Игра на грани

Утро четвертого дня Кейт встретила не просто с холодной решимостью, а с вызовом, закаленным вчерашними откровениями. Зеркало отражало не просто рыжеволосую девушку с пылающими голубыми глазами, а женщину, знающую себе цену. Она надела облегающее платье глубокого винного оттенка, подчеркивающее ее щедрые, соблазнительные изгибы – не "пышные формы" для стыда, а оружие уверенности, доставшееся от тех самых ренессансных красавиц. "Анна назвала меня толстой? – мысленно усмехнулась она, поправляя воротник. – Пусть завидует натуральным данным. И пусть этот Иванов с его грязными деньгами подавится своей злобой".

В редакции воздух все еще висел тяжело, но Кейт вошла, как торнадо позитива (пусть и слегка наигранного). Она бросила коллегам ослепительную улыбку, специально задержав взгляд на пустом столе Анны.

– Привет, солнце! – София встретила ее у кулера, окинув восхищенным взглядом. – Ого! Платье – убийство! Кого собралась покорять? Или просто демонстрируем Анне, что такое настоящий стиль и харизма?

– Второе, – Кейт загадочно подмигнула. – Хотя, первое тоже не исключено. Просто решила, что если уж быть мишенью для анонимных угроз и коррумпированных чинуш, то выглядеть надо на все сто. Пусть знают, с кем имеют дело – с женщиной, которая и расследование проведет, и в платье щегольнет.

Лили, подбежавшая с пачкой бумаг, ахнула:
– Кейт, ты божественна! Это платье... Оно на тебе просто огонь! Джейсон точно слюной подавится за своим монитором.

Как по волшебству, из-за угла коридора появился Джейсон. Увидев Кейт, он замер на месте, будто наткнулся на невидимую стену. Его темные глаза широко раскрылись, рот слегка приоткрылся. Он молча проглотил комок в горле, пытаясь найти слова.

– Кейт... ты... – он запнулся, смущенно потер затылок. – То есть... Доброе утро. Ты выглядишь... потрясающе. Прямо... очень.

Кейт почувствовала прилив тепла к щекам, но не опустила взгляд. Вместо этого она грациозно повернулась, давая ему оценить анфас.
– Спасибо, Джейсон, – ее голос звучал чуть хрипловато от волнения, но уверенно. – Просто решила, что серые будни редакции требуют немного цвета. И уверенности. Особенно когда тебе шлют письма с советами "отвалить" и намекают, что твоя любовь к выпечке – это слабость. – Она бросила многозначительный взгляд в сторону стола Анны, которая как раз в этот момент входила в зал, бледная и мрачная.

Анна на мгновение задержала взгляд на Кейт, и в ее глазах мелькнуло что-то – то ли злоба, то ли удивление, то ли... зависть? Она резко отвернулась и прошла к своему месту.

– Ты не слабость, Кейт, – тихо, но твердо сказал Джейсон, шагнув ближе. Его взгляд был серьезным. – Ты... ты сила. И выпечка тут ни при чем. Хотя... – его губы тронула улыбка, – ...если захочешь испечь что-нибудь смертельно калорийное, я с удовольствием помогу... дегустировать. В знак солидарности. И дружбы.

"Дружбы..." – мысленно повторила Кейт, ловя его искренний взгляд. Вчерашнее прикосновение руки, его слова поддержки... Что-то щелкнуло внутри. Может, ее представления о "массивных мужчинах с грубыми чертами" были немного... книжными? Джейсон был худощав, да, но в его ловкости, в тепле его взгляда, в этой готовности быть рядом была своя, очень привлекательная сила.

– Договорились, – улыбнулась она ему, и на этот раз улыбка была теплой, без тени сомнения. – Но сначала надо пережить этот день. И разобраться с одним... архивным делом. – Она намекнула взглядом на сумку, где лежал злополучный конверт.

Рабочее утро прошло в нервной концентрации. Кейт сортировала письма, но каждое сообщение, связанное со строительством, городским управлением или жалобой на Иванова, она откладывала в отдельную папку. Внутренний монолог работал на полную катушку: "Ох, милый пенсионер Иван Петрович, ты жалуешься, что во дворе лавочку не покрасили? Поверь, это мелочи по сравнению с тем, что творится на 'Северном'... Хотя, стоп. А вдруг лавочка – тоже часть схемы? Откат за непокрашенную лавочку? Ох, Кейт, ты начинаешь видеть заговоры везде. Успокойся. Дыши. И следи за Анной".

Во время обеденного перерыва Кейт и София устроились в маленькой кухне редакции. София, как всегда, излучала энергию.

– Так, детектив в юбке, – начала она, разворачивая бутерброд. – План действий есть? Этот конверт... он же как бомба замедленного действия. Хранить его в сумке – не вариант. Анна права, они могут следить. Может, сдать в сейф Харрисону? Анонимно?

– Рискованно, – покачала головой Кейт, откусывая яблоко. – Если они следят за офисом, кто-то мог увидеть. А Харрисон... Я пока не уверена, насколько ему можно доверять в этом вопросе. Анна боится, и, возможно, не зря. – Она задумалась. – Мне нужно надежное место. Вне редакции. И... может, копию сделать. На всякий пожарный.

– Гениально! – София хлопнула в ладоши. – Копию – легко. А вот с местом... О! У меня есть старый добрый сейф в шкафу у бабушки! Никто не догадается. Только как туда незаметно пронести?

Кейт оглядела кухню. Ее взгляд упал на... коробку из-под пончиков, оставленную кем-то из коллег. Идея родилась мгновенно, столь же абсурдная, сколь и блестящая.

– Софи... Ты веришь в кулинарный шпионаж? – Кейт ухмыльнулась.

Через полчаса операция "Сладкая Бомба" была в разгаре. Кейт с серьезным видом "готовила" в кухне. Она купила в ближайшей пекарне самый пышный, кремовый торт, аккуратно вынула серединку... и поместила туда плотно завернутый в пищевую пленку конверт! Сверху щедро замазала кремом. Получился торт с "сюрпризом".

– Гениально! – шептала София, едва сдерживая смех, пока Кейт водружала "доказательство" обратно в коробку. – Они ищут компромат в архивах, а он – в эклере! Просто Штирлиц отдыхает. Особенно с твоей-то любовью к выпечке – это идеальное прикрытие!

– Главное, чтобы крем не протек на финансовые выписки, – фыркнула Кейт, завязывая коробку лентой. – Представляю, как анонимный доброжелатель получит письмо: "Ваши угрозы аннулированы. Документы испорчены заварным кремом. С уважением, Рыжая с Кухни".

Они едва не прыснули со смеху, представляя эту картину. Напряжение немного спало.

Вечером Кейт должна была отнести "торт" Софии к бабушке. Но сначала у нее была назначена... нет, не прогулка. Кофе. С Джейсоном. Только на этот раз он настаивал на чем-то большем.

– Забудь про кофе, – сказал он, заглядывая ей в глаза, когда она собиралась уходить. Его взгляд был теплым и настойчивым. – После такого дня тебе нужен нормальный ужин. Знаю отличное местечко. Итальянское. С тирамису, от которого ты точно забудешь про всех Анн и Ивановых. Ну, почти. – Он улыбнулся. – Как насчет ужина? Дружеского, разумеется. Хотя... – он сделал паузу, – ...дружба дружбой, а поужинать вдвоем без рабочих разговоров – святое дело.

Кейт почувствовала, как сердце екнуло. "Дружеский ужин". Звучало... многообещающе. И пугающе.
– Опасное предложение, мистер Репортер, – парировала она с игривой искоркой в глазах. – Особенно с упоминанием тирамису. Ты же знаешь мою слабость к сладкому. Могу согласиться на что угодно под воздействием шоколада и маскарпоне. Но... ладно. Тирамису – сильный аргумент. Я в деле.

Ресторан оказался уютным, с приглушенным светом и живой музыкой – кто-то тихо играл на саксофоне в углу. Атмосфера была настолько далека от редакционного напряжения и угроз "Северного Ветра", что Кейт поначалу чувствовала себя немного потерянной. Но Джейсон был прекрасным собеседником. Они говорили обо всем и ни о чем: о смешных случаях из студенческой жизни, о самых нелепых интервью, которые ему доводилось брать, о ее попытках испечь круассан, больше напоминавший сапог.

– И знаешь, – смеялся Джейсон, поправляя салфетку, – этот твой "сапог" звучит аппетитнее, чем мои первые попытки написать новость. Помню, редактор тогда сказал: "Джейсон, это не текст, это словесный винегрет, от которого болит голова". Я чуть не сгорел со стыда.

Кейт заливисто рассмеялась:
– Винегрет против сапога... Битва кулинарных и редакторских катастроф! Думаю, ничья. Но, – она наклонилась через стол, понизив голос до игривого шепота, – между нами, мой следующий кулинарный подвиг будет связан с... стратегической выпечкой. Сюрприз внутри.

Джейсон поднял бровь, его глаза блеснули любопытством:
– Интригуешь? Теперь я точно должен буду попробовать. Ради журналистского расследования, разумеется.

Легкий флирт, теплая атмосфера, бокал хорошего вина... Кейт ловила себя на том, что смотрит не просто на коллегу, а на привлекательного мужчину. На его улыбку, на то, как он жестикулирует, рассказывая историю, на искренний интерес в его глазах, когда он слушает ее. Его худощавость казалась не недостатком, а частью его ловкой, энергичной натуры. А его взгляд... Он смотрел на нее так, будто видел не просто "новенькую с формами", а Кейт – умную, ироничную, смелую и... да, очень сексуальную женщину. Она чувствовала это всем нутром.

– Знаешь, Кейт, – сказал Джейсон вдруг серьезно, отодвинув тарелку с почти доеденным тирамису. Его пальцы невольно коснулись ее руки, лежащей на столе. – Я сегодня утром... я не просто так растерялся. Ты... ты всегда красива. Но сегодня... ты сияла. Как будто внутри у тебя включили какой-то мощный прожектор. И это... это сводит с ума. В хорошем смысле. – Он немного смутился, но не отвел руку. – Я рад, что ты здесь. Не только в редакции. Здесь. Сейчас. Со мной.

Кейт почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Его слова, его прикосновение... Это было больше, чем дружба. Гораздо больше.
– Джейсон, я... – она начала, но ее прервал резкий звук собственного телефона в сумочке. Вибрация была настойчивой, зловещей в этой романтической обстановке.

Извинившись взглядом, она достала телефон. Неизвестный номер. Сердце упало. Она ответила, поднося трубку к уху, стараясь сохранить спокойствие.

– Алло?

В трубке послышалось тяжелое, нарочито искаженное дыхание, затем шепот, ледяной и четкий:
– Коробка. Пончики. Мило. Но играешь с огнем, Рыжая. Ты не туда суешь свой любопытный носик. Конверт должен вернуться. Или твоей новой подружке Анне и ее дочурке станет еще хуже. Подумай. Второе предупреждение. Последнее.

Связь прервалась. Кейт замерла, телефон дрожал в ее руке. Холодный ужас сковал ее. Они знают. Они видели, как она возилась с коробкой и тортом. Они знают про Софию. И они снова угрожают Алисе.

– Кейт? – голос Джейсона вернул ее в реальность. Его лицо выражало тревогу. – Что случилось? Ты белая как мел.

Она не могла рассказать. Не здесь. Не сейчас. Но и лгать ему в глаза после всего... она тоже не могла. Она посмотрела на него, и в ее глазах читался немой ужас.

– Джейсон... – ее голос дрогнул. – Это... это они. Снова. Они знают... про торт. Про Софию. Они угрожают Анне... ее дочери. – Она сглотнула комок в горле. – Мне нужно... Мне нужно срочно ехать. Предупредить Софи. Забрать этот чертов конверт.

Джейсон не задавал лишних вопросов. Он резко встал, достал кошелек, бросил на стол больше, чем нужно, и схватил Кейт за руку.
– Поехали. Сейчас. Моя машина у входа.

Они мчались по ночному городу, нарушая скоростной режим. Кейт лихорадочно звонила Софии, но та не брала трубку. Тревога сжимала сердце тисками.

– Господи, только бы с ней все было в порядке... – шептала Кейт, вцепившись в ручку двери.

Подъехав к дому Софиной бабушки, они увидели, что свет в окнах горит. Кейт выскочила из машины раньше, чем Джейсон заглушил двигатель, и помчалась к подъезду. Дверь в квартиру была... приоткрыта. Кейт почувствовала ледяной укол страха. Она толкнула дверь.

В прихожей царил хаос. Поваленный стул, разбитая ваза... И София, сидящая на полу у стены, прижимающая к груди... целую и невредимую коробку с тортом! Ее лицо было бледным, но решительным.

– Кейт! Ох, слава богу! – вскрикнула София, увидев подругу. – Они... они были здесь! Двое! В масках! Пытались найти... ну, ты понимаешь. Но я... я прижала коробку как самого дорогого ребенка! Один хотел вырвать... так я его этим тортом по башке! – София показала на кремовое пятно на стене и на собственном плече. – Он отстал. Они смылись, когда услышали, что кто-то бежит по лестнице! – Она кивнула на появившегося в дверях запыхавшегося Джейсона.

Кейт бросилась к подруге, обняла ее дрожащими руками.
– Софи! Ты героиня! Ты цела? Они тебя не тронули?

– Цела, цела! – София вытерла крем со щеки. – Немного потрепали, пытались отобрать коробку. Но "Стратегический Торт" выстоял! – Она подняла коробку победно, несмотря на помятый бок. – Документы в порядке. Заварной крем – лучший защитник государственной тайны!

Джейсон, оценив обстановку, быстро закрыл входную дверь на засов.
– Нам нельзя здесь оставаться. И этот торт... – он посмотрел на коробку, – ...он стал слишком горячим. Надо его... перепрофилировать. Срочно.

Кейт взяла коробку из рук Софии. Ее первоначальный страх сменился яростью. Они полезли к Софии! Они тронули ее подругу! Это переходило все границы.

– "Перепрофилировать" – это правильно, – сказала она, голос ее звучал холодно и решительно. Она открыла коробку, достала испачканный кремом, но целый конверт. – Но сначала... – Она вытащила телефон, включила камеру и сфотографировала конверт, каждую страницу внутри, крупным планом. – ...обеспечим бэкап. Цифровой. Отправим на три разных ящика, включая мой личный, который знаю только я. Потом... – Она посмотрела на Джейсона, потом на Софию. – ...поедем ко мне. Обсудим следующий ход. Этот "Северный Ветер" только что подул прямо нам в лицо. Пора запустить ответный шторм. И да, – она добавила, глядя на Джейсона, в чьих глазах читалось восхищение и готовность к бою, – ...дружеский ужин, кажется, придется продолжить на моей кухне. С пиццей на вынос. И стратегическим планированием.

Джейсон улыбнулся, коротко и яростно:
– Я – за. Особенно за шторм. И за пиццу.

Они покинули квартиру, увозя Софию и драгоценный цифровой след. Кейт сжимала в руке флешку с фотографиями. Страх оставался, но его перекрывала жгучая решимость. Они тронули ее друзей. Теперь это была не просто игра в детектива. Это была война. И Кейт Рыжая, в своем винном платье, с умом редактора и яростью защитницы, была готова ее вести. Романтика подождет. Сначала – справедливость.