25 часть
Он крепко сжимает в руке пустой стакан, и кажется, что стекло вот-вот не выдержит давления его пальцев. Я ощущаю, как его тело напрягается от моих поцелуев. Вены, скрытые под татуировками, набухают от кистей рук до предплечий.
— Мне не стоит больше так делать?
Он кладёт стакан на деревянный подлокотник дивана, нависает надо мной, и от его взгляда у меня перехватывает дыхание. Николас нежно проводит пальцами по моему плоскому животу, и я чувствую, как все мои мышцы напрягаются в ответ на его прикосновения.
— Ты сама сейчас напросилась.
Он говорит, затем его взгляд опускается к участку кожи, который виднеется между краем топа и брюками.
Он нежно целует мою обнажённую кожу живота, но не так легко и непринуждённо, как это делаю я, а с такой страстью, будто пытается сдержать себя, чтобы не сорвать с меня всю одежду. Его губы поднимаются выше, и он осторожно отодвигает край топа, открывая новые, ещё не исследованные им места. И вскоре эти участки кожи оказываются в плену его влажных поцелуев.
Мои глубокие вздохи, вызванные происходящим, переходят в стоны. Одной рукой я сжимаю ткань на краю дивана, а вторую кладу на губы. Он не причиняет мне боли, но именно это делает моё состояние ещё более невыносимым.
Его рука нежно скользит по моему телу, едва касаясь его сбоку. Даже через одежду он ощущает, как напряжён мой сосок. Сжав его между пальцами, он вызывает у меня стон, которого я сама от себя не ожидала. От смущения я слегка приподнимаю голову, а он, не выражая никаких эмоций, смотрит мне в глаза. Он осознает, что его действия вызывают у меня волнение, и, кажется, только что ясно услышал это.
— Мне это очень мешает сейчас.
Я понимаю, что речь идет о моём топе, чувствуя как обе его руки постепенно сдвигают его всё выше, окончательно обнажая перед его взглядом мою грудь.
Инстинктивно я закрываю её обеими руками, но он тут же убирает их.
— Какая же ты ахуенная.
Неловкость, сильное возбуждение и его запах словно затуманивают мой разум. Во мне словно отключается всё, что могло бы помешать или сдержать происходящее. Его губы нежно касаются моей правой груди, обводя её контур, но будто бы нарочно избегая соска. Он с нежностью ласкает меня, и когда я чувствую его язык на своей коже, а затем прикусывает и слегка оттягивает, я не могу сдержать стон. Этот звук словно подтверждает, что моё тело наполняется болезненным желанием, которое с каждой секундой становится всё сильнее.
Николас повторяет все свои действия с другой грудью, и мне снова приходится прикрывать рот рукой. Судя по его довольной улыбке, эта сцена вызывает у него искреннее умиление.
— Не надо, — он берёт мою руку и убирает её от своих губ. — Я хочу слышать тебя.
— Николас, — его имя, произнесённое на фоне моего учащённого дыхания, звучит невероятно соблазнительно. — Пожалуйста.
— Пожалуйста, продолжать или, пожалуйста, остановиться?
Я не уверена, что он сможет остановиться, как и я. Он нежно целует меня в шею, а его пальцы продолжают ласкать мои соски. Наконец, он нежно накрывает мои губы своими, и я чувствую, как во мне просыпается такое сильное желание и напряжение, которых я никогда раньше не испытывала. Мне кажется, что я готова сдаться, лишь бы эта пытка закончилась и мне стало хоть немного легче.
— Я не могу сказать тебе «нет» сейчас, — говорит он, на мгновение отрываясь от моих губ, чтобы я могла произнести эти слова. — Но если мы сделаем это, я буду очень сожалеть.
В глубине души я стою на коленях и молюсь, чтобы он оставил моё тело в покое, потому что сама не в силах его оттолкнуть. Я надеюсь, что он может контролировать свои эмоции лучше, чем я.
Он, услышав меня, отстраняется, хотя я вижу, как ему тяжело это даётся.
Я поправляю одежду и стараюсь отодвинуться от него как можно дальше, насколько это возможно на диване.
Теперь всё между нами стало ещё более сложным, чем было.
— Почему? — спрашивает Николас, запуская обе руки в волосы и пытаясь успокоиться.
— Пока ты состоишь в отношениях, я не могу так сильно потерять самоуважение.
Мне стало стыдно от осознания того, что я могу совершить. И только его своевременный поступок спас меня от мук совести.
— Я всё понял, — произнесла она, ощущая свою вину и осознавая, что сама виновата в сложившейся ситуации, поскольку не остановила его сразу. — Это просто ужасно, мне нужно принять душ.
Он уходит в ванную комнату, не проронив больше ни слова. Я стараюсь успокоиться, но всё моё тело словно охвачено огнём. Снова подхожу к крану, чтобы наполнить стакан водой, и залпом выпиваю его. Однако это не приносит облегчения.
Чтобы отвлечься от мыслей о нём и о том, что он со мной сделал, я осматриваюсь по сторонам и решаю обойти квартиру. Здесь нет ничего, что могло бы напомнить мне о нём: ни фотографий, ни свечей, полки почти пустые. Зато с балкона открывается прекрасный вид. На балконе есть ещё одна дверь, которая, как я предполагаю, ведёт в спальню. Мне кажется, что это слишком личное пространство, но я всё же решаюсь туда заглянуть.
С трудом, почти на ощупь, я нахожу выключатель и включаю свет. Первое, что бросается в глаза, — это огромная кровать. Она кажется слишком большой для одного человека. Я осторожно касаюсь матраса, словно проверяя его на прочность, хотя и не понимаю, зачем мне это нужно. В этот момент в комнату входит Николас, почти обнажённый, с полотенцем на бёдрах. Даже сквозь полотенце я могу разглядеть очертания того, что не должна видеть. Инстинктивно я отворачиваюсь.
— Оделся?
Я услышал за спиной звук закрывающегося ящика комода.
— Да.
Я поворачиваюсь к нему лицом. На нём были только серые спортивные штаны, он был без футболки, и каждая часть его тела, словно высеченная из камня, притягивала взгляд. Я с трудом сглотнула и отвела взгляд в сторону кровати.
Между нами царило невероятное напряжение, и это было уже не связано с сексом. Он, казалось, был очень зол на меня, а мне было стыдно смотреть ему в глаза.
— Я буду спать здесь?
— Очевидно, что да.
— А ты?
— Рядом с тобой.
Я не могу лечь рядом с ним, это просто невозможно после того, что между нами произошло.
Даже несмотря на то, что кровать действительно большая и на ней могли бы разместиться три человека, мне кажется, это не лучшая идея.