Агата Гэттис. Переплетая нити прошлого

Ни свет ни заря, так и не получив свою порцию сна, я начала собираться на работу. Конор тоже проснулся раньше чем обычно, и недовольно бормоча о том, что недостаток сна очень вреден для здоровья, побрёл в ванную комнату.
К тому моменту, я уже сделала все водные процедуры, и даже успела уложить волосы и вполне неплохо накраситься, поэтому у меня осталась немного времени на приготовление здорового полноценного завтрака.

Я наспех перемешала в пластмассовой ёмкости все необходимые ингредиенты и поставила на раскалённую плиту сковороду. Через пару минут помещение заполнил приятный аромат блинчиков.
Когда с тепловой обработкой было покончено, я поставила тарелку со стопкой вкуснейших блинов на стол, щедро полила своё произведение кулинарного искусства взбитыми сливками и клубничным джемом, и включила чайник.

«Могу же я хоть раз в неделю порадовать сына вкусной домашней едой.»— подумала я, с улыбкой разглядывая своё творение.— «Конора тоже иногда можно побаловать!»

Последнего, кстати, долго ждать не пришлось. Уловив из ванной вкусный запах чего-то жареного, Конор бегом переместился на кухню, усаживаясь за стол и стаскивая с тарелки сразу чуть ли не половину приготовленных мной вкусностей. Ещё через несколько минут к трапезе должен был присоединиться и мой Арчи, но я этого не застала. Захватив ключи от машины и сумку, я спешно вылетела из квартиры, так и не услышав такое родное, сонное: «Пока, мам!» из детской.
Он знает, мама занята. Арчи мальчик большой и не по годам умный, он не обижается.

***

Оказавшись в школе через полчаса после звонка, оповещающего о начале первого урока, я незамедлительно направилась прямиком в свой класс, придумывая находу отмазку для рассерженный директрисы (как опоздавшая школьница, ей богу) и проклиная ненавистные дорожные пробки и ремонт дороги. И смысл было вставать так рано, если я всё равно опоздала?

«И с каких это пор в Нью-Йорке стало так много машин?»— ага, действительно.

Я остановилась у двери, чтобы немного отдышаться и привести в порядок растрепавшиеся от незапланированной пробежки волосы, и постучавшись вошла в класс, приветствуя заскучавших детей. Благо, мои подопечные были ещё слишком малы, для того, чтобы устраивать балаган на уроке в отсутсвие учителя, в чём мне очень повезло. Дети сидели тихо и занимались своими делами, а это значит, шум поднимать никто не будет. Директриса пускай остаётся в неведении, а мы начнём новую тему.

Первый урок прошёл весьма неплохо. Как и остальные два, что является большой редкостью в младшей школе. После третьего урока наступил большой перерыв, и ученики отправились в школьную столовую или во двор. Это значит, что и у господ учителей выкроилась свободная минутка, которую я решила потратить на звонок сыну.

Арчи с двух лет ходил в сад, потому как на воспитание не было времени ни у меня, ни у Конора. Мне честно хотелось бы проводить больше времени с сыном, но возможности такой не подворачивалось. Время летит с катастрофически бешеной скоростью. Города растут. Строятся новые жилые кварталы, дома, торговые центры. Прокладываются автострады. Растут цены, и если раньше можно было спокойно прожить втроём на зарплату Конора, то сейчас денег едва хватает на уплату квартиры и того же самого детского сада. Я была вынуждена устроиться на работу, чтобы семья жила в достатке. Чтобы Арчи ни в чём не нуждался.

По большей части всё, что я делала на протяжении шести лет — я делала для Арчи.

И признать это тяжело, но лишь только сын является замочком, который сковывает меня до сих пор. Связывает с Конором.

Чувства к этому случайному мужчине, как я и думала, угасли слишком быстро. Но то, что этот человек нужен мне — сомнений нет. Он нужен для семьи. Для сына.

Не было бы Арчи — я бы ушла от него.

От собственных мыслей мурашки бегут по коже, но поток ненужных голосов в голове прервало звонкое «Мама» из трубки телефона.

На моем лице расцвела улыбка:

— Сладкий, как ты? Папа уже отвёз тебя в сад?

На том конце провода раздался звонкий детский смех, за которым последовал грубоватый голос учителя.

— Да мам, но мне сейчас не следует разговорить по телефону. Мы сейчас будем писать сочинение о своей будущей профессии и рисовать картинки. Я не умею рисовать сыщиков, но мисстер МакГонари обещал мне помочь.

Я усмехнулась, раскачиваясь на стуле:

— Ты не говорил мне, о том, что хочешь быть сыщиком. По-моему, раньше речь шла о космонавтах.

— Космонавтом не интересно быть. Они не крутые.

— С чего ты взял?

— Мистер МакГонари рассказывал нам о космосе на прошлом занятии, и мне совсем не понравилось. Космонавты не могут нормально ходить в космосе, и дышать там можно только в скафандре. И вообще, быть космонавтом сложно. А вот сыщиком — круть!— восторженно проговорил Арчи, хихикая.— Мама, у них есть лупа для улик, и ещё тысяча всяких крутейших штук! А ещё они сильные и скрытные!

— Как скажешь, сыщик. Убедил.

— Мам, а ты знаешь что-нибудь о сыщиках?

В голове всплыли картинки, словно чёрно-белое кино. Я быстро заморгала, гоня воспоминая прочь.

— Нет, Арчи. — всего лишь маленькая ложь. — Я видела их по телевизору, пару раз.

— Давай тогда вечером посмотрим мультик про сыщиков, мам, пожалуйста! Такой мультик есть, я сам спрашивал у учителя.

Я окинула взглядом кипу бумаг с домашними заданиями на подоконнике и накрыла лицо ладонью.

«Не сегодня, малыш.»

— Пожа-а-а-алуйста! Мамочка.— будто читая мои мысли жалобно протянул Арчи, шмыгая носом.

«Вот знает, как разжалобить мать, маленький бандит!»

— Да, конечно.

Победный смешок.

— Значит, сегодня из сада меня ты заберёшь?

— Нет, Арчи. За тобой приедет папа... Но не вешай нос. Мультик мы будем смотреть вместе.

— Обещаешь?— уже более тихо, с нотками настоящей грусти в голосе спросил сын, отчего у меня сердце пропустило удар.

— Арчи, беги к остальным. Тебя уже ждут, наверное...

— Обещаешь?— повторил малыш.

— Да...— я закрыла глаза.— Напиши самое лучшее сочинение, сладкий. До встречи.

— Да, пока. Я люблю тебя, мам.

— Только меня?— горько усмехнувшись спросила я.— Ты никого не забыл?

— Сыщиков ещё! Ну пока!— почти шепотом протороторил Арчи, судя по всему возвращаясь обратно в класс.

— А папу?

Тишина. Вызов был сброшен.

Я отправила воздушный поцелуй в ответ и положила телефон на стол, откинувшись на спинку стула.

Сердце больно сжалось.

Я всегда хотела правильную семью. Такую, какой не было у меня в детстве. Без потерянных отцов, лже-матерей и безумных отчимов.

Семья — это единое целое. Мозаика, которая сложилась, образовав что-то прекрасное, нерушимое.
Я грезила правильной семьей, а получила кучку абсолютно разных, чужих людей, просто живущих вместе. Никаких чувств, эмоций. Мы трое были неопытными актёрами в глупой комедии о семейном счастье. Мы трое любили по отдельности.

Только я и мой сын. И мой муж, которого не люблю ни я, ни его собственный ребёнок.

Я закрыла глаза и крутнулась в кресле. Недостаток сна давал о себе знать. Стоило мне лишь немного расслабиться, как я провалилась в неглубокий сон.

Неприятный, тревожный сон...

— В чём же, блин, дело, Агата?..

Агата.

— Агата? Ты меня слышишь?

—...

— В чём дело? Объясни мне, я совершенно не понимаю тебя даже больше, чем обычно! Что ты устраиваешь? — отчаянно кричал Мэттью, пока я дрожащими руками складывала свои вещи в чемодан.

— Я ничего не устраиваю. Я просто уезжаю. — как можно спокойнее бросила я, заталкивая стопку вязаных свитеров в широкий кармашек сумки.

— Куда?

— В Нью-Йорк.

Келлер закатил глаза, припадая плечом к дверному косяку:

— Причина твоего неожиданного переезда, Агата?

— Я просто... Я хочу уехать из этого дьявольского города.— ответила я, быстро застёгивая молнию.— Тут мне нечего ловить. Я все лишь хочу сбежать от...

— Меня?— перебил меня Мэтт, складывая руки на груди.— Что такого между нами произошло, Агата, что ты так неожиданно решила всё бросить и сбежать?

Я нервно усмехнулась:

— Нами?! Мой милый Мэттью, нет и не было никаких «нас»! Очнись уже!

— И что же, по твоему это было? То, что происходило между нами, включая поцелуи, объятия, ласки, время проведённое вместе — из этого и складывается «мы».

— Всё, что между мной и тобой было, Мэттью это не «мы». Это чушь! Это неправильно...— я загнанно дышала, всячески пытаясь избежать зрительного контакта.

— Почему?

— Потому что... Потому, что это продолжается на протяжении многих лет, Келлер. И даже мне не понять, что это значит. То, что между мной и тобой есть — напоминает извращённую дружбу, с элементами романтики и порнографии. Это не выглядит как «любовь» и даже «влюблённость». Это болезнь, и нам... тебе и мне надо лечиться! Разбираться с собой, Мэттью! Решить хотя бы для себя, наконец, чего я и ты хотим. Я так больше не могу.

— Ну тогда... Давай всё исправим? Милая, давай всё сделаем правильно.— Мэттью подошёл ко мне, и встал напротив, подводя меня за плечи ближе к себе.

Я закрыла глаза, медленно втягивая воздух через стиснутые зубы.

— Нет. Уже поздно.

— Мне кажется, дело не в этом.

— В этом. Уже поздно, Мэтт. Пока ты думал, я нашла достойного меня человека.

— Достойного тебя? Опять эта корона!

— Это не корона, это я настоящая, мой милый Мэттью.

— Мы знакомы не один год, я видел тебя другой.

— Что бы ты сейчас не сказал, я нашла своего человека. Он мне идеально подходит.

— Лучше меня?— натянув жалкое подобие улыбки спросил Келлер.

— Не нужно этого, ради всего святого!— я скривилась.

— Назови его имя.

— Конор.

— Что за Конор? Ты соврала мне сейчас?

— Нет.

— Ах да!— Мэттью в голос засмеялся.— Друг Джейсона. Американец. Ясно. Он был тебе противен, если я не ошибаюсь!

— Это прошло.

— Агата, а ты не торопишься?

— Нет.

— Шерлок в курсе?

— Нет.

— Кто-нибудь вообще знает об этом?

Я промолчала.

— Вообще никто? Агата, ты с ума сошла?

— Нет.

Мэттью зарычал, запуская пальцы в волосы и сжимая их:

— А твой ухажёр знает о том, кто ты такая, и кто твой отец?

— Ей богу, причём здесь это?

— Знает?

— Нет. Он даже имени моего настоящего не знает, о чем ты?! И не узнает. Я отказываюсь от всего этого!

— От того, что полжизни искала?

— Да.

По его лицу загуляли желваки.

— Ты просто ненормальная, ясно? Скажи честно, ты ведь не собиралась ничего менять! Это всё он, этот придурок, Конор, пудрит тебе мозги! Что он наговорил?

— Заткнись, Мэттью. — я сжала кулаки, чтобы не позволить предательскому страху промелькнуть в глазах.— Ничего. Я сама так решила. Разве я когда-нибудь велась на чьи-то уговоры? Разве я когда-нибудь слушала кого-либо?

— Нет! Это херово враньё, Агата! Это из-за нашей ссоры? Это же он тогда, как пёс, бегал за тобой весь вечер, я прав? Что он тебе наговорил?

— Ничего.

— Агата, если действительно из-за нашей ссоры, то ты должна прекрасно понимать, что это ты поступила неправильно! Я заботился о твоём здоровье! То, что ты хотела принять — это были наркотики! Я бы не стал ссориться без повода!

— Заботился? Прилюдно наорав на меня?— я выгнула бровь.— Прекрасно, Мэттью!

— Черт, я почти ничего не помню. Я был ужасно пьян.

— Я тоже была ужасно пьяная! Но твою истерику я помню.

Мы оба ненадолго замолчали, после чего Мэттью снова открыл рот:

— Он оказался рядом в трудную минуту, и ты так быстро переключилась на другого? После всего? Ты уезжаешь из-за него?

Я отрицательно покачала головой, быстро, чтобы он не увидел как я вытираю рукавом сорвавшиеся с ресниц слёзы:

— Я уезжаю с ним.

— Я не понимаю. Ты действительно так быстро и сильно полюбила его, что решилась на такой шаг? Всё бросить и лететь сломя голову в новую жизнь с новым человеком.— парень вскинул бровь, глядя мне в глаза с недоверием.— Не бывает так. Не убедительно. Ты и любовь с первого взгляда — несовместимы. Это не подходит тебе!

— Открою тебе глаза, Мэттью. Насколько бы совершенным человеком я не являлась, так бывает! Животные инстинкты, называется. И у нас действительно всё серьёзно.— воспользовавшись моментом, я толкнула Мэттью в грудь, и убежала в другую часть комнаты.— И мне плевать, если ты не веришь мне. Это так! Я не обязана тебе что-то доказывать. Да кто ты вообще такой?

— Ты грубишь мне, потому что боишься! Боишься ошибиться! Ведь как это возможно? Несравненная Агата Холмс!

— Заткнись! Это какой-то вздор! Я ничего не боюсь...

Келлер хмыкнул:

— Ладно. У вас с Конором все серьёзно, говоришь? — Мэтт сунул руки в карманы джинсов, опуская глаза в пол.— Нескольно дней назад, у нас... у тебя и у меня тоже всё было серьёзно. И тебе нравилось... Я знаю, что тебе это чертовски нравилось. Ты стонала для меня...

— Мэтт...— я застыла с приоткрытым ртом и покрасневшими от смущения щеками.

— По-моему, то, что мы делали с тобой — максимально серьезно, Агата.

Я вздрогнула, находя правильный ответ из сотен, что вертелись в голове. Внутренний голос кричал:

«Было серьёзно. Да, чёрт возьми! И мне нравилось. С тобой мне чертовски нравилось. Но мне нужно больше. Мне нужна гарантия. Мне нужен тот, кто точно будет рядом. Мне нужна стабильность.»

— Скажешь что-нибудь?— Мэттью снова поднял глаза на меня.

— Не понимаю, о чём ты говоришь!

«Идиотка.»

— Я поясню. Ты была не против, когда я целовал тебя. Когда трахал. Помнишь, как ты кричала мое имя? Ты была не против, когда просыпалась на моей груди. Буквально на прошлой неделе. — Мэтт пожал плечами, кусая губы и глядя куда-то сквозь меня.— Я уже было решил, что мы...

«Останови его!»

— Нет!— намного громче, чем планировалось, выкрикнула я, прерывая его монолог.— Мимолетное влечение, не более того. Причём на тот момент, я уже не была свободна.

— То есть, ты изменила ему? Пошла на это осознанно, и изменила ему со мной?! Тому, с кем изменила мне! Ты дура, Агата!

— Я согласна. Но у меня была причина, для секса с тобой.— я села на кровать, на пару секунд закрывая лицо ладонями. — Я сделала это затем, чтобы попрощаться с тобой, Мэтт. Отпустить, так сказать.

— И ты готова всё закончить так? Сломать то, что строилось не один год, Агата?

— Да, готова.

— Я все равно не верю.

— Не важно, веришь ли в это ты. Я всё решила.

Келлер слегка кивнул, облизывая губы:

— Жаль, что я не смог тебя переубедить.

— И не делай из этого всего драму, умоляю! Тебе и мне нечего ломать. Ничего и не было. Ты и я как дети малые, просто играли. И я наигралась. Пора взрослеть, и я повзрослела. И тебе советую...

— Как скажешь.— Келлер снова кивнул и молча вышел за дверь, не до конца прикрывая её.— Передавай привет человеку, который украл тебя у меня.

И ушёл.

Не хлопнул. Не накричал, и я возненавидела его за это. Я возненавидела его за то, что он оставил совсем маленькую щёлочку. Полоску света из коридора, которая означала: это не конец.
Дверь осталась немного открыта. Хлопок бы всё завершил. Отрезал бы нас навечно друг от друга. Хлопок дверью означал бы что-то большее, чем просто разрыв. Он был бы доказательством конца. Неоспоримым.

Более неоспоримым, казалось мне, чем моя незапланированная беременность от Конора Дориана.

***

Я проснулась со звонком, когда дети уже вернулись в класс полным составом. Все оставшиеся уроки я старалась просто не заплакать.