Глава четвертая. Расследование началось
На следующее утро телефон в полицейском участке просто разрывался на части. Да, правду говорят, что понедельник - день тяжелый. Всякие воришки, грабители, похитители, убийцы - все они почему-то именно в понедельник выползают из своих укрытий. Вот им точно медом намазано в этот день, полицейские только и успевают их оформлять, занося в базу данных. А одноруким полицейским это дается труднее всего, еще и никакой полевой работы. Сиди в отделение на своей пятой точке и пытайся своей нерабочей рукой каллиграфично вырисовывать букву за буквой. И как только Размаляев додумался со всей силы прикоснуться к стене своей рабочей левой рукой? Когда он сейчас об этом думает, то явных причин для такой реакции не видит. Во-первых, может, тот парень и правда был просто другом, и просто так совпало, что они живут в одном доме. Там же шестнадцать этажей, на каждом по четыре квартиры, вероятность того, что он ее сосед сверху или снизу очень даже велика. Во-вторых, они друг другу в вечной любви не клялись. Алексей, конечно, любит Полину, но за ее чувства он же не отвечает, и о своих он никогда не рассказывал. Ну и в заключение, стена, которую ударил наш горе-влюбленный ни в чем не виновата. Уж лучше было подняться к девушке на этаж, и если он там обнаружил того молодого человека, вот тогда с такой силы и бить, только не стену, а самого парня. И ведь наверняка Макс с Виртой знают, кто он, но спросить у них Алеша не мог, потому что вчера он повел себя очень некрасиво. Хотя у этого и была своя причина, зря он ее друзьям не объяснил. Не только Джонс страдает от вышестоящих людей, которые запрещают расследовать дела. Когда Леше в субботу подсунули самоубийство, то очень мягко попросили смотреть на вещи так, как все есть. Это самоубийство и точка, других версий рассматривать нельзя было. Это очень бесило следователя Размаляева, потому что когда начальство так настойчиво просит, это значит, что оно что-то скрывает, недоговаривает, а козлом отпущения если что будет именно Алексей. Но делать нечего, раз сказано не смотреть на дело под другим углом, значит, он не будет этого делать. Хотя с Максом и Виртой все равно нехорошо получилось. Надо было, надо было все рассказать, а не делать вид, что его раздражает то, что они пытаются лезть в чужую работу. Ведь необязательно рядом с друзьями быть таким, каким тебя должны видеть на твоей работе, рядом с близкими надо уметь снимать свою маску притворства. Одно радовало нашего бедолагу: Джонс, раз она уже решила, то ни за что не отступит, пока не докажет, что смерти братьев Салтуиновых связаны между собой и пока не найдет того, кто совершил это ужаснейшее преступление. И может, когда она предоставит убийцу, Алексей сможет заслужить ее прощение. Сейчас, сидя за своим столом и оформляя очередного воришку, только эта мысль грела его душу и оставляла его в полном спокойствии, пока он небезуспешно, но очень медленно пытался написать фамилию задержанного.
***
А тем временем доктор Джонс решила побеседовать с криминалистами, которые до сих пор собирали улики в реанимации. Но ее ждал красный свет, ведь сейчас она проходила по делу Аркадия Ярославовича, как подозреваемая, потому что была последней, кто видел его живым. Из-за этого все еще больше усложнялось: к жертве отравления не подобраться, потому что ты подозреваемая, а к уликам по псевдо-самоубийству, потому что дело уже передано в архив. Полиция никогда не держит у себя на столе дела суицидников. Итак, на данный момент Вирта имела ровным счетом ничего. Разгадывать загадки это, конечно, круто, но не тогда, когда в них нет очень важных переменных. И с чего ей теперь начинать? Прошло уже полдня, а она до сих пор не сдвинулась с мертвой точки.
- Кажется, тебе просто необходимо кофе, - перед Джонс появился стаканчик из которого пахло ароматным напитком. Вот всегда Макс знает, в чем в данный момент нуждается Вирта. Девушка взяла стаканчик и повернулась к нему лицом, вдохнув божественный аромат.
- Это из нашего нового автомата? Запах потрясающий! - улыбнулась дама, отпив немного. - Да, ты прав, сейчас мне это просто необходимо. Я понятия не имею с чего начинать. Помощи от полиции вообще никакой, да еще я и подозреваемая... Я уже начинаю задумываться, может, зря я решила взяться за это дело? Похоже, вселенная хочет, чтобы я полностью посвятила себя медицине.
- Родная, не говори глупостей. Вселенная такого точно не хочет. Просто давай подумаем вместе, пошли, - Максим повел Джонс на улицу, в больничный парк. На свежем воздухе думается легче.
Вирта не сопротивлялась, и уже через пару мгновений они гуляли по дорожке, которую хорошо бы было очистить от таявшего снега, чтобы через несколько дней здесь не была огромная лужа. Вот она: ужасная участь прихода весны. На улице то снег, то грязь; то болота, то гололед. А ведь это только март, что же тогда ждать в апреле, когда тепло начнет заходить в каждый дом? Эх, поскорее бы уже май наступил, а там и лето: все цветет, порхает и благоухает!
- Может, позвонить Полине и попросить, чтобы она поговорила с жильцами дома, где погиб Евсей Ярославович? - предложил доктор Енакиев.
- У нее скоро пары начинаются, ей еще надо доехать до института, надо было раньше ее просить об этом. Хотя отпускать ее одну на разговор с потенциальными убийцами... я бы не хотела так ею рисовать.
- Ты так о ней заботишься, - Максим улыбнулся, - она ведь младше тебя всего на четыре года. Это не большая разница, но все-таки для тебя она ребенок, я прав?
- Ну, не то чтобы я считала ее ребенком, просто за эти три года я наконец поняла, что одной ходить и что-то узнавать опасно. А все благодаря тому, что кое-кто вечно меня отчитывал вот за такие походы. Я не буду называть имя этого строжайшего человека, но, думаю, ты знаешь, о ком идет речь, - и в улыбке Джонс появилась загадка с небольшой долькой ухмылки.
- Да не уж-то мои слова и правда дошли до тебя? За три года, как быстро! - съязвил юноша и получил за это локтем в бок, но куртка смягчила удар, и он ничего не почувствовал. - Ладно, я завтра с ней туда схожу, раз уж у меня выходной, а что будем делать с отравлением?
- Ну, кое-что у нас уже есть. Я еще раз просмотрела заключение, потому что в первый раз не обратила внимание, чем именно была отравлена жертва.
- Ядом и так понятно, что нам это дает? - перебил свою спутницу Максим.
- Очень многое. Это не просто там какой-то яд. Как ты помнишь, у меня есть работа по видам ядов. Так вот ЭТОТ самый опасный из всех, о который я когда-либо читала или слышала.
- Мышьяк что ли? То есть его отравили где-то в районе с пятницы на субботу?
- Нет, это не мышьяк. Это ртутьорганическое соединение. Я считаю этот яд самым опасным, потому что человек несколько месяцев может жить и не знать, что отравлен. А если опоздать с лечением, то исход тебе известен, - Вирта остановилась и посмотрела на парня, который пытался поспеть за ее словами.
- То есть ты хочешь сказать, что Аркадий Ярославович был отравлен ртутью уже несколько месяцев? И как долго? Два месяца? Три? Может быть, четыре?
- Может быть, и пять и шесть, и даже десять. Я не знаю Макс. Меня не подпускают к карте больного, и Лена, наш патологоанатом, ничего не говорит, хотя понять это очень сложно, но в нашей больнице есть все необходимое, чтобы сократить промежуток до минимума.
- Так, стоп, тогда почему ты являешься подозреваемой? Если яд так долго поражает организм, то ты никак не могла этого сделать, - возмутился молодой человек. Вирта лишь вздохнула.
- Ну как же ты не понимаешь, полиции главное поскорее дело закрыть. Так зачем брать во внимание то, как долго яд убивает человека, можно же все свалить на врача, который последний видел погибшего живым. К сожалению, в нашей стране правит лень...
- Не огорчайся, солнце, - Максим взял холодные ручки Вирты в свои и стал их греть, тепло улыбаясь девушке, - мы докопаемся до правды, вместе!
- Хорошо, спасибо, - девушка забрала свои руки и прижалась к теплой груди парня, - и как тебе удается не мерзнуть с расстегнутой курткой?
- Просто я очень горячий парень, особенно, когда со мной ты, - он усмехнулся, а Вирта лишь головой покачала. Ох уж эти его пошленькие фразочки. Она грустно вздохнула и отстранилась от своего любимого.
- Ладно, пошли, нам пора возвращаться, а то это старая ведьма снова скажет, что я от работы отлыниваю, - Джонс фыркнула, вспомнив о Кликозе, и они направились в сторону входа в больницу.
- Воу! Неужели твое отношение к ней поменялось? Как неожиданно, что между вами двумя произошло вчера утром, когда она вызвала тебя к себе?
- Ничего. И отношение мое не поменялось, просто теперь я не вижу причин, почему не могу относиться к ней так, как на самом деле к ней отношусь! - Макс понял, что дело как-то касалось отца его девушки, но раз она не хотела говорить, он не стал ее допрашивать, поэтому вернул тему в сторону убийств.
- Так значил Поля была права? Сперва должен был погибнуть Аркадий Ярославович, а уже потом Евсей?
- И да, и нет. Порядок да, должен был быть таким, как ты сейчас озвучил, но не думаю, что эти две смерти как-то связаны, если только убийца не химик, который знал, как действует Диметилртуть. Может, убийца думал, что это просто ртуть, не знаю, не могу пока дать ответ на этот вопрос. Но если он был не химиком, то не мог знать, как долго будет действовать Диметил, а следовательно, если бы эти два убийства были связаны, то Евсея Ярославовича убили бы гораздо раньше. Так что предлагаю пока отходить от той версии, что эти два случая никак не связаны. Полиция разберется с убийцей Аркадия, а мы с тобой и Полиной попытаемся отыскать того, кто забрал жизнь у его брата.
- Ну, хорошо, как скажешь. Ты ведь босс, - Макс подмигнул девушке, забрал у нее куртку и повесил на вешалку и в шкаф. Потом подошел к ней и поцеловал в лоб. - Я пошел работать, не уходи сегодня без меня, давай вместе пойдем домой, мы так давно этого не делали.
- Хорошо, - Джонс улыбнулась, - только не заставляй свою даму долго ждать, сегодня будут показывать еще две серии Костей, не хочу пропустить.
- Но ты же видела уже все сезоны, зачем снова пересматривать одно и тоже?
- Потому что сериал очень хороший и интересный. А еще потому что это мне помогает сосредоточится на нашем деле.
На том и решили. Максим пообещал, что долго не задержится после окончания смены, а если вдруг задержится, даже на одну минутку, то идти домой ему в гордом одиночестве.