Глава 8.
Моя жизнь определенно налаживалась. Теперь у меня было все. Лучший друг под боком, еда, которую я воровал, теперь почти не прячась, а главное моя жена. Теперь она как никогда стала моей. Никогда я еще не испытывал такого счастья как теперь, когда она почти не покидала моей спальни. Мне впервые было действительно тепло в этом доме. Салли – вот все, в чем я нуждался в этой жизни.
Мои ночные вылазки прекратились. Лили, конечно же, напугала меня, но в то же время, дала понять, что мне дозволено немного больше, чем Ральф бы того хотел, поэтому отныне холодильник был доступен постоянно, и я пользовался этим как можно наглее. Я не мог отказать себе в этом небольшом удовольствии. Как только на кухне появлялся Ральф, еда становилась вкуснее. Я располагался за барной стойкой и не спеша пережевывал лакомства, поглядывая на бледнеющего дворецкого.
- Мистер Лукас скоро вернется, - бубнил он, но я только больше наминал рот и улыбался.
Джеральд вскоре действительно вернулся, явно не в духе, поэтому, когда Ральф побежал жаловаться на злобного наглого мальчишку, он только отмахнулся, заявив, что ему некогда заниматься подобными глупостями. Этот ответ окончательно убил Ральфа. Я наблюдал, как он, ссутулившись, вышел из кабинета Джеральда и направился в свою кухонную обитель, из которой его так по-хамски вытеснял новый член семьи. В чем-то я ему даже сочувствовал, а в чем-то не понимал. За что он так ненавидел меня, почему придирался к любой мелочи? Возможно, его жизнь слишком пуста, а мое неподобающее поведение хоть как-то наполняло ее смыслом, а возможно я просто не вписывался в здешнее общество. Впрочем, одно никак не заменяло другого.
В тот же день я стал свидетелем еще одного неприятного разговора, только если первый вызвал лишь грустную ухмылку, то второй полностью выбил меня из колеи, какой бы кривой они ни была до этого.
После игры с Барри я как всегда спешил забиться к себе в спальню, но не успел. Словно волна цунами на меня накатили крики, доносящиеся из спальни Лили. Она яростно спорила с Джеральдом. Я должен был втянуть голову в плечи и как можно быстрее прошмыгнуть мимо, но ноги приросли к полу и единственное направление, в котором я мог двигаться - это та злосчастная дверь, слегка приоткрытая и скалящаяся в мою сторону тонким лучиком света.
- Ты думаешь, я ни о чем не догадывался все это время? – ударили в меня слова Джеральда.
- Теперь мне уже все равно, - рявкнула Лили, вновь и вновь затягиваясь сигаретой, - больше уже ничего не будет как прежде. Особенно, после того, как ты убил моего отца.
- Закрой рот, - рыкнул Джеральд и дверь закрылась, но я все равно мог разобрать все до последнего слова и даже дождь из обнаженных монахинь не смог бы отвлечь меня от разговора.
- Не верю, что это говоришь мне ты, - рассмеялся мой тесть, - у тебя проснулась дочерняя привязанность? Разве лишение наследства из-за неудачного брака только делает любовь между отцом и дочерью крепче?
- Что ты знаешь обо мне? – прошипела Лили.
- Я ничего знать не хочу, - равнодушно отозвался Джеральд, - пусть об этом печется мой бывший водитель.
- Ты его не тронешь!
- Конечно, нет, - Джеральда что-то искренне веселило, - иначе ваш тайный клуб сильно пострадает без своего главного члена. Да, не удивляйся так, дорогая, я знаю и о нем. Долго ли он продержится?
- Не смей мне угрожать, я все еще твоя жена!
- К сожалению, да, милая. Это действительно так. Но довольно, любимая, ты же знаешь, у меня дела.
- Как ты мог так поступить? Кайл же еще ребенок!
- Перестань, меня удивляет твое внезапно разразившееся чувство юмора…
- Занятный разговор, не так ли? – внезапно вмешался новый голос.
Я слегка удивился. Джеральд и Лили не могли вести подобную беседу при посторонних. И тут меня внезапно осенило, руки затряслись, а волосы на затылке встали дыбом. Голос донесся сзади меня, а вопрос был адресован никому иному, как мне. Я сделал над собой усилие, но так и не смог развернуться. Вероника вынырнула из-за моей спины и предстала перед моим взором с плохо скрываемой улыбкой.
- Да, моя мать, с ней не соскучишься, а Джеральд, тот так просто весельчак. За подслушивание такого разговора он тебя не похвалит. Я тебя предупреждала, у нас веселая семейка.
- Я нечаянно…
- Да, брось, не переживай, - хихикнула она, - подслушивание в нашей семье довольно распространено, просто в силу неопытности ты делаешь все слишком очевидно. Стоит дать тебе пару уроков.
Она смотрела на меня снизу вверх и улыбалась почти детской невинной улыбкой. Лицо ее в этот страшный для меня момент будто бы просветлело, скидывая груз последних лет, глаза перестали метать молнии, и передо мной стояла просто веселая женщина, почти девчонка, если не считать пары седых прядей.
- Зачем? – выдавил я, немного более расслабленно.
- Признаться честно, - заискивающе улыбнулась Вероника, - я давно за тобой наблюдаю, ты оказался более жизнеспособным организмом, и я задаюсь вопросом, есть ли вероятность, что ты выживешь?
- Спасибо тебе на добром слове, - огрызнулся я.
Вероника высокомерно сверкнула взглядом, видимо обидевшись на то, что я не оценил ее благородного порыва. Но так сложилось. Слишком уж специфическими были эти порывы.
- Ладно, неудачное место мы выбрали для беседы. Иди, собирайся, - скомандовала сестра Салли.
- Куда? – опешил я.
- На кладбище, конечно же, - серьезно ответила она.
- Как? За то, что я нечаянно услышал то, что не должен был? Я никому не скажу, я вообще ничего не понял из этого разговора.
Вероника с упоением расхохоталась.
- Хорошо, - выдавила она, задыхаясь, - сделаю вид, что не слышала последней фразы. У моего мужа сегодня день рождения. Через час выезжаем, собирайся и не заставляй себя ждать, иначе мы тебя там оставим.
- Я уже влюбился в твой юмор, Вероника, - прошипел я.
- Я не шучу, - злобно откликнулась она и ушла, одарив меня траурным взглядом.
Я был очень рад увидеть у себя в спальне приготовленный специально для меня костюм. Не самая удобная одежда. Узкий черный пиджак, тугой галстук и белая рубашка тоже довольно тесная, но в моем чемодане ничего подобного никогда не заводилось, поэтому я с благодарностью облачился в траурный наряд, радуясь, что не пришлось краснеть на кладбище в рубашке в цветочек.
Кортеж тронулся. Я сидел в одной машине с Салли и Вероникой. Джеральд и Лили разместились в белоснежном джипе впереди. Они сохраняли траурные, под стать случаю, лица, но держались друг с другом вполне непринужденно. Мы ехали около двадцати минут, сохраняя гнетущее молчание. На кладбище светило солнышко, зеленела травка, пели птички, и царила атмосфера томной идиллии, если забыть о куче мертвых тел, закопанных под ногами.
Могила Питера Келлера отличалась скромностью, просто лежащая в земле табличка с именем и датой рождения и смерти. Ему было тридцать два. Я с трудом сглотнул неприятный комок, представляя веселого молодого человека полного жизни. Не знаю почему, но перед моим внутренним взором представал улыбчивый кареглазый блондин, открытый и веселый, готовый к любым приключениям. Почему он так рано ушел?
Я стоял, глядя на могилу абсолютного незнакомого мне человека и не мог отвести глаз. Что-то смущало меня, холод карабкался вверх по спине, а я все никак не мог понять, в чем дело. И вдруг я понял, как будто изображение, до этого рябившее, неожиданно приобрело резкость, и вся плита предстала передо мной до ужаса четко.
- Он покончил с собой? - вырвалось у меня. Я хотел остановить эти слова, но не смог. Сейчас было не время и не место обсуждать такие вещи, да и какое сейчас это могло иметь значение, но все уже было произнесено, поэтому я выжидающе посмотрел на членов семьи. Вероника заплакала, а остальные не преминули высказать свои замечания по поводу моей бестактности. Я терпеливо выслушал все, что они с таким удовольствием на меня излили и, к своему удивлению, повторил свой вопрос. Джеральд открыл было рот, чтобы продолжить свою тираду, но Вероника его опередила.
- С чего ты взял? – поинтересовалась она не без труда, вытирая слезы с лица.
Я опустил глаза на могильную плиту. Меня привлекала дата смерти 17 июня 2019 года. Дата, вырезанная на моей, то есть его тумбочке. Он знал дату своей смерти, заранее оставил послание, или это был кто-то другой. Но зачем кому-то пробираться в его комнату и портить мебель, не зная даже заметит хозяин послание или нет.
Мой мозг работал со странной, даже патологической быстротой, образы всплывали перед глазами, и я отчетливо видел одну картину за другой. Вот блондин перестает улыбаться, он в отчаянии, а в глазах пляшет безумие. Он что-то записывает в дневнике в последний раз, прячет его в тумбочке, дрожащей рукой берет нож и царапает поверхность. Удовлетворенный результатом он отбрасывает нож и навсегда покидает свою комнату. Последнее, что я увидел, было его бледное лицо в гробу. Вот и все. Вероника в истерике, Мила в слезах и умиротворенное лицо Джеральда.
Рука Салли опустилась на мое плечо и оторвала мое сознание от этих страшных сцен.
- Все не так просто, - произнесла она задумчиво и вслед за всеми направилась к машине. Я поспешил за ней, не желая больше оставаться здесь ни на секунду. Мне нужно было отвлечься, занять чем-нибудь голову, но все мысли упрямо крутились вокруг Питера. Что могло заставить молодого человека оставить жену и ребенка и как последнего труса покинуть этот мир по собственному желанию? Или Салли права и все действительно не так уж и просто?
Я вспомнил оставшуюся у меня страницу дневника. «Я наконец-то счастлив», - писал он. Неужели это слова человека, добровольно лишающего себя будущего. Я очень в этом сомневался.
- Я думаю нам всем нужно расслабиться, - словно угадывая мои мысли, сказала Салли, когда мы вновь оказались в машине, - сестренка, ты не против?
Вероника только качнула головой, и Салли выразительно посмотрела на угрюмого седого водителя, который тут же понимающе кивнул и весь погрузился в созерцание дорожного полотна.
- Куда мы едем? – поинтересовался я с радостью.
- Увидишь, - как всегда загадочно ответила моя любимая жена.