Пролог.
Тучи затянули небо толстой удушливой пеленой и щедро поливали землю, превращая в болото желтый растопыренный газон. Уродливые деревья без листьев грустно торчали то здесь, то там, словно бы умоляя редких проезжающих прекратить их бесконечные мучения. Они давали приют одиноким воронам, каркающим о чем-то в эту таинственную страшную пустоту.
Внезапно этот пейзаж прорвал черный тонированный автомобиль, словно какой-то ребенок вырезал его из модного журнала и прилепил к иллюстрации из книги о заброшенных домах и старинных замках с привидениями.
Автомобиль двигался устало и обреченно, но по вполне привычному маршруту. Сделав небольшой круг по разбитой гравийной дорожке, он припарковался у крыльца большого серого здания, которое даже своим внешним видом не предвещало ничего хорошего. Это было трехэтажное строгое строение, идеальный куб с шестью окнами на каждом этаже. Шесть окон, темных и зарешеченных. По окну на каждый грех, по окну на каждое отчаяние.
Из машины выскочил молодой паренек в черном строгом костюме. Он обежал машину сзади и открыл заднюю дверь, помогая выбраться наружу мужчине лет сорока. Паренек передал ему зонт и снова скрылся в машине.
Мужчина окинул здание долгим мутным взглядом. Увидев свое отражение в стеклянной двери он ухмыльнулся. Он делал так всегда. Каждую неделю он приезжал, каждый раз оглядывал свое отражение и каждый раз невесело ухмылялся.
- Все не так, - говорил он себе.
Дорогой костюм, идеально вычищенные ботинки, маникюр, модная прическа, так сказал личный стилист, а, впрочем, черт его знает, что там сейчас в моде, часы, нет желания знать, сколько они стоят, лучше говорить, что это подарок. К чему вся эта роскошь, если нет жизни? Волосы давно поседели, лицо высохло и покрылось морщинами, руки жилистые и сухие, как у старика, и деньги тут не помогут.
- Мистер Флоу, - дверь распахнулась, скрывая от мужчины собственное отражение, - проходите, мы вас давно ждем.
Мистер Флоу вежливо улыбнулся и знакомым маршрутом последовал за высоким угловатым мужчиной лет пятидесяти. Он взглянул на его лысину и с раздражением отвернулся. Сколько лет подряд он приезжает сюда? Зачем его все время сопровождать, он мог бы найти дорогу и с закрытыми глазами, будучи в пьяном угаре. Но Робин назойливо предлагал свои услуги.
Они прошли по узкому белому коридору и поднялись на этаж выше. Мистер Флоу даже не оглядывался по сторонам, настолько знакомы ему были эти тошнотворные помещения, да и любоваться было нечем. Длинный коридор, вдоль которого, словно почетный караул, возвышались такие же белые металлические двери. Наконец пришли.
Врач достал ключи и отпер одну из них. Мистер Флоу как обычно проскользнул внутрь и услышал за собой щелчок замка. Комната также была белой. Все здесь было белым. Блистать дизайнерскими идеями нет смысла, никто этого не оценит. Стены обиты белым поролоном, у окна узкая кроватка, на ней свернулась маленькая худая женщина.
- Здравствуй, дорогая, - с ястребиной улыбкой выплевывает мистер Флоу и привычным жестом ловит пущенную в него подушку.
- Тварь, - слышит он вместо приветствия и еще шире улыбается.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он с наигранной заботой.
Женщина разражается нецензурной бранью.
- Успокойся, - говорит он, и она резко замолкает, - нельзя выражаться подобным образом в нашем обществе, почти королевском.
- Ненавижу тебя, слабак, - шипит она, поднимая на него потухший зеленоватый взгляд, - ненавижу.
Он согласно кивает. Он уже слышал это миллион раз, и услышит еще. Это часть постановки, на которую они обрекли себя и которую вынуждены повторять снова и снова.
Он подходит к ее постели и аккуратно кладет подушку на место, взбивает и оправляет уголки. Высокомерие и равнодушие сметается с его лица. Он гладит ее по волосам, дотрагивается пальцами до щеки, осторожно целует ее потрескавшиеся сухие губы.
- Я люблю тебя, всегда буду любить тебя, - повторяет он снова и снова, пока она словно ребенок с силой цепляется за него как за последний шанс. Надежда сверкает в ее глазах, и она начинает целовать его бешено и зло, как будто только этим может что-то изменить в своей жизни.
Он отстраняется, слыша ее разочарованный рык.
- Тварь, - кричит она, задыхаясь, - я всегда ненавидела тебя.
Он идет к двери, надевая свою циничную улыбку.
- Да, я знаю, дорогая, ты не устаешь это повторять!
Она бросается к двери, но уже слишком поздно. Она яростно бьется о холодный металл, но равнодушный щелчок замка возвращает ее к реальности. Все кончено, снова, на еще одну длинную неделю.