Глава тридцать вторая
Я очнулась с жуткой головной болью. Разлепив глаза, огляделась. Я находилась в каком-то подвале с кучей ржавых труб и отвратительным запахом канализации. Моя рука была прикована наручниками к одной из этих железных штук. Что случилось? Я помню, как вышла из больницы. Дальше вообще ничего. Боже.
Я уверена, что меня уже ищут, но как скоро? И найдут ли вообще? Здесь был такой жуткий холод. Мой легкий наряд не особо согревал, да и к тому же я промокла в этой вонючей воде. Черт.
Кто мог так поступить со мной? Кому я перешла дорогу? Челси? Она не настолько больна, чтобы похищать меня. Да больше никого-то и не было в подозреваемых.
Рядом даже не было ничего, что могло бы открыть эти дурацкие наручники. Есть ли смысл кричать? Кто-то сможет меня услышать помимо похитителя? Явно никто не гуляет по подвалам.
Я попыталась вытащить руку из крепления, но его затянули так сильно, что останутся следы на запястье.
- Очнулась? – раздается позади меня незнакомый мужской голос. – Я уж думал, померла.
Сердце пропускает удары. Я зажмуриваю глаза и прекращаю попытки вытащить руку из наручников. Страх возвращается с новой силой.
А шаги все ближе.
- Ну что ты, открой глазки, - говорит незнакомец, прикладывая к моему подбородку холодный металл и приподнимая.
Я открываю глаза и вижу перед собой мужчину средних лет. Легкая седина покрывает его темные волосы по плечи. Карие глаза разглядывали меня, а к моему лицу был прижат пистолет. Господи, помилуй. Я не хочу умирать, очень не хочу.
- Ну вот, открыла.
- Что вам нужно от меня? – прошептала я.
От испуга мой голос куда-то пропал.
- Лично от тебя ничего.
Мужчина встает, ставит передо мной стул, который появился словно из неоткуда, и сел напротив меня, закинув одну ногу на другую. Вальяжно. Дуло пистолета все так же было направлено на меня.
- Неплохую жену себя отыскал мой сынок.
Сынок?
- Вы Джонатан Мэйсон?
Да быть этого не может! Он похитил меня для чего? Думает, Уилсон отгрохает ради меня ему целое состояние? Ага. Не на ту напал.
- Наслышана обо мне?
- Еще бы. Что вам нужно?
- А что мне может быть нужно от моего сынка? – спрашивает он, ставит обе ноги на пол и наклоняется ко мне. – Денежки.
- Похитили меня ради выкупа? Прогадали.
- Почему же?
- Может он и богатый, но явно у вас сумма чуток завышена. Ради меня он не заплатит столько.
- Поверь мне, он любит тебя так, что готов отдать все до последнего цента.
Я лишь ухмыльнулась. Может Уилсон и питает ко мне чувства, но заплатить огромную сумму за меня он не сможет. Либо Салли его уговорит. Но кто его знает? Я же даже не знаю, сколько этот мужик попросил.
- Почему вы так бесчувственны к собственному сыну?
Джонатан замолкает и облокачивается на спинку стула. Как можно быть настолько негативным в сторону родного ребенка? Да, они не виделись столько лет, да, он совершил ужаснейший поступок и сбежал, не прихватив с собой ребенка, но неужели при виде взрослого и умного сына ничего в сердце не екнуло, помимо желания срубить с него денег? Неужели такое бывает? Даже моя бабушка, холодная и отстраненная, искала способы наладить с мамой контакт. И я уверена, что моя мама любила бабушку, какой бы та ни была.
- Он не желанный ребенок.
- Но ваша жена была счастливой на той фотографии.
- Она да, но не я.
Я нахмурилась. Любить женщину и не хотеть от нее детей? Я не осуждаю, но для чего вообще нужно было рожать?
- Любили ее?
- Хочешь вытрясти из меня вину и сожаление?
- Любопытство.
Джонатан скрестил руки на груди. Дуло больше не было направлено в мою сторону, и я заметно расслабилась. Хотя бы на мгновение. Может мне удастся потянуть время и ничего серьезного не случится.
- Любил.
- Если вы так не хотели детей, то зачем давать согласие на рождение?
- Деточка, я похож на богатого? – спрашивает он, разведя руки в стороны.
Хлопковая красно-черная рубашка в клеточку была застегнута на все пуговицы и заправлена в темно-синие потертые джинсы. На ногах были обуты черные и немного грязные ботинки. На богатого он может и не похож, но и на бедного не смахивает. Одежда явно куплена в каком-нибудь дешевом магазине, но это не говорит о том, что у него беды с деньгами.
- Мы были с ней молоды и трахались как кролики, но о презиках и речи не шло, так как денег не было ни у нее, ни у меня.
- Аборт?
- Шутишь? Она и слышать об этом не хотела.
Бедная Анабель. Эта девушка полюбила всем сердцем мужчину, который ради нее не мог поступиться со своими принципами. Ей так хотелось родить малыша и жить в гармонии, но не получилось. Мужчина оказался тем еще мудаком. Да и жизнь сыграла с ней злую шутку.
- Вам ее совсем не жаль?
- Ты и представить себе не можешь, что я чувствую, - прошипел он, оказавшись рядом со мной.
И вновь дуло пистолета направлено в сердце. Я чуть-чуть отодвинулась, но это явно меня не спасет, если он выстрелит.
- Вы и представить себе не можете, что чувствует Каспер, - выплевываю я.
Он думает только о себе. Все из-за него. Жизнь Анабель и Каспера могла сложиться иначе, будь Джонатан адекватным и непьющим, думающим о семье, а не только о том, как напоить свою шкуру.
Мужчина не выдерживает и отвешивает мне звонкую пощечину, вложив в нее всю свою силу. Боль расползлась по моему лицу, а слезы брызнули из глаз. Он сумасшедший. Благо он мне зуб не выбил. Я прижалась к грязной трубе, давая волю слезам.
- У тебя уж очень острый язык.
Он проводит дулом по моей оголенной ноге от щиколотки до бедра. Страх от того, что могут со мной сделать, завладел мной.
- Мы могли бы развлечься, пока ждем.
Теперь уже он начал касаться меня своей мозолистой рукой. Господи. Помоги. Ради всего святого.
Мужчина ведет пальцем по моей руке, заходя за рукав, вплоть до плеча и лямки лифчика. Зацепив лямку, он приспускает ее.
- Прошу, не надо.
- Что такое? Уже не хочется острить?
Мужчина вновь садится на стул, оставив меня.
- Прекрати ныть.
- Чего вы ждете? – всхлипнула я.
Поскорее бы все уже закончилось.
- Любопытство тебя погубит.
- Это и в моих интересах.
- Слушай, не искушай меня. Я найду, чем занять твой рот.
Раздается звонок. Джонатан берет трубку и отходит туда, откуда и пришел. Я не слышала, о чем он говорил, да и не хотела вслушиваться. Я принялась тянуть наручники в надежде на то, что моя рука волшебным образом выскользнет из них или они порвутся. Но попытки оказались тщетны.
- Черт бы их побрал.
Во что я ввязалась? Все же было хорошо. Нет, блин. Стоило Уилсону явится на встречу к отцу. Да даже не к отцу, а к человеку, который не имеет к нему уже никакого отношения! Как же я хочу вновь вернуться к спокойной жизни, где единственной моей заботой было – сближение Челси и Уилсона и тайные встречи с Крисом.
- Вот ты тут сидишь. Ни дать ни взять. Во всех смыслах.
Я поджимаю к себе колени и обхватываю их, насколько позволяют наручники. Меня здесь подержат и отпустят. Подержат и отпустят. Подержат и отпустят. Мужчине нужны только деньги. Если Уилсон не жлоб, то он уже должен перевести сумму денег на счет отца. А он не жлоб. Я уверена.
- Если хочешь знать, я любил Каспера, - вдруг на полном серьезе говорит Джонатан, смотря мне на обувь.
- А сейчас что изменилось?
- Сейчас у меня другие приоритеты.
- Неужели может быть что-то важнее родного ребенка?
Мне этого никогда не понять. Я всю свою жизнь жила и купалась в родительской любви. Мама и папа никогда не повышали на меня или Алекса голоса, никогда не ругали, не наказывали, воспитывали так, как считали нужным. Мы с братом не нуждались ни в чем. Я безоговорочно доверяла маме и делилась с ней своими секретами, я безоговорочно видела в отце защитника и любящего отца, к которому можно прийти за помощью или утешением. А то, что существуют такие родители, как Джонатан, повергает меня в шок. Это же просто уму непостижимо. Я так рада, что у него появились любящие его люди.
- Другой родной ребенок, - шепчет он, наклоняясь ко мне.
Что? У него есть еще дети? Это все ради него?
- Не удивляйся так.
- Появилась еще одна женщина, которую вы полюбили?
- Померла. Во время родов.
Вокруг него все гибнут. Как этот ребенок живет с ним? В любви и ласке? В агрессии и негативе?
- А со вторым что? Любите его?
- Души в нем чаю. Он такой же как я, а Каспер весь в мать.
Я непонимающе смотрела на него. Как он смел делить детей? В нем нет ничего человеческого. Он просто чудовище.
Его телефон издал звуковой сигнал, оповещающий о сообщении. Джонатан посмотрел на содержание присланного и убрал телефон в карман джинсов. Он встает и говорит:
- Что-то мы тут с тобой заболтались, да и я разоткровенничался.
Направив на меня дуло пистолета, он сжимает курок. Раздается выстрел, а затем мой крик. Мою ногу прожгла жгучая боль, а в уши заложило. Слезы полились с новой силой. Я в жизни не ощущала такую физическую боль. Только я хотела снова закричать и молить о пощаде, как к моему лицу прижали тряпку, пропитанную хлороформом, из-за которого я погрузилась в сон.