Глава 25
Слабый теплый свет, исходящий от фонарных столбов, озарял ночную темноту прохладной улицы, позволяя хотя бы немного чувствовать себя безопаснее в этом непроглядном мраке. Неподвижно стоящие величественные деревья пугали, превращаясь в кошмар для скиофобов[1]: из-за того, что листья уже начали опадать, их тени напоминали костлявые руки, выжидающие удобного момента, чтобы вцепиться в тебя и разорвать на маленькие клочья, а затем обглодать косточки.
Вокруг не души. Безлюдные улицы наводили панику не хуже приведений, особенно по ночам. Особенно на тех, кто боится людей в подобное время суток. Все их тело тотчас напрягалось, неприятный холодок то и дело бегал по спине, стоило чему-то тихо пошуршать в кустах, волосы вставали дыбом, ладони потели, а глаза лихорадочно метались из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что поблизости действительно никого нет: никогда не предугадаешь, крадется ли кто-то за твоей спиной, желая напасть и обокрасть, избить, убить или изнасиловать.
Ульяна никогда не боялась возвращаться домой в темное время суток, однако и беззаботной её отношение к этому не назвать: бдительности девушка не теряла никогда, а после ситуации со странным преследователем она стала в разы осмотрительнее. Даже купила перцовый баллончик для самозащиты.
Выходя из торгового центра, Ульяна постоянно держала руку на сумке, висевшей через плечо, а все остальные пакеты несла во второй руке. Ника вызвалась помочь и забрала один, благодаря чему её сестра позволила себе облегченный выдох. Сейчас девушки неспеша шагали по слабо, но освещенному двору, – самой короткой дорогой – чтобы быстрее добраться до дома. Они прошли большую часть пути: остались пара-тройка поворотов и сестры выйдут к знакомому многоэтажному жилому зданию, после которого идет их двор.
С того момента, как девушка ушла из дома, показательно громко хлопнув дверью, папа и Вика звонили им пару раз ближе к девяти вечера. Как оказалось позже, Ульянин телефон разрядился и выключился, поэтому успокаивать родителей, обеспокоенных тем, что им никто не отвечал в течение часа, пришлось Нике.
Отец попросил девушек позвонить ему в случае опасности, на что те заверили его, что все будет в порядке. Он хотел выйти и встретить их, но Вика мягко остановила его. Да и вообще, кому Ульяна с Никой сдались-то? Одна достанет постоянными разговорами обо всем на свете и вопросами вперемешку с шуточками и подкатами, а вторая будет молчать до победного, либо устроит похитителям историческую лекцию с подробным пересказом жизни двух царских династий. И не дай Боже заикнется по маньяков... Она же научит их, как правильно убивать и разделывать трупы! Бр-р-р. Двух сестер выгонят пинком под одно место, да ещё и денег дадут в придачу, чтобы не возвращались.
Но папа оставался непреклонен. Он всегда был таким, когда дело касалось безопасности дочери. А теперь у него их вообще две. Нужно быть ещё аккуратнее. Многие по-настоящему любящие отцы хотят стать самыми сильными рыцарями ради своих принцесс, чтобы защитить их от злых драконов и недобросовестных магов. Впрочем, принцессы сейчас и сами в состоянии постоять за себя. Чего стоит одна только Ульяна со своим кухонным ножом в сумке...
Сумерки сгущались сильнее. Один фонарь часто заморгал, быстро то теряя свет, то вновь возвращая. Сестры шли в полном молчании. Ника мало разговаривает, а у Ульяны нет ни сил, ни желания болтать. Да и что она расскажет? Как её предала единственная близкая подруга? Или как она лежала на холодном полу в туалете, вся зареванная, с мыслями, что лучше бы она никогда не встречала Нику и её мать? Вот уж не самая приятная тема для диалога.
Тем более, что все мысли Ульяны были заняты девушкой с пирсингом. Точнее, Ветровой. Именно у неё из всех знакомых девушки проколота губа. И именно её узнала по видео Кристи...на. Все ещё непривычно было называть бывшую подругу полным именем. Даже в мыслях.
«Она состояла в той же компании, что и Кира, от которой, возможно, пошли все слухи. – раз это так, значит Ульяна оказалась права в своих подозрениях. Остается только подтвердить их. И лучше всего будет спросить напрямую. Желательно с диктофоном в кармане. – Нужно будет ей написать по поводу встречи завтра утром.»
От осознания, что все связано с Ветровой, Ульяне стало чуть легче на душе. Во-первых, она, хоть и не точно, но нашла потенциального сплетника со всеми мотивами и прочей причастностью. Во-вторых, у них не самые чудесные взаимоотношения, мягко говоря, поэтому все не так печально, как кажется. В-третьих, в сплетнях не замешан Рома. Было бы слишком больно понимать, что объект определенной симпатии для Ульяны оказался вдруг связанным со всей этой мерзостью. В-четвертых, Кощеев также отпадает в данной ситуации. Навряд ли Ветрова и этот придурок сработались бы, судя по пылающей ненависти в глазах девушки.
Но есть одно ма-а-аленькое «но»: Дюваль. Его роль в постановке до сих пор не известна. А значит ему все ещё нельзя доверять. Он друг Саши, потому вполне может прикрывать её или даже помогать.
«Лука... – произнесла в своих мыслях его имя Ульяна. – На чьей же ты стороне?»
***
В небольшой комнатке с молочными обоями, дверь в которую была приоткрыта, рыжеволосый парень развалился на чужой кровати как на своей собственной, томно зевая и сладко потягиваясь, при этом сминая под собой светло-голубое одеяло, своими длинными лапищами чуть не свалив чужой ноутбук со стола, сделанного из белого дерева. От такой «милой картины» глаза закатывались сами собой.
- Прекращай вести себя как мой кот. – тут же раздался из кухни укор.
- М-м-м... Ты же любишь котов, так чего возмущаешься?
- Ты не кот, а вредитель.
Лука прыснул.
- И почему же это я – вг'едитель?
- Конфетка, в отличии от тебя, мягкая, пушистая, мурлыкать умеет. А ты только и делаешь, что приходишь ко мне по вечерам, ешь мою собственноручно приготовленную еду и терроризируешь мою бабушку.
В подтверждение та самая белошерстная Конфетка с чистыми, словно изумруд, зелеными глазами мяукнула и, виляя пушистым хвостом, прыгнула на кровать к Дювалю. Проигнорировав подушки, она залезла ему на грудь, мурча и садясь поближе к лицу вредителя своей огромной попой. Лука от такой наглости поперхнулся.
- Фу-у-у! Конфетка! – давясь чужой шерстью, завопил рыжеволосый, кашляя и отодвигая кошку от себя подальше, а вместе с тем и поворачиваясь к ней спиной. Та вновь протяжно мяукнула и укусила его за ягодицу, вызвав новую волну возмущений: – Ай-й-й-я-я-я-й!!!!!!
Раздался тихий приглушенный смешок.
- Слезай с кровати и иди помогать мне. Я не собираюсь тебя бесплатно кормить. – Дюваль готов был поспорить, что сказано это было с улыбкой, пусть и в другой комнате.
Нехотя вставая с кровати и потирая укушенное место, Лука бросил гневный взгляд на Конфетку, смотрящую на него своими большими невинными глазками, а затем громко чихнул:
- А-а-пчхи!
- Будь здоров, не подавись. – сказаны слова были ласково, с нескрываемым сарказмом.
- Не пг'икг'ывайся заботой! По-любому г'жешь там.
Снова чих. И ещё один. И ещё.
- Да чтоб вас! – завопил Дюваль. – Кто меня так чег'тыхает?!
- Кажется, я знаю одну такую. – краешек сухих губ слегка приподнялся.
- Я тоже. – потирая раскрасневшийся нос и заходя на кухню, буркнул Лука. – А-а-апчхи!
***
На душе у Ники было беспокойно. Она постоянно мотала головой в разные стороны, оглядываясь, чтобы убедиться, что, кроме двух сестер, на улице никого больше не было. Тревога била во всю: здесь небезопасно. Ладони вспотели, без того тяжелое дыхание участилось. Девушка изредка поглядывала на сестру и, видя, как спокойна и задумчива та, сама невольно успокаивалась, но ненадолго: до первого отвода глаз. Стоило ей вновь хотя бы мельком обратить взор на ужасные тени, словно тянущие к ней свои лапища, как по спине пробегал холодок, а сама она прикусывала губу, в попытке сдержать порыв просто убежать.
Впереди на повороте, ведущем в узкий переулок, в тени одного из домов, послышались тихие шорохи, напоминающие чьи-то шаги. Все тело Ники тут же напряглось, его била мелкая дрожь. На лице выступили маленькие капельки пота. Сердце боязливо сжалось. Все звуки стихли вкруг. Не в силах справиться с собой, она все-таки остановилась, чуть сгорбившись и стараясь игнорировать ноющую боль в груди.
«А вдруг это какой-то маньяк? Или бандит? Или вор? А что будет, если действительно кто-то из них? Вдруг.... Да нет, бред. Там никого нет. Тебе кажется. Не будь трусихой. Ты сколько смотрела про маньяков. Как ты можешь бояться каких-то теней и шорохов? Успокойся. Не привлекай лишнее внимание. Ты ведешь себя, как маленький ребенок. Отвратительная.»
Ульяна сделала ещё пару шагов, затем остановилась и, поняв, что Ники рядом нет, оглянулась.
- Ты чего? – озадаченно спросила она, подходя ближе. Сестра свободной рукой коснулась влажной ладони девушки и чуть нагнулась, пытаясь взглянуть в её глаза. – Плохо стало?
- Нет... – пробормотала Ника, стискивая ручки пакетов в ладони и впиваясь в них ногтями. – Просто... устала идти. Сейчас станет легче.
Шорохи стали громче. Волосы на её теле встали дыбом, а глаза распахнулись. Девушка с силой сжала чужую руку. Та оказалась прохладной и сухой по сравнению с её горячей и потной. Обе сестры повернулись на звук и в нерешительности замерли, вглядываясь в темноту.
Неожиданно из-за угла, мяукая, выбежал черный котенок с голубыми, словно прозрачная морская гладь, глазами. Сердце пропустило удар. Ульяна тут же сорвалась с места, чуть не уронив Нику, которая удивленно уставилась на неё.
- Наггетс! – радостно воскликнула девушка и подбежала поближе к животному, поставив – точнее, бросив, – все сумки на дорогу и взяв его на руки. – И ошейник на месте, действительно ты! – сияя от счастья, она стиснула его в крепких объятиях. Котенок довольно мяукнул в ответ и замурлыкал, потираясь носиком о чужую щеку.
Ника сначала стояла в замешательстве: «Кто это? Что за животное? Почему Ульяна так отреагировала на его появление? Как они связаны?» – а затем сделала пару неуверенных шагов вперед.
- Ника-а-а! – задорно протянула сестра и обернулась к ней, поглаживая ласковое животное и почесывая его за ушко. Её глаза светились то ли от счастья, то ли от падающего на неё фонарного света. – Иди сюда! Нет тут никого, только этот малыш.
Девушка нехотя подошла к ней, с интересом разглядывая черный мохнатый комочек, который к тому же громко мяукал. На душе стало чуть спокойнее.
«Всего лишь животное-детеныш. Всего-то. А ты такую панику подняла! Напридумывала себе... Боже, как глупо и по-детски...» – мысленно ругала себя она.
Тело немного расслабилось, позволяя Нике облегченно выдохнуть.
- Ты его знаешь?
- Конечно! – расплылась в довольной улыбочке Ульяна, а затем затараторила: – Это котенок Кощея. Случайно наткнулась на него на улице, когда тот потерялся, и вернула этому болвану. Этот малышик слишком хорош для того идиота. И покушать ему купила! Ну, Наггетсу, я имела ввиду. Непонятно только, почему он снова на улице в столь позднее время... Ну я проучу Кощея за подобное халатное отношение к животным! Мы с Наггетсом уже как друзьяшки, да, мой маленький? – хихикая она оставила невесомый поцелуй на его макушке.
- А с нами дружить не хотите? – чей-то низкий пугающий голос раздался из темноты, застав сестер врасплох и заставив замолчать. На свет развязной походкой вышли два мужчины.
Первый был с короткими чуть отросшими черными волосами, немного выглядывающими из-под черной докерской шапки. Из одежды на нем была адидасовская куртка ярко-красного цвета и широкие штаны в клетку. Мужчина широко улыбался девушкам, обнажая пожелтевшие, местами выпавшие зубы, и крутил на поднятом указательном пальце ключи.
Второй, его дружок, ничем не отличался: побритый «под ежика», в адидасовской куртке, широких штанах и горящими темно-коричневыми хищными глазами, которые, казались, готовы были вот-вот сожрать сестер. Его руки были в карманах. Выходя, гопник пару раз плюнул на асфальт, а затем утер рот рукавом куртки.
Оба мужчины выглядели на двадцать пять – тридцать лет. На фоне девушек они казались внушительными благодаря высокому росту и широким плечам. Кожа Ники полностью покрылась мурашками. Ноги задрожали. Она замерла, не в силах вымолвить и слова. Её глаза лихорадочно метались от одного мужчине к другому. Сердце бешено билось, готовое выпрыгнуть из груди.
«Это не шутки... – ужаснулась девушка. – Настоящие бандиты! Они слишком огромные... Что им нужно от нас? Хотят обокрасть? Поиздеваться? Избить? Или... они хотят наши...?»
Ульяна тут же встала. Отпустив котенка на землю рядом с собой и загородив Нику рукой, она выпрямилась, больше напоминая настоящую кирпичную стену. От прошлой мягкой улыбки не осталось и следа: лишь плотно поджатые губы и холодные глаза, в которых легко угадывалось напряжение и осторожность.
Тяжелый ком подкатил к горлу, из-за чего Ника то и дело сглатывала, прерывисто дыша. Она также бросила пакеты и схватилась за Ульянину руку, ища в ней хоть какое-то успокоение и капельку безопасности.
- Что такое, цыпочки? – присвиснул второй, также улыбаясь. – Неужели мы настолько страшные?
- Мы не кусаемся. – нагло добавил первый и подмигнул.
- Помилее этого блохастого будем. – раздалось позади них.
Обе сестры тут же обернулись: вышли ещё двое. Тоже с отвратительными ухмылками. У одного из них часть зубов была золотая. И выглядел он старше остальных: на лице проступали заметные на лбу и около носа морщины, сам в коричневой кожанке, с восьмиклинной серой кепкой с коротким козырьком на голове и с сигаретой в зубах. Мужчина расслабленными пальцами вынул её изо рта, выдохнул клубок дыма, а затем одарил своим равнодушным взглядом молодых девушек.
- Так-так, кто тут у нас? – сладко проговорил он, подходя ближе. Ульяна тут же схватила Нику за руку, за которую та вцепилась мертвой хваткой, и развернула вместе с собой, дополнительно сделав шаг назад: теперь за их спинами были не угрожающие гопники, а детская площадка.
– Ну-ну, дамы, что же вы так? Мы ведь по-хорошему хотели.
Ника опустила голову, она не могла смотреть на них. Все тело словно парализовало. Она слышала громкое стремительное биение собственного сердца и не могла прийти в себя. Единственное, что она чувствовала: котенка, усевшегося у её ног и жалобно мяукающего. Ника крепко держалась за сестру, наверняка оставляя на её руке синяки, но та молчала. Она прикрывала девушку собой и, казалось, совершенно не боялась этих людей, словно в один миг стала огромной, прямо с дом, чтобы загородить и защитить Нику.
- Что вам нужно от нас? – со сталью в голосе требовательно спросила Ульяна, наградив хулиганов строгим, презрительным взглядом. – Деньги? Могу отдать свою карточку. Вещи? Забирайте пакеты. Там одежды и книг тысяч на десять. Можете перепродать. – а затем её тон изменился: стал угрожающим, действительно опасным. Будто бы это говорила не хрупкая девушка, а львица, готовая растерзать любого, кто тронет её близких: – Но не смейте трогать мою сестру. Иначе за свои действия я не ручаюсь.
- Воу-воу-воу! – вновь присвистнул, но уже первый, явно раззадоренный столь пламенной речью, и сделал шаг вперед. – Вот это огненная цыпочка нам попалась!
- Ха-ха-ха, а какие крепкие семейные узы! – не удержался и в голос расхохотался второй.
Ника подняла усталые глаза на бандитов и шмыгнула носом. Ей хотелось, чтобы все это оказалось одним сплошным кошмаром. Но увы, жизнь часто сама является одним сплошным кошмаром.
- И че, за сестру даже сама отдашься?! – с извращенской ухмылочкой спросил третий. Самый младший из банды. Он был ниже всех остальных, где-то с Ульяну ростом, в дедовской ушанке и простом кофтанчике с парой дырок.
«Отдаться?... – Ника замерла. Её лицо стало бледным, как белое полотно. – В смысле п... переспать? Нет! Ульяна... Ни за что! Уж лучше это буду я! Я вытерплю это, как терпела все и всех всегда. От одного раза хуже не станет.» – Ника постаралась подавить в себе животный страх, сгустившийся в её в животе и подступивший к горлу, желая хотя бы попытаться защитить сестру. Она нашла в себе силы, чтобы открыть рот, но, увы, Ульяна оказалась быстрее:
- Не смейте трогать мою сестру. – все таким же ровным и жестким тоном повторила она, словно словами била бандитов по лицу, подобно мокрому хлысту.
На миг для Ники перестали существовать все. Она осторожно выглянула из-за плеча Ульяны и взглянула в её болотные глаза. В них блеснула твердая решимость, смешанная с самоотверженностью и отвагой. Девушка никогда не встречала подобного. Её никто и никогда не защищал. Кроме мамы. И вот теперь появилась Ульяна. Первый человек, готовый оберегать её просто за то, что она её сестра. На лице девушки появились едва заметные слезинки.
«Ульяна... такая смелая. Хотела бы и я быть такой... – вот, как выглядят сильные люди. Вот, кем Ника восхищалась. Кем всегда хотела быть. Но в итоге даже сейчас она не может сделать ничего. – Но... я – настолько бесполезное существо, которое только и может распускать нюни, что банально и сло́ва произнести не сумела...»
- Видимо, нам стоит это проверить. – издевательски произнес первый, а затем приказным тоном продолжил: – отпусти свою дорогую сестрицу и подойди ко мне.
- Ульяна, нет!.. – мольбой сорвалось с губ Ники. Она не могла позволить ей просто так пожертвовать собой.
- Тш-ш-ш... – сестра нежно посмотрела на девушку и ласково улыбнулась. Её улыбка действительно приносила умиротворение и успокоение. Она аккуратно «отскребла» чужую руку от своей, а затем склонилась ближе к её уху и быстро прошептала: – Как только я выкрикну твое имя, ты тут же должна хватать Наггетса, бежать домой и звонить отцу, поняла меня?
Ника едва кивнула. Автоматически. Как делала это всегда.
- И че вы там шепчетесь, а? – тут же возмутился третий, подошел ближе и схватил Ульяну за кисть руки, оттаскивая её от Ники и заставляя чуть согнуться от боли, с которой стиснули её запястье.
Ника прикрыла рот руками, её глаза остекленели. Пусть сейчас её лицо не выражало никаких эмоций, в душе она рвала и метала, желая заставить себя сделать хоть что-то, чтобы защитить сестру. Также, как она делает это сейчас.
- Поаккуратнее! – огрызнулась девушка, выпрямляясь и покорно отходя в сторону с гопником. – Я тебе не мешок с картошкой.
Третий насмешливо гоготнул и прижал Ульяну спиной ближе к своему телу, схватив её за подбородок одной рукой, а второй сжав за талию.
- Веди себя спокойно, как подобает вести себя бабе с мужиком, поняла?! – его горячее дыхание опаляло приоткрытую шею сестры, заставляя Нику морщиться и сдерживать себя, чтобы не закричать.
«У Ульяны точно есть какой-то план... С ней все будет хорошо... Доверься ей, не усугубляй ситуацию...» – словно молитву, повторяла она, зажмурив глаза и стараясь не смотреть на эту картину.
- Чтобы ни одного писка и без фокусов! – пригрозил младший гопник.
Все трое с интересом наблюдали, как он расстегивал её куртку и оценивающе рассматривал тело. Кулаки Ники непроизвольно сжались. Короткие ногти с силой впились в мягкие ладони до покрасневших ссадин.
- Ого-о-о! А фигурка-то ничего! – довольно заметил первый, снова присвистывая и подходя ближе, явно желая принять участие в подобном.
Четвертый, тот, что с золотыми зубами, докуривал сигарету, не вмешиваясь в происходящее и лишь бросив короткое:
- Будьте тише и аккуратнее.
- Да че нам эта слабая телка сделает-то? – хмыкнул тот мужчина, потирая ладони и облизываясь.
Он уже занес руку, чтобы коснуться груди девушки, а затем все случилось так быстро, что голова у Ники начала кружиться и болеть, в то время как её глаза просто не успевали за происходящим: Ульяна согнулась пополам, заставив гопника, удерживающего её за талию, нагнуться с ней вперед, а затем резко ударила его затылком в нос. Парниша потерял равновесие и хватку, позволяя девушке выскользнуть из его «объятий».
Первому, находящемуся ближе всех к третьему, досталось не меньше: ему в лицо прилетел локоть той самой «слабой телки».
- СУКА ЕБАНУТАЯ!!! – завопил он, схватившись за собственный нос и упав на колени.
Следующий удар пришелся младшему ногой в пах: теперь этот самый гопник согнулся пополам. Ульяна вмиг оказалась позади него. В темноте стремительно свернула сталь. И вот теперь уже девушка стояла позади гопника, держа кухонный нож у его горла. Тот самый, о котором говорил Владимир перед уходом сестер. Второй рукой она цепко впилась ногтями в его плечо, не сводя немигающих глаз с бандитов и заставив парня издать истошный вопль и замереть.
- НИКА! – во все горло крикнула она, надрываясь. – БЕГИ!
Скиофобы[1] - люди, боящиеся теней