Глава двадцать первая
- Присаживайся, позавтракай с нами, - говорит миссис Уилсон.
- Спасибо, Марго, за гостеприимство.
Она присаживается прямо напротив меня. Мне уже немного легче дышать, но непонимание и злость сковали мой разум. Я не хочу ни есть, ни пить, ни находиться здесь. Я просто хочу уйти.
И делаю это.
Извиняюсь, встаю из-за стола и покидаю столовую. Выхожу во двор и опираюсь на перила. Зачем она приехала и как меня нашла? Она знакома с Уилсонами? Как так вообще получилось? Стечение обстоятельств? Настолько?
- Лия, - зовет Салли.
Она подходит ко мне и обнимает со спины. Я делаю пару глубоких вдохов и поворачиваюсь к подруге. Она смотрит на меня с сочувствием и гладит по плечам.
- Ты как?
- Злюсь. Очень сильно. Что она вообще тут делает?
- Поверь, я тоже в шоке.
Я рычу и отворачиваюсь. Я только забыла об ее существовании, приняла тот факт, что ее нет в моей жизни, как она снова тут как тут. Несколько лет ни слуху ни духу, а тут заявляется. Еще и не удивлена меня видеть! Хотя она вполне способна прятать эмоции за своей маской. Зловредная старушка! Будь она неладна.
- Салли, ты не могла бы оставить нас? – спрашивает тут как тут появившаяся женщина.
Салли смотрит на меня, как бы спрашивая нужно ли мне это. Я киваю, что все в порядке, и подруга уходит, закрыв плотно за собой дверь.
Выглядит она, конечно, прекрасно в свои шестьдесят: строгий черный брючный костюм, короткие пепельные волосы, все та же ровная осанка, держится гордо. Часто я ее боялась, а сейчас просто злюсь и обижаюсь.
- Здравствуй, внучка.
- Здравствую, спасибо.
Бабушка фыркает и подходит ближе. Я не делаю попыток отдалиться, а просто стою и смотрю на нее, прямо в ее серо-зеленые глаза. Мы с ней одного роста, так что затруднений держать голову гордо у меня нет.
- Ты совсем не рада меня видеть?
- Я семь лет о тебе ничего не слышала, и готова дальше не слышать.
- Зачем ты так?
- А как я с тобой должна? «Здравствуй, бабушка, иди обниму»?
- Да.
- Не дождешься.
Бабушка протягивает руку, чтобы заправить выбившуюся у меня прядку волос, но я уворачиваюсь.
- Не нужно меня трогать.
- Я приехала, чтобы увидеться с семьей и друзьями.
- У тебя больше нет семьи.
Как она смеет что-либо говорить о семье? Она не была на похоронах своей дочери и внука, а теперь заявляется и говорит, что приехала повидаться!
- Офелия.
- Ты несколько лет не проявляла к нам никакого интереса. С чего вдруг сейчас решила? – с подозрением спросила я. С меня нечего брать, я без каких-либо денег. Только дом. Но она его получит. Я не позволю.
- Я приехала повидаться с тобой. Я соскучилась.
- А я нет. Я забыла о тебе.
- Не лги.
Я стукнула кулаком по периле, и слезы полились из глаз. От такой несправедливости просто хотелось кричать и плакать, но единственное, что я могла сделать сейчас, - зло сказать:
- Где ты была, когда я в тебе так нуждалась после смерти своей семьи?! Тебя не было ни на похоронах, ни после!
Бабушка поправила волосы и засунула руки в карманы брюк.
- Я не знала, что они погибли.
- Не ври! Просто не ври! Тебе послали кучу писем как бумажных, так и электронных! Ты просто эгоистичная, высокомерная женщина!
Я запускаю пальцы в волосы и шмыгаю носом. До чего же мне больно слышать это. Даже после моих слов она все отрицает, не хочет признавать то, что она плохая мать, плохая бабушка.
- Бабушка, - жалобно говорю я, поворачиваясь к ней, - у тебя погибли дочь и внук...
Я, не веря, смотрю на нее. Неужели она не понимает? Или не хочет понимать? Как можно жить спокойно, зная о кончине своей семьи, а потом спустя год приехать и ездить по ушам родной внучке, которая осталась одна?
- Ты не приехала на похороны... Как ты можешь сейчас говорить мне это все? Скучала? Любишь? Да чушь собачья!
Бабушка качает головой.
- Ты не представляешь, что я испытала.
- Ты будешь рассказывать это мне?! Я осталась одна! Я осталась без ничего! Я не жила, а существовала! А тебя, единственного родного человека, не было рядом! И никогда не было.
- Твоя мама тоже не святая.
- Не смей говорить о ней! Слыша все твои только что сказанные слова, я с мамой полностью согласна.
Я вытираю слезы и оставляю бабушку одну на террасе. Поднимаюсь на второй этаж, захожу в комнату Уилсона и принимаюсь ходить из стороны в сторону, не переставая плакать. Я только успокоилась и приняла тот факт, что у меня только Салли, как появляется она и рушит все. И ладно бы она приняла свою ошибку, извинилась и предложила начать все сначала, съездить на кладбище, положить цветы на могилу, так нет. Бабушка берет и все отрицает, как самая настоящая сволочь. Как так можно? Твоя родная дочь погибла в автокатастрофе вместе с мужем и сыном. Твоя родная внучка осталась одна, скорбящая в одиночестве. Мне тогда нужна была просто поддержка, я верила, что она может приехать, но этого так и не случилось. Если бы не Эрик и Салли, я бы давно уже умерла. А бабушка так спокойно воспринимает это все, слышит и отрицает. Не хочет признавать. Как обычно. Все так, как и было раньше. Ее жестокость никуда не ушла. Раньше она была по отношению к моей маме, теперь будет ко мне.
Спустя минут пятнадцать я лежала в кровати и смотрела в окно. Слезы больше не шли, глаза жутко болели, сопли текли, не прекращая, и жутко хотелось спать. Но я боролась с собой. Завтра я должна буду встретиться с Кристофером. Нужно выглядеть презентабельно.
Раздается стук в дверь, а затем кто-то тихо входит. Это Каспер. Сел рядом со мной и взял меня за руку.
- Как ты? Салли мне частично рассказала о случившемся сегодня.
- Где она? – хрипло спрашиваю я. Откашливаюсь и вытираю сопли платком, который нашла у Уилсона в ящике комода.
- Салли разговаривает с Анной.
Я недовольно фыркаю. Ну вот зачем она? Ее лучше просто взять и выпроводить отсюда. Либо просто меня вынести и отвезти домой, потому что встать я не в состоянии. Не хочу. Хочется просто лежать и ничего не делать, ничего не чувствовать.
- Поговоришь со мной? – интересуется Уилсон.
Я киваю и немного привстаю. Облокачиваюсь спиной на изголовье кровати, отпуская руку Уилсона. Вытираю сопли платочком и собираюсь с мыслями.
- Что ты хочешь знать?
- Анна – твоя бабушка?
- Да. По маминой линии.
Уилсон удивленно поднимает брови и качает головой. Согласна. Поразительное стечение обстоятельств. Сама поверить не могу в то, что подругой миссис Уилсон оказалась именно моя бабушка, которая в Америке-то редко бывает, в основном на родине в России.
- Что у вас с ней за отношения?
- Были нейтральными, а сейчас плохие.
- Судя по тому, как она говорит всем внизу, что скучала по тебе, не скажешь.
Я фыркаю. Ну конечно. Она теперь будет играть бедного родственника, которого эгоистичная внучка не хочет принимать.
- Понимаешь, у моей мамы с детства были очень плохие отношения с бабушкой. Она еще тот тиран. Все, что бы мама не делала, было плохо: оценки, хобби, парни. Когда мама встретила моего отца, любовь с первого взгляда и так далее и тому подобное. Бабушка невзлюбила его. Ненавистью пылала.
Я помню наш разговор с мамой об этом. После звонка бабушки я спросила маму, почему она так не любит бабушку. Тут и начался наш с ней разговор. Я выслушала лишь одну сторону, приняла ее как должное, не выслушав слова бабушки. Может все было иначе, и мама приукрасила немного, но сегодня я убедилась в том, что мне и слушать ее не нужно было. Мама была абсолютно права. Во всем.
- После совершеннолетия мама тут же сбежала от бабушки с дедушкой. Кстати, дедушка вообще был подкаблучником, слушал ее во всем беспрекословно.
- А где дедушка сейчас?
- Умер десять лет назад. Похоронили в России, на родине бабушки. Мама тогда не поехала туда, потому что не хотела видеть свою мать, да и любовью к отцу не пылала. Она не получала от него защиты, на которую рассчитывала.
- Я ее прекрасно понимаю.
- Я тоже. Когда мама и папа начали жить вместе, им было тяжело. Они еле сводили концы с концами. У моего папы родители тоже не фонтан. Они хоть и любили своего сына, но принять тот факт, что он съехался с девчонкой и бросил учебу, не могли. Они тоже умерли, были уже очень старенькими, - добавляю я, чтобы избавить от дальнейшего вопроса.
Каспер положил руку мне на бедро и принялся медленно поглаживать, успокаивая. Я не стала убирать его руку, потому что мне действительно стало чуть легче. Все-таки Уилсон хороший друг и слушатель. Ценю его за это все больше и больше.
- Позже родилась я. Тогда родители взялись за голову: мама нашла работу, попутно нянчась со мной, а папа вернулся к учебе и окончил, кстати, на отлично.
- Был умным?
- Очень. Я каждый раз гордилась им, когда он сваливал наповал моих друзей своими историями. – Я с улыбкой вспоминаю такие вечера. Так хочется вернуться туда. Все, о чем я мечтаю. – Потом уже и бабушка моя их отыскала, узнала, что у мамы уже есть ребенок. Пыталась как-то наладить контакт, мама решила дать ей шанс. Она у меня очень добрая. Но бабушка снова включала своего тирана уже и ко мне, не только к маме.
- Она била вас?
- Маму да. Меня же мама в обиду не дала.
- Самое ужасное – когда родители поднимают руку на своих детей, которые не могут дать отпор.
Я смотрю на Уилсона и понимаю, что и ему это знакомо. Возможно, биологический отец не только свою жену бил, но и сына. Маленького и беззащитного.
- Я очень благодарно своим родителям за то, что не знаю, что такое насилие. Они растили меня и Алекса в такой любви, что я и представить не могла, как в других семьях бывает.
- Почему Анна приехала сейчас?
- Я не знаю, - пожимаю плечами. – Как семь лет назад она уехала, так и все. Перед похоронами Салли и ее родители выслали бабушке несколько электронных писем, написали в социальных сетях и даже отправили пару бумажных писем, чтобы до нее точно дошла информация и она смогла прилететь на похороны своей дочери, зятя и внука.
- Но...?
- Но она не приехала. Просто проигнорировала этот факт. И спустя несколько месяцев она опять же не появилась. Вот только сейчас объявилась.
- Может она была занята?
- Шутишь что ли?! Что может быть важнее похорон дочери?
Уилсон сжимает мою руку и просит прощения. Я не обиделась на него. Не за что.
- Она сказала, что я не знаю, что она испытывала все это время. Но как она смеет говорить это и при этом отрицать смерть мамы? Она не знает, что испытывала я все это время.
- Ты можешь ставить свои проблемы выше ее. Для каждого свой уровень боли, проблем. Может ей действительно было тяжело. Может она просто не могла смириться со смертью единственного ребенка и поэтому не приезжала.
Я упряма. Очень упряма. Я не хочу верить в то, что все те слова были сказаны на эмоциях от осознания смерти дочки. Как бы то ни было, это не отменяет того факта, что видеть я ее не хочу и что она бросила меня. Одну. Заставила справляться со всем в одиночестве.
- Вам, наверное, стоит поговорить с ней. Разумно. Без криков и слез. Без ссор и ругани. Просто спокойно сесть и все обсудить. У нее явно есть какая-то цель приезда, а тебе хотя бы станет легче, если ты выговоришься с ней наконец-то. Выскажешь все то, что накопилось в тебе.
Возможно Каспер прав. Может нам нужно сесть с бабушкой и поговорить. Но у меня такая сильная обида, что видеть мне ее совершенно не хочется сейчас. Она способна вывернуть ситуацию так, что виноватой останусь либо я, либо мама. Но правды я не узнаю, так как сказать ее или подтвердить уже некому.
- Знаешь, Каспер, иногда мне кажется, что, кроме тебя, меня никто не понимает. Что-то типа родственных душ. Направляешь меня на путь истинный.
- Пытаюсь дать тебе то, в чем ты нуждаешься сейчас. Поддержку.
- Спасибо.
Я наклоняюсь чуть вперед и целую в щеку. Прямо рядышком с уголком губ. Мы встречаемся взглядами, и сердце пропускает удар.