Родители Суо
Хаято Суо
С моими родителями у меня всегда были достаточно прохладные отношения. Они волновались о моей успеваемости в школе, покупали одежду, редко отказывали в желаниях. Но не смотря на это я никогда не чувствовал себя по-настоящему значимым для этих людей.
У отца и матери был брак по расчету. Маму не хотели брать замуж из-за проблем с деньгами в ее семье, а отец просто не хотел искать себе супругу. Потому, когда их семьи сватались, на чувства моих родителей никто не обращал внимания. Для каждой из сторон был выгоден этот брак.
Отец был старше матери почти на восемь лет, имел имел при себе небольшую компанию по продаже мясных изделий. Мать была обычной девочкой, ей было всего шестнадцать, когда она вышла замуж. Она ничего не умела. Но ссор не происходило. Отцу было плевать на мать. Если еда была не приготовлена — он уходил в город и ел там; одежда была не постирана — он отдавал белье в прачечную; дом не был убран — он нанимал уборщицу. Мои родители словно играли в молчанку.
И лишь мое рождение сплотило их. Ненадолго, правда, но и этого было более чем достаточно.
Когда я расспрашивал маму об ее с отцом прошлом, она никогда не отзывалась о нем в дурном русле. Но я все видел сам. Видел, как ей одиноко дома без него, как ей хочется быть любимой. Но она ничего не может сделать. Развестись — значит лишить меня нормального будущего.
У меня с отцом никогда не было хороших отношений. Редкие фразы, брошенные в воздух и не имеющие никакого продолжения, чтобы перерасти в нормальный диалог.
— Суо, сынок, да ты подрос!– мать, как только я захожу в дом, норовится кинуться ко мне, но отец кашляет, и она, дернувшись, замирает на месте.
Я не хочу быть похожим на отца. Не хочу вырасти бездушным уродом, думающим лишь о деньгах и ни разу не вспоминая о своей жене. Но судьба словно назло передала все его черты мне: тот же цвет волос, то же лицо, те же повадки. И сколько бы я не пытался быть непохожим на него, никто не воспринимал меня всерьез. Моя улыбка казалась людям насмешливой, мне никогда не смотрели в глаза, называя их холодными, никто не общался со мной, считая мою молчаливость признаком горделивого человека, ставящего себя выше всех остальных. Я смог отличиться от отца только тем, что отрастил волосы и сделал себе другую стрижку — в отличии от меня, отец предпочитал видеть у мужчин на голове короткие волосы.
— Я приготовила поесть. Ты, наверное, голоден?
— Да. Спасибо.– я киваю.
Мать только улыбается мне краешками губ и, потрепав за щеку, спешит на кухню ставить тарелки.
За столом, пользуясь моментом пока отец молча ест, мать расспрашивает меня. О разном.
— Как твой глаз? Болит? Может, снимаешь повязку?
— Все в порядке. Но думаю, что зрелище будет одним не из самых приятных.– сухо добавляю я.
Отец негромко хмыкает.
После еще нескольких вопросов, я рассказываю о Тошиюки и Норико, на что получаю светящийся грустной радостью взгляд матери, и слегка удивленный взгляд отца, сопровождающийся несильным поднятием бровей вверх.
— Наверное крошка Нори и ее братик уже совсем взрослые.
— Вы были знакоми с ними? Почему не рассказывали о внуках господина и госпожи Сазама мне?
— Ты не спрашивал, вот и не говорили.– сказал, как отрезал.
— Надо будет успеть повидаться с ними.
— Вы надолго?– решаю перевести тему я.
— До завтрашнего дня. Рано утром вернемся в город.– отвечала мать.
— Ясно.
До полдника разговора у нас больше не состоялось. Потом родители направились к дому Сазама. Я знал, что там только Нори, ведь она сама мне сообщила, что Тошиюки-сан приедет только к восьми вечера, а то и к девяти.
Вернулись отец с матерью только спустя два часа. Разговора не состоялось, ведь мать снова отправилась на кухню, а отец вышел на задний двор. Мне стало интересно, чем же он там будет заниматься, поэтому направился следом.
— Все еще ухаживаешь за их клумбой?– на удивление первым начал разговор отец.
— Да.
— Они видят, наверняка.– он достал из кармана зажигалку и щелкнул ей. Потом еще раз, и еще. Отец не курит, просто привычка осталась. Откуда она появилась, я так до сих пор и не знаю.– Ты уже решил для себя, кем видишь себя в будущем?
Я весьма удивлен таким вопросом.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не буду всю жизнь обеспечивать тебя. Так что ты должен решить, кем ты собираешься стать. Если рассчитывал на мой бизнес...
— Нужен он мне.– усмехнулся я.– Но на примете уже есть парочка мыслей...
На самом деле, я еще ничего не решил. У меня нет какой-то определенной цели, как, к примеру, у Норико — быть переводчиком. Я не люблю кучу бумаг, мне это не по душе. А в остальных профессиях я просто не могу увидеть себя.
— Тогда определяйся. Не становись как твоя мать, обросшим долгами.
Я сжал руки в кулаки. Да как он смеет оскорблять мою...
— Этот дом я завещаю тебе. Я не хочу оставаться жить здесь, а тебе, как я заметил, нравится тут. Так что о жилье не беспокойся.
Да ты сама доброта, я погляжу.
— Даю тебе размах для раздумий год-два.– Отец поравнялся со мной, заглядывая в глаза.– Я не смогу помочь тебе в будущем, если ты не сможешь решить для себя что-то конкретное.
И он, все также пощёлкивая зажигалкой, направился к уже разложенному в комнате футону.
«Лучше помоги своей жене узнать о том, что она нужна здесь!– кричало сознание,– Помоги ей почувствовать себя нужной кому-то!». Но я промолчал. Жизнь научила меня держать язык за зубами.
Я заглянул на кухню. Мать колдовала над высокой серебристой кастрюлей, то помешивая там ложкой, то заглядывая в книжку, лежащую рядом. Я подошел и, осторожно тронув ее за плечо, предложил помочь. Мать мило мне улыбнулась.
Сазама Норико
С родителями Суо у меня не получилось поговорить так, как я себе представляла. Его мама была милейшая женщина, а вот отец... От него веяло каким-то холодком, меня аж передергивало. Было боязно открывать рот, не подумав перед этим над тем, что хочешь сказать. Такое чувство, что ляпнешь не то, и этот высокий и крупный мужчина размажет тебя по столу одним ударом кулака.
В итоге они просидели недолго. Около часа я пыталась занимать их своей болтовнёй, а потом еще около сорока минут мы обсуждали с мамой Суо мою готовку. К слову, я не ас в обычных горячих блюдах, но слепленные мною на скорую руку онигири пришлись им по вкусу.
Раны, полученные после марафона с «Keel», постепенно заживали. Правда, на коленке пришлось наклеить очередной пластырь, так как прошлый неряшливо сошел вместе с «корочкой», от чего порез начал опять кровоточить.
В школу я, между прочим, ходила. Классный руководитель был в курсе всего произошедшего, но до родителей дозвониться у него так и не получилось. Впервые в жизни я была рада тому, что у мамы и папы плотный график.
Подруги, видя мое моральное и физическое состояние, пытались поддержать. Фукуи, конечно, попыталась вытянуть из меня объяснения, но я молчала как партизан. В итоге им ничего не оставалось, как дать мне побыть с самой собой. За это я им отдельно благодарна, ведь в последнее время не могу смотреть близким людям в глаза — сразу слезы наворачиваются. Возможно, я становлюсь слишком плаксивой.
Брата я ожидала с замиранием сердца. Отсидеться в комнате, как это было вчера и позавчера, не получится. Я, случаем, не говорила, какой он чуткий..? Так вот, теперь говорю.
Поворот ключа в замке. Я дергаюсь, подскакиваю с кухонного стула, спешу в коридор. Тоши сбрасывает кеды, подхватывает чёрный рюкзак и спешит в комнату. Но, завидев меня, останавливается.
— Что с твоим лицом?
— Да так, это пустяки. Как говорится, шел, упал, проснулся...
— Сейчас не до шуточек, Норико.– почти прорычал Тошиюки, от чего я невольно вздрогнула.– На улице только и твердят о девочке, на которую напали парни в белом. И что-то мне подсказывает, что этой несчастной являешься ты.
— А ты больше слухам верь!– я не собиралась отступать.
Что-то щелкнуло в мозгу. Может быть, учитель сумел дозвониться до родителей? Нет-нет-нет!! Если это так, то тогда...
— Невозможно упасть таким образом, чтобы расцарапать себе щеку до такого состояния. Или, хочешь сказать, ты спрыгнула с крыши на дерево, хорошенечко пересчитала лицом ветки и приземлилась на землю?– усмехнулся Тоши.
Противопоставить мне ему было нечего.
— А что... а что если «Keel» действительно принялись за старое?! Эти парни твоя команда, между прочим! Так почему бы тебе не пойти и не разобраться с ними самостоятельно?!
— Я не могу, как минимум потому, что не знаю, кто сейчас стоит «на вершине», не знаю количество людей, состоящих в банде. Я же не идиот, чтобы лезть на рожон. Хотя, я рад. Ты наконец-то призналась в том, что мои бывшие товарищи и вправду начали на тебя охоту.
— Так ты знал?– я чуть не села.
— Хм, ты сама мне сообщила об этом. Знаешь как?– я покачала головой, и Тоши гаденько ухмыльнулся.– Записка. Нашел ее валяющуюся у мусорки. Развернул, прочитал. Все встало на свои места.
Просчиталась, черт. Нужно было всё-таки в раковине смыть, но нет! Я же спать хотела тогда, а теперь...
— На что ты намекаешь?– глухо поинтересовалась я.
— Догадайся.
Секунду до меня доходило.
— Нет... Нет, ты так не поступишь!
— Да, Норико, да. Я сообщу родителям об инциденте и мы вернемся в город.
— А школа?! А мои друзья?! Ты подумал об этом?
— Я сейчас думаю только о твоей безопасности, идиотка!– повысил тон Тошиюки.
— Д-да пошел ты знаешь куда?!– я выскочила в коридор и, сунув ноги в тапки, вылетела на улицу.
— Убегай сколько хочешь, тебе все равно придется вернуться.
— Не боишься, что меня поймают?!– крикнула я, уже стоя у калитки.
— Да куда ты денешься. Тебе же самой страшно, разве нет?
Он... он прав. Я боюсь того, что будет, если меня поймают.
Но, подгоняемая эмоциями, я все равно выбегаю на дорогу. Споткнувшись и чуть не упав лицом в асфальт, я замечаю на дороге человека.
Суо, вот только тебя здесь не хватало!!
И, прежде чем он успевает хоть что-то сказать, я разворачиваюсь и бегу по дороге дальше. Дальше. Дальше. Дальше...