Пролог
Кабинет психиатрической клиники имел специфический запах сырости, ржавого железа и уже давно залежавшейся на поверхности старой мебели пыли. Полы были грязные, такие, как будто их уже давно никто не мыл, стены темно-серые. Они вытягивали из этого здания всю жизнь, уж слишком много криков они слышали за все эти годы. По полу разбросаны склянки с различными жидкостями и кислотами, документы, похоже, давно уже никому не нужные, а в самом центре красовался он — электрический стул, тот самый стул, ставший смертью для многих маньяков и насильников. Он был гордостью, гордостью самого ужасного человека в этом чертовом кабинете – Белова Виктора Константиновича.
— Прошу! Не нужно, отпусти меня! Какого хрена ты все ещё следуешь за мной по пятам?! Я больше не хочу, не хочу иметь хоть что-то общее с таким придурком как ты, я потеряла нормальную жизнь после встречи с тобой, я... — мозолистая, сильная рука прервала монолог девицы, прижавшейся к углу кабинета и свернувшейся калачиком, словно пытаясь замуроваться там, лишь бы не видеть лицо этого мужчины.
Он прижал её к стене, сдавил горло тяжелой, грубой ладонью; ей оставалось только кряхтеть от боли, пытаясь вымолвить хоть слово, терявшееся среди длинных коридоров этого здания.
— Ну же, дорогая Лиза, почему ты остерегаешься меня? Как ты можешь отвергать меня, когда я дал тебе нечто большее? Я дал тебе силу. — говорил Виктор с саркастичной улыбкой на лице. Тот тихонько хихикал, словно мурчал, пытаясь вызвать её доверие, но она лишь дрожала от страха, не в силах сделать абсолютно ничего; слишком уж слабо было её тело.
Доктор облизнул потрескавшиеся губы и, спустив руку с тонкой, бледной шеи, взял девушку за запястье. Блондинка пыталась отползти назад; зрачки сузились так сильно, что были похожи на две точки, а в мыслях крутилось лишь «Он убьет меня». Но Виктор не собирался этого делать — просто наблюдал.
— Не хочешь вспомнить прошлое, милая? – Мужчина почесал колющуюся щетину и рукой указал вглубь темной комнаты.
— О-о ч-чем ты?
— Разве ты не припоминаешь его? Тебе ведь так нравилось, когда ток пробирал все твое тело, а ты извивалась под его вибрациями. — Его голос был груб, словно скрип старой петли. Виктор приподнял голову, специально смотря на девчушку сверху вниз, дабы сделать себя более властным; а ведь он любил манипулировать ей, такой хрупкой и беззащитной игрушкой.
— Нет... НЕТ НЕТ! Я-я не хочу, ты ГРЕБАНЫЙ ПСИХ! — со всей силы Елизавета ударила Виктора в живот. Она вскочила; мысли смешивались в жалкий комок чего-то противно-склизкого. Девушке точно не хотелось возвращаться в звериные лапы этого психопата, но что-то внутри неё так манило к нему, словно это было что-то чужое, потустороннее.
Лиза бросилась к двери; слезы уже текли целыми реками, заливая её темно-карие глаза. Она дергала ручку двери — тщетно; заперто. «Пожалуйста! Пустите меня, я здесь, умоляю вас, прошу, он убьет меня!» — кричала девушка, срывая горло. Она пыталась из-за всех сил выломать эту чертову дверь, но она никак не поддавалась.
Виктор встал, тяжелыми шагами направляясь к своей жертве, как будто был хищником, что крался к своей добыче, прячась в кустах. Он смотрел на неё жадно, сверля изумрудными глазами. Доктор отряхнул потрепанный больничный халат, оскалился и одним движением схватил девушку за тонкую талию. Она пыталась вырваться; била его по лицу, кричала о помощи, но никто не слышал — ведь это его мир, где все играют по его правилам; а она лишь пешка, трофей, за которым столь долгое время охотился Виктор Константинович.
Теперь наконец настало время, когда История повторится.