Луг

...

Солнце вышло из-за пушистого облака. А, нет, вот опять спряталось.

Я сижу в саду, под деревом. Сижу на самодельной скамейке. Я соорудил её с помощью некоторых инструментов, найденных в доме под кроватью и ветки дерева, которую отломал от своего законного места ветер во время шторма. Скамья вышла низковатая, но, в целом, вполне удобная.

Несмотря на то, что солнце такое яркое, мне в свитере совсем не жарко. Хотя, как мне кажется, должно быть.

Звезда опять выглянула. Звезда... По-моему, солнце – это звезда. Хотя я без понятия, что это значит.

В последнее время я вспоминаю всё больше разных слов. Толку от них, правда, немного, ведь в большинстве случаев я даже не знаю, что они означают. Приходится догадываться.

Звезда и звезда. Набор звуков. Что она из себя представляет?

Что бы это ни было, я бы хотел знать, есть ли ещё звёзды кроме солнца. Если да, то я бы посмотрел.

...

Я проснулся уже давно. Наверное, прошло минут тридцать-тридцать пять. Я лежу в кровати. Смотрю в потолок. Я... Не хочу вставать. Сил вроде как нет. Хотя, думаю, если бы я хотел, они бы нашлись.

Я не хочу даже думать о том, что снаружи. С сезона дождей (я стал так называть те дни, когда небо перестало менять цвет на ночь) пролетели, как два, дней двадцать. А может, и больше. Серое месиво постепенно покинуло потолок мира и небо снова затопила синева. За всё это время я уже так привык к ней, что стал считать её нормой. Чем-то... родным, что ли. Но сейчас я, почему-то, не хочу её видеть.

Здесь, в мягкой кровати, я чувствую себя дома. Будто я всегда тут был и никогда не видел оттенков ярче цвета грязно-коричневых половиц. Будто никогда не видел ни неба, ни солнца, ни вообще света. Здесь я чувствую себя на месте, будто растрворяюсь в окружающих полупотёмках. Словно я их часть.

Знакомый потолок приковал взгляд полузакрытых глаз и удерживает его. Чем больше я об этом думаю, тем дольше, кажется, тянется каждая секунда. А я всё смотрю и смотрю.

...

Из-за горизонта показался краешек огненного шара, похожего на плавленный свет. Доски подо мной за ночь стали влажными и холодными от росы. В тихом нетерпении они ждали вместе со мной рассвет. Им, конечно, повезло больше чем всему остальному дому, ведь когда солнце уронит на него свои лучи, крыша высохнет первой.

Сегодня ночью я не мог уснуть. Всё пытался вспомнить значение слова "лес". Заметил его на обложке одной из книг, когда последний раз сюда поднимался. И вот, в результате, не могу теперь ни о чём другом думать. Так и не заснул.

Мне почему-то кажется, что лес – это не предмет. Всмысле, скорее понятие, чем что-то конкретное. Даже не знаю, как объяснить.
И не знаю, смогу ли теперь вообще заснуть. Возможно, я зря так волнуюсь, но я ни за что не хочу оставаться здесь ещё хоть на день, если придётся мириться с ночной бездной каждый раз.

Ночь очень странная. Ночью стихает всё: все малейшие шорохи и звуки. Умолкает даже ветер. И ещё эта темнота. Она заливает всё, как непроницаемая матовая краска, лезет в глаза, нос и рот, словно рой надоедливых мошек. Ох, ну вот опять.

Я стараюсь ложиться засветло, пока в холодеющем к вечеру воздухе висят густые сумерки. Но иногда я просыпаюсь посреди ночи. Ближе к закату или к рассвету – не имеет значения. Главное, что я просыпаюсь. Открываю глаза. И ничего не вижу. Ничего не слышу. Ощущение, как будто погрузился в глухую реку с головой. Чёрт.

Иногда я просто лежу вот так, "в воде", и просто жду, когда снова удастся уснуть. Но чаще всего эта идея оказывается провальной. И тогда я встаю. Хожу по дому. Мотаюсь из угла в угол, рассматривая древние предметы быта, изученные мною уже как собственные руки, на которых, как и на мебели, время от времени нахожу всё новые бледные зарубки.

Я часто сижу на кухне, за столом. Обычно на боковом стуле. Обычно в таких случаях я заставляю себя пить воду, хоть мне и не нравится её ржавый вкус. Он кажется мне очень знакомым...

Ещё заставляю себя смотреть в окно. Его я на вкус, конечно, не пробовал, но видеть вместо привычной солнечной россыпи луга под бело-голубым куполом сплошную  непроглябную темень – слишком непривычно. Непривычно и как-то жутко. За все те ночи, что я сидел здесь, в каждую из которых я хоть раз вглядывался в эту пугающую темноту, я не видел ничего и никого живого. Не заметил ни единого движения, ни одного намёка на присутствие кого-то ещё, кроме меня в этом "нигде". Но не смотря на всё это, мне всегда становится не по себе, когда я встречаюсь взглядом с темнотой.

Вот именно, что взглядом. У меня такое ощущение, будто на меня кто-то оттуда смотрит. Смотрит, потому что чего-то ждёт.

У леса тоже такой вгляд?

Чёрт.

...

На днях мне стало как-то... Ну... Не знал, в общем, куда себя деть. Такое часто бывает, но не настолько, как в этот раз. Я обшарил все шкафы и ящики в поисках хоть чего-нибудь, что бы меня заняло.

Обычно в таких случаях я читаю. Вернее  пытаюсь – больше десяти-пятнадцати минут без головной боли просидеть не получается, да и половину написанного я не понимаю. С этим ещё можно было бы как-то мириться, если бы я хотя бы что-то запоминал. Поток неизвестных слов никак не хочет засиживаться в голове дельше получаса. Я бы записывал хоть то, что помнил в первые минуты после прочтения, но сжато изложить сюжет без потери смысла ещё ни разу не выходило.

И вот, я стою на коленках у кровати, опираясь на пол правой рукой, а левой пытаясь нашарить под ней что-нибудь интересное. Но ничего нового.

Похоже это место хочет лишить меня всякой возможности сбежать от размышлений.

...

Сегодня утром я сидел на кухне за столом.

Погода не то чтобы очень сильно, но ни с того ни с сего сменила настроение. Небо почти сплошь, будто моллюски дно корабля, покрыли белые облачка, оставляя в качестве напоминания о его истинном цвете только клочки просвечивающей синевы. И температура. Обычно по утрам уже достаточно тепло, чтобы спокойно сидеть в одном свитере в тени. Но моя сегодняшняя попытка выйти в сад... Не то чтобы не увенчалась успехом, но прохладный ветер, похожий на тот, что дул во время шторма, пробрал меня до костей.

Ну так вот, я сидел и тупо смотрел в окно. Мысли, как нечёткие масляные пятна на поверхности бульона, плавали сами по себе, меняя форму и перетекая одна в другую. И в один момент мой взгляд, движимый каким-то неспокойным и нелогичным уголком подсознания, сполз сначала с пейзажа пустой степи на оконную раму, потом с рамы на стол. Он пополз по столу, достиг отдёрнутой грязно-зелёной занавески...

И наткнулся на пятно.

Хотя, пятном это можно назвать с большой натяжкой. Скорее уж, пятнышком, в диаметре не больше полумиллиметра. Оно было тёмно-бордового цвета  чуть ли не чёрного в самом центре.

Словно выпущенными когтями за бархат, я зацепился за это круглое, чуть неровное пятнышко. И смотрел, смотрел, смотрел... Смотрел, как на что-то, что всегда здесь было.

Но его здесь раньше не было...

Я точно помню. Сколько бессонных ночей я уже провёл здесь, пялясь в это дурацкое окно? Слишком много, чтобы не запомнить его с всё, что с ним связано до мельчайшей детали. Его здесь не было. Его здесь не должно быть. Что-то не так.

Град вопросов посыпался ко мне в голову. Я привстал и потянулся через стол рукой к занавеске. Взял, чуть скомкав, её за низ и подтянул к себе, садясь на место. Заскрипели давно не знающие нужды в использовании металлические колечки на корнизе. Двумя руками я расправил пыльную ткань у себя в ладонях и уставился на крохотное пятно. От чего оно? И как оно здесь оказалось? Хотя это, как раз, не так важно. Я же здесь как-то оказался. Вот просто так. А может, и не просто. И этот домик тоже. В общем, гораздо интереснее, от чего это пятно. Что может быть такого цвета?
На кухне нет почти ничего, кроме мебели, так что у меня не было даже почвы для предположений.

Не найдя логичного объяснения такому странному явлению, я сдался и дал свободу беспредметным ассоциациям.

Бордовый... Багровый. Алый. Красный.

Красный.

Что может быть красным?

Закат. Замёрзшие пальцы. Кровь. Цветы.

Кровь?

...

Я думал, что это странное состояние неба пройдёт уже на следующий день. Даже не знаю, почему мне так казалось. Но на следующий день ничего не изменилось. И на следующий за ним. И на следующей неделе. Впрочем, мне уже всё равно. Плевать, что там в этом небе. Какая теперь разница?

То слово не выходит у меня из головы. Меня не покидает ощущение, что я здесь уже слишком долго... Что я должен был уйти ещё давно, пока была видна синева, чуть не вытекающая на траву. Может, мне здесь уже не место.

Я больше не хочу здесь оставаться. Вернее, не то чтобы не хочу.. Просто мне кажется, что я не должен делать этого. Иначе...

Завтра утром я уйду отсюда. Как можно дальше. И будь, что будет. Может, я даже увижу звёзды. Я вспомнил, что это значит.

...

Мне снова не спалось, но в этот раз после пробуждения я даже не стал пытаться заснуть снова. Я просидел на кухне до рассвета.

Когда в уличную темноту влился первый луч солнца, я встал из-за стола. Пора.

С собой я почти ничего не взял. Ютившаяся в кармане свитера шариковая ручка оставалась там же. Сломанный компас, стрелка которого неизменно хаотично вращалась, я положил в карман штанов (в тот же самый, в котором я нашёл его). Единственным, что дополняло этот набор, была небольшая книжка – одна из тех, что я ещё не пробовал читать. Ничем не примечательная, в потёртой зелёной обложке. Даже не знаю, пригодится ли она мне, учитывая мой опыт чтения. Но, как было написано перед началом какого-то рассказа, "Попытка не пытка".

Перед тем, как покинуть это место, служившее мне несчётное количество времени укрытием и домом, я пришёл к дереву в саду. Всё такое же прямое и ровное, пусть теперь и немного поколеченное, бросая тень на мою кривую скамейку, там стояло дерево. Я пару раз похлопал ладонью по стволу. Шершавая кора издала тихий глухой звук. В этом звуке мне, почему-то, послышалось слово. Всего одно, такое сихое и невнятное, будто сказали его, отвернувшись. "Прощай". Прощай и ты. Жаль, не можешь ничего больше мне сказать. Хотя, наверное, и не стоит. Какого это – иметь собеседника многословнее тишины?

Но тишина редко вслушивается в монологи тех, кому это прада нужно. Она игнорирует почти осязаемый – настолько болезненно-густой поток мыслей, что выливается в неё. Не обращает внимание, пока подбирается к разуму, разъедает его, как яд.

И снова я иду. Иду, сам не зная куда. Может, ищу того самого собеседника, что будет хотя бы немного болтливее дерева. Может быть, ищу место, в котором исчезнет это навязчивое чувство тревоги, мешающее спать. Может, я ищу тот самый, засевший в мыслях как назойливое напоминание, загадочный лес. А может, и ничего не ищу. Может быть и так, что я просто дурак. Я оставил единственный островок чего-то знакомого, чего-то хоть капельку понятного среди этих бесконечных сметения и неизвестности. Единственный маяк в океане. Единственный огонёк во тьме. Единственная надежда сохранить рассудок.

А разве мне это нужно?..

Разве так было бы лучше?..

Я больше не хочу думать об этом. Я устал.

Я просто буду идти. Идти в никуда. В никуда.. Ни-ку-да...

...

Честно говоря я... Я пытлся забыться, как в тот раз. Когда я шагал вот так же, как сейчас, без цели и смысла. Но у меня не получилось. Модет, потому что мысле было гораздо больше, чем тогда, а может, потому что цель всё-таки была, просто я этого не понял. Просто не заметил её, как тень топора, подующую на пол и так похожую на тень от ножки стула.

Я шёл очень весь день. Временами уставал и садился на землю, чтобы отдохнуть, но совсем ненадолго: ласковые травы и тёплый свет солнца просили не уходить, призывали остаться. А я раз за разом вставал и продолжал свой путь.

Я почти не думал об этом, но когда небо приняло первые оттенки темнее своего обычного для последних дней цвета, я понял, что совсем забыл о том, что идти днём всё время не получится. Рано или поздно придётся столкнуться с той ночной пустотой, от которой я сбежал. Только теперь придётся быть непосредственно в ней, а не наблюдать из тёплой освещённой кухни.

Мне стало не по себе. На минуту мне даже показалось, что я испугался, но вскоре эта иллюзия прошла и мне стало чуть безразличнее моё ближайшее будущее. В конце концов, ночь не бесконечна. Рано или поздно она уйдёт так же, как и всегда.

Чья-то рука, удерживающая где-то надо облаками освещающую землю звезду, дрогнула, и небо стало стремительно темнеть.

Я тут же почувствовал, как сильно устал. Я опустился в траву и в начале сел, но потом передумал и растянулся прямо на земле. Лёжа на спине, я какое-то время наблюдал, как огромный, растянутый надо мной навес тлеет, словно костёр без топлива. Вспомнить бы ещё, что такое костёр..

Я вспомнил о книжке, которую, оказывается, держал всё это время в руке и совсем перестал замечать. Можно было бы попробовать почитать, но между потухающим небом и прохладной землёй осталось слишком мало света, чтобы хоть что-нибудь разобрать среди выцветших строк. Поэтому я придумал им новое предназначение: попробовал подложить под голову, но эта замена подушки была слишком твёрдой, так что в результате я отложил её в сторону и положил голову на одну плоскость с телом и перед глазами у меня оказалась только густеющая с каждой секундой темнота.

Вместе с темнотой затих ветер. Постепенно перестали шелестеть травы. Кажется, даже облака перестали издавать звуки, если они вообще производили какой-то шум. Мне показалось, что я слышу какой-то далёкий звук, похожий на писк. Я вслушивался в него в полной темноте очень долго. А потом понял, что звенело у меня в ушах от тишины.

Глаза перестали различать предметы – от их силуэтов не осталось ни одной видимой линии. О том, что я всё ещё на земле напоминала только чуть колющаяся трава под руками, затылком и шеей.

Мне не было страшно, хотя где-то глубоко внутри я с опаской ждал, что будет. К тому же, вскоре я засну и проснусь уже утром, в ярко-зелёной траве, а не в чёрной пустоте.

Пустоте. В холодильнике тоже была такая. Я так и не открывал его больше ни разу. А всё-таки интересно, что это были за звуки.

...

Ну вот, проснулся. И снова в темноте. Снова в тишине.

Как обычно, я не хочу спать. Сколько осталось до рассвета? Долго мне так лежать? Продолжить путь я не могу, а то отклонюсь от прямой, по которой решил идти. Всё было бы проще, если бы работал компас. Хотя, разглядел бы я куда он показывает в такой темени? Можно попробовать, конечно. Но вряд ли от этого будет толк.

Я нащупал в кармане стеклянно-металлический кружок, достал и попробовал найти глазами, держа в руке перед собой. Его оккуратные очертания были еле различимы во мраке. И стрелка, и буквы растворялись благодаря моей временной слепоте. Ну и ладно, всё равно от них никакого проку в неисправном состоянии.

Снова откинулся на чуть влажную траву. После долгого пути ноги слегка ныли от усталости. Я смотрю на черноту, а чернота смотрит на меня. Рассматривает, как какой-то необычный цветок, пожерает взглядом. А мне остаётся только ждать, пока небо опять посветлеет и позволит мне уйти отсюда как можно дальше. Но ждать в такой тишине..

Не могу вспомнить ни одного слова, которым можно это назвать. В так и не отдохнувшей голове всё путается, и мне становится всё сложнее осмысленно рассуждать: многие десятки ночей на старой, покинутой чистотой и следами жильцов кухне дают о себе знать.

В ушах звенело всё сильнее, это начинало раздрожать. Потом заставило чувствовать себя неуютно, захотелось избавиться от этого "звука", если можно его так назвать. А потом он стал просто невыносим. Мне жутко захотелось услышать хоть что-нибудь кроме звона, хоть какой-нибудь настоящий звук. Хоть что-то, напоминающее о мире, который был виден при свете дня. Я резко сел, обхватив руками колени, в надежде произвести какой-нибудь шорох, уловить шелест травы, но сквозь копящуюся вату в ушах не смог разобрать ни единого признака того, что ещё не оглох. Повозил руками по земле: сначала осторожно, а потом всё быстрей и активнее, но результата это не дало. Я чувствовал, как с каждой секундой моё равнодушие, принесённое тусклыми красками неба и казавшейся бесконечной, долгой дорогой, стремительно растворялось, но не в страхе, а в той самой беспредметной тревоге, что всегда отдавала в висках и пальцах. Всякий раз, когда я смотрел в окно. Всякий раз, когда садилось и вставало солнце. Всегда, когда закрывал глаза, сидя в саду и заслушивался ветра. Всегда, когда поднимался на пыльный чердак. Всегда, когда пытался хоть что-нибудь вспомнить: как меня зовут? Или звали? Что я здесь делаю? Почему не могу вспомнить? Как читать? Как избавиться от головной боли? Как, в конце концов, говорить?? Как кричать?!

...

Та ночь – второй эпизод, который мне приходится лишь стараться вспомнить. В памяти не осталось почти ничего, кроме обрывков ощущений и действий. Все мысли просто растворились. Последнее, что я осознавал – как впился ногтями в землю, сгребая в ладони траву, местами оставляющую порезы на коже. А потом осточертевшую тишину прорезал чей-то крик. Словно выстрел, он заставил дрогнуть весь окружавший меня воздух. Я долго не мог понять, откуда он доносился. Казалось, будто кричали со всех сторон. А потом до меня дошло. Кричал я. Кричал так долго и громко, что, наверное, сорвал голос, потому что перестал только когда стало больно до хрипа в горле.

Потом я, вроде бы, так и сидел. Уже не вспомнить, сколько. Кажется, меня бил озноб.

...

Я не мог двинуться с места. Ноги мои будто приросли к земле, а стук в голове и висках с каждой минутой становился всё чётче.

Передо мной была "полоса" травы, ничем не отличающаяся от той, что покрывала просторы за моей спиной. А за этой "полосой" росло дерево. Хотя, вернее сказать, деревце. Маленькое, не выше колена, с тёмными иголками вместо листьев. Чуть дальше за ним росло ещё одно, только оно было больше похоже на то, которое росло за домом. А за ними ещё. И ещё.

Передо мной был лес.

Я вспомнил, что это такое, но не решался войти внутрь. Мне почему-то казалось, что если зайду, уже не смогу выйти. Или не смогу вернуться...

Шаг. Другой. Под сапогом что-то захрустело. Я опустил взгляд на землю – оказалось, ногой наступил на сухой, пожелтевший лист. Тот жалобно смялся под моим весом, покорно вдавившись в землю.

Здесь было меньше света. И без того неяркое солнце закрывали ветви деревьев всех видов и размеров. Не зная их названий  могу только предположить, насколько разнообразно это место выражало всю существующую флору.

По началу я неосознанно старался ни к чему не прикосаться, будто от того, что я трону пацем какой-нибудь кустик или ветку, те просто растаят в воздухе. Но я заходил всё глубже и глубже в лес, и вскоре не косаться его составляющих стало почти невозможно.

И тут я услышал что-то: странный звук разнёсся под кронами деревьев, пробежал по засыпанной разноцветными листьями траве. За ним раздался ещё один – очень похожий, но громче, и источник его был где-то правее. По мере моего продвижения меж стволов и кустарников, эти звуки раздавались всё чаще, и очень скоро превратились во что-то будто само собой разумеющееся. Я изредка смотрел наверх, ища глазами то или того, кто издаёт странный шум, и долго ничего не мог заметить, пока не наткнулся взглядом на какое-то тёмное пятнышко. Пятнышко подрагивало, но оставалось на месте, пока с его стороны доносился очередной звук, потом вдруг встрепенулось и перелетело на ветку пониже. Медленно подойдя поближе, я смог разглядеть, что это было за существо.

"Птица".

Я и забыл о их существовании. Но раз они здесь были... жили. Именно жили, значит, им было что есть. Чем они питаются? Я ещё не видел ни одного насекомого. Хотя, может и видел, не помню как они выглядят.

Я уже оставил попытки отгадать, чего лучше ждать от этого места и просто шёл вперёд, изредка отклоняясь то вправо, то в лево, чтобы обойти особо густо сросшиеся деревья.

Долгое время мои ноги ступали по старой знакомой траве, разве что кое-где прикрытой редкими листьями. Но через какое-то время эту смесь стали разбавлять различные растения, которых я ещё не видел нигде на лугу. Среди них были как хрупкие на вид, так и довольно крепкие травы самых необычных форм. Как ни странно, здесь, в полупотёмках, тоже росли цветы. С ними я также не был знаком, но эта проблема исчерпала сама себя, ведь по мере моего продвижения растительное многообразие понемногу вытеснял один конкретный вид. Эти жёлтые, как лучи закатного солнца в чердачном окошке цветы в начале просто составляли немалую долю от всего травяного ковра, но уже примерно через час моей необычной прогулки они покрывали почти всю землю, так что от каждого шага в жёлтой массе оставался чёткий след смятых лепестков.

Я остановился на месте, решив проверить, не сбился ли с дороги. Из левого кармана штанов достал компас. По стеклу от нижнего края разбегались молнией маленькие трещенки. В прочем, не важно. Главное, что он наконец заработал. А треснул я его, наверное, прошлой ночью или утром после неё. Хотя мне бы больше хотелось объяснить то, что всё-таки привело в чувство поколеченный прибор.

Кроны сплетались всё гуще, и постепенно становилось темнее, хотя до ночи было ещё далеко. Немногочисленные лучи света, проникавшие сквозь листву над головой, видимо, умудрялись отражаться от чуть глянцевых лепестков жёлтых зарослей, так что вся земля казалась слегка подсвеченной. Вспомнилась книга, одна из наиболее "удачных" по сравнению с остальными, найденными на чердаке. К моменту, когда у меня впервые сильно разболелась голова от неё, я успел осилить десятка два страниц. Довольно сложно одновременно вникать в повествование и стараться не останавливать внимание на непонятных словах, коих там было предостаточно, но из того, что я понял, мне запомнилась одна картина. Автор описывал каких-то существ, живущих, как я понял, в воде. Днём они существуют где-то на глубине, а ночью поднимаются ближе к поверхности. И светятся. И вода от этих "фонарей" кажется светящейся сама по себе. Думаю, это очень красиво.

Я наступил на что-то, по ощущению не похожее на цветы. Посмотрел вниз и замер.

Нога всё так же утопала в цветочном месеве. Над головой, как и раньше, разносились звуки, издаваемые обитателями леса. А до сего момента чистый сапог был перепачкан чем-то красным.

...