Пепел надежды

От нас прежних
остаются лишь призраки.

Мы прошли пару кварталов и увидели заброшенное четырёхэтажное здание в окружении других домов того же типа. Около них были люди. Пара подростков странно пялилась на нас, о чём-то перешептывалась. Старая бабка высунулась из окна и качала головой, охая и вздыхая. Лена подходила всё ближе к покинутому дому, следуя за котенком. Окна в доме были только частично, какие-то заколочены досками, каких-то не было вовсе. На первом этаже везде стоят решётки. Почти везде. Не было только на окне возле подъездной двери. Видимо, не так уж тут и безопасно было, раз люди защищали себя. Не могу сказать, что я тогда удивилась. Этим домам лет, как моему прадеду, наверное, если не больше. Ничего странного в том, что люди нашли жильё получше, я не увидела. Учитывая контингент, который здесь обитал, я за этих людей только рада. Стоит ли жить там, где тебе настолько страшно, что на окна приходится ставить решётки? И плевать на пожарную безопасность. Главное, чтоб тебя ночью не ограбили или, ещё того хуже, не убили.

Мы прошли мимо детской площадки к массивной двери, скрывающей непроглядную тьму и темные секреты старого дома. Котёнок пропал в глубине покинутой развалины. Нырнул в щель полуразбитой, но всё же огромной и даже величественной, двери.

— Дон, давай зайдем? — уже высматривала кота в щелях двери Лена.

— Погоди ты. Дай хоть осмотрюсь получше, — пробурчала я и снова закурила. Эти назойливые взгляды действовали мне на нервы.

Множество однотипных домов, как будто у застройщика совсем не было фантазии, что, впрочем, было нормой для времени постройки. Стандартом. А вот у людей была, да ещё какая. Истинно вредительская. На стенах красовались похабные надписи, номера телефонов якобы путан, рисунки разных органов и прочая пакость. Возле подъездов стояли мусорные памятники, посвящённые, видимо, чистоплотности горожан в других частях города. Запах гнилых фруктов и тухлого мяса доносились и до меня с порывами ветра. Было в этой смеси что-то воняющее хуже, чем тухлые яйца и старые потные носки вместе взятые. Я не хотела знать, что это. От одной мысли о том, как живут эти люди, к горлу подкатывал тошнотный ком. Хоть сигареты и перебивали запах, но их было недостаточно. Я хотела как можно скорее убраться с этой свалки.

Рядом с домами раскинулась сосновая роща. Удивительно, но я не заметила мусорных гор, летящих пакетов из «Пятерочки» или чего-то подобного. Наоборот. Чистота и порядок. Где-то вблизи этих сосен, по легенде, нашли тела растерзанных подростков. Неподалеку от рощи, вокруг костра, сидели люди и жарили что-то на огне. Одни из мужчин потянулся за бутылкой беленькой. Опрокинув пару стопок, он посмотрел на нас и игриво подмигнул. Его косые глаза и кривые зубы жёлтые въелись в память на долгие годы. Мне стало не по себе от увиденного. В голову лезли мысли бросить всё, развернуться и уйти домой. Вот только Лену нельзя было бросать. Мне пришлось ради неё остаться в этих трущобах. Хуже всего на пересвалке-недорайоне смотрелось убежище котёнка. Массивная серая коробка с частично выбитыми окнами омрачала и без того неживописный пейзаж. Решётки на окнах первого этажа говорили сами за себя. Этот район явно не славился безопасностью и добропорядочными жителями. Со второго этажа и выше, прямо над входом, располагались балконы. Маленькие выступы с местами отвалившимися ржавыми железными прутьями. С таких и упасть запросто можно было.

Я украдкой глянула на пьянчуг у костра. Они всё так же сидели, квасили. Косоглазый, видимо, потерял ко мне интерес. Я продолжала осматриваться. На все дома в округе, здесь была единственная детская площадка. Не в лучшем состоянии, но хоть какая-то. Всё лучше, чем ничего. Качели мне показались рабочими, горку никто и не думал убирать, да и песок в песочнице был. Дети бегали у подъездов, вокруг домов, возле рощи. Они играли в мяч, копались лопатками в демон, качались на верёвках, свисающих с дерева... Но ни один и не думал приблизиться к площадке возле старого дома. Все будто обходили развалюху десятой дорогой.

На углу того, что когда-то было домом, росла осина. Ещё совсем невысокая, чуть выше окон на втором этаже. Я подняла голову. В окне четвертого этажа стоял силуэт. Фигура была обращена в нашу сторону. Неужели там кто-то есть? Но что он там делает и как давно там? Опасен ли он? Стоит ли нам вообще идти туда... Тут я поняла, что не запомнила дорогу. Была слишком сонная для этого. Когда-то я видела эту рощу на карте города и знала, что за ней есть ещё дома. Но идти мимо синюшных обитателей трущоб было слишком страшно. Мало ли до чего могли додуматься пьяные мужланы. В голове крутилось множество ужасных вариантов развития событий. Нужно было срочно посмотреть, как возвращаться домой.

Достала телефон. Как и ожидалось, это был когда-то жилой дом, а точнее общежитие. Не студенческое. Скорее просто жильё для тех, кто не может себе позволить купить ничего больше, чем комнатушка, в которой нет даже туалета. Хотя нет, написано, что в некоторых квартирах это было. Но это вряд ли задумка строителей. Скорее самодеятельность жильцов. Кто знает, возможно я ошибалась. Можно было выйти через рощу, что прозвана собачьими угодьями. Когда местные жители уезжали, они по каким-то причинам не горели желанием брать с собой питомцев. Собаки изголодались, сбились в стаи и кидались на всех, кого видели. Может быть, поэтому они ушли в лес гонять белок. Местные им еды не давали, а значит нужно было крутиться самим. Хотя, вряд ли собака кинулась бы на кого-нибудь из местных. Они все какие-то жуткие и не пахли аппетитно. Будь бы я на месте обычной дворняги — ни за что бы к местным не пошла. Что-то мне подсказывало, что они и собакой полакомиться не против.

Лена стояла рядом со мной, не спуская глаз с силуэта в окне. Некто стоял не двигаясь, будто неживая статуя, манекен. Лена так и подумала сперва, но я будто чувствовала, что это не так.

— Слушай, а может камень в него кинем? — вдруг предложила она.

— Зачем? Может просто пойдём назад? — глупая идея подруги мне не понравилась.

— Кидай, давай! Интересно же, что будет.

Я подняла с земли холодный, гладкий камень, чуть меньше половины ладони, и швырнула со всей дури. Тоже мне нашла Геракла! Докинула бы я едва ли. Камень долетел до второго этажа, ударился о пожарную лестницу, заставив её оглушительно звенеть и обратить на нас внимание местных, и рухнул в траву. Что-то едва различимо брякнуло. Пять медных монет, на рубли они не были похожи, как в принципе и на все известные мне другие валюты. С одной стороны, красовалась колесница, запряженная двумя сфинксами. С другой стороны — пятиконечная звезда. На всякий случай, я положила монеты в сумку. Она у меня бездонная, как говорила Лена. Никто не знал, что там могло уместиться, и как это вообще возможно.

Лена резко дёрнулась, увидев огромную чёрную собаку в струпьях. Позади неё копошились щенки. Ещё совсем маленькие, но уже нагло потявкивавшие в такт матери. Сначала собака просто лаяла, но потом рванула в нашу сторону. Лена в панике побежала внутрь дома, а я — следом за ней. Дверь была близко, было больше шансов спастись так, чем просто бежать от голодной собаки, не зная куда.

Влетев в здание, мы и не заметили старый деревянный стул, теперь уже валявшийся на полу. Хоть он и старый, но сделан на совесть. Все ножки на месте, даже краска не слезла за столько лет. Я подняла стул и на всякий случай, подперла дверь.

Через щель увидела, как большая чёрная мать семейства подошла к двери и принюхалась. Но через пару секунд она начала поскуливать, затем сорвалась с места и в истерике понеслась прочь, уводя за собой щенков.

Тёмная комната с длинным коридором по обе стороны. В углах паутина, где-то она чуть ли не на всю стену, но ни одного, даже самого крохотного, паучка. На стене справа от двери большое окно, затянутое плотными шторами со стороны комнаты. Видимо, тут был консьерж, который следил за порядком. Это было общежитие или все-таки элитный дом? Хотя, куда там! Элитный дом в такой глуши... Кому он только нужен?

— Ну, ты видела, видела? — запыхалась Лена.

— Отец! — спародировала я известный мем.

— Не смешно! Вот от слова совсем. У неё ж пена изо рта шла! Она бешеная! Она б нас съела!

— Или она мыла объелась, — попыталась разрядить обстановку я. Не самая лучшая из моих шуток, но хоть что-то. Глядя на Лену, мне хотелось успокоить её. Как умела, так и делала. Хоть тупым и местами чёрным, но всё же юмором. — Успокойся, через дверь не пролезет.

Лена с облегчением вздохнула, наконец осознав, что бродячие собаки не отгрызут нам ноги, но что насчёт человека наверху? Будет ли он настроен дружелюбно? Или же — это призрак того самого маньяка? Что, если это не призрак, а вполне живой маньяк? А если он слышал крики Лены?.. А может быть, нам просто показалось? А домой-то как через всех этих людей? Мало ли, что они с нами сделают. А если по темноте? Это ещё хуже. Как мы будем от собак отбиваться? А если и вернемся, то дома мать. Она будет очень злиться, что я пошла непонятно куда и вернулась поздно. Мои ладони вспотели, дыхание начало сбиваться от тревожных мыслей. Я уже была готова начать кричать, но из транса меня вывела Лена. Она только казалась трусихой. Из в нашем дуэте параноиком всегда была я.

— Слышишь? Мяукнул! — улыбнулась подруга.

— Ты нормальная? Собралась за ним? Нам нельзя здесь оставаться! А если кто-то сюда придёт по наши души? А если ты поранишься? Не знаю, балка на голову упадёт и прибьёт тебя...

— Да кто придёт-то за пару минут? Маньяк из старых сказок? Или собака, про которую ты меня сама заверила? — с сарказмом спросила она. — А остальное... Не нагнетай, короче. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

— А тот человек на четвертом этаже? Он же может спуститься. А алкаши те? На улице которые. Подумают ещё, что у нас деньги есть и ограбят или ещё чего похуже выдумают. Раз не деньги, так телефоны и украшения. У тебя серьги золотые с изумрудами. Оторвут с ушами и сдадут в ломбард.

— Да брось ты, — дернула дверь напротив входа Лена. — Видишь, дверь закрыта. Никто сюда не придёт. Я быстро посмотрю, а ты стой на стрёме, раз тебе настолько стремно, — каламбуры всегда были излюбленной издевкой подруги. — Ничего страшного не случится. Не уволокут в укромный уголок тебя алкаши.

Я стояла и тряслась в ожидании страшных событий, рисуемых больным воображением. Одна ситуация страшнее другой. Но неизбежно было одно — взбучка от мамы. Оттого было страшнее всего. Просто смириться со страшным неизбежным и ждать его прихода.

— Кис-кис, иди сюда, хороший котик... — доносилось эхом из крайней комнаты.

— Эх, Лена, Лена... — пробурчала я, доставая очередную порцию успокоительного. Вру. Сигарету.

Я не горела желанием как искать котенка, так ждать, пока его найдёт подруга. Но домой мне хотелось ещё меньше, тем более без Лены. Мать снова будет меня обвинять просто во всем. От пары немытых тарелок, с которых она же ела, до уроков сестры, которые почему-то должна делать я. Ничего не имею против помощи моей младшей сестрёнке, нет. Дело не в этом. Разве справедливо винить за то, что я не сделала работу, на которую не нанималась? Серьёзно. Учить детей и объяснять им домашнее задание — работа учителей. Они для этого и работают в школе... по идее. А посуду за собой можно просто сразу помыть, а не делать из меня Золушку. Очень странная тенденция в постсоветских странах. Ребёнок обязан делать всё. Натирать полы до блеска, готовить обед на всю семью, выносить мусор, делать уроки с младшими и выносить лоток за их животными и при этом успевать хорошо учиться... Почему? Просто потому, что старшие дети всё и всем должны и обязаны. Видишь ли, тебя заделали по глупости на сеновале у соседей, выносили, родили, кормили, поили... А теперь плати. Да-да. Возвращай должок. Говоришь, что не хочешь и не просил производить тебя на свет — ты ужасный ребёнок, лучше бы тебя в детдом сдали и вообще ты мразь неблагодарная. Ты же не младший, которому можно всё. Буквально всё. Учиться плохо, ничего не делать, не убирать за собственным питомцем, даже не пытаться научиться чему-то, грубить, материть... Им можно всё , но не тебе. Ты не младший. Молчи, терпи, благодари.

В общем, тогда я очень злилась на мать и потому некоторые вещи делала ей на зло. Например, курила и ходила по таким злачным местам. Я знала, что она будет очень злиться, если узнает. Но это если. Да и что мне было терять? Из дома меня уже она гнала поганой метлой... А Лена... Она хоть меня защитить могла и, в случае чего, оставить у себя. Нельзя возвращаться без неё. Никак нельзя. С этими мыслями я достала очередную сигарету. Мне очень хотелось просто разреветься от боли и обиды. Иногда я намеренно пускала дым себе в глаза, чтобы слезам было оправдание. Пока ждала, решила немного осмотреться. Видимо играться с котёнком, на мою беду, Лена будет еще долго.

— Лена! Пойдём уже!

Но Ответа не было. Ни мяуканья. Ни шуршания. Ни даже эха. Ничего. Лишь гробовая тишина. Я должна была пойти проверить подругу.