19 часть
Николас Уильямс
— Давайте разделимся на группы и обсудим, кто и что будет делать? — произнесла она строгим, но абсолютно спокойным голосом, как всегда беря на себя ответственность за организацию уборки.
Я был совершенно не удивлён.
Моя староста – человек, с которым бесполезно спорить. Она быстро решает, кто и что будет мыть в лекционном зале, и никто не смеет возразить ей.
Я могу долго раздражаться из-за того, какая она амбициозная. Но я не могу представить никого на её месте и понимаю, что никто из нашей группы не стал бы брать на себя даже четверть той ответственности, которую Аида берёт на себя каждый день.
— Николас, Адам и Захар, вы поможете мне помыть столы, хорошо? — обратилась она ко всем нам, но её взгляд остановился на мне. — Хотя нет, столов слишком много, давайте подключим к вам ещё Анжелу.
Мне было всё равно, кто будет убирать со мной, я всё равно не собирался прилагать усилия и качественно выполнять свою часть работы.
Все соглашаются, но, кажется, им всё равно, состоится это мероприятие или нет. Джонсон, единственная из всех, искренне старается. Она лично разделила всех на группы, чтобы каждому было удобно. И, конечно, ей приятнее, когда меня нет рядом.
— Может быть, сначала перекурим? — предлагает Захар, едва начав работу.
— Да, — отвечаю я, уже спускаясь по ступеням лекционного зала. — Наконец-то я могу сказать что-то разумное.
Я ощущаю во рту терпкий вкус табака и его аромат, и желание закурить становится непреодолимым.
Но не успели мы сделать и шага к выходу, как светловолосая женщина, напоминающая настоящего диктатора, поняла, что мы собираемся нарушить правила.
— И куда вы направляетесь?
Аида кажется очень серьёзной, но в то же время в её взгляде есть что-то забавное. Как будто маленький злой котёнок, который совсем не опасен, вдруг возомнил себя грозным тигром.
— Курить, — говорю я ей, пытаясь выйти, но она преграждает нам путь, вставая в дверном проёме и раскинув руки так, чтобы мы не смогли пройти.
Надеюсь, она осознаёт, что я без труда могу взять её, такую маленькую и хрупкую, на руки и отодвинуть в сторону. Я проявляю уважение к ней как к личности, стоя здесь и слушая её.
— Сначала мы закончим, а потом можете идти, куда вам нужно.
— Здесь могут выжить все, даже если останется только пять минут без двух человек, — говорит она, хмуря брови и не обращая внимания на мои слова. — Не начинай.
Её слова начинают меня раздражать.
— Я знаю ваши пять минут, Николас, вы сейчас уйдете и через пол часа вернетесь, когда всё сделают за вас.
— Пойдём с нами, будешь стоять рядом, как воспитательница, и следить, сколько сигарет я выкуриваю.
— Николас, у меня нет настроения ругаться.
— Ну, Аидушка, мы быстро покурим и вернёмся, — говорит Захар, хотя его никто не просил высказываться в адрес девушки.
Мне не нравится, как он обратился к ней, используя уменьшительно-ласкательную форму имени. Удивительно, что она не сделала ему замечание.
— Закончите и можете идти.
— Позволь мне завтра подарить тебе большую шоколадку, а сейчас давай ненадолго уйдём в курилку, — предложил одногруппник.
Я с интересом наблюдал за реакцией девушки на слова своего товарища.
Мне даже расхотелось курить, когда я увидел, как он пытается угодить ей. Я лишь молча смотрю на Аиду, убеждённый, что эта девочка ни за что не согласится пойти на уступки после такого абсурдного предложения, словно мы ученики четвёртого класса, и он предлагает списать домашнее задание.
— Захар, — она краем глаза смотрит на мою реакцию, вероятно, ожидая, что я встану на сторону своего одногруппника и буду с ней спорить. Однако она даже не подозревала, что если бы мне нужно было сделать ставку на одного из них, я бы выбрал её.
— Во-первых, я не люблю шоколад. Кроме того, у меня нет времени стоять здесь и следить за всеми.
Я пытаюсь сдержать улыбку и без слов намекаю Захару, что нам пора вернуться к ребятам, чтобы помочь им с мытьём столов и не отвлекать Аиду.
Глядя на неё с лёгкой ухмылкой, я уже собирался уйти вслед за своим товарищем по группе, но решил задержаться и поговорить с ней.
Она сделала то, что нужно было. Впервые я был рад видеть, как она проявляет характер, отвечает и ведёт себя так, как я не мог терпеть раньше. Наконец-то я увидел то, на что так надеялся.
— Ты что, собираешься мыть окна в этом?
На ней была чёрная юбка до середины бедра и обтягивающий кардиган серого цвета. Удивительно, как в таком наряде можно заниматься уборкой! Разве что она хочет, чтобы все восхищались её фигурой.
К сожалению, или к счастью, у неё просто потрясающая фигура.
Глядя на неё, я удивляюсь, кто создал эту удивительную девушку. У неё настолько ангельская внешность, что даже блондинки кажутся не такими красивыми.
У неё блондинистые волосы, голубые глаза, похожие на лазурное небо, маленький курносый носик и пухлые губы, которые всегда остаются розовыми, словно кто-то целует их каждые несколько минут.
Меня сводит с ума её тело и привычка не носить бюстгальтер. Я часто представляю, что если бы сейчас залез рукой под её кофту, то обнаружил бы, что она совсем без одежды.
От одной мысли о ней у меня начинает твердеть, и ей даже не нужно ничего делать, чтобы это произошло. Ей не нужно ничего делать, чтобы вызвать у меня желание.
— А что именно тебе не нравится в моём внешнем виде?
Слишком ахуенный. Слишком для того, чтобы вся мужская часть группы становилась свидетелями.
— Всё не так.
— Я всегда так одеваюсь, — она посмотрела на себя, а затем снова на меня, явно не замечая никаких проблем.
— Если ты снова хочешь меня расстроить своими словами, давай отложим этот разговор на другой день.
Она словно бы нарочно, с явным желанием привлечь внимание, сняла с себя этот кардиган. Под ним оказался белый топ без глубоких вырезов, но даже через него можно было легко увидеть её налившиеся соски.
Клянусь, я её задушу.
— Мы же здесь на уборке, а не на свидании.
Не понимаю, к чему эти действия. То ли она пытается меня спровоцировать, то ли действительно не осознаёт, что нужно было хотя бы надеть рубашку. С таким вариантом я мог бы смириться. А сейчас я готов взять её за руку и вывести отсюда.
Я представлял, как она будет возмущаться, если я поцелую её на глазах у всех. Мне было безразлично, что подумают остальные, пусть считают, что между нами что-то есть. Пусть думают, что мы постоянно находимся рядом, сидим за одним столом, и я её ласкаю. Однако это может иметь для неё серьёзные последствия, а я не хочу усугублять наши и без того непростые отношения.
— Поверь мне, на свидания я одеваюсь гораздо лучше.
Теперь точно уверен — провоцирует.
Она хочет, чтобы я рассердился, и у неё это всегда отлично получается.
Я не хочу с ней разговаривать. Точнее хочу, но еще немного и сорвусь. Она меня очень раздражает своей принципиальностью и стремлением заставить меня думать о том, как она встречается с кем-то.
У неё отлично, блять, выходит.
Она снимает резинку с запястья и собирает волосы в высокий хвост на макушке. Эта женщина выглядит великолепно с любой причёской, и я удивляюсь, как ей это удаётся. Не надев рубашку поверх этого не самого удачного топа, она берёт тряпку, встаёт на стул и начинает протирать окна.
Возвращаюсь к Адаму, Анжеле и Захару.
Первый сразу же замечает моё недовольство, но не высказывает своих мыслей. Он знает, что его подруга может быть настолько энергичной, что способна вдохновить на подвиги, а затем снова довести до изнеможения своими выходками. Удивительно, как ему удаётся сохранять спокойствие после стольких лет, проведённых рядом с ней.
— Она всегда так одевалась? — спрашиваю я своего друга, лениво протирая стол влажной тряпкой.
— Кто? — Адам поднимает голову. — А, Ай,
ну да.
Я изредка смотрю в её сторону, и меня очень раздражает, что Лиам, мой одногруппник, постоянно крутится рядом с ней, якобы оказывая помощь.
Невозможно сосредоточиться ни на уборке, ни на разговоре, когда я нахожусь в таком напряжении. Я чувствую, что в любой момент могу взорваться, как разъярённый пёс, и наброситься на любого, кто попытается пересечь границу, которую я установил для неё.
Сейчас я не слышал, о чём они говорили, но, судя по натянутым улыбкам и её смеху, у меня был серьёзный повод для злости.
— Это пиздец.
— По-моему, она всегда так одевается, — говорит Адам, тоже начиная наблюдать за ней. — Пусть об этом её парень думает.
Я пытаюсь подавить злость, которая вспыхивает во мне с такой же скоростью, как огонь от спички. Её парень.
Нет, этого быть не может. Она либо конченная сука, раз позволила мне целовать её столько раз, трогать, и даже ему не пожаловалась, либо это просто не правда. Она бы так не сделала.
— У неё кто-то есть? — спрашиваю я, стараясь придать вопросу нейтральный тон, как будто это обычное дело.
— Ну, рано или поздно будет.
Я наблюдаю за тем, как она что-то говорит, а Лиам обнимает её за талию, вероятно, чтобы она не упала со стула, и он мог её поддержать.
Мне хочется разломать этот стол.
Как можно заниматься уборкой, когда она позволяет постороннему мужчине прикасаться к себе? Я не могу ничего ей сказать, не могу объяснить даже себе, почему это так меня злит. Она свободна и может общаться с кем пожелает, но от этого желание причинить вред Лиаму не становится меньше.
Она просила не беспокоить её при всех, и я не стал этого делать. Но и другим тоже следует уважать её просьбу.