серьёзности. С этими сказками ты ничего не добьёшься.

    Отец направился к двери, ни на секунду не пожалев о том, что разбил мечты собственного сына. Он был из тех, кто считал, что на мечтах далеко не уйдёшь и что главная цель в жизни – деньги. Любить то, что ты делаешь, было не столь важно, а тем более – вкладывать в это свою душу.

— Как ты вообще узнал об этом?..

     Люк стоял спиной к нему, смотря в камин, который с такой лёгкостью сжёг то, что он создавал потом и кровью. Это было несправедливо. Отец не должен был знать.

— Твой друг сказал.

    Парень удивлённо посмотрел на мужчину. Зейн знал, что это тайна, знал, какой у него отец. И тем не менее, рассказал? Что же это за друг такой? К тому же лучший...
_________________________________

Сейчас.
***
После того, как Люк и Сабрина поссорились, он каждую ночь ходил к мостовой, вспоминая их первый откровенный разговор. Он сидел там порой допоздна, забывая о времени, и возвращался ближе к рассвету замёрзший, грустный и безутешный.

    Он не мог ни признаться, ни отпустить. И вот, однажды под утро Люк вернулся домой и, потопов в маленький зал со старым телевизором и приставкой, в которую Маркус в последнее время играл без перерыва, увидел на столе с книгами ручку и тетрадь.

    Тетрадь была чистой, совсем как новая, но новой не являлась. Помнится, Люк выкинул все свои тетради со стихами после того, как ему запретили писать и лучший друг его предал. Эта осталась. Он решил не выбрасывать её, а затем привёз с собой из Испании.

    Видимо, Маркус вытащил её, когда раскладывал вещи, и не знал, куда деть.

    Люк сел за стол и, несмотря на обещание, данное самому себе, взял ручку. Ему надо было выговориться бумаге, рассказать ей всё, что чувствовал. Так и родилось его первое стихотворение спустя три года, в течение которых он был уверен, что больше не напишет ни строчки.

Все смотрели на сцену. Но если устроители спектакля знали, что Люк не должен был читать стихи, то зрители думали, что так и должно быть. Среди них был один очень недовольный зритель, видевший в Люке того мечтательного мальчишку, которого он пытался укротить. В его глазах снова горел тот огонёк, когда он ожидающе смотрел на Сабрину, стоявщую в ступоре и непонимающую, что она теперь должна говорить. Это была вовсе не игра.

— Что этот глупец делает? Мы сбились со сценария! — шикнул Зейн, изумлённо глядевший из закулисья. Несмотря на обеспокоенность насчёт дальнейшей игры, Джейден был в какой-то мере рад видеть того Люка, которого знал раньше.

— Он просто решил потянуть одеяло на себя и Сабрину, — решила Джессика.

— Не все такие как ты, — огрызнулся Рекс.

     Люк замолчал. Казалось, когда он рассказывал Сабрине в стихах свои чувства, время замерло, а остальные люди перестали существовать. Голос не дрогнул ни на секунду, но внутри него всё переворачивалось с ног на голову.

    А что с Сабриной? Почему она стояла, смотря на него потерянным взглядом? Она даже не смела смотреть на остальных. Что с ней происходило и стоило ли ему использовать спектакль, чтобы рассказать о своих чувствах?

— Это же те стихи, — Маркус скривил губы в полуулыбке, смотря на выступление по ту сторону стекла. Он помнил, как Люк написал их под утро, перебирая все слова на свете.

   Алетта взглянула на парня, возвышавшегося за её спиной, облокотившись о кресло, в котором она сидела. Ему шла улыбка, пусть и слабая. Больше той гримасы боли или равнодушия, которую можно было встретить на его лице.

— Как романтично, — выпалила девушка. Как только она это сказала, Маркус посмотрел на неё, и их взгляды встретились в десяти сантиметрах, а ресницы Алетты стали вздрагивать. Она с трудом глотнула воздух, чувствуя как земля уходила из-под ног, а по телу пробегались мурашки.

     И как только не действовали на неё эти чёрные глаза, после которых она ко всему становилась равнодушной!

— Кхм... Направь свет на блондинку, — Он резко отстранился, почувствовав, что ещё чуть-чуть, и стена равнодушия, выстроенная им, треснет.

    Алетта молча сделала, что от неё требовалось, но снова проглотила обиду. Каждый раз ей казалось, что вот-вот он начнёт быть с ней мягче, но под конец Маркус всегда холодно отворачивался.

   Он глядел на неё со спины, понимая, что сделал больно. Но как бы больно ни было, она должна была принять это.

— Люк... — Сабрина наконец посмотрела в сторону зрителей, затем – закулисья. Внимание всех было на них. Однако девушка не знала, что должна делать в таком случае, так как они сбились со сценария.

    Люк встал, решительно глядя в её глаза, но решительность эта убывала с каждой секундой из-за того, что Сабрина ничего не говорила.

— Мне жаль вас огорчать... — Она продолжила со своей реплики по сценарию.

— Твоя подруга что, совсем намёков не понимает? — Маркус подошёл к окну в актовый зал. Алетта чуть не поперхнулась от услышанного.

— Кто бы говорил, — себе под нос пробубнила она. — Что ты делаешь?

    На её лице появилось непонимание, когда Маркус открыл окно и застыл в раздумьях. Наконец, он решился на безбашенный поступок.

— Прими его чувства! — крикнул он, после чего спрятался под окном, потому что все посмотрели в сторону кабинки, включая Люка с Сабриной.

    Маркусу стало жутко стыдно, но ему было настолько жаль соседа, что он всё же захотел вмешаться.

    Алетта округлила и без того большие зелёные глаза, удивляясь поступку возлюбленного, от которого в последнюю очередь ждала такого.

— Прими его чувства! — крикнул ещё один парень из зала.

    Зрители стали вставать и поддерживать Люка, одновременно смутившегося и счастливого.

    Сабрина забыла слова. Она переглядывалась с Люком и теми, кто стояли за кулисами. Шум в зале не прекращался.

— Надо что-то сделать, — произнёс Зейн, — пока Люк не отправил к чертям весь спектакль.

— Идём, — Рекс схватил Джессику за руку и поволок на сцену.

— Куда пошёл? Ты даже слов не знаешь! — ругался Джейден, затем устало потёр виски и глаза. — Вот зачем я вообще составлял этот сценарий, если все делают, что им вздумается?

— Затем, что ты... — Одногруппник, находившийся рядом, собрался отвечать.

— Это был риторический вопрос, — произнёс Зейн.

   Рекс оказался перед огромной толпой людей, наблюдающих за ним. Это было не так легко, как ему казалось. Наплевательское отношение ко всему не всегда помогало бороться с волнением. И тем не менее, он знал, что никто из них его недолюбливал кроме, разве что, матери, которую он не ожидал видеть тут.

   Он встал напротив Люка, не отпуская руку Джессики.

— Мой принц объявит вам войну, сеньор, если вы посмеете увести его невесту.

— Я не боюсь вашего принца, и она моя невеста.

    Сабрина и Джессика переглянулись, и у обеих в глазах читалось непонимание. Эти двое говорили, что хотели.

— Я хотел бы помочь вам, если вы поможете мне, — Наконец зазвучали слова из сценария. Зейн облегчённо выдохнул.

— В чём же вам нужна моя помощь?

    Рекс немного смущённо кивнул на Джессику.

— Хочу украсть свою принцессу.

    Эта фраза в его исполнении прозвучала как раскат грома среди ясного неба. Свон бросило в дрожь, несмотря на то, что Рекс всего лишь играл свою роль.

    Дальше они пошли по сценарию, успокоив зрителей. Зейн и Люк понарошку устроили бой на мечах, в котором испанец должен был умереть от руки немецкого принца. Сабрина сидела подле его «бездыханного» тела, плача и признаваясь в любви. В следующем бою Рекс победил Зейна и украл Джессику. Они вместе уехали туда, где их никто не найдёт, а Сабрина остаток своей жизни продолжала любить испанца.

— И каков итог?
Человек ни жив, ни мёртв,
Если повстречается любовь.
Этой сказки эпилог
Рассказать имею долг.
Посмотрев глаза в глаза,
Они сошли с ума.
Безрассудство поглотило,
Кого ж оно вообще щадило?
Если ради любви на всё готов,
Вот какой будет итог!

    Зейн сказал последние слова, и все актёры вышли на сцену, чтобы поклониться. Один Рекс не собирался, но Люк потащил его за собой, уже не считая таким отбросом, каким считал раньше. Его отношение к блондину с ледяными глазами начало меняться ещё в полицейском участке, и сейчас он подумал, что не такой этот Рекс и плохой. Просто другой, не похожий на остальных.

    Зрители аплодировали. Вместе с ними – Маркус и Алетта, которые ещё находились в помещении с аппаратами.

   Алетта выключила свет, затем актовый зал начал опустошаться. В коридоре родители подходили к своим детям, хваля их. Один только Люк боялся, что отец его там достанет, поэтому оставался с некоторыми одногруппниками, ожидая Маркуса.

— Это было чудесно! — тихим, но восторженным голосом произнесла Алетта, спускаясь по ступенькам. Маркус бесшумно шёл следом, оглядываясь на людей.

    Второпях она чуть не упала, споткнувшись на предпоследней ступеньке, но Маркус среагировал, схватив её за руку.

    Алетта сначала не осознала, что это он ей помог, взглянула в глаза. Тут же отвела взгляд, который стал бегать по всему помещению, лишь бы он не видел её растерянность. А он всё видел прекрасно. С самого начала.

    Люк изогнул бровь. Маркус и Алетта вообще забыли о нём после этого «недопадения». Испанец мысленно подметил, что эти двое хорошо смотрелись вместе. У них было что-то общее, но одновременно они были слишком разными.

— Поздравляю. Вы очень хорошо сыграли, — Алетта улыбнулась Люку. — Особенно то стихотворение...

— Кстати об этом, — Испанец обратился к соседу, — что за трюк ты там выкинул? Не знал, что ты так умеешь.

    Гарсиа засмеялся, а Маркусу стало неловко.

— Иногда и я... способен удивлять, — произнёс брюнет. — Почему это мы говорим о том, что я крикнул, а не о том, что ты послал к чёрту сценарий и прочитал Сабрине свои стихи?

— Ты пишешь, Люк? — спросила Алетта.

— Нет, Маркус не так понял, — Гарсиа нервно засмеялся и решил удрать. — Я пойду переодеваться.

    Он побежал в сторону гримерки, но оттуда как раз вышла Сабрина, и они оказались друг напротив друга. Она улыбнулась.

— Отличный был спектакль!

    Люк вдруг смутился от её пристального взгляда. Кажется, она смотрела на него немного иначе. Но почему он начал так волноваться?

— Да. Ты была прекрасна. Ты и сейчас прекрасна. Ты всегда... — «Что ты несёшь, Люк?» — прекрасна...

— Muchas gracias, señor.

    Сабрина оставалась непринуждённой. Но одну вещь она всё же хотела уточнить. Не знала, как спросить.

— Люк, а что за стихи?

— Это... — Люка бросало то в холод, то в жар. Он впервые чувствовал подобную неопределённость. Немного помолчав, не смотря на на неё, он ответил, — да так, стихи, которые мне понравились. Я добавил их для эффектности.

— Там говорилось о мостовой... Я просто вспомнила ту ночь... Неважно.

— Ты помнишь?

«Она помнит! И стихи, и мостовую!»

— А вот и ты.

    Обернувшись, Люк и Сабрина увидели отца парня, который недовольно наблюдал за тем, как он распинался перед блондинкой. Ему происходящее в корне не нравилось. Он отправил сына в собственную академию, чтобы он оставался под контролем, но произошёл некий сбой.

     Люк знал, что его ожидало, и предпочёл уйти с отцом прежде, чем он обратит внимание на Сабрину.

— Кто это? — спросила девушка шёпотом.

— Мой отец. Увидимся позже, — Гарсиа быстро покинул её, уйдя вслед за отцом.

    Он прошёл мимо Маркуса, который ждал его, чтобы вместе пойти домой.

    Увидев выражение лица соседа, брюнет понял, что это вынужденная мера. Потом Люк сел в машину за отцом, и они уехали.

   Маркусу пришло сообщение. Он посмотрел в телефон.

«Похоже, сегодня пойдёшь домой один, друг :)»

Друг. Это слово смутило Маркуса. Ни он, ни Люк принципиально не хотели ни с кем дружить.

— Маркус, — Перед ним вдруг появилась Сабрина, которую он знал лишь со слов Люка и сегодняшнего спектакля. Но было чувство, что она его знала намного больше. Возможно, это было как-то связано с Алеттой, — Люк тебе что-нибудь объяснил?

— Ты о том, что он уехал со своим отцом?

— Да.

— Я знаю лишь то, что Люк не ладит с ним.

— Он выглядел рассерженным. Но ведь Люк ничего такого не делал.

— Думаю, дело в тебе.

    Маркус, не ожидая ответа, покинул её.

— Ч... Что?

— А вот и наша восходящая звезда!

    Со стороны входа в академию к ней шёл Грант Шедоу с лучезарной улыбкой.

— Вы загнули палку, — Эмоции Сабрины тут же сменились на положительные.

— Нет, правда. Очень хорошо выступила.

— Все были на высоте.

    Блондинка заметила уходящего Рекса Митчела, который удивил своей игрой не только её, но и всех остальных. Удивительнее всего было то, что знал он сценарий, хотя и был лишь на первой репетиции.

— Особенно Рекс, — сказала она, кивнув в сторону исчезающей фигуры парня.

— Милая, ты, конечно, была бесподобна, но я была недовольно тем, что на тебе было мало внимания, — говорила мать Джессики. Они тоже шли домой и, к сожалению или к счастью, из-за родителей Свон не смогла увидеться с Рексом, а он сразу ушёл.

    Женщина остановилась посередине двора, заметив блондинку, беседовавшую с учителем французского. Она светилась от счастья и радости, и на миг миссис Свон Сабрина кого-то напомнила, но она не знала, кого.

— Эта девчонка, — сказала женщина, указав на блондинку. Джессика сразу нахмурилась, — ты позволила ей затмить себя.

— Это не так! Она никто! — возмутилась Джессика, заключив руки в замок.

— И тем не менее, все смотрели на неё! И мне не понравилось то, что ты была в паре с этим... Ты же знаешь, что происходит в семье у Митчелов!

— Мама, не начинай пожалуйста! — грубо попросила девушка и пожалела, но назад пути не было. Она никогда не смела повышать голос на родителей, это происходило впервые.

— Что не начинать?

— Всё это! Я не ребёнок, чтобы меня отчитывать! И я всё сделала идеально!

— Замолчи, — строго сказала мама. — Дома поговорим. Садись в машину.

    Джессика хотела ещё что-то ответить, но подавленно прохрипела, покачала головой и убежала, стараясь не заплакать на людях.

— Джессика, вернись немедленно!

Грант и Сабрина оглянулись. Джессика выбежала из-за ворот, а её мать кричала вслед, оставаясь во дворе.

— Они поругались, что ли? — Сабрина с некой жалостью смотрела на одногруппницу, которая в тот момент выглядела подавленно. Она шагнула в сторону выхода, а Грант остановил её.

— Идёшь за Джессикой?

— Надо поддержать её.

    Шедоу одобрительно кивнул и отпустил Сабрину.

     Она быстро догнала брюнетку. Та не успела уйти слишком далеко. Она шла с невидящими из-за слёз глазами и даже не заметила сзади звук быстро приближающихся шагов.

    Сабрина загородила ей путь, когда Джессика собралась переходить дорогу на красный свет там, где даже не было пешеходного перехода.

    Брюнетка не сразу осознала, кто перед ней стоял, но было всё равно, будь это даже Сабрина.

— Джессика, что с тобой?

    В ответ тишина.

    Они отошли от дороги, и Сабрина нерешительно начала:

— Я не совсем понимаю, в чём дело, но...

— Нет. Ты совсем не понимаешь! И вряд ли поймёшь, — перебила Джессика, впервые за всё время взглянув ей в лицо заплаканными, разозлёнными глазами. — Потому что твои родители после долгих лет усердной учёбы и участия во всём вдруг не скажут тебе, что ты недостаточно идеальна!

    Сабрина погрустнела. Ей стало жаль одногруппницу, которая прежде вела себя высокомерно и грубо. Не факт, что и сейчас не будет. Но сейчас она была обижена и хотела выговорить всё, что в душе накопилось. И она была права. Джессика действительно всегда старалась быть лучшей, училась усерднее всех, но этого постоянно оказывалось мало.

— Не скажут, — согласилась Сабрина, — но твои родители хотя бы не бросили тебя. Несмотря на разногласия, они рядом с тобой. И мне кажется, тебе стоит ценить это. С кем не бывает, наверно? — Она сдавленно улыбнулась, а Джессике стало неловко от осознания того, что она вылила весь яд из своей души человеку, у которого вообще нет родителей. — Наверно, каждый родитель хочет, чтобы его ребёнок был идеальным, но быть идеальным невозможно. Поэтому лучше всего просто поговорить об этом...

— Извини, — сказала Джессика, аккуратно вытирая слёзы. — Не тактично с моей стороны, не зная ничего о тебе, так выражаться.

— Всё в порядке. Ты, главное, не расстраивайся больше, — Сабрина положила руку ей на плечо и на миг подумала, что вовсе она и не плохая, эта Джессика. Она всего лишь не умела быть хорошей, но сердце у неё есть.

***
   Гарсиа приехали домой в молчании. Люк вышел из машины и беспрекословно следовал за отцом в дом, в котором его не было три года. Люк почти его не узнал, одна только лестница, ведущая на второй этаж, осталась неизменной.

   Всё напоминало о прошлом. Поэтому он не хотел тут больше появляться.

   После того случая Люк просто взял и разгромил всю свою комнату, порвал те тетради, которые хранились там, и даже электронную версию своей книги удалил. Потом он ушёл из дома. Некоторое время жил на съёмной квартире, но отец не сдавался, и он добился того, чтобы его переведи в другую школу в Испании. Там Люк жил вдали от родителей и всех знакомых два года, пока отец не вернул его обратно, чтобы подготовить к продолжению своего дела.

    Зайдя в свою старую комнату, он был ошарашен. Всё было в том же состоянии, что и три года назад, но в пыли. Дышать было трудно. Люк быстро вышел и уставился на отца.

— Зачем ты меня снова сюда привёл?

— Чтобы напомнить тебе, чем кончилось твоё самовольство тогда и чем может кончиться снова.

«Он бросает мне вызов. Но я-то уже не шестнадцатилетний мальчишка, чтобы вестись на провокации. Лучше всего поступить так, как поступил бы Маркус — прикинуться ничего не понимающим глупцом.»

— М... — Люк сделал вид, что о чём-то думал, смотря в потолок, — не понимаю, о чём ты.

— Прекрасно понимаешь!

— Ты однажды уже обрезал мне крылья. С какой стати я стал бы снова обрекать себя на эту боль?

— Я рад, если то, что ты говоришь – правда.

   Люк фальшиво улыбнулся, подавив желание сказать то, что действительно хотелось сказать. Не стоило разжигать этот пламень. К чему создавать себе лишние проблемы?

    Он пошагал вниз, направился к выходу.

— Куда пошёл? — окликнул отец свысока.

— В общежитие, — ответил Люк, зная, что он будет против. Однако он не предусмотрел того, что как только выйдет за дверь, перед ним встанут четыре здоровых мужчины и перекроют путь. Даже пытаться их обойти было бесполезно.

    Люк, иронично усмехнувшись, повернулся к отцу и поднял руки над головой.

— Сдаюсь!

***
— Сынок, это было чудесно! Я впервые за долгое время видела от тебя такую отдачу!

Миссис Митчел с порога дома хвалила Рекса за то, что он участвовал в спектакле вместе со всеми.

   Она давно мечтала о том, чтобы и её сын вёл себя как остальные. Даже если они влезали в драки, спорили, получали плохие оценки. Она хотела, чтобы он влился в их компанию. Чтобы ощутил хоть какой-то вкус к жизни.

   Ей так и не удалось выведать у него, почему он в последний раз хотел покончить с собой. Она ещё не знала о том, что Рекс снова наведывался к отцу, а тот его даже не выслушал.

   Впрочем, она и о случае на крыше не знала.

   В связи с последними событиями, можно было смело утверждать, что Джессика единственная знала о нём больше остальных.

«И почему я сейчас о ней вспомнил?»

— Спасибо, мам.

    Рекс прошёл наверх, в свою комнату, промолвив лишь два слова. Потом его начала заедать совесть. Когда он в последний раз нормально общался с собственной матерью? Он всё время пытался найти путь к отцу, который даже видеть его не хотел, а на мать, которая никогда не злилась на него за его зачастую глупые поступки, не обращал внимания.

«А ты всем надоел! В первую очередь – твоей бедной матери!»—в голове прозвучали слова Джессики.

    Немного подумав, он бросил рюкзак на кровать, переоделся и спустился в кухню.

    Мама сидела за столом одна, как всегда печальная и несчастная.

    Рекс не знал всей истории ссоры своих родителей, но винил в этом исключительно её. Отец винил её. Но никто из них никогда не задумывался, какой тяжкий груз боли она несла на своих плечах и при этом продолжала улыбаться при виде сына.

   Он стал её единственной радостью.

   Сейчас, когда она не знала, что он наблюдал за ней, миссис Митчел ничего не скрывала. Она сидела одна за полным столом еды, опечаленная тем, что Рекс снова ушёл в себя и не захотел с ней ужинать.

    Увидев его на спектакле таким оживлённым, она вселила в себя новую надежду.

    Рекс случайно выдал себя, нажав локтем на включатель. Свет озарил широкое пространство кухни.

— Сынок... — Миссис Митчелл удивлённо встала. Улыбнулась.

— Мам, я... Я голоден.

   Он неловко подошёл к столу и сел напротив неё.

— Правда? — Она озарилась счастьем, когда Рекс неловко кивнул. Он построил между ними стену, которую теперь трудно было разрушить, но даже этого кивка ей было достаточно, чтобы стать самой счастливой матерью на свете.

     Миссис Митчелл наблюдала за ним, гадая, в какой момент произошли эти изменения. Думать можно было вечно.

— Я хотел попросить, — начал Рекс после ужина, протирая вымытую посуду сухой салфеткой.

— Что угодно.

— Если у тебя есть время, мы могли бы поиграть в плейстейшен, — проговорил парень, смотря своими ледяными глазами на не перестающую радоваться маму.

— Я с удовольствием.

***
   Вечер постепенно переходил в ночь, и фонари в городе зажигались почти на каждом углу. Холодело. Ночи уже не были такими тёплыми как раньше, даже когда днём светило яркое солнце.

    Лиам только вышел из компании, обзвонив знакомых, которые могли бы порекомендовать работу для юной девушки, не требующую диплома и особого труда. Так и не получив желаемого, он вспомнил про своего дедушку, давно просившего его найти помощницу. Лиам договорился с ним и стал звонить Сабрине, чей номер ему оставил Грант. Свой он, к сожалению, не оставил. Наверняка думал, что младший брат не справится с поручением.

    Шедоу стоял около парковки такси. Один таксист вышел из своей машины, оставив там ключи, что было совсем непредусмотрительно.

    Пока Лиам набирал номер, к нему незаметно подошла Джессика, требование которой он не сразу понял.

— Эй! Ты меня слышишь вообще?

    Он посмотрел на заплаканную, уставшую девушку, которая несмотря на это, определённо была красивой. Она еле стояла на ногах. Шпильки натёрли ноги. Но Лиам не имел ни малейшего представления, чего она от него хотела.

— Извините, — Он отложил телефон во внутренний карман пиджака.

— Кто тебя вообще нанял? — ворчала Джессика, но понятнее не становилось. Лиам хлопал глазами, думая, что она ему мерещилась или это была какая-то сумасшедшая. Иначе и быть не могло. — Мелларк стрит, 129. Поживее, пожалуйста!

    Она села в такси, стоявшее сзади. То самое, которое водитель оставил без присмотра. Не дождавшись Лиама, она открыла дверь и высунула голову.

— Мне долго ждать?

— Сумасшедшая, — как факт произнёс мужчина. Она приняла его за таксиста. Он даже посмотрел в стекло автомобиля, чтобы узнать, каким боком он похож на таксиста. Но в глазах загорелся огонёк интереса. — Сумасшедшая, — повторил Лиам, — но красивая.

    Шедоу бездумно сел за руль такси и поехал по адресу, который указала Джессика.

    Всю дорогу она смотрела в окно, а ей то и делали, что названивали. Девушка не отвечала.

— Неудачный день? — Лиам мельком взглянул в зеркало заднего видения. Она тоже. Но тут же высокомерно отвернулась. — Слишком крутая, чтобы разговаривать с таксистом?

— Слишком назойливый, чтобы не лезть в чужие дела?

— Ты красивая.

— Ненавижу, когда таксисты флиртуют!

     Джессика отвернулась и больше не оборачивалась, пока они не доехали. Лиам припарковал машину около большого дома, отгороженного чёрными высокими воротами. Девушка оставила деньги и пошла в сторону ворот, которые автоматически ей открылись.

— Ты из Свон, значит, — догадался Лиам. Кто же в их обществе не знал эту семью? Помнится, у его отца был конфликт с ними, но всё обошлось холодной войной.

    Лиам недолго бездействовал. Он вспомнил, что у него есть дела, и поехал обратно, осознав, что он ко всему прочему угнал чужую машину, чтобы покатать красивую девушку.

    Вернувшись на «место преступления», Лиам оказался окружённым сообществом таксистов и полицейским, заполняющим рапорт.

— Предъявите свои документы, — потребовал дежурный охраны правопорядка.

— Я могу всё объяснить, — Лиам достал паспорт, водительские права и визитку своей компании в придачу.

— Надеюсь, мистер Шедоу. Не похоже, что такой богатый человек как вы нуждался в угоне чужого автомобиля, — Полицейский пригляделся ко всем документам и вернул обратно, выписывая штраф.

— Всё из-за красивой девушки, господин полицейский, — Лиам натянуто улыбнулся, а полицейский вздёрнул бровь.

***
Сабрина как всегда с грохотом отворила дверь номера. Алетта каждый раз пугалась и проверяла, точно ли это соседка пришла. Она, успокоившись, выдохнула и пошла обратно на кухню, где делала домашнее задание.

— Я не нашла тебя после спектакля. Неужели вы с Люком решили сбежать ото всех?

    Блондинка, копошась, зашла и сняла с себя кожаную чёрную куртку. После разговора с Джессикой она была рассеянной. Видимо, это от не привыкания к такому поведению Свон.

— С Люком... — повторила Сабрина, затем удивлённо взглянула на Алетту, мол зачем ей убегать куда-то с Люком. — Нет. Мы разошлись у гримёрки, когда его увёз отец.

— Отец? Знаешь, это нехорошо...

— Ты тоже знаешь, что они не ладят?

— Все это знают, — сказала Алетта.

— Почему никто в этой академии не ладит с родителями? — усмехнулась Сабрина.—Если бы у меня они были...

    Алетта грустно подняла на неё глаза, но последнее, что блондинке хотелось, чтобы её жалели из-за родителей.

— Всё нормально, не волнуйся, — сказала она. — Я привыкла и не вижу в этом ничего такого. Но если бы у меня были родители, я бы наверно ладила с ними.

— На деле это бывает труднее, — Алетта перелистнула тетрадь. Сабрина догадалась, что у неё тоже были подобные проблемы, но не стала докапываться.

— Я говорила с Джессикой после спектакля. Она была милой, хоть и обиженной.

— Ты сейчас о Джессике Свон говоришь? — удивилась Алетта.

    Сабрина приготовила кофе для них обеих и села напротив. Ей было так неохота выполнять домашнее задание, а подруга его почти доделала.

— Она поссорилась с мамой. Я впервые видела её такой.

— И что, Джессика даже не накричала на тебя и не оттолкнула?

— Нет. Мне кажется, она хороший человек, но пытается быть той, кем не является.

— Знаешь, я, когда смотрела спектакль, заметила что-то между ней и Рексом. Возможно, я это навыдумывала, но когда он смотрел на Джессику, что-то происходило... Забудь! Ничего, — Алетта так и не смогла объяснить свою мысль. — Стихи, которые сочинил тебе Люк. Они были прекрасны!

— Ты о чём это? — Сабрину бросило в дрожь.

— ...которую глупость теперь
напишу я,
с тобою одной гуляя по ветру, — процитировала Алетта.

     Подруга отрицательно покачала головой. Нутро стало гореть. Она надеялась, что то, что говорила зеленоглазая – недоразумение.

— Ты не так поняла. Это стихи, которые ему понравились. Он решил добавить их для эффектности, — объясняла Сабрина, но Алетта засмеялась.

— Где ты этих глупостей набралась? Зачем ему добавлять их для эффектности, подводя весь сценарий? Разуй глаза, Сабрина. Он написал тебе стихи, чтобы выразить свои чувства!

— Мне? Стихи? Чувства? Откуда... откуда ты знаешь, что Люк их написал?

— Маркус, он сказал. Ты что, не рада?

    Сабрина рассеянно стала вспоминать все его фразы, поступки и взгляды. Всё, что он делал, делал не просто так. Никто не стал бы ни с того, ни с сего заступаться и помогать почти незнакомому человеку. Она думала, что он становился ей другом. Но, видимо, все были зрячи, а Сабрина оставалась слепой, когда воспринимала его действия за дружбу.

— Я... Алетта, как мне ему в глаза смотреть?

    Звонок на телефон вырвал её из потока мыслей. Блондинка поднесла его к уху, убирая волосы с лица назад.

— Алло, Сабрина Валенсе?

— Да. Вы кто?

— Я... Лиам Шедоу, брат Гранта.

— С мистером Шедоу ничего ведь не случилось? — обеспокоилась Сабрина. Она не знала, зачем ей мог звонить его брат.

— Нет. Мне понадобился человек, который мог бы приглядывать за моим дедушкой. Грант сказал, что ты ищешь работу. Работа несложная, а дедушка не капризный. Если ты согласна...

— Я согласна! — обрадовалась Сабрина. Лиам посмеялся в трубку, поговорил ещё о чём-то и попрощался, договорившись о встрече.

— Кто тебе звонил? — Алетта вообще не понимала, что происходит с подругой.

— Представляешь, у мистера Шедоу есть брат! И он предложил мне работу.

— Ты уволилась с прошлой?

— Меня уволили.

***
Не успели дежурные по академии вывесить стэнд с объявлением, что сезон ежегодных игр в лагере «Ронсалес» будет открыт, как большинство студентов копошились перед ним. Желающих участвовать в соревнованиях было меньше, чем тех, кто просто хотел поехать отдохнуть. Обычно брали новичков и тех, кто хорошо учился.

    Лагерь представлял собой красивое строение в лесу, тщательно охраняемое. Там было много всего, чтобы отвлечь подростков от соцсетей и позволить хотя бы немного провести время на природе с пользой и интересом.

    Игры проводились между академией языков и академией новых технологий, которые сотрудничали, но продолжали спорить за первенство. Несколько лет они по очереди выигрывали друг у друга. В прошлом году победу одержала академия новых технологий, поэтому языковеды считали своим долгом победить в этом.

— Что за суета?

    Сабрина подошла к Маркусу, стоявшему в сторонке, ведя за собой подругу. Та упиралась, но не смогла остановить блондинку, утверждавшую, что ей надо быть проще.

    Маркус недолго глядел на неё, убрав книгу. Эта девчонка лишь несколько раз пересекалась с ним, ничего общего кроме Люка у них не было. Но она общалась с ним, словно они были знакомы сто лет.

— Сборы в лагерь «Ронсалес», — ответил он. Украдкой посмотрел на Алетту, которая пряталась за подругой. Отвёл взгляд. И так каждый раз.

— Что за лагерь? Там интересно?

— Ты не к тому пришла, чтобы спрашивать об этом.

— Я не о том хотела спросить, —  Сабрина остановила уходящего Маркуса, мысленно подметив, что с ним невозможно говорить. Как вообще Люк и Алетта его терпели?

— Да?

— Люк приезжает и уезжает на машине. Вы больше не живёте вместе?

— Почему бы тебе не спросить его лично? — Маркус развернулся и, не медля ни секунды больше, зашёл в аудиторию, где у него проходило занятие.

— Он боится быть полезным, что ли? — съязвила Сабрина. Алетта тихо засмеялась.

— Я говорила, что с ним сложно.

— Но мне нужно знать, почему Люк меня избегает, —  Взгляд Сабрины упал на рыжего парня, зашедшего в холл. Он посмотрел в их сторону, отвернулся словно незнакомец, и ушёл. — Ты видела? И так несколько дней. Я не понимаю, что происходит.

— Может, из-за того, что ты не отреагировала на стихи, он подумал, что безразличен тебе? — предположила Алетта.

— Но он мне не безразличен. То есть... у меня нет к нему чувств... но, — Сабрина запуталась. Она окончательно запуталась. И тот, кто мог бы растолковать ей всё, сбегал при каждой удобной возможности.

— Тебе стоит подумать.

— Подумать и записаться в команду «Ронсалес»? — Неизвестно откуда появился лучезарный Зейн, кинув руки им через плечи. Алетта испуганно отстранилась. Это был первый раз, когда Джейден обратился к ней. — Ну что, запишитесь?

— Я пас, — тут же отказалась зеленоглазая, помотав головой. Все эти соревнования и борьба между двумя академиями вселяли в неё страх.

— Как так? Ты одна из лучших учеников, если не самая лучшая. Надеюсь, Джессика меня не слышала, — засмеялся Джейден, посмотрев по сторонам.

— А что за команда? — Сабрине стало интересно.

— Команда с нашей академии, которая поедет в лагерь и будет представлять «Ронсалес». Говорят, там классно. Я ещё не был, но нам в школе рассказывали. Я записался, — сказал Зейн.

— Мы тоже должны попробовать! — Сабрина хотела поволочь подругу к стэнду, но та не поддалась. Блондинка пошла в одиночку.

— Вот это настрой! Люблю эту девчонку! — воскликнул Джейден.

— Если она что-то удумала, то её не переубедишь, — подметила Алетта.

— Алетта, я и тебя записала!

— Что?!?!?!

     Зейн засмеялся и зашёл в аудиторию за Сабриной, уговаривавшей Алетту оставить всё как есть. Но зеленоглазая пыталась всеми способами стереть своё имя с проклятой доски.

— Да что ж это такое?

     Дживон с опозданием зашёл в холл и остановился недалеко от неё. Он итак никуда не торопился, но, увидев Алетту, занимавщуюся непонятно чем, стало смешно. Он постоял рядышком, наблюдая за этой картиной, а она его не заметила. Наконец Дживон решил заявить о себе.

— Позволь спросить, чего ты добиваешься от этого стэнда? — с усмешкой произнёс он, а Алетта вздрогнула, обернувшись. Он правда сильно её напугал, и в глазах горела искра азарта. Она отошла на шаг.

— Не твоё дело, — Попытки казаться бесстрашной кончались провалом, потому что в голосе выступали нотки страха и неловкости. Алетта не знала, что ему от неё нужно, и не хотела знать. Она боялась его всем сердцем с того момента, как увидела. Но он чем-то был связан с Маркусом, хотя тот упорно игнорировал этот факт.

— Это так секретно?

— Я хотела стереть своё имя из списка участников, — сдалась девушка, подумав, что ничего такого и нет в том, что Дживон узнает об этом.

— Лагерь «Ронсалес»? Я что-то слышал об этом, когда был на первом курсе, — Он, недолго думая, записал и своё имя под именем Алетты. Широко улыбнулся. — Мы в одной команде, принцесса.

     После этого он покинул её, а недоумевавщая Алетта пошла на занятие. Только теперь объектом её раздумий был не вечно задумчивый, равнодушный Маркус, а Дживон, который как-то с ним связан.

***
Когда занятия закончились, Люк шёл прямо к машине, которая ожидала его около академии. Он даже не успел повидать Маркуса, объясниться с ним, но тот понимал, что происходило. А Сабрина — нет. Она с трудом застала его и побежала за Люком, надеясь поговорить.

    Девушка остановила его у ворот. И как же не вовремя это произошло!

    Люк боязливо смотрел в тёмное окошко автомобиля, откуда было видно суровое лицо отца.

— Люк, нам надо поговорить, — сказала Сабрина. Он посмотрел на неё таким отстранённым взглядом, словно чужой.

— Сейчас не самое лучшее время, Сабрина, — Люк попытался ускользнуть. Не получилось. Своими действиями она делала только хуже самой себе, а он не мог ей это объяснить.

— Что происходит? Почему ты меня избегаешь?

— Избегаю? Разве?

— Да! Это после того стихотворения, что ты написал?

— Погоди, погоди, — Люк засмеялся, ну, или попытался. — Во-первых, у меня нет причин тебя избегать. Во-вторых, я ничего тебе не писал...

— Но Маркус...

— Маркус выдумал! Откуда ему знать? Он мне кто? И ты мне кто? Я никогда ничего не писал, и всё тут!

    С каждым своим словом Люк видел, как расстраивалась Сабрина, но продолжал, потому что только так она возненавидела бы его, чтобы держаться подальше.

— Извини, — произнесла Сабрина. Она не знала, куда себя деть от его отстранённого взгляда. — Не хотела тратить твоё время.

    Она пошла обратно, думая о его словах. Прошло не так много времени с их знакомства, чтобы и она, и Маркус стали Люку друзьями. Однако он прежде не говорил так, поэтому казалось, что за него говорил кто-то другой. Словно кто-то дёргал его за нитки и заставлял говорить подобное.

    Люк, не оглядываясь, сел в машину. Вид его был разбитым. Он не хотел никому причинять боль, но безысходность заставляла его так делать.

— Кто эта девчонка?

     Отец взглянул на парня. Он помнил её со спектакля и подозревал, что его сын мог что-то чувствовать к ней. А тот факт, что он её не знал, заставлял волноваться, потому что Гарсиа знал почти каждого благородного выходца в академии.

— Так, — отмахнулся Люк. — Одногруппница.

— Знаешь её родителей?

— Когда мне можно будет вернуться в общежитие?

— Мы разве не говорили об этом?

— Я не хочу оставаться в том доме. Если не позволишь мне уйти, — В глазах Люка сверкнула твёрдость. Он глядел на отца решительно, не намереваясь отступать, — я уеду в Испанию.

— Не глупи пожалуйста, — усмехнулся Гарсиа. — Ты должен учиться, потом продолжить моё дело. Если уедешь, на какие деньги будешь жить? Я не дам тебе ни цента. Ты это понимаешь?

— А ты понимаешь, что перекрываешь мне кислород? Мне трудно в том доме! Уж лучше оказаться на улице, чем там!

— Вот, значит, как?

    Машина остановилась у их дома. Отец вышел, а за ним – Люк, думая, что он сдался. Парень ожидающе смотрел на отца, который шёл в сторону дома.

— Ты меня отпускаешь? — так и не дождавшись ответа, спросил Люк.

— Ты свободен, — произнёс тот со спины, остановившись у двух больших дверей. Люк схватил свой рюкзак из автомобиля и развернулся, чтобы уйти. — Но запомни, что за твою свободу будет платить кто-то другой.

    Люк застыл на месте. Отец принуждал его делать, что он хотел, зная, что парень не мог допустить, чтобы из-за него страдали другие. Это замкнутый круг, и Люк в нём узник, человек без права выбора.

    Он посмотрел на мужчину со всей ненавистью, что ему присуща, а потом пошагал внутрь дома.

***
Довольно странно жить, имея полную власть над собой, зная, что тебе всё дозволено и что ты сам себе судья. Когда нет запретов, зачастую жизнь становится скучной. И тогда хочется вернуть старые добрые времена.

    Ещё два года назад у Дживона была компания, с которой он часами веселился в разных местах. Ночью они посещали всё, что только можно было, возвращались под утро, и никто их за это не ругал. Над ними не было хозяина. И это устраивало Дживона, потому что он больше всех любил свободу.

    Среди них был тот, кто любил жизнь. Он очень её любил. Он проживал каждую секунду в приключении. Он, Маркус, который разорвал этот замкнутый круг.

     С момента смерти его родителей Маркуса воспитывали родители Дживона. Они выросли вместе, поэтому Дживону было трудно смириться с тем, что Маркус всё разрушил.

    Возможно, в определённый момент он почувствовал пустоту и так и не смог её заполнить.

    Сейчас, думая об этом, Дживон заходил в тупик. Одно оставалось неизменным. Он хотел растрясти Маркуса, чтобы тот снова стал таким же, как и прежде. Чтобы снова мог смотреть на других свысока и с ненавистью. Чтобы делал глупости, поступал плохо, цеплял девчонок, нарушал закон.

— Тут ты, значит, работаешь?

    Дживон зашёл в приют для животных и у порога встретил Маркуса с коробкой, внутри которой лежала собака с забинтованной лапой.

   Маркус настороженно положил коробку и аккуратно достал пациента. Он положил его на одну из коек с левой стороны от центра, а Дживон наблюдал за каждым его действием, думая о том, насколько изменился его друг. Если их можно назвать друзьями.

—  Тебе тут что-то нужно? —  спросил брюнет. Тот вздёрнул бровь, покачав головой. Одежда Маркуса была испачкана, сам он был не в лучшем состоянии. На лице был нездоровый бледный оттенок, которого раньше не было. Чёрные круги под глазами. Бывший приятель Дживона казался ему жалким. И несмотря на это, он нравился девушкам, чего не понимал светловолосый.

— На такую жизнь ты променял своё прошлое? — спросил Дживон.

— А что не так с моей жизнью?

— Ты жалко выглядишь, Маркус! Раньше мы...

— Нет больше этого «раньше»! — Маркус вдруг словно взорвался. Он итак с трудом сдерживался, когда видел Дживона. А теперь тот сам его спровоцировал. — Ты виноват в произошедшем! Ты всё разрушил!

— То был несчастный случай! — возразил Дживон.

— То были последствия твоей вседозволенности! Ты и после того, как убил человека, не остановился! Ты продолжаешь лезть в чужие жизни...

— Ты об Алетте?

Маркус замолк. В горле образовался ком из слов, которые он хотел выговорить, но не мог. Глаза стали красными и мокрыми. Он вспомнил злосчастную аварию два года назад, в которой умер дорогой для него человек.

— А ты говорил, что Алетта для тебя ничего не значит, — Дживон ухмыльнулся, чувствуя своё превосходство. Только он отвернулся, Маркус схватил его за локоть и потянул за ворот рубашки. Светловолосый что-то прохрипел через смех.

— Оставь невинных людей в покое. Мне надоело уже это терпеть, — произнёс Маркус решительно.

— Поздно угрожать, — сказал Дживон, оттолкнув его и сделав жест руками, словно стряхивая с себя грязь. Он помахал Маркусу на прощание и ушёл.

***
— Пройдём за мной.

Сабрина встретилась с Лиамом как только выпала возможность. Она наблюдала за его жестами, внешностью, мимикой. Ничего из этого не было похоже на Гранта Шедоу. Блондинка и не подумала бы, что они братья, если бы Лиам не сказал об этом.

И всё же, за долгое время, пока они знакомились, обсуждали обязанности, а потом он вёл Сабрину к своему дедушке, она уловила в его речи мягкость. К тому же, он как и Грант, с первой минуты заставлял довериться себе.

Лиам открыл дверь в отстранённую комнату в самом конце дома, где не было никого. Сюда никого не пускали, потому что дедушка не любил шум.

Они зашли в просторную светлую комнату с расправленными шторами. У окна спиной к ним в инвалидном кресле сидел старик. Услышав шаги, он обернулся, и Сабрина увидела в его глазах то же тепло, что и у Лиама с Грантом. Она подумала, что все в их семье такие, но остальные абсолютно отличались от них.

— Здравствуй, дедушка, — Лиам с объятиями подошёл к старику.

— Здравствуй, — кивнул тот, глядя на Сабрину.

— Дедушка, как ты и просил, я нашёл тебе помощницу. Сабрина, знакомься, это дедушка Уильям. Ты можешь звать его просто дедушкой,— сказал Лиам, улыбнувшись, чтобы она не чувствовала отстранённость.

Тот долго смотрел на девушку, прищурив глаза, и наконец выпалил:

— Сабрина Валенсе?

Лиам и Сабрина удивлённо уставились на него. Старик и сам не понял, как произнёс это имя.