Целую,пока.

Тимур отдалялся от Киры с каждым днём. 

Он старался не встречаться с ней, сухо отвечал на её сообщения, дома он бывал всё реже. Взяв отпуск на работе, он полностью посвятил себя матери. Все его дни и ночи проходили в квартире мамы, где она медленно угасала. Тимур был словно тень самого себя: похудевший, измождённый, с глубокими тёмными кругами под глазами. Он почти не ел и не спал, засыпая у постели матери на несколько минут и просыпаясь от её громких стонов боли. 

Евгения не раз пыталась вразумить его.

— Тимур, так нельзя! — говорила подруга, поднимая на него уставшие глаза. — Ты не можешь постоянно игнорировать Киру, она тоже страдает. Она же любит тебя и хочет быть рядом.

— Я не бросил её, — устало ответил Тимур, смотря в пол. — Просто ей не нужно видеть всё это.

— Ей не нужно видеть? — воскликнула Женя, едва сдерживая гнев. — Тимур, ты слышишь себя? Она пытается быть рядом, а ты её отталкиваешь. Ты не даёшь ей поддержать тебя, хотя сам, как никто другой, нуждаешься в этом.

— Я справлюсь. Пусть идёт домой, — твёрдо сказал Тимур, отвернувшись.

Кира, видя, как Тимур отстраняется, пыталась поддерживать видимость нормальности.

— Всё в порядке, — тихо говорила она Жене, когда та заметила слёзы в её глазах. — Я понимаю.

Но дома Кира не могла сдерживать слёз. Она плакала в ванной, в подушку, иногда даже сидя на полу в кухне. Её сердце разрывалось от того, что Тимур отталкивал её, но она ничего не могла с этим поделать.

Однажды, придя к Анастасии, Кира попыталась обнять Тимура.

— Тимур, — прошептала она, обнимая его.

Но он просто стоял, словно не замечая её. Кира почувствовала, как её руки скользнули по его телу, а он не сделал ни малейшего движения, чтобы обнять её в ответ.

— Я понимаю, — сказала она дрожащим голосом и попыталась улыбнуться, прежде чем уйти в ванную. Закрыв за собой дверь, она разрыдалась, уткнувшись в ладони.

Женя, услышав её рыдания, не выдержала. Она зашла в комнату, где сидел Тимур, и дала ему пощёчину. Звук удара разлетелся по квартире.

— Ты совсем сошёл с ума?! — кричала она. — Посмотри на себя! Посмотри, что ты делаешь с собой и с ней! Она тебя так любит, поддерживает, а ты её просто уничтожаешь своим безразличием!

Тимур не ответил. Он лишь провёл рукой по щеке, смотря в одну точку.

— Скажи хоть что-нибудь! — закричала Женя, в ярости схватив Тимура за груди. — Ты останешься и без матери, и без неё! А потом и без друзей. Да что ты вообще делаешь?!

— Пусть Кира идёт домой, — тихо сказал Тимур, не глядя на подругу. — Ей не нужно здесь быть.

— Тимур. — Женя замерла, глядя на его уставшее лицо. — Ты потеряешь её.

Он сглотнул, но так и не ответил, развернулся и ушёл в комнату к матери. Женя осталась стоять на месте, сжимая кулаки от бессилия. Ей было больно видеть, как Тимур разрушает всё, что он любит, как загоняет себя в угол, из которого потом не сможет выбраться.

Прошла ещё неделя. Анастасия лежала на своей кровати, едва дыша. Её лицо побледнело, кожа натянулась, а глаза, некогда полные энергии, тускло смотрели в одну точку. Тимур сидел рядом, держал её за руку, которая казалась ледяной и такой лёгкой, будто она могла раствориться в его ладони.

— Тимур, — слабым голосом произнесла она, пытаясь улыбнуться. — Ты был моим счастьем. Ты всегда был смыслом моей жизни. Я тебя так люблю.

Тимур закрыл глаза, и слёзы потекли по его щекам.

— Я тоже тебя люблю, мама, — сказал он, голос дрожал.

Сзади стояли Женя и Кира, обняв друг друга. Надя сидела у другой стороны кровати, вытирая слёзы.

— Кира, — прошептала Анастасия, чуть повернув голову. — Ты стала для меня родной. Ты такой светлый человек. Я сразу поняла, что ты сделаешь моего сына счастливым.

Кира подошла ближе, её губы дрожали. Она наклонилась, чтобы услышать каждое слово.

— Спасибо, что ты с ним, — продолжила Анастасия, пытаясь поднять руку, чтобы коснуться лица Киры, но сил не хватило. Кира взяла её руку в свои и приложила к щеке. — Береги себя, ты сильная.

Кира сдерживала рыдания, прижимая её руку к своему лицу.

— Надя. — слабый голос позвал сидящую рядом женщину.

— Я здесь, Настя, — ответила Надя, наклоняясь ближе.

— Ты стала мне другом, настоящим другом. Спасибо за всё, что ты для меня сделала.

Надя, не сдерживая слёз, склонилась к ней и тихо прошептала:

— Это была честь для меня, Настя.

Анастасия перевела взгляд на Женю.

— Женя, девочка моя, — она раскрывала рот, но язык не слушался, путался, выдавая невнятные звуки.

Женя кивнула, вытирая глаза. Её руки дрожали, она старалась не смотреть на Тимура, боясь, что её слёзы разозлят его.

Анастасия закашлялась, тяжело и хрипло, её тело дёрнулось.

— Пить. — выдавила она.

Кира быстро налила воды и поднесла стакан с трубочкой. Тимур осторожно приподнял мать, поддерживая её спину. Анастасия сделала слабую попытку втянуть воду через трубочку, но большая часть выливалась обратно. Кира тут же поднесла салфетку, вытирая ей губы, и старалась удержать слёзы.

— Всё хорошо, мам, — тихо сказал Тимур, пытаясь улыбнуться.

Анастасия кивнула, её взгляд начал теряться, она смотрела куда-то мимо. Её дыхание стало ещё более тяжёлым и редким. Женя сжала руки в кулаки. Она видела агонию множество раз, но сейчас это было невыносимо. Это была не просто пациентка, это была её семья.

Тимур, напротив, выглядел собранным. Он крепче сжал руку матери, когда её дыхание начало замедляться. Хрипы становились всё тише, её тело слабо дёргалось.

— Тимур, я.— её голос пропал.

Её грудная клетка поднялась последний раз и больше не опустилась. Комната заполнилась оглушительной тишиной.

Кира, не выдержав, выбежала из комнаты и села на пол в коридоре, прижав руки к лицу. Она рыдала так громко, что её рыдания эхом раздавались по всей квартире. Надя села рядом, обняла её и начала гладить по голове, шепча слова утешения.

Женя, закрыв глаза, подошла к кровати и приложила пальцы к шее Анастасии. Она задержала дыхание, слушая полную тишину, а затем подняла взгляд на Тимура.

— Её больше нет, — едва слышно сказала она.

Тимур кивнул, отпустив руку матери. Он молча поднялся, взгляд его был пустым, губы сжаты в тонкую линию. Он прошёл мимо Киры, не сказав ни слова, и вышел из квартиры.

— Тимур... — прошептала Кира, вставая, но он не остановился.

Женя достала телефон и вызвала скорую, чтобы официально констатировать смерть. Её руки дрожали, но голос был чётким и профессиональным.

Тимур, тем временем, стоял на улице. Он закурил сигарету, делая глубокие затяжки, но тут же закашлялся. Слёзы текли по его лицу, смешиваясь с дымом. Он поднял голову к небу, глядя на звёзды, и прошептал:

— Прости, мама. Я не смог сделать больше.

Его плечи дрожали, но он продолжал стоять на месте, пока сигарета не догорела до конца.

Когда приехала скорая помощь, подъезд наполнился звуками тяжёлых шагов и приглушённым гулом голосов. Женя встретила врачей у двери, держа себя максимально профессионально, несмотря на накатывающую боль утраты. Она коротко объяснила ситуацию:

— Пациентка онкологическая, четвертая стадия, метастазы. Смерть наступила минут пятнадцать назад.

Медики зашли в квартиру с чемоданами, приветливо кивнув. Один из них направился к спальне, где лежала Анастасия. Женя проводила его, показывая на кровать.

— Пульс, дыхание, реакции зрачков отсутствуют, — констатировал врач спустя минуту осмотра. — Мы сделаем ЭКГ для фиксации остановки сердца.

Другой медик достал электрокардиограф и наложил электроды на тело Анастасии. В комнате слышался только механический писк, выводящий прямую линию на мониторе. После процедуры врач записал данные в протокол и сказал:

— Смерть наступила в результате терминальной стадии заболевания. Вы можете обратиться в полицию для фиксации факта смерти, если есть необходимость.

Женя кивнула, подписала бумаги и поблагодарила медиков. Они вышли, пожелав семье выдержки.

Тем временем Тимур стоял на улице, у подъезда, провожая взглядом отъезжающую скорую помощь. Его руки дрожали, а телефон едва удерживался в ладони. Не обращая внимания на время — в Корее была глубокая ночь — он набрал номер Джихена. После нескольких гудков младший брат ответил.

— Хен? — сонно спросил Джихен.

Тимур молчал, а затем, не в силах сдержать рыдания, произнёс:

— Мама умерла.

Джихен замер, не сразу осознав услышанное. Гулкая тишина повисла между ними.

— Когда? — хрипло спросил он.

— Полчаса назад, — ответил Тимур, тяжело дыша. — Пожалуйста, приезжай.

— Я возьму ближайший рейс, — твёрдо сказал младший брат, окончательно проснувшись. — Хен, держись. Я с тобой.

После этого звонка Тимур опустился на лавку возле дома, уткнув лицо в ладони.

На следующее утро в квартире воцарилась гнетущая тишина. Женя, превозмогая собственную боль, сохраняла присутствие духа. Она напоила Киру успокоительным, уложила её в спальне Тимура и обратилась к Наде:

— Нам необходимо действовать. Тимура пока не будем беспокоить, всё сделаем сами.

Надя кивнула, стараясь не смотреть в сторону спальни, где покоилось тело Анастасии.

Женя связалась с ритуальной службой, договорилась о транспортировке тела и оформлении необходимых документов. Сотрудники агентства прибыли через несколько часов. Они были предельно вежливы и задавали уместные вопросы.

Надя помогала с выбором, но в конечном итоге Женя взяла на себя большую часть решений.

К вечеру вернулся Тимур. Его лицо было бледным, глаза покраснели от слёз и бессонной ночи. Женя объяснила ему, какие документы необходимо подписать и куда следует обратиться, чтобы всё уладить. Тимур молча взял бумаги и уехал, не проронив ни слова.

Джихен прибыл спустя сутки. Он был не один — его сопровождал их отец. Это было неожиданностью для всех, ведь Тимур не мог даже представить, что отец решится вернуться в их жизнь.

Когда отец вошёл в квартиру, его шаги были тяжёлыми, словно он нёс на себе груз вины и сожалений. Дверь скрипнула, и Тимур почувствовал, как его сердце замерло. Он увидел сына и не смог ничего придумать, кроме как обнять его. Это было ужасно для Тимура. Он не знал, как реагировать на это. Он знал, что отец никогда не был рядом и что мать в глубине души всё ещё любила его, хоть никогда этого не говорила.

Тимур не мог сдержать гнева, этот жест казался ему унижением, и ему было больно. Он не мог понять, как можно прийти, когда уже ничего не вернуть. Сдерживаясь, он не оттолкнул его, но стиснув зубы, ответил на объятия с явным отвращением.

Джихен, стоявший рядом, видел, как всё это происходит, и тут же подошёл к Тимуру, обнял его и прошептал:

— Хен, мы все переживаем.

Отец ушёл в другую комнату, оставив братьев наедине. Тимур почувствовал, как вся его душа наполняется тяжестью и холодом. Он никогда не прощал своего отца за то, что тот не сделал для них и для мамы. Но он не хотел тратить силы на это — только боль. Боль, которая сидела глубоко в его душе.

На похороны приехали и родители Киры. Мама не скрывала слёз, глядя на Тимура. Дмитрий сдерживался, но его глаза выдавали всю тяжесть происходящего. Он подошёл к Тимуру и молча обнял его. Его объятия были крепкими, поддерживающими, как того и требовала ситуация. Тимур ответил ему тем же. Он поблагодарил его за то, что был рядом, но в его голосе звучала тоска. Тоска по всему, что было утеряно, и по тому, что не вернёшь.

Кира не подходила к Тимуру, потому что знала, что разозлит его. Она оставалась в стороне, но каждый её взгляд был полон беспокойства. Женя, стоя в стороне, следила за тем, чтобы Тимур не замкнулся, но он не высказывал эмоций. Он молчал, молча перенёс все соболезнования и молчал в одиночестве.

Коллеги Тимура подошли, чтобы выразить соболезнования. Но всё было формально. Присутствие людей не уменьшало пустоты, которая заполнила комнату. Поступали слова поддержки, но Тимур был как тень среди всех.

Когда все начали расходиться и стало понятно, что момент прощания близок, Тимур подошёл к Кире. Он не сказал ни слова, но крепко взял её за руку. В его пальцах было нечто, что передавало его внутреннее состояние. Это была дрожащая, холодная рука. Она лишь крепче сжала его руку.

Она осталась рядом, не пытаясь ничего спросить, не предлагая помощи. Просто сидела рядом с ним, как всегда. Он молча опустил голову ей на колени, не обращая внимания на окружающих. Он больше не плакал. Он молчал, замкнутый, с пустым взглядом, который видел лишь одну точку. Всё вокруг исчезло.

Кира не трогала его. Она просто сидела рядом. Это было всё, что оставалось — и она была рядом с ним, чтобы он не был один в этой бесконечной тишине. Время тянулось медленно, как бы пытаясь забыться, но не позволяя забыть.

Он смотрел в пустоту, не замечая даже, как долго они так сидят, но Кира была рядом — молча, заботливо, готовая быть с ним в этот момент без слов. Всё, что нужно было Тимуру, это был её мягкий взгляд и рука, которая согревала его, несмотря на всё происходящее.

Когда Кира обняла его, он почувствовал, как тепло её тела на мгновение обволокло его, и, возможно, он хотел бы остаться в этом объятии навсегда. Но он знал, что и она уйдёт. Все уходят из его жизни. Она уехала как он и хотел, а он остался один с этим горем, с этим чувством вины.

Тимур сидел среди маминых вещей, как будто пытаясь сохранить хоть какие-то обрывки её присутствия, которые могли бы дать утешение. Он чувствовал её отсутствие во всём — в каждой детали, в каждом звуке. Он уловил запах её подушки, слабую отголоску её аромата, но вскоре даже он исчезал. Он закрыл глаза, стиснув зубы, пытаясь собрать в своей памяти как можно больше: её смех, взгляд, прикосновения. Эти воспоминания, как драгоценные кристаллы, давили ему грудь. Он пытался запомнить её такой, какой она была, но, несмотря на усилия, этот образ начинал расплываться, ускользать. Всё, что у него осталось — боль. Острейшая, ненавистная боль.

В памяти всё чаще мелькали их последние разговоры, её последние слова. Как она смеялась, как они спорили. Как она его успокаивала. Но теперь — пустота. Он сидел в этой пустоте и пытался найти смысл, но не мог. Он знал, что её уже не будет, и это казалось ему чем-то непостижимым, нечеловеческим.

Ночью, когда он, уставший от слёз и усталости, уснул на её постели, ничего не оставалось, кроме воспоминаний. Он погрузился в сон, но это не был сон успокоения. Это было кошмар. Он снова и снова видел Киру, как она уходит не оборачиваясь, не смотря на его крик. И он не мог её остановить.

На следующий день Джихен отправил сообщение, уточняя, где находится брат. В комнате воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми вдохами. Отец молчал, не зная, что сказать. Это было тяжёлое, как могильная плита, молчание. Джихен пытался поддержать брата, как мог, но Тимур не мог слушать. Всё казалось чужим и далёким.

Они пили. Алкоголь служил им своеобразным лекарством, помогающим заглушить душевную боль. Но когда отец, изрядно напившись, начал упрекать Тимура в том, что он не сделал достаточно, что должен был заставить маму лечиться в Корее, и что это его вина, Тимур не выдержал. Его отец, который никогда не был рядом, теперь осмелился обвинять его в том, что произошло с мамой. Это было как нож в самое сердце. Он больше не мог слушать эти обвинения.

— Ты! — выпалил он, не сдерживая гнев. — Ты осмеливаешься обвинять меня? Ты, который бросил её? Который бросил нас?

Голос Тимура звучал хрипло, словно его душили слова, которые он годами держал в себе. И в какой-то момент, не выдержав, он ударил отца по лицу с такой силой, что казалось, этот удар станет последним. Джихен попытался вмешаться, но его руки замерли в воздухе.

— Хен успокойся!— кричал он, но сам чувствовал, как его голос дрожит.

Отец поднял руку, пытаясь возразить, но Тимур, полный ярости, уже нанёс новый удар. Он чувствовал, как всё, что он копил внутри, вырывается наружу. Удары были резкими, почти механическими, как рефлекс, вызванный годами боли.

— Ты не имел права говорить это. Никогда, — процедил Тимур сквозь стиснутые зубы.

Джихен схватил его за плечи, пытаясь остановить.

— Хен, хватит, пожалуйста! — почти закричал младший брат.

Но слова брата, как и отца, тонули в гуле шума. Тимур, тяжело дыша, сделал шаг назад, чувствуя, как волна злобы отступает, оставляя только пустоту.

— Знаешь, — наконец сказал он отцу, его голос стал холодным, как лёд, — ты потерял её много лет назад. Не сейчас. И ни ты, ни кто-либо другой не имеете права говорить, что я не сделал для неё.

Отец лишь защищался, говоря, что его сыновья оказались слабаками и что без его власти Джихен никогда бы ничего не добился, потому что всегда витал в облаках и верил в светлое будущее.

Тимур вырвался и снова ударил его, и в этот момент Джихен почувствовал, как боль распространяется и на него. Но он не мог вмешаться. Это было слишком. Он молча смотрел, как брат продолжает, и не знал, что делать. Всё, что он знал — Тимур был готов за него постоять, несмотря ни на что.

Когда отец кричал, что откажется и от него, Джихен, не выдержав, сказал, что лучше он останется без отца, чем с таким человеком. В его словах не было никакой злобы, только глубокая рана. Это было признание того, что он готов разорвать все связи с этим человеком. Парень кричал, что уедет в Россию, чтобы быть рядом с братом, потому что Тимур был для него важнее, чем отец.

Отец был ошеломлён этими словами, но Тимур молчал. Всё, что он чувствовал — это пустота.

Эти слова, казалось, ударили сильнее, чем любой кулак. Отец молчал, опустив голову, как будто понял, что больше нет оправданий.

Джихен смотрел на обоих мужчин с болью в глазах. Тишина заполнила комнату. Тимур не хотел больше ничего говорить. Он развернулся и вышел, оставляя за спиной всё, что больше не могло быть частью его жизни.

Тимур сидел за кухонным столом, опустив голову на скрещённые руки. Перед ним стояла пустая бутылка виски, её резкий запах ещё витал в воздухе. На столе лежала пустая пепельница, переполненная окурками. В квартире, некогда наполненной жизнью, теперь царила гнетущая тишина.

Когда Кира вошла, она сразу почувствовала резкий запах алкоголя. Увидев его состояние, она нахмурилась и поставила сумку с едой на стол.

— Тимур, что ты делаешь? — строго спросила она, подойдя ближе.

Тимур медленно поднял голову. Его глаза были покрасневшими, а взгляд затуманенным.

— Просто пью, — глухо ответил он, потянувшись к ней.

Кира почувствовала запах спирта и сигарет. Он был настолько сильным, что у неё закружилась голова. Она мягко оттолкнула его.

— Тебе нужно принять душ, Тимур. Ты весь пропах алкоголем.

— Чуть позже, — пробормотал он, снова садясь. — Сейчас просто посиди со мной.

Кира выдохнула, открыла окно и вернулась, чтобы убрать со стола. Она попыталась разложить еду, но Тимур сказал, что не голоден.

— Я просто хочу, чтобы ты была рядом, — пробормотал он, устало потирая виски.

Кира села рядом, пытаясь подавить раздражение. Её сердце разрывалось от того, как он разрушал себя, но она знала, что руганью ничего не добьётся.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Некоторое время они молчали. Кира заметила, что его веки начали слипаться.

— Иди в свою комнату, я проветрю кухню, — сказала она мягко, но настойчиво.

Тимур ворчливо поднялся и, пошатываясь, ушёл в спальню.

Кира закрыла окно и убрала со стола, убрав пустую бутылку и остатки сигарет. Она ненадолго задержалась на кухне, стараясь собраться с мыслями, прежде чем направиться в его комнату.

Когда она вошла, Тимур лежал на кровати, не сняв одежду, и прикрывал лицо рукой. Она подошла, чтобы укрыть его, но он неожиданно схватил её за запястье.

— Кира, — хрипло сказал он, открывая глаза.

— Тебе нужно поспать.

Он потянул её на себя, и она, теряя равновесие, упала. Его руки обвили её так крепко, что она не могла вырваться.

— Ты такая красивая. Я так хочу тебя. — его голос звучал грубо и тяжело.

Кира начала мягко, но настойчиво сопротивляться.

— Тимур, ты пьян. Перестань, — сказала она, пытаясь отстраниться.

Но он, словно не слыша её, начал гладить её лицо и плечи, его руки двигались увереннее, становясь настойчивее.

— Тимур, хватит! — её голос стал громче, дрожащий от напряжения.

Его хватка ослабла на мгновение, но затем снова усилилась.

Кира почувствовала, как страх накрывает её волной. Она начала сильнее вырываться, но он был слишком тяжёлым и не реагировал на её протесты. Она видела его лицо — растерянное, пьяное, будто он не осознавал, что делает.

Наконец, тело Тимура ослабло. Алкоголь сделал своё дело, и он, не справившись с собственным состоянием, потерял сознание прямо на ней.

Кира, задыхаясь, выскользнула из его рук. Она отодвинула его в сторону, её движения были быстрыми, почти паническими. Она обхватила себя руками, её плечи дрожали. Вскочив с кровати, Кира почти бегом направилась в ванную. Она включила воду, пытаясь смыть с себя то, что, казалось, въелось в её кожу. Она стирала, терла, но ощущения не проходили.

Её слёзы текли вместе с потоком воды, и она не могла остановиться. Её дыхание сбилось, и она, сползая в холодную ванную, обхватила колени.

Не думая, она надела первую попавшуюся одежду, собрала свои вещи и вышла из квартиры. Тимур остался лежать в комнате, ничего не зная и не понимая, что только что произошло.

Кира дрожа от внутреннего холода и ужаса, быстрыми шагами шла по улице. Она чувствовала себя раздавленной. Слёзы застывали на её щеках, но она не могла остановиться.

"Мне нужно куда-то идти, просто уйти отсюда" — думала она, не зная, куда направиться.

Глубокой ночью Тимур проснулся от резкой боли в висках. Голова гудела, как после сильного удара. Алкоголь, выпитый накануне, отдавался неприятной тяжестью в желудке. Он огляделся — комната была едва освещена пробивающимся светом из-под двери. Тимур заметил, что он был наполовину раздет.

Его мысли начали путаться, но воспоминания медленно всплывали. Джихен уехал. Он выпил. Кира пришла. Принесла еду. А потом. Потом...

Он схватился за голову, сжимая виски пальцами, пытаясь вспомнить. Разрозненные обрывки событий выстраивались в пугающую картину. Он вспомнил, как притянул Киру к себе, как пытался обнять её, как не слушал её слова. Внезапно его сердце забилось быстрее.

"Что я сделал? Господи, что я натворил?!" — думал он, вскочив с кровати.

Тимур бросился искать телефон. Он нашёл его на кухне, схватил дрожащими руками и сразу же набрал номер Киры. Трубка долго звонила, но ответа не было. Он перезвонил снова. И снова. С каждой попыткой он становился всё более отчаянным.

Когда на экране высветилось сообщение о том, что телефон Киры отключен, Тимур застыл. Его разум заполнился ужасными мыслями.

"Она отключила телефон. Она не хочет меня слышать. Я сделал это. Черт, я на самом деле это сделал."

В ярости и страхе он со всей силы ударил кулаком в стену. Глухой звук удара отозвался резкой болью в руке, но Тимур не остановился. Он ударил ещё раз, и ещё, пока кожа на костяшках не треснула, и на стене не остались кровавые пятна.

Его дыхание стало частым и рваным. Он снова схватил телефон, набирая номер Киры. Ожидания сменились короткими гудками, и Тимур с яростью швырнул телефон на диван.

Он быстро оделся и вышел из квартиры. Ему нужно было убедиться, что она дома.

Доехав до её квартиры, он открыл дверь своим ключом. Внутри было темно и тихо. Тимур обошёл все комнаты, но Кира явно не ночевала здесь. Её любимая кружка стояла нетронутой на кухне, постель была идеально застелена.

— Чёрт. Где она? — выдохнул он, хватаясь за голову.

Он стал обзванивать всех, кого мог. Катя не знала, где Кира. Женя не отвечала. Он звонил снова и снова, но никто не мог помочь. Паника начала накрывать его с новой силой.

Вернувшись домой, Тимур опустился на диван и с трудом пытался унять волнение, охватившее его. Его взгляд блуждал по комнате, пока телефон вновь не зазвонил. Это была Женя.

— Тимур, где Кира? — воскликнула она в трубку. — Что ты опять натворил?

Тимур молчал, крепко сжимая телефон в руке.

— Доигрался? Отлично. Тимур, что произошло? Где она? — не унималась Женя.

Тимур стиснул зубы и, не ответив, завершил вызов.

Утром дверь его квартиры с шумом захлопнулась. Женя вошла внутрь, её лицо было напряжено и полно гнева.

— Я требую объяснений! — потребовала она, подходя ближе.

Тимур сидел за столом, держа в руке кружку с недопитым кофе.

— Это не твоё дело.

— Не моё дело?

Он молчал, глядя в стол.

— Тимур! — повысила голос Женя. — Ты хоть понимаешь, что можешь её потерять? Ты вообще осознаёшь, что происходит?

Тимур медленно поднял голову, его взгляд был пустым.

— Женя, уходи, — произнёс он тихо.

— Что?

— Я сказал, уходи! — крикнул он, вставая. — Это не твоё дело. Мы сами разберёмся.

Женя была ошеломлена его словами.

— Тимур, ты теряешь её, — произнесла она дрожащим голосом.

— Уходи, — повторил он холодно, указывая на дверь.

Слёзы блестели в её глазах, но она ничего не сказала. Она схватила сумку и вышла, хлопнув дверью.

Тимур пребывал в своей квартире, окружённый гнетущей тишиной, которая, казалось, давила на него со всех сторон. Его попытки связаться с Кирой оставались безуспешными: она не отвечала на звонки и не появлялась на работе. Сообщения оставались прочитанными, но без ответа.

Он опустился на диван, устремив взгляд на пустую бутылку, стоявшую перед ним, и тяжело вздохнул. После нескольких минут размышлений он отправил ей сообщение.

«Кира, я даже не знаю, как выразить это словами. Но ты должна знать, что я искренне сожалею обо всём. Я поступил ужасно. Ты была самым важным человеком в моей жизни, а я всё разрушил. Мне нет прощения. Я не могу смотреть на себя в зеркало. Я не достоин тебя. Я даже не знаю, как жить с этим дальше. Прости меня. Я оставлю тебя в покое, как ты того заслуживаешь. Просто будь счастлива», — написал он.

Сообщение было отправлено, и Тимур закрыл глаза, стиснув зубы. Он почти физически ощущал, как тяжёлые слова покидают его душу, оставляя пустоту.

Прошло несколько дней, но ответа так и не последовало. Тимур окончательно замкнулся в себе. Он перестал выходить из дома и общаться с кем-либо. Женя больше не пыталась достучаться до него, видимо, решив, что это бесполезно.

Кира, читая сообщение Тимура, чувствовала, как её сердце сжимается. Она пыталась написать ему, но её руки замирали над клавиатурой.

«Нужно поговорить лично», — решила она, надеясь, что разговор поможет прояснить ситуацию.

Однако она не знала, что в это время Тимур находился на грани.

Сидя в тёмной комнате, он обхватил голову руками. Он снова пил. Боль от потери матери, чувство вины за свои действия и осознание того, что он потерял Киру, не оставляли его.

На столе лежали мамины таблетки. Женя должна была забрать их, но он выгнал её тогда, и таблетки остались у него. В пьяной голове Тимура мелькнула мысль: «Я не нужен. Всё кончено».

Не раздумывая, он открыл бутылку, достал несколько таблеток и запил их остатками алкоголя. Через некоторое время голова начала кружиться, но это не приносило облегчения. Он пошёл в ванную, чтобы умыться, но, увидев на полке канцелярский нож, остановился.

«Это ускорит», — мелькнула мысль. Тимур взял его в руки, сел в ванну и, не раздумывая о последствиях, провёл лезвием по руке. Кровь медленно начала стекать на белую поверхность. Он закрыл глаза, чувствуя, как силы покидают его.

Вскоре его руки ослабли, и нож выпал. Тимур лежал в ванне, погружённый в алкогольный туман.

Спустя несколько часов Кира вернулась в квартиру. Было тихо, слишком тихо. Кот, заслышав, как открывается дверь, тотчас же устремился к ней и начал громко мяукать. Он бегал из стороны в сторону, тянул её к ванной и жалобно царапал дверь.

Киру охватил страх. Она быстро осмотрела квартиру, но Тимура нигде не было. На кухне её взгляд упал на почти пустую бутылку и пузырёк из-под таблеток. Ноги её подкосились.

— Нет. — прошептала она, чувствуя, как сердце её сжимается от ужаса.

Кира подбежала к двери ванной и прислушалась. Тишина. Она вздрогнула, трясущимися руками дёрнула ручку двери и резко открыла её.

— Тимур! — её крик эхом разнёсся по ванной комнате.

Мужчина лежал в ванной, его лицо бледное, глаза закрыты, ванна измазана алым оттенком. Кира, стоя перед этим зрелищем, едва дышала. Она срывающимся голосом звала его по имени, трясла за плечи, но он не реагировал. Слёзы лились ручьём, а паника накрыла её с головой. Она пыталась взять себя в руки, но дрожащие пальцы не слушались.

— Нет-нет-нет! — закричала она, подбегая к нему, хватая его за грудки и тряся.

— Тимур, очнись! Ты слышишь меня? — она кричала, руки её дрожали.

Он не реагировал. Кира в панике посмотрела на его лицо, бледное, с едва заметными следами дыхания.

Она не знала, что делать. В голове была только одна мысль: «Он не может. Он не может умереть!»

Кира осознавала, что вызов скорой помощи мог повлечь за собой последствия. С трудом она набрала номер Евгении.

— Кира, что произошло? — взволнованно спросила Евгения.

Кира, задыхаясь от рыданий, не могла выговорить ни слова.

— Ти... Тимур. — она задыхалась от рыданий, не в силах выговорить ни слова.

— Ты у него дома? — настойчиво спросила Евгения.

Кира кивнула, хотя Евгения этого не видела.

— Ответь! Ты у него? — продолжила Евгения.

— Да, — выдавила из себя Кира.

Напуганная девушка, борясь с паникой, рассказала о происходящем и о том, что ей нужно сделать до приезда Евгении.

— Я еду. Слушай меня внимательно: прижми рану на руке, найди полотенце, плотную ткань или что-нибудь ещё, останови кровотечение! И успокойся, поняла? Дыши, Кира, дыши!

Кира бросила телефон и побежала к Тимуру. Дрожащими руками она нашла полотенце и прижала его к руке Тимура. От давления рана снова начала кровоточить, и это усилило её панику. Но она продолжала прижимать полотенце, едва не теряя сознание от ужаса.

Евгения приехала быстрее, чем Кира могла себе представить. Она влетела в квартиру, увидела состояние Киры и, не говоря ни слова, поспешила в ванную. Увидев Тимура, она сначала застыла, но тут же взяла себя в руки.

— Встань, Кира, выйди! — строго сказала Евгения, поднимая Тимура за плечи.

Кира послушалась и вышла на кухню, покачиваясь на ногах. Она села, обхватив голову руками.

Тем временем Женя набрала номер и сказала:

— Приезжай срочно! У друга тяжёлое состояние, передозировка. Нужна капельница.

Через десять минут в квартиру вошёл мужчина лет пятидесяти. Он без лишних слов прошёл в ванную, где Женя уже пыталась помочь Тимуру.

— Нужно промыть желудок, — сказал мужчина, доставая необходимое оборудование.

Они перенесли Тимура в комнату. Женя с хирургической точностью поставила капельницы, а мужчина ввёл растворы, попутно вызывая рвоту, и перевязал рану на руке.

— Состояние стабилизируем, — ответил он, заканчивая свою работу.

Кира сидела на кухне, дрожа от страха. Она не слышала, что происходило, но каждая секунда тишины казалась ей вечностью. Вдруг дверь кухни открылась, и в комнату вошла Женя.

Закрыв за собой дверь, она молча взяла со стола сигареты Тимура, закурила и резко выдохнула. Только теперь, когда кризис миновал, она позволила себе ослабить контроль над эмоциями.

Женя заплакала.

Кира побледнела.

— Он умер? — её голос дрожал.

Женя встряхнула её за плечи.

— Нет, Кира! Мы всё сделали. Он будет жить, если не совершит ничего подобного снова.

Через некоторое время мужчина заглянул на кухню.

— Состояние стабильное. Поставил вторую капельницу. Если что-то изменится — звоните мне.

— Спасибо, — выдохнула Женя.

— Берегите себя, — сказал он и ушёл.

Евгения вновь обратила свой взор к Кире:

— Тебе надлежит быть сильной. Ему придётся нелегко, но он справится. И он будет нуждаться в тебе, пусть даже сам того не признает.

Кира кивнула, однако в её глазах всё ещё читался страх.

Евгения собрала свои вещи и, уже уходя, обернулась:

— Если что-то пойдёт не так, сразу же дай мне знать.

Когда подруга удалилась, Кира тихо подошла к спальне.  Он всё ещё лежал бледный, подключённый к капельнице. В комнате царила гнетущая тишина. Кира присела у кровати, тихо плача и держась за его холодную руку. Она смотрела на него с тревогой, её глаза опухли от слёз, а руки едва сдерживались, чтобы не дрожать. Время будто остановилось.

Прошло несколько часов, и Тимур начал шевелиться. Его веки слегка приоткрылись, и он медленно открыл глаза. Голова раскалывалась, рука пульсировала от боли, а вид капельницы вызывал странное ощущение. Его взгляд остановился на Кире. Она сидела рядом, слёзы продолжали катиться по её щекам, но как только она заметила, что он очнулся, её эмоции стали ещё сильнее.

— Кира, что случилось? Почему ты здесь? — его голос был слабым и хриплым.

Кира заплакала ещё сильнее. Она бросилась к нему, обняла его, крепко прижавшись, но тут же оттолкнула и ударила кулаками по плечам.

— Как ты мог! Как ты мог это сделать?! — сквозь слёзы кричала она.

Он смотрел на неё, будто не понимая, что происходит.

— Мне жаль, — тихо сказал он, отворачиваясь. — Мне жаль за всё. Я хотел, чтобы ты была свободна от меня.

Кира, не выдержав, снова ударила его, теперь по лицу. Её рука дрожала, она тяжело дышала, а из глаз хлынули новые слёзы.

— Замолчи, Тимур! Просто замолчи! Мы поговорим, когда ты придёшь в себя, — резко сказала она, отворачиваясь и выходя из комнаты.

Она прошла в гостиную, укуталась в плед и прилегла на диван. Слёзы лились нескончаемым потоком, и всё, чего она желала — это тишины, хотя бы на несколько минут. Ощущение полного опустошения не покидало её. Кира достала телефон и написала Жене.

Личный чат Кира — Женя:

Кира: Он очнулся.

Женя: Как он? Что говорит? Как ты сама?

Кира: Лежит молча. Я ушла в другую комнату. Женя, всё хорошо, я справлюсь.

Женя: Я приеду, как только закончится дежурство. Следи, чтобы он снова ничего не натворил. Я полностью на твоей стороне, Кира.

Кира взглянула на экран телефона, но не смогла ответить. Усталость взяла верх, и вскоре она погрузилась в сон прямо на диване.

Ближе к полудню дверь квартиры открылась, и вошла Женя. Увидев Киру, она молча подошла к ней и обняла подругу.

— Я хочу поговорить с ним, — твёрдо сказала Женя. — Это будет тяжёлый разговор. Оставь нас, пожалуйста, наедине.

Кира кивнула, быстро оделась и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь. Женя направилась в спальню.

Тимур лежал на кровати, отвернувшись к стене.

— Тимур, — начала Женя, её голос дрожал от смеси гнева и беспокойства. — Что ты делаешь? Ты решил убить себя и подставить ещё и меня?

Тимур молчал.

— Я с тобой говорю! — уже кричала она, не выдерживая. — Ты вообще понимаешь, что ты наделал?

Тишина.

— Тимур, ты понимаешь, что ты нас всех просто уничтожаешь своей безответственностью?

— Я, — начал он вдруг, но тут же умолк.

Женя вздрогнула от звука его хриплого голоса.

— Что «я»? Говори уже! — потребовала она.

Тимур повернулся к ней, его лицо было искажено болью. Он произнёс тихо, почти шёпотом:

— Я изнасиловал её.

Женя замерла, широко раскрыв глаза от услышанного.

— Что ты сказал? Когда? — спросила она дрожащим голосом.

Тимур начал рассказывать, с трудом подбирая слова:

— После похорон я пил с отцом. Потом пришла Кира. Она пыталась помочь. Я взял её силой. Она исчезла на пару дней после этого.

Женя закрыла лицо руками, пытаясь осмыслить услышанное. Её слёзы покатились по щекам, но она тут же вытерла их, стараясь сохранить самообладание.

— И поэтому ты решил себя убить? — спросила она, стараясь говорить спокойно.

— Не знаю. Мне тогда не хотелось больше жить, — признался он, с трудом глядя ей в глаза.

Женя молчала несколько минут, собираясь с мыслями. Затем она склонилась ближе к нему и сказала:

— Ты понимаешь, что бедная девочка чуть не умерла от переживаний и страха, когда нашла тебя в таком состоянии? — почти прокричала она.

Тимур молчал, его лицо исказилось от боли и стыда.

— Ты должен всё исправить. Ты должен взять себя в руки. Или ты потеряешь её навсегда. И потеряешь меня, — добавила Женя, вставая.

Её голос дрожал, но она сдержалась, чтобы не разрыдаться перед ним.

— Подумай об этом, Тимур. Подумай хорошо, — сказала она, уходя из комнаты и захлопнув за собой дверь.

Тимур лежал в тишине. После ухода Жени он не двигался, словно хотел раствориться в постели и исчезнуть из этой реальности. Слова Жени эхом раздавались в его голове: «Ты потеряешь её навсегда». Он не знал, как с этим жить, но не мог найти в себе сил, чтобы встать или что-то изменить.

Вечером вернулась Кира. Она медленно открыла дверь и, увидев, что Тимур всё ещё лежит, тяжело вздохнула. На лице была усталость и следы слёз, которые она пыталась скрыть.

— Тимур, — позвала она тихо, но он даже не пошевелился.

Кира быстро разогрела суп, который принесла с собой, и принесла его в спальню.

— Ты должен поесть, — сказала она, ставя поднос рядом с кроватью.

— Не хочу, — ответил он глухо, отвернув лицо к стене.

— Ты будешь есть, — твёрдо сказала Кира, сев на кровать и пододвинув поднос ближе.

Тимур поднялся, неохотно сел и взял ложку. Он ел медленно, машинально, не поднимая взгляда. Кира наблюдала за ним, сдерживая рвущиеся наружу слёзы.

— У тебя что-то на губах, — сказала она, протянув руку с салфеткой.

Он резко выхватил её из её рук и сам вытер рот.

— Не надо, — коротко бросил он, не глядя на неё.

— Тимур, — начала она, но он перебил её.

— Не надо, Кира, — голос дрожал, но он сдерживал себя.

Его равнодушие, эта стена, которую он выстроил между ними, будто ножом резала её сердце. Кира сжала кулаки, пытаясь справиться с эмоциями.

— Я не уйду, Тимур, — сказала она. — Ты можешь игнорировать меня, можешь отвергать, но я не уйду.

Тимур продолжал молчать, его руки дрожали, когда он поставил пустую тарелку на поднос.

Кира встала, взяла поднос и, прежде чем выйти из комнаты, тихо добавила:

— Ты думаешь, что заслуживаешь быть один. Но это не так.

Она ушла на кухню, глаза щипало от слёз, но она сдерживалась, стараясь быть сильной ради него.

Тем временем Тимур сидел на кровати, уставившись в пол. Его грудь сдавливала боль, которую он сам не мог описать. Слова Киры звучали в его голове, но он не знал, как их принять.

Когда она вернулась, она увидела, что Тимур снова лёг, отвернувшись к стене. Она молча подошла, села рядом и положила руку ему на плечо.

— Тимур, — начала она, её голос дрожал.

— Пожалуйста, Кира, просто оставь меня, — тихо сказал он.

— Нет, — ответила она, сжав его плечо. — Я знаю, что ты ненавидишь себя. Я знаю, что тебе кажется, будто ты разрушил всё. Но я всё ещё здесь. И я не уйду.

Тимур замер. Его плечи дрогнули, и он почувствовал, как слёзы сами по себе начали течь.

— Почему? Почему ты ещё здесь? — прохрипел он.

— Потому что люблю тебя, — ответила она, опустив голову ему на плечо. — Даже если ты сейчас делаешь всё, чтобы оттолкнуть меня, я всё равно буду рядом.

Тимур стиснул зубы, его рука потянулась к её пальцам, и он осторожно сжал их.

— Я не заслуживаю этого, — прошептал он.

— Это не тебе решать, — твёрдо ответила она. — И если ты думаешь, что я оставлю тебя одного, ты меня плохо знаешь.

Тимур развернулся к ней, его глаза были красными от слёз. Он посмотрел на неё, а потом, не сдержавшись, притянул к себе и крепко обнял.

— Прости. Прости за всё, — шептал он, дрожа всем телом.

Кира гладила его по спине, стараясь не разрыдаться самой.

— Мы справимся, Тимур. Я обещаю.

Прошло около трех недель. Жизнь потихоньку возвращалась в своё русло, но тяжесть прошлого все ещё висела между ними, будто невидимый барьер. Тимур стал больше молчать, всё больше углублялся в себя, а Кира старалась не нагнетать обстановку, хотя внутри сама была на грани.

Однажды вечером, вернувшись с работы, Кира почувствовала, как по телу пробежала странная слабость. У неё заложило нос, и в голове будто завибрировало эхо. Она подумала, что это обычная усталость, но к ночи её состояние ухудшилось.

На следующее утро она проснулась с сильной головной болью и ощущением, будто её тело горит изнутри. Она проверила температуру — 38,7. Тимур, заметив её состояние, сразу настоял на том, чтобы она осталась дома. К вечеру её температура поднялась до 39,8, а лицо стало бледным, губы пересохли.

— Ты дрожишь, — сказал Тимур, подходя к ней с одеялом. — Я вызову скорую.

— Не надо, это просто грипп, — еле проговорила Кира.

— Кира, это не обсуждается, — твёрдо сказал он, уже набирая номер.

Скорая приехала быстро. Медики осмотрели её, сделали жаропонижающий укол и сказали, что это острый вирус, но ничего критического.

— Если температура снова поднимется, вызывайте, — предупредила фельдшер. — И утром обязательно вызовите терапевта, чтобы он назначил лечение.

Тимур проводил скорую и вернулся в спальню. Кира лежала, вся мокрая от пота, но её дрожь немного утихла. Он сел рядом с ней, поправил одеяло и осторожно взял её за руку.

— Тимур, всё нормально, — слабым голосом проговорила она.

— Ничего не нормально, — ответил он, глядя на её осунувшееся лицо.

Она закрыла глаза, и вскоре её дыхание стало ровным. Уснув, Кира выглядела такой беззащитной, что Тимур не мог оторвать от неё взгляд.

Кира проснулась среди ночи. Комната была погружена в темноту, лишь лунный свет проникал сквозь шторы. Она почувствовала, что жар немного спал, но тело всё ещё было слабым. Она повернулась к кровати, но Тимура там не было.

Кира медленно поднялась, накинула на плечи плед и пошла по квартире. В гостиной она заметила свет. Открытая дверь позволяла увидеть Тимура. Он сидел на диване с бокалом в руке. На столике стояла початая бутылка коньяка, а телевизор был включён, но Тимур не смотрел на экран.

— Тимур, — тихо позвала она.

Он резко повернул голову. Его взгляд был тяжёлым и усталым, словно он не спал несколько дней.

— Всё нормально? — спросила она, подходя ближе.

Он встал, поставил бокал на стол и в одно мгновение оказался рядом. Его руки обхватили её так крепко, что ей стало больно.

— Прости меня, — прошептал он, уткнувшись лицом в её плечо.

— Тимур, что случилось? — тихо спросила Кира, чувствуя, как её сердце забилось быстрее.

— Я испугался, — его голос дрожал. — Когда я увидел скорую у дома, всё это было как возвращение в кошмар.

Кира погладила его по спине, пытаясь успокоить.

— Мне было страшно, что я снова потеряю кого-то, — продолжил он. — Я чувствую себя ничтожным. Я так вёл себя перед смертью мамы, так вёл себя с тобой.

Кира хотела перебить его, но он продолжал:

— Я думал, что защищаю тебя. Мне было стыдно за то, что ты видела меня таким слабым и я вёл себя как последний подонок.

Он замолчал, и в комнате повисла тишина, нарушаемая только их дыханием.

— Я изнасиловал тебя, — наконец вырвалось у него, и голос сорвался.

Кира замерла.

— Тимур, ты не сделал ничего, — начала она, но он поднял руку, останавливая её.

— Не оправдывай меня, Кира. Не нужно. Я никогда не смогу простить себя за это. Никогда.

— Ты слышишь меня?! Ты напился и уснул, я испугалась и ушла! Все!— кричала Кира.

Она смотрела на него, и ей становилось страшно. Не за себя, а за него. Этот человек, когда-то уверенный, сильный, был сломан, уничтожен собственным чувством вины.

Кира смотрела на спящего Тимура, слыша его ровное дыхание рядом, и не могла заставить себя сомкнуть глаза. Все слова, которые он говорил ей ночью, всё, что он признался, резонировало в её голове, будто застрявшее эхо. Он просил прощения, виня себя во всём: в том, что оставил её одну в их отношениях, что не смог удержать себя, что сделал её свидетелем своей слабости. Он видел в себе причину всех их бед, но самое страшное — она начала понимать, что в его словах есть доля правды.

Он действительно закрылся от неё. Вначале он был тем, кто защищал её, кто заботился, кто становился для неё островком спокойствия и счастья. Но потом. После мамы, после всех потерь и боли, он погрузился в себя, оставив её снаружи. Он любил её, но не позволял ей любить его. Он сделал её зрителем своей драмы, не давая шанса стать её участницей.

Кира лежала на кровати, чувствуя, как тревога сжимает её изнутри. Она любила его, знала это. Но сейчас эта любовь становилась для неё тяжёлой. Она тянула её вниз, заставляя забывать о себе, своих потребностях, своей жизни. Она пыталась быть сильной, поддерживать его, но сейчас она поняла, что просто выгорает. Она устала. Устала быть той, на кого он опирается, устала держать всё это на своих плечах, устала от того, что он не видит её боли.

Прошло два дня. Тимур вышел на работу, оставив её дома одну. Она всё ещё болела, но температура спала, и она чувствовала себя немного лучше физически. Однако внутри неё разрастался тот самый страх, который появился в ту ночь. Страх за него. Страх за себя. Страх за их будущее. Она больше не могла игнорировать то, что их отношения стали для неё источником боли, а не радости.

Сидя за кухонным столом, она смотрела на его ежедневник, который он забыл утром. В её голове крутились сотни мыслей. Она знала, что не может просто так уйти. Он не выдержит ещё одного предательства, ещё одной потери. Но она не могла остаться, не разобравшись в себе. Ей нужно было время. Время, чтобы понять, чего она хочет, чтобы найти себя.

Она медленно взяла ручку и открыла его ежедневник на чистой странице. Её руки дрожали, пока она писала:

“Тимур, я долго думала, как сказать это, но легче от слов не становится. Поэтому я решила написать.

Ты — самое лучшее, что случалось в моей жизни. Ты подарил мне любовь, понимание, заботу и столько воспоминаний, которые я буду хранить всегда.

Но я устала, Тимур. Устала бояться за тебя, за нас, устала быть единственным человеком, который держит нас на плаву. Ты был для меня смыслом, но я больше не могу быть твоей опорой, когда ты не даёшь мне шанса помочь тебе. Я понимаю, что ты замкнулся в своей боли и винишь себя за всё, что произошло. Но, Тимур, я больше не могу нести этот груз за нас двоих.

Я вижу, как ты мучаешься, и мне больно смотреть на это. Мне кажется, что ты потерял себя, и я больше не могу найти в тебе того человека, которого так сильно полюбила. Ты закрываешься от меня, а потом винишь себя за это. Ты пытаешься искупить свои ошибки, но при этом продолжаешь отталкивать меня.

Я не ухожу, потому что не люблю тебя. Я ухожу, потому что люблю тебя слишком сильно. Я хочу, чтобы ты нашёл себя, чтобы ты научился прощать себя. Не ищи меня, Тимур. Я просто хочу разобраться в себе, найти силы для нас обоих. Если я тебе действительно нужна, если ты любишь меня так, как я люблю тебя, ты поймёшь меня и дашь мне время.

Пожалуйста, не вини себя за это. Это не твоя вина. Просто я больше не могу бороться за нас одна.

Сейчас для нас это лучше всего, но ты по-прежнему мой любимый человек. То, что мы прощаемся, не означает, что мы не сможем вернуться друг к другу. Обещаю, когда для нас снова наступит время, я вернусь к тебе.

Целую, пока.”

Когда Кира закончила, она аккуратно приложила губы к бумаге, оставив след от помады. Слёзы, которые она не смогла сдержать, оставили на странице мокрые следы. Она посмотрела на это, сжав ежедневник в руках. Аккуратно разложив всё так, как было.

Кира сидела на краю кровати, держа кота на руках. Он тихо мурчал, потираясь мордочкой об её плечо, словно пытаясь понять, почему его хозяйка так сильно плачет. Кира гладила его мягкую шерсть, а слёзы катились по её щекам.

— Прости меня, малыш, — прошептала она, прижимая его к себе ещё крепче. — Я обещаю, что скоро вернусь. Он о тебе позаботится.

Кот, словно чувствуя её боль, жалобно мяукнул. Это простое звуковое выражение, казалось, разрывало её сердце на части. Она понимала, что оставляет не только Тимура, но кота, который стал частью их общей жизни.

— Будь хорошим, ладно? — сказала она, целуя его в макушку. — Я люблю тебя.

Она опустила его на кровать, и кот тут же забрался на её колени, пытаясь снова привлечь её внимание. Это было почти невыносимо. Кира знала, что если останется ещё хоть на минуту, то не сможет уйти.

Собрав остатки сил, она осторожно поднялась, стараясь не смотреть на кота, который теперь сидел, глядя на неё с грустным выражением. Кира быстро вытерла слёзы, но они всё равно появлялись вновь.

— Прощай, малыш, — тихо сказала она, прежде чем выйти из комнаты, чувствуя, как её ноги становятся ватными.

Уже стоя в коридоре, Кира услышала, как он жалобно мяукнул за дверью. Этот звук стал последним ударом по её сердцу. Она остановилась, сжимая кулаки, пытаясь удержать себя от того, чтобы не вернуться.

Собрав вещи, она взглянула на квартиру, которая была ей домом. В голове вспыхивали образы: как они вместе ужинали, как он смеялся, как говорил, что любит. Она зажала рот руками, чтобы не разрыдаться, и вышла за дверь, аккуратно закрыв её за собой.

— Прости, — едва слышно прошептала она и закрыла за собой дверь.