Глава 14
Даша
- Ну ты как? - мама касается моего лба ладонью. - Вроде не горячая. Температуру измерь, - сует градусник.
- Полчаса назад измеряла. Тридцать шесть и девять.
- Ну где же тебя так угораздило, Даша?
Мама вздыхает. Она уже десятый день вокруг меня бегает. Мне стало плохо в пятницу, ближе к вечеру. Щипало в носу, горле, было затруднительно глотать даже воду. Родители вызвали врача. Добрая женщина в белом халате огласила после осмотра, что у меня ангина, если по-простому. Назначила кучу лекарств и оставила для мамы не меньшую кучу рекомендаций.
- Не знаю, - сворачиваюсь калачиком на кровати. Мне и правда плохо. Все время клонит в сон, миндалины воспалились до такой степени, будто вот-вот лопнут, а обычный глоток воды сделать без режущей боли просто невозможно. На время, конечно, я снимаю боль спреем с обезболивающим эффектом, вчера так часто пшикала, что в какой-то момент перестала чувствовать нёбо кончиком языка. Переусердствовала. Но больше взбесилась. Болеть не прикольно.
- Может, тебе покушать принести? - мама касается моего плеча, поглаживает, а потом поправляет одеяло, которое я натянула до носа. Дышать тоже неприятно, хочется постоянно закрыться маской, платком, чем-то, что сделает воздух при вдыхании теплее.
- Не хочу.
- Вторая неделя пошла, а тебе лучше не становится. Может, в больницу?
- Мам...
- Даша, со здоровьем не шутят.
- У меня все нормально. Вон температуры второй день уже нет.
- Ладно, отдыхай. Телевизор включить?
- Не надо.
Мама поднимается на ноги, забирает с тумбочки поднос с пустыми кружками из-под чая и, погасив верхний свет, выходит из моей спальни.
Тянусь под подушку за телефоном.
В классном чате вовсю идет обсуждение прошедшей игры. Даже фоток накидали. Параллельно, кстати, обсуждают, куда завтра пойдут отмечать вторую победу.
Прикрываю глаза. Из-за болезни сетчатка от света дисплея раздражается просто моментально.
Подтягиваю колени к груди, потуже закутываясь в одеяло. Я догадываюсь, где я умудрилась заболеть. Пока бегала по полю без обуви и плаща. Я лежу в кровати уже десять дней из-за Малышенко и ее отбитых дружков.
За окном стемнело. Двадцать два часа. Глаза медленно слипаются. Я все эти дни вообще очень много сплю. Пью отвары, полощу горло и сплю. Еда практически не лезет. Мама, конечно, периодически пытается впихнуть в меня хотя бы суп, но аппетита совсем нет.
Перекатываюсь на другой бок, на телефон в этот момент как раз падает сообщение от Кудякова. Он мне всю неделю написывает. В основном всякий бред. Шуточки какие-то дурацкие, картинки шлет. Мои не завуалированные ничем слова о том, что общаться я с ним не хочу, игнорирует. Честно, переписывается в одни ворота. Я не отвечаю. Нет, могу кинуть его в чс, но это уже попахивает детским садом. Пусть строчит. Как надоест, сам отстанет.
Закрываю его монолог. В чат класса снова летят фотки. Малышенко и правда теперь в команде. Пономарева, кстати, от души ее наснимала. То, что Вилки на фото и видео больше остальных, бросается в глаза. Лиза постаралась, конечно.
Марат писал, что Ви последние недели не живет дома. Не знаю, как мы вообще пришли с ним к обсуждению его сестры, но тем не менее я теперь знаю, что у них конфликт с родителями, на фоне которого Виолетта ночует по друзьям и через день посещает школу. Марат за нее переживает. Впрочем, ровно поэтому я и выслушиваю от него про злобную Малышенко.
Я уже имела один раз глупость написать ей как староста класса про успеваемость, экзамены и прогулы, которые как бы взаимосвязаны. Она проигнорировала. Я после этого почти до вечера ругала себя за то, что вообще решила ей настрочить.
Просто в моменте, стыдно признаться, но чуть-чуть все же прониклась тем, что она отправила цветы. Этот жест подкупил, как бы Марат ни убеждал меня, что Ви на это неспособна. Я знаю, что любой может признать свою вину, и Виолетта не исключение.
Откладываю телефон в сторону и, погасив ночник, закрываю глаза. Мыслей в голове ворох, но я смело прорываюсь через них, чтобы, наконец, заснуть и хоть сегодня не думать обо всем, что произошло с начала учебного года. А событий, честно говоря, было с излишком.
Просыпаюсь посреди ночи от негромкой, но настойчивой вибрации мобильника. Трогаю простыню под собой, она мокрая, хоть выжимай. Наволочка и пододеяльник такие же. Уже которую ночь с момента начала болезни меня просто заливает холодным потом.
Тру глаза, переворачиваю одеяло с подушкой сухой стороной и перекатываюсь на другой край кровати, утаскивая телефон за собой.
Первые секунды мозг воспринимает поступившую в него информацию с недоверием. Моргаю, снова тру глаза. Нет, меня не глючит. Виолетта Малышенко и правда закидала меня звонками среди ночи.
Что ей может быть нужно?
Перезванивать я, конечно, не собираюсь, но любопытство просыпается.
Подтягиваюсь к изголовью кровати и, подсунув подушку под поясницу, усаживаюсь. Телефон крепко сжимаю в ладонях. Легкая вибрация касается пальцев, а экран оживает, освещая ярким светом мое лицо.
- Ты на время вообще смотришь? - возмущаюсь в трубку.
- Но ты же отвечаешь, - заявляет она беспечно.
- Что тебе нужно?
Малышенко делает паузу. Выглядит почти театрально. Тяну воздух носом, нервно постукивая кончиками пальцев по одеялу.
- Я должна тебе кое-что сказать.
И снова пауза. Она издевается?
- Что? - хмурюсь. Прислушиваюсь к абсолютной тишине на фоне голоса Малышенко.
Ви молчит. Отчетливо слышу ее дыхание, а потом и голос.
- Я тебя люблю, Даша.
Что? Она там окончательно сошла с ума?
Размыкаю губы, но сказать что-либо в ответ не получается. Внутри все стягивает в узел, а в голове шумит. Это пульс участился.
- Что за шутки? - шепчу, а саму немного трясет.
- Все серьезно, Даш. Я не шучу.
Сглатываю. Пытаюсь переварить информацию. Малышенко молчит. Я тоже. Все, что я слышу - свое дыхание.
- Ничего не скажешь?
Ее голос становится тише, но серьезнее. Обхватываю ладонью плечо и чуть подаюсь вперед.
Это какой-то развод. Шутка. Чувствую это, но вместе с тем внутри происходит что-то странное. Будто какая-то часть меня отзывается на эти слова. Разве так бывает? У меня, судя по всему, все-таки снова поднялась температура. Нужно выпить жаропонижающие. Причем срочно.
- Ты лунатишь? - спрашиваю и до боли закусываю нижнюю губу.
Вслушиваюсь в каждый шорох сейчас. Уверенность в том, что Малышенко именно издевается, растет в геометрической прогрессии. Но зачем? Что ей снова от меня нужно? Разве она еще не наигралась?
В чем смысл этого звонка?
- А может, чем-то болеешь? - совершаю очередной глубокий вдох, а на заднем фоне раздается взрыв хохота. Смеется человек пять, не меньше. Я так и знала!
Зажмуриваюсь буквально на секундочку. Затупи я хоть на миг, выглядела бы полной дурой. Все-таки это волнительно, когда тебе признаются в любви. Даже если это человек, которого ты не перевариваешь. Даже когда не по-настоящему.
- Она тебя раскусила, Ви, - ржет Кудяков. У него такой запоминающийся смех, перепутать с кем-либо сложно. Или же он въелся мне в мозг после его голосовых, которыми он меня закидал за эти дни.
Смех в трубке не прекращается. Злюсь дико. Уже хочу скинуть звонок, но слышу, как хлопает дверь. Становится тихо. Судя по всему, Малышенко куда-то вышла.
- Разбудил, да? - слышу усмешку в ее голосе.
- Вам совсем нечем заняться?
- Ну так.
- Идиоты.
- Весело же. Как твоя ангина?
- По вашей милости все еще со мной, - бубню, заворачиваясь в одеяло, как в кокон.
- Иммунка у тебя так себе.
- Серьезно? Тогда побегай по полю босиком в крещенские морозы, Малышенко. А потом я с радостью посмотрю, что там с твоей иммункой!
- Забились. Но в прорубь ты нырнешь со мной.
- Обойдешься, - фыркаю и невольно закатываю глаза.
- А жаль, - Ви смеется.
- Дурочка, - цокаю языком. Замолкаю на секундочку, а потом все же решаюсь спросить. - До сих пор не ночуешь дома? - откидываюсь затылком на изголовье кровати. Спать резко расхотелось, но появился дикий интерес поболтать. Встряхнуть этого пакостного гуся.
- Ты отку... А, Маратик растрепал?!
- Поделился переживаниями, вообще-то. Тебя выгнали из дома? - посмеиваюсь.
Слышу, как Малышенко недовольно сопит в трубку, и продолжаю. Дергаю тигра за усы, но после их дурацкого прикола посреди ночи уже вошла в раж.
- Или ты ушла сама, с гордо поднятой головой? Карточки пафосно отцу на стол кинула?
- Из собственного опыта?
- Ни в коем случае!
Обе замолкаем. Слышу, как Ви чем-то шелестит. Крепче сжимаю телефон и тянусь за бутылкой воды. Сворачиваю крышку свободной рукой и делаю несколько жадных глотков. Почему никто из нас еще не сбросил этот звонок, просто загадка.
- Что за дурацкие шуточки вообще? Я болею, между прочим. Мне покой нужен, - вздыхаю, словно вот-вот умру. - Кудяков и так достал своими сообщениями. Ты решила присоединиться?
- Не обольщайся, Даша. Я просто проиграла в карты. Но твое замешательство мне понравилось. Ты думала, - понижает голос. - Сомневалась, точно ли это прикол, - шепчет.
Она шепчет, а у меня мурашки по всему телу. Зажмуриваюсь. Я ведь и правда задумалась. Сама не знаю почему. Правда не знаю!
- Я спала, вообще-то!
- Сделаем вид, что все так и было.
- Так и бы...
Понимаю, что кричу в трубку, осекаю себя, но Малышенко уже сбросила звонок.
Смотрю на потухший экран. Я готова ее задушить, Вилку эту, своими руками. Гадина. Какая же она все-таки гадина! Ну я ей еще устрою. Будет ей такая любовь, закачается просто.
* * *
В первую неделю октября меня наконец-то выписывают. Это случается в пятницу после обеда. Мама с папой к этому часу уже сидят на чемоданах. Они вот-вот улетят. Бабушка сломала шейку бедра. Мама уже сутки на нервах. Папа летит в качестве группы поддержки. Будут думать, как перевезти бабушку к нам на это время. У мамы три родные сестры, но ни одна из них не готова взять на себя заботу о ба.
Плюс папа хотел заехать к деду. Так что на ближайшие пять дней я с чемоданом перебираюсь жить к Ольге - маминой двоюродной сестре.
В квартиру Бушмановых родители отвозят меня лично и только после долгого прощания едут в аэропорт.
- Глеб, ты в комнате у себя прибрался? - Оля смотрит на своего одиннадцатилетнего сына.
- Ага, - малой злобно прищуривается, смотрит при этом на меня.
Ну да, я отжала его комнату на целых пять дней.
- Даша, можешь разложить вещи в шкаф в комнате у Глеба, секцию я тебе освободила. Белье постелила.
- Спасибо, Оль. А где Кир?
Кирилл - муж Оли.
- В командировке. Так что будем жить втроем.
- Ясно, - упираюсь локтем в столешницу и подпираю ладонью щеку.
Вообще, мне даже на руку пожить у Бушмановых сейчас.
Маратик проболтался, что сегодня у Малышенко очередная вечеринка, на которую я, вообще-то, планирую попасть. Родителям я ничего о ней не говорила, потому что после болезни мама меня точно бы туда не отпустила. А вот Оля, Оля - другое дело. Мы с ней уже все обсудили и договорились, что это будет наш с ней секрет. Пришлось, правда, подпитать ее фантазии о том, что у меня якобы любовь, но мне же для дела.
В девять я сажусь в такси и еду по уже знакомому адресу. Найти Вилку в доме несложно. Она и ее дружки как на ладони.
Малышенко сидит на диване в компании Рената, Вэла и каких-то девиц. Две блондинки рядом с ней жеманно кривляются и много улыбаются. Морщу нос, поправляю юбку и, совершив глубокий вдох, иду туда. По мере приближения поджилки трясутся. У меня есть четкий план, я вынашивала его все дни после того ночного розыгрыша со звонком. И все, что произойдет сейчас, только первый этап.
Огибаю диван так, чтобы оказаться у Вилки за спиной. Наклоняюсь, крепко обнимаю ее за шею.
- Любовь моя, что за телки? - смотрю на блондинок и всем телом чувствую, как Малышенко напрягается от моих прикосновений.
Улыбаюсь настолько мило, насколько сейчас хватает выдержки. Судя по выражению лиц окружающих, они в шоке. Все здесь в шоке, и только Кудяков выглядит так, словно у него что-то украли. Зато вот остальные поднимают громкий свист. Мой смех смешивается с этими звуками, а Малышенко крепко сжимает мои пальцы, лежащие на ее груди в свой кулак.
Девочки-блондинки теряются. Заторможенно переглядываются и явно не знают, как себя вести. Топчутся где-то рядом, но ближе больше не подходят.
- Девчонки, - взмахиваю рукой, чтобы привлечь к себе еще больше внимания, - я думаю, вы очень хотите потанцевать, - киваю в толпу.
Они прослеживают мой взгляд, подвисают, судя по выражению лиц, но уходят. Без лишних слов, что радует.
Малышенко с усмешкой на губах смотрит им вслед.
- Это было мое развлечение на вечер, Добренко, между прочим.
- В другой раз, Вилочка, - пожимаю плечами. - Скучала? - мурлычу ей на ухо.
- Очень, - Ви запрокидывает голову так, чтобы видеть мое лицо. Прищуривается и растягивает губы в улыбке, явно не предвещающей ничего хорошего. - Ты как раз вовремя, Даша, - переходит на вкрадчивый шепот, сильнее сжимая мою руку.
Еще немного, и я просто перевалюсь через спинку дивана к ней на колени просто потому, что Малышенко все это время незаметно тянет меня на себя. Вздрагиваю, когда гаснет свет. На рефлексах вцепляюсь в Вилку, как в спасательный круг.
Музыка сменяется уже знакомой жуткой считалочкой, а развлекающаяся внизу толпа уже застыла в предвкушении. Освещение становится красным. Я отлично вижу тех, на ком есть браслеты, и в ужасе смотрю на свою «голую» руку.
- Готова еще раз сыграть? - ее шепот становится зловещим.
- Ты не посмеешь, - пытаюсь вырваться, но она так крепко держит. Весь мой план летит к чертям. Еще слишком рано, в прошлый раз они начали игру позже. Гораздо позже...
- Проверим? - Вт хрипло смеется, а я замечаю, что все, кто сидел на диванах, исчезли. - Ну так что, любовь моя? - ее губы почти касаются моих. Зажмуриваюсь.
Чувствую легкую дрожь, прокатывающуюся по телу. Ви тоже ее чувствует.
Открываю глаза, мгновенно сталкиваясь с Малышенко взглядом.
- Вы обещали, что я больше никогда не буду участвовать. Забыла? - жму плечами и нарочно касаюсь свободной ладонью ее щеки. Ви дергается, словно я ей пощечину влепила.
На доли секунды обе замираем. Это похоже на вспышку, при которой время останавливается, всего на миг, и так же быстро вновь запускается.
Хватаю ртом воздух и растягиваю губы в улыбке. Приторной. Пластиковой. Не моей.
Оглядываюсь. Клоуны уже в зале. Аккуратно высвобождаю руку из захвата Вилки. Она не препятствует. Поправляю подол юбки, убираю за уши волосы.
- Я хочу, чтобы ты ушла.
Слышу ее голос. Поворачиваю голову. Она это мне? Хотя кому еще? Мы тут вдвоем сидим.
Ви смотрит перед собой, раскинув руки по спинке дивана. Замечаю, как барабанит по ней кончиками пальцев.
- С чего вдруг? - огибаю диван, колеблюсь, прежде чем сесть рядом с Малышенко, но уверенно это делаю в итоге.
- Ты глупая или смелая? - Ви поворачивает голову. Она уже один раз спрашивала у меня что-то подобное.
- Точно не глупая, Малышенко. Я пришла сюда испортить тебе вечер, - задираю подбородок, - за твои шуточки, за эту игру. Я планирую испортить тебе этот вечер.
О том, что не только этот конкретный вечер ей планирую испортить, умалчиваю.
Ви запрокидывает голову так, чтобы упираться затылком в спинку дивана. Вижу, как она сглатывает.
- Окей, - печатает что-то в телефоне, а потом резко поднимается с дивана.
Ухватив меня за руку, тянет за собой. Едва успеваю перебирать ногами. Через пару минут оказываемся на улице, со стороны входа. Огромные массивные двери остаются позади.
Как хорошо, что я не сняла куртку, потому что порывы ветра усилились. Листья закручиваются на земле и поднимаются в небо. Запрокидываю голову. Начинается дождь.
Ви уже стоит на ступенях. Снова тянет меня за руку.
- Куда мы идем? - убираю с лица волосы, пытаясь хоть как-то закрепить их за ухом.
- Прокатимся.
- Эй! Мы так не договаривались.
- Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались.
Заворачиваем за угол. Там, оказывается, располагается еще одна парковка, на которой стоят три машины.
- Залезай.
Малышенко открывает мне заднюю дверь черного седана и, не дождавшись ни моего ответа, ни хоть какого-то намека на согласие, заталкивает в салон.
Мельком вижу водителя. Это не Влад. Ви забирается в машину следом, едва я успеваю перелезть через подлокотник, а перегородка между нами и водителем тут же ползет вверх.
- Ты хочешь отвезти меня в лес и убить?
- Тут два гектара земли. Если я решу тебя закопать, далеко ехать не придется.
Ви расплывается в гадкой улыбке, а машина трогается с места.
Складываю руки на груди и, закинув ногу на ногу, смотрю в одну точку перед собой. Зачем я пошла за ней, большой вопрос. Могла бы вывернуться, сбежать, устроить скандал или расцарапать ей лицо. В прошлый раз в этом месте мой мир содрогнулся, но я снова сюда вернулась. Это какая-то открытая форма мазохизма?
- Не дуйся, Даша. Ты здесь, - упирается ладонью в сидушку, - потому что пришла без приглашения.
- Что это значит? - смотрю на нее.
Малышенко как-то странно ведет плечом, отмахивается так от ответа.
- Виолетта, - голос водителя разлетается по салону, и я вздрагиваю от неожиданности.
- Что? - Ви нажимает на кнопку, чтобы установить обратную связь с водителем.
- Нужно заправиться. Вы не предупреждали, что куда-то сегодня собираетесь.
- Ну, заправляйся.
- Остановимся через пять минут.
Смотрю в окошко. На горизонте и правда маячит АЗС. Когда машина останавливается, открываю дверь.
- Ты куда? - Малышенко почти сразу ловит меня за руку. Сжимает пальцы чуть выше запястья.
- Я хочу кофе и что-нибудь перекусить. Отпусти.
Смотрю на ее захват, и она отпускает. Прячет свои руки в карманы.
Вылезаю из машины и уверенно топаю в круглосуточный магазин-кафе при заправке.
Когда передо мной расходятся стеклянные двери, вижу в отражении Малышенко. Она пошла за мной следом.
- Ты серьезно будешь это есть? - спрашивает несколько минут спустя, наблюдая за тем, как я вытаскиваю френч-дог из обертки.
Киваю и делаю «кусь».
- Хочешь? - мычу с набитым ртом, протягивая ей эту булку.
Малышенко едва уловимо хмурится и смотрит на меня при этом как на сумасшедшую.
- Только не говори, что ты никогда не ела на заправке, - смеюсь. Но, судя по ее выражению лица в виде кирпича, и правда не ела. - Серьезно? - слизываю с нижней губы кетчуп. - Ты с какой-то другой планеты? Все, блин, ели, и одна Виолетта Малышенко нет, - закатываю глаза.
Ви прищуривается, отбирает у меня мою еду, вонзает зубы во френч-дог, и тот моментально уменьшается в размерах. Она зажевала почти половину за два укуса.
- Эй! - отбираю обратно. - Купи себе сама, - всасываю кофе через трубочку. Мы сидим на красном диване из кожзама, рядом с панорамным окошком.
Вокруг ночь. Ни одной машины у колонок, кроме седана Вилки. И ни одного человека внутри, кроме нас и персонала.
Болтаю ногами в воздухе. Малышенко в этот момент придвигает к себе мой кофе, снимает крышечку и делает несколько глотков. Заглядываю в стакан.
- Ты издеваешься? Ты же там почти ничего не оставила.
- Тебе жалко?
- Я себе, вообще-то, брала!
- Возьми еще, - кидает на стол карточку и, откинувшись на спинку диванчика, достает телефон. Опять что-то печатает.
- Ну ты знаешь, куда ее себе засунуть, да? - толкаю карточку по столу обратно Вилке. Собираю мусор в виде пустого стакана, использованных салфеток и обертки. Выкидываю все это в ведро недалеко от кофемашины. - Домой меня отвези, - смотрю на Малышенко в упор. Убила бы.
- Такси закажи. Мне не по пути.
- Ты серьезно сейчас?
Ви выходит на улицу. Иду за ней следом.
- Ты офигела? Малышенко, блин!
Злюсь дико. Нагоняю ее и толкаю в спину со всей силы. Не то чтобы она прям пошатнулась, но ощутила точно. Даже остановилась. Она меня затолкала в машину. Значит, она и должна вернуть домой!
Ви медленно разворачивается. Делаю шаг назад, на автомате прячу руки за спину.
- Ты меня сейчас толкнула?
- Ты сама виновата, - пищу почему-то не своим голосом. Она так смотрит, что становится немного страшно, особенно если учесть все то, что я уже видела в их доме...
Ви подходит ближе. Между нами почти не остается расстояния.
Бегаю взглядом по ее лицу, нервно переступая с ноги на ногу. Я, конечно, запрокинула голову и улыбаюсь, но внутри все равно боюсь.
- Какая же ты бесячая, Добренко, - шепчет, не сводя с меня взгляда, а потом целует. Моргаю, не сразу даже соображая, что ее губы реально касаются моих сейчас.