Подопытная

Обстановка в доме накалялась, словно раскаленная докрасна печь. Валерия металась по дому из стороны в сторону, совершенно не зная, что делать. За окном стояла непогода: ветер летел с бешенной скоростью, поднимая ввысь мелкие частицы, лежащие на земле, тучи сбивались в единое целое, вот-вот готовясь обрушиться на землю жестоким ливнем, словно даже погода знала, что прямо сейчас происходит что-то странное и загадочное.

— Ксюша, позвони нашим одногруппникам, может, набрать номер ближайших больниц? Нужно хоть что-то делать! — Лера разводила руками во все стороны, подходя то к и так обеспокоенной происходящим сестре, то к задумчивому брату, который в свою очередь сидел за большим кожаным диваном и искал что-то в своем стареньком ноутбуке.

С самого детства Валерия заботилась о своей семье и оберегала её, так что в данный момент её беспокойству не было предела. Пропал один из нескольких лучиков света в сердце девушки — Лиза. Младшая всегда считала её маленьким пушистым котенком, которому нужно показать мир и научить постоять за себя. Тем не менее, похоже у неё не совсем получилось выполнить свою цель, она винила себя в этой ситуации, прокручивала тысячи вариантов событий в голове, но ни один не обнадеживал, лишь усугублял все. «А вдруг наша семья разрушится? Вдруг Лиза прямо сейчас мучается, не зная, как найти дорогу домой?» — прокручивала в голове блондинка.

— Лера, мы делаем всё, что можем, прошу, успокойся, — Ксюша кинула серьёзный взгляд на младшую, которая, казалось бы, отреагировала на пропажу хуже всех.

Шёл девятый час без Лизы: ни звонка, ни записки — ничего, что могло бы хоть как-то сгладить текущую ситуацию. Девушка не общалась ни с кем, кроме своей семьи, в последнее время она вообще стала значительно молчаливее, могла в день сказать только пару слов — не больше — а это было совсем на неё не похоже, обычно Романова активно общалась, смеялась, любила рисовать, а сейчас — превратилась в молчаливую тень.

Ксюша села за кухонный стол, взявшись за голову. Зеленоглазая чувствовала всю вину за это, ведь именно она должна была следить за каждым шагом своей сестры, оберегая от опасностей.

— Это все я виновата, простите меня... нужно было проводить её до дома и, — Речь Ксении прервал, казалось бы, ранее безразличный ко всему Филл, — Ты не виновата, нам просто нужно позвонить в полицию, думаю, они смогут придумать что-нибудь. — Романов старший, в основном абсолютно безучастный в любых проблемах семьи, в этот раз был серьезней некуда. В руках он перебирал кулон в виде змеи, что носил на шее долгие годы, видимо пропажа сестры наконец заставила его сердце биться. Он закрыл глаза и тяжко вздохнув, отвернулся, видимо, хотел побыть наедине, но старался перебороть свои желания и продолжить поиски любой полезной информации.

— Ты прав — без сил выдохнула Ксюша. — Сами мы уже ничего не сделаем... — Ее голос дрожал. Ксения, трясущимися от волнения руками поправила свисавшие с носа очки и совершила новый телефонный звонок.

— Служба «02», дежурный Соколов, слушаю вас. — Здравствуйте... Мне нужно.. Моя сестра, — голос чуть ли не срывался, девушка еле сдерживала слезы, но все же попыталась сказать что-то внятное. — Она не вернулась домой.
— Сохраняйте спокойствие, с кем я говорю? Ваше ФИО?
— Романова Ксения Владиславовна. С утра мы ходили вместе в колледж и она отпросилась домой, но когда мы пришли... — Девушка сглотнула, она с надеждой посмотрела на Леру, которая пыталась прислушаться к каждому слову полицейского.
— Понял, именно тогда вы обнаружили, что она пропала. Сколько ей лет?
— Двадцать два, прошу, сделайте что-то поскорее, — Её нога от нервов застучала по линолему.
— Мы запишем в базу данных, но Ксения Владиславовна, ваша сестра взрослая, дееспособная девушка. Возможно задержалась у друзей и у неё сел телефон.
— Нет! Вы не понимаете! Она больше ни с кем не общается, в последнее время вообще вела себя странно, не может все быть так просто! — Ее голос перешел на высокий, истеричный визг. Это была уже не просьба, а отчаянная мольба, которую благополучно проигнорировали на том конце провода.
— Мы ничего не можем сделать, до свидания. — Нет! Прошу, пожалуйста! Вы должны что-то сделать! — Девушка беспощадно орала в трубку, словно пыталась достать оттуда того, кто с ней говорил, однако последним, что она услышала, была тишина, которая повисла между всеми членами семьи.

— Ебаные лицемеры! Не могут же они так просто бросить девушку в беде, вот это защита города! — Лера надула губы и, бормоча что-то себе под нос, зашагала из стороны в сторону, явно оскорбляя всех и вся вокруг, пока не решила скрыться в глубинах коридора.

Филлип посмотрел на старшую сестру, что буквально тряслась от безысходности, впервые девушка вообще не контролировала ситуацию, похоже, пришло время старшему брату брать все в свои руки. — Ксюша, ты в порядке?

Она бросила на него озлобленный взгляд, — В порядке?! По мне видно, что я в порядке? И какого хрена ты спрашиваешь? Разве тебе не всегда было плевать на нас? Лучше уж свалить на лишний час из дома, что б наверняка наши рожи перед своим ебалом не увидеть! — Слезы полились солеными реками, старшая прижала ноги к груди, словно стараясь спрятаться от внешнего мира. Она была явно обижена на брата, так что совсем не хотела слушать его, однако ей все так были интересны дальнейшие действия парня.

Филл сунул любимый кулон в карман джинс и, встав с дивана, спокойными, размеренными шагами направился к девушке, — Прости. — На его лице впервые появилась грусть, он отодвинул стул от кухонного стола и сел рядом с плачущей сестрой. Романов прислонил грубую, словно наждак руку к нежной щеке сестры, вытирая её горькие слезы, — Я понимаю, что обычного «прости» для тебя недостаточно, но... — Ксюша всё так же разочаровано посмотрела в виноватые глаза старшего. Она была весьма удивлена такому нестандартному для Филла поведению. Тем не менее, этого все ещё было недостаточно, чтобы Ксения смогла его простить. — Почему ты всегда бросаешь нас? Почему тогда ты не помог мне?

Филл скрестил руки на груди и отвел взгляд в сторону. — Пх о чем ты? — Пытаясь отшутиться произнес парень, но быстро осознав ошибку перешел на серьезный тон. — Я правда извиняюсь перед тобой и Лерой, мне очень жаль, что я часто работаю и не могу побыть с вами, но и ты пойми меня, ведь я не могу просто бросить работу и прийти к вам играть в настолки и смеяться до упаду.

Ксюша выпрямилась, её руки сжались в кулаки, а взгляд был похож на хищного зверя, что вот-вот готов разорвать добычу в клочья. Девушка прокручивала в голове все ужасные воспоминания, которые ей пришлось пережить. Вот он, тот самый разговор на кухне. Она, вся в слезах, умоляюще смотрит на старшего, который в свою очередь полностью погруженный в экран ноутбука, время от времени отпивал из стакана горячий кофе: «Филл, он мне угрожает! Я боюсь идти одной! Миша сказал, что будет караулить меня» А он, не отрывая взгляд от экрана бросает: «Не придумывай, Ксю. Разберись сама. Парень просто симпатию проявляет, у меня своих дел сейчас по горло, ничего он тебе не сделает, все выдумывает» И она поверила. Поверила, что он просто выдумывает. И в отчаянии согласилась на то роковое свидание, которое в последствии превратилось в самую ужасную травму в её жизни.

Ксюша посмотрела на него со слезами на глазах, её руки тряслись. «Как он может не помнить?» — думала она. Ведь именно в тот день, ранее старший любящий брат превратился в предателя, из-за которого жизнь девушки поделилась на до и после.

— Уже неважно, сделай что-нибудь хотя бы ради Лизы, пусть не для меня.

Парень пожал плечами, в этот момент в его глазах появилось сожаление. Он потянулся к сестре, чтобы заключить её в объятия, дабы утешить, однако девушка отстранилась, на что Филл ответил тяжким вдохом. — Я позвоню своим коллегам, постарайся не переживать так сильно, нам всем понадобятся силы.

Романов поднялся со стула. Поправив неопрятно торчащую вверх челку, парень проводил взглядом забитую проблемами сестру и отправился в свою комнату, держа в руках ноутбук.

Ксения одернула руками грубый шерстяной пиджак. В квартире пахло остывшим кофе и нотами тревоги. Она ещё не успела переодеться после посещения колледжа, сейчас её больше беспокоили другие проблемы, нежели свой внешний вид. Старшая с надеждой посмотрела на запотевшее от капель дождя окно. — Где же ты, Лиза?

* * *

Сырость старого, непроглядного подвала навевала сильный животный страх. Девушка очнулась в холодной, до боли знакомой комнате, которую она, казалось бы, знала наизусть.

В комнате пахло слабым, сладковатым запахом крови и химикатов. Неподалеку были разбросаны различные документы, что-то типичное, с непонятными Лизе словами. На потолке еле светила мигающая мелкая лампочка, которую казалось бы зажгли впервые за несколько лет.

Ее тонкие руки были связаны крепкой, толстой веревкой, обвитой вокруг ветхого деревянного стула, а трясущиеся от страха губы заклеены противным цепким скотчем.

Пространство расплывалось в карих безжизненных глазах Романовой, она пыталась пошевелить хотя бы мезинцем на ноге, но Елизавета, словно была парализована.

«Я умру?» — пронеслось в голове. Однако ответа не последовало. Она слышала лишь слабые раздражающие звуки воды, капающей с труб.

Блондинка прищурилась, дабы попытаться разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме, как вдруг — шаги. Лиза здесь не одна, кто-то шел к ней прямо сейчас. Страх сковывал все сильнее, дыхание участилось, сердце билось так сильно, как будто прямо сейчас выпрыгнет из груди. Девушка зажмурилась, прижав ближе к себе и так привязанные к несчастному стулу ноги.

Тяжелая дверь отворилась. Уверенными, хоть и медленными шагами к ней подходил неизвестный. Романова ожидала самого худшего расклада, её голова, к удивлению, смогла повернуться назад, так что, похоже, силы возвращались.

На свой страх и риск она открыла глаза. Холодная волна ужаса пронзила все её тело, сковав мышцы. Перед ней стоял самый худший её ночной кошмар — Белов Виктор Константинович. Это был мужчина средних лет, с глубоким, почти ореховым оттенком кожи. У него были изумрудного цвета глаза, часто смотрящие прямо в вашу душу, внушая тревогу и игривая улыбка, обнажавшая ровные белые зубы. Он всегда натягивал её до ушей, лишь бы заполучить доверие людей. Волосы — густые, темно-коричневые локоны, от которых пахло дешевым одеколоном и горечью вонючих сигарет, с отголоском шоколада. Они доставали до самых плеч, ведь мужчина давно не занимался их стрижкой.

— Здравствуй, моя милая, — Виктор подошёл ближе и медленно обойдя трясущуюся от страха девушку, ледяными пальцами коснулся бледной шеи, направив горячее дыхание на мочку ее уха — Давно не виделись, почему ты не приветствуешь своего спасителя? Как невежливо. — Он выпрямился, выражение лица мгновенно стало более серьёзным, мужчина замахнулся и грубо ударил Романову по лицу. — И не смотри на меня так. Это непочтительно, дорогая.

Из его рта посыпались короткие саркастичные смешки. Доктор шершавой грубой лапой провел по макушке девушки, резко оттянув голову назад, дабы заглянуть в её испуганное до чертиков лицо. — Оу, я совсем забыл, что ты не можешь ничего ответить, где же мои манеры?

Белов нежно, словно боявшись сломать, поднял её подбородок и медленно убрал скотч с пышных губ. Романова не смогла промолвить ни слова, даже после того, как ей разрешили говорить. Она дышала короткими, прерывистыми рывками, сердце колотилось о ребра, как птица в клетке, готовое вырваться. На её лбу выступил липкий, леденящий пот — тело охватил парализующий ужас.

Виктор опустил брови и, стиснув зубы, медленно с особым наслаждением сжал её горло, давя на кадык, перекрывая кислород ровно на столько, чтобы в глаза начали закатываться и мутнеть, а затем чуть ослабил хватку. — Если не ответишь, я убью тебя прямо в этом кабинете, а о том, где валяется твое гниющее тело — не узнает никто.

Мужчина оскалился, когда девушка закряхтела от нехватки дыхания. — От-пусти...аргх, — Попыталась сквозь боль произнести Елизавета.

Виктор натянул довольную ухмылку и, подняв голову, не спеша продолжил расслаблять хватку, пока совсем не убрал шершавую ладонь с уже покрасневшего от такой грубости горла. — Ты умница, у нас появился прогресс. — Он резко до боли ущипнул её за щеку. — Но дисциплину стоит подтянуть.

Неожиданно Лиза чуть ли не подорвалась с места, действие седативного почти спало, поэтому силы на то, чтобы наконец то высказаться имелись. — Какого..хрена?! Что я здесь делаю? Ты, гребаный псих, забудь меня наконец!

Белов даже не напрягся, а совсем наоборот обрадовался столь активному поведению девчушки. Он сделал пару шагов назад и поправил халат, который, по-видимому не менял уже целое десятилетие: по краям пятна, в карманах ненужные клочки бумаги, а на вороте вообще дырень — безобразие.

— Ну ну, не стоит так кричать, ты ведь сама пришла ко мне. — Его голос был грубым, лживо-ласковым, как будто он пел девушке колыбельную, заманивал в свою ловушку, пытаясь заполучить прежнее доверие.

Романова смутилась «Сама прыгнула в объятия этого безумца?» — бред. Быть такого не может. Четыре долгих года Виктор мучил её различными способами: тонким, но до безумия острым скальпелем разрезал мягкую кожу, душил, пока девушка не посинеет от нехватки воздуха, проводил разряды тока по всему телу и использовал множество других способов изощренных пыток, а ведь Лизе тогда было всего восемь — бедное дитя.

Живот свело от спазма, спина покрылась ледяным потом. Она сжала кулаки так сильно, как будто была готова их сломать. Брови нахмурились, а взгляд глядел прямо в душу мужчине. Прежние воспоминания нахлынули на девушку огромной волной. Романова словно захлебывалась в этой каше, прокручивая в голове самые ужасные вещи, которые проделывал с ней Белов.

Он сунул руку в карман. Наклонившись ближе к её лицу, тот достал маленькую, алюминиевую зажигалку и зажег огонь. Яркое пламя искрилось в миллиметре от карих, залитых слезами глаз. Девушка попыталась отвернуться как можно дальше, однако Виктор с невероятной скоростью схватил её челюсть, повернув на место. — Видишь, как близко может быть боль? И ты даже не узнаешь, когда я решу к ней прикоснуться. Ты — Всего лишь мой холст. А я — творец.

— Хватит...Прошу... — Голос дрожал, зрачки уменьшились, а тонкие руки вновь задрожали. Он держал её крепко, так, чтобы девушка не могла сопротивляться. Свободной рукой мужчина крепко сжал в руке прядь светлых, тонких волос и поднес огонек прямо к ним. Словно солома они загорелись, издавая тихое, противное шипение, оставляя паленый, терпкий запах. Елизавета дернулась, пламя разгоралось все сильнее и, казалось бы, сейчас достанет до самого лица, но Белов быстро отпустил её и, взяв близко стоящую колбу с неизвестной ледяной жидкостью, затушил пламя. — Будь послушной девочкой.

Девушку передернуло от холода. Она чувствовала себя брошенным на обочине щенком, загнанным в угол жестокими дворовыми мальчишками. Тело тряслось, зубы выбивали предательскую дрожь, а руки сводило от слишком туго затянутой на запястьях веревки. Мысли смешивались, а в голове лишь один вопрос — «Прийдет ли кто-нибудь за мной?»

Елизавета медленно направила взгляд на Виктора. — Зачем... ты это делаешь? — дрожащим от ледяной воды и панического страха голосом спросила Романова.

А в ответ лишь усмешка — надменная, с издевкой. Его изумрудные глаза холодно блеснули в полумраке. Доктор не хотел отвечать на её глупые вопросы, ведь сейчас, прямо в этой комнате, самым главным хозяином был именно он. — Не смей задавать мне вопросы, мне не нравится эта глупая часть тебя, так что думаю, можно перейти к делу.

Губа Елизавета задрожала, она смотрела, как он медленно доставал из заднего кармана джинс длинный острый скальпель. — Нет.. прошу, только не это! Я... — Девушка закричала из-за всех сил, но её крик поглощали сырые, беспощадные стены, и кроме мужчины, в этом здании никто не мог её услышать.

Он провел кончиками пальцев по острой стороне инструмента и уже готовился приступить к работе — эксперименты начинаются вновь.

* * *

Валерия вбежала на кухню. Волосы были взбудоражены так, будто она только что пробежала марафон. По её виду было понятно — девушка все ещё зла до мозга костей. Хотя оно и понятно, младшая всегда относилась к подобным вещам с особым негативом, потому что не могла понять, как можно так наплевательски относиться к своим гражданам?

Блондинка сдула локон своих волос назад, закусила нижнюю губу, накрашенную дорогой пунцовой помадой и с сжатыми от ярости кулаками, села на кремовый мягкий диван.

— До сих пор бесит! Я чуть всю комнату не разгромила, мне кажется я в тот момент могла человека грохнуть, — Валерия закинула ногу на ногу и посмотрела на старшую сестру, которая смирно сидела за кухонным столом, будто окаменевшая: безжизненная, зеленые глаза потеряли бывалый блеск, руки держались за бледный лоб, и только мелкая дрожь выдавала в ней живое существо.

— Родная, я понимаю, как ты переживаешь на счёт Лизы и поверь я тоже, но тебе нужно успокоится. — Лера на мгновение зависла и вздохнув опустила голову от безысходности — Ксюша её не слышала, а лишь тяжело дышала, пытаясь сдержать нахлынувший волной невроз.

Кареглазая резко встала с дивана и уже через пару шагов заключила в объятия бедную сестру. По её щекам солеными реками потекли слезы. Она схватилась за её пиджак, сжимая его изо всех сил трясущимися ладонями. Лера перестала улыбаться, девушка впервые за долгое время просто поддалась эмоциям.

— Ксюша.. Обещай, что Лиза вернется, мы ведь найдём её! правда? — Голос дрожал, младшая отодвинула прядь волос зеленоглазой, дабы посмотреть прямо в её глаза.

— Ксюш? — Прости, Лер, ничего не получилось... — ответила тихим шепотом девушка. — Ну чего ты, дорогая, ты же не виновата в том, что полиция так слабо отреагировала. — Возможно... Мне через полчаса на работу, так что пригляди за домом, Филл скорее всего опять свалит куда нибудь.

Валерия вновь хотела начать споры на счёт того, сколько старшая работает,но решила не докучать сестре и просто молча кивнула, приобняв сестру.

* * *

Рабочий день начинался неплохо, если не смотреть на то, что впереди Ксюше предстояло отработать всю ночную смену. Сотрудников в зале было чертовски мало, но и клиентов в такой час тоже, так что — как нибудь справится. На девушке была надета официальная форма заведения: футболка-поло из качественного хлопка молочного оттенка, темно-коричневый фартук с длинными завязками на талии и шее и большими карманами спереди. На одном из них красовалась вышивка с изображением круассана и названием кофейни «Parfait» (Парфе). Не сказать, что она была особо популярным заведением, но оно и к лучшему — меньше мороки.

Романова старшая стояла за кассой, механически протирая уже чистый винтажный прилавок, пытаясь заглушить внутреннюю тревогу монотонной работой. Но мысли все равно возвращались к одной лишь Лизе.

Старшая выпрямилась и тяжело вздохнула. «Скукота» — пронеслось в голове. Она вдохнула полной грудью. В нос ударил запах пряностей, терпкого кофе и недавно испеченной выпечки, которую иногда отдавали сотрудникам в знак признательности. Зеленоглазая обернулась, сзади послышался до боли знакомый голос.

Его слова лились мягко, словно кот, мнущий лапами шерстяное одеяло, а французская «р» проскальзывала в русской речи, как чужеземная пряность в знакомом блюде. Раевский Илья Владимирович — лучший друг Ксении за последние десять лет. Он был высоким, с цвета вороньего крыла кудрявыми локонами и стрижкой two block. Его карие глаза привлекали внимание постояльцев, многие девушки и женщины в качестве чаевых оставляли ему свой номер, но парень никогда не звонил ни по одному из них.

Он имел темно-карие, почти черные глаза, напоминающие бездонный кофе, который так и хочется выпить, а лучезарная улыбка обнажала элегантные зубы, на которых красовались почти невидимые керамические пластинки, выдававшие себя лишь легким блеском.

— Привет, Ксю! Как жизнь? Не думал, что ты выйдешь на работу сегодня. — Он подошел ближе, дабы приобнять свою любимую подругу, которая в свою очередь только неловко улыбнулась.

— Оу, да, привет... — Голос все ещё дрожал, голова опущена, но при виде своего лучшего друга девушке стало спокойнее.

— Что-то случилось? Ты выглядишь грустно. — Ничего особенного, просто проблемы дома. — Ты можешь рассказать мне, тем более посетителей в такой час в нашей забегаловки нема, могу чем то помочь?

Романова потерла костяшками пальцев болотного цвета глаза, пытаясь не зарыдать прямо на месте. Девушка замялась, но вдруг кинулась в объятия к Илье, обхватив руками его шею. — Я больше не могу... Моя сестра пропала! Полиция ничего не делает, родители свалили в командировку, а моему брату, как будто вообще все равно!!

Раевский опешил от столь неожиданных действий Ксении, но быстро среагировал крепко обнял её, словно забирае всю боль девушки. — Это ужасно, но полиция в нашем городке паганая, а на счёт сестры... Когда ты в последний раз видела её?

— Сегодня... Мы шли все вместе в колледж, а она уложила моего бывшего, который приставал к нам, потом сказала, что ей плохо и ушла домой, а когда мы пришли... Её просто не было!

— Мне очень грустно, что с тобой произошло такое, как ты думаешь, куда она могла пойти? — он пытался сохранять спокойствие, чтобы не усугубить состояние подруги.

— У меня нет предположений, как ты знаешь Лиза больше ни с кем не общается, кроме нас, тем более она довольно травмирована. В последний её визит у психолога ей прописали таблетки и прочие препараты, но она не пила их, вообще...

— У моего брата была шизофрения в слабой стадии. — его голос на секунду дрогнул, но Илья тут же взял себя в руки. —Он вел дневник о своей болезни, это делало его спокойнее, так что может у твоей сестры есть что нибудь подобное, ты обыскивала ее комнату?

Ксюша задумалась, а ведь и вправду, никто из их семьи ни ногой не ступал в комнату Елизаветы. Все это время они теряли самые важные детали, которые были буквально у них на виду. — Боже мой... Нет! Мы и вправду не заходили туда, спасибо тебе большое, чтобы я без тебя делала. — Она улыбнулась, ещё крепче сжимая шею парня.

— Ну ну, не за что, ты ещё не знаешь сможешь ли ты найти там что-нибудь. Илья прокашлялся от нехватки воздуха. — Это конечно все очень хорошо, но будь помягче, а то задушишь.

Ксюша посмеялась, ослабив хватку. Она была очень рада проводить с этим парнем свободное время, ведь он всегда знал, как поднять ей настроение.

Илья взял Романову на руки и усадив на прилавок, довольно ухмыльнулся. — Что ж, я могу подменить тебя, как думаешь?

— Нет! Тут же и так мало людей, ты не справишься один. — Ты сомневаешься во мне? Я вообще-то работник месяца. — Ты уверен? Я бы не хотела так нагружать тебя... — Думаю справлюсь, тем более работы не так много, как обычно. — Спасибо тебе! Я даже не знаю, что могу для тебя сделать. — Ничего не нужно, я просто выручаю свою подругу в беде. — Он улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, Ксюша вновь обняла его и уже собиралась уходить домой.

— Подожди, — Илья взял девушку за нежную руку. — Напиши мне, как все прошло, могу приехать в любое время, если будут проблемы.

— Хорошо, не переживай. — Романова улыбнулась и захватив с собой сумку со всеми вещами, направилась к выходу. Теплый воздух уютной кофейни сменился холодным вечерним ветром, но внутри у неё впервые за этот появилась крошечная искра надежды.

* * *

Ксюша рылась в маленькой до жути темной комнате. Единственным светом был лишь старенький фонарик, доставшийся ей в подарок много лет назад. Девушка с серьёзным, обеспокоенным видом бесцеремонно открывала шкафчики и сметала все с полок. Она старалась не пропустить ни одной бумажки, даже в одежду полезла, что уж там.

— Где же ты... Думаю Лиза точно похожа на человека, который ведёт дневник... — От усталости бормотала себе под нос Ксения.

Прошло уже полтора часа, как старшая пыталась откопать хоть какую то зацепку в завалах всякого мусора, бытовых вещей и одежды, однако все бестолку — ничего не находила.

Ксюша тяжело вздохнула, протирая краем темно-коричневой водолазки свои заляпанные очки. Она подавленно посмотрела вниз, как вдруг её взгляд упал на сумку, что стояла в самом дальнем углу комнаты. «Странно, что я её не заметила» — подумала Романова и взяв фонарик, направилась к неизвестному объекту. Аккуратно приоткрыв сумку, девушка сунула одну руку внутрь, а другой подсвечивала, дабы хоть что-то разглядеть.

В ладони старшая сжимала толстый, по виду очень старый дневник. «Вот оно!» Ксюша была счастлива, словно выиграла самый лучший конкурс, на который давали награда в миллион рублей. Она напряглась, но все же решилась прочитать написанное.

Взгляд с ужасом упал на первые страницы.

« 1990 год, 3 сентября. Привет, Я лиза, сегодня меня снова водили в белую комнату, сказав, что это для моего же блага. Дядя Виктор порезал каким-то странной формы ножом мою руку, а затем колол туда что-то холодное. После этого я упала на пол и мне было трудно дышать, по телу бегали мурашки. Я видела во сне свою маму... Она звала меня домой, потом обнимала крепко крепко. Скоро мой день рождения, доктор обещал принести мне тортик, но за это, как он сказал, я должна быть послушной девочкой.»

— Какого хрена?! Нет... Это не может быть правдой... Нет! Нет! — Девушка закрыла рот рукой, чтобы сдержать свой ужас и желание разрыдаться на месте. Трясущимися руками она продолжила листать.

«Он называет это «сеансами» Сначала я испытываю жгучую боль, но потом... я как будто уплываю. Смотрю на себя со стороны, фильтрую мысли. Сегодня он облил меня ледяной водой, а затем долго душил. В этот раз я не плакала. Я молча сидела, проглатывая любые осколки боли. В углу напротив сидел кто-то другой. Она была моей копией — девочка с черными волосами. Она смотрела на меня, саркастично смеясь. Дядя Виктор сказал, что это лишь моё воображение, но я знала — она была настоящей»

— Что за бред... — сердце билось с бешеной скоростью, слезы лились бушующими реками, пока Ксюша представляла каждую строчку у себя в голове, она не могла поверить, что её милая сестра подверглась столь сильной жестокости со стороны какого-то сумашедшего ученого.

Романова листала страницы снова и снова, все больше ужасаясь от прочитанного.

«Он дал ей имя. Называл объект 036. Сегодня он совсем забыл про меня, говорил только с НЕЙ, не со мной. Спрашивал о её способностях. Говорил, что хочет освободить. А я слышала лишь отголоски в голове, отдаленно напоминающие скрипучий женский голос. Потом... потом он взял скальпель. Виктор сказал, что нужно стереть слабость. Я не чувствовала боли. Я смотрела на потолок, считая трещины и сколько паутины накопилось в каждом углу. Я была где-то далеко. Она осталась с ним. Она не плакала. Она смеялась, наслаждаясь каждой секундой, проведенной с доктором»

К горлу подступала тошнота, зрачки сузились, а по телу пробежал холодок, Романова захотела покончить с этим поскорее, так что быстро перевернула на новые страницы.

«Она снится мне в ночных, повторяющихся кошмарах. Иногда я просыпаюсь, а на руках синяки, ногти сгрызаны в мясо, или нет пряди волос. Я не помню, чтобы делала с собой подобное. Боюсь заснуть, боюсь, что однажды не смогу проснуться. Никто не должен видеть эти записи, иначе если она узнает, что я до сих пор помню о ней, то убьет меня самым мучительным способом. Не хочу, чтобы сестры переживали, им не нужно знать правду, иначе он найдёт их тоже»

Ксюша лихорадочно прокручивала каждое слово, написанное в дневнике у себя в голове. Её переполняли эмоции: страх, гнев, отчаяние, желание отомстить. Но как им найти место, где предположительно проходили все эти «эксперименты»? Руки были ледяными. Она прижалась к углу Лизиной кровати, схватившись за голову.

— Что мне делать? — Еле выговарила старшая.

Послышался скрип двери. На пороге стояла уставшая, сонная Лера, протираюшая свои темно-карие глаза. Ее лицо выражало глубокое недопонимание всего происходящего. Она облокотилась на стенку и вяло произнесла. — Ксюша, уже поздно блин... Что ты делаешь в комнате Лизы?