Глава 6
31 марта 2017 года.
Средняя школа Селби - обычный муравейник, в которой даже самая заурядная блоха может сойти за королеву, но только в случае, если у неё есть верные приспешники, которые потом будут довольствоваться ролью серых кардиналов у её столь тленного трона. Но не факт, что кто-то из них под действием собственных амбиций на захочет устроить переворот...
Тут всегда всё шло своим чередом, но только не сегодня. Не резвились на улице младшие, не сплетничали старшие, а учителя старались как можно быстрее проходить мимо моего портрета, висящего в холле с чёрной лентой на краю рамы. Никогда не любила эту фотографию, но самое противное то, что никто не хотел даже смотреть на неё. Неужели они считают, что смерть такая страшная? Глупцы.
На время ланча была запланировано прощание и минута молчания в мою честь. Интересно, сколько учеников проклянёт мой труп за то, что не смогут полакомиться какой-нибудь дрянью из школьной столовой?
Спортзал постепенно наполнился детьми, были заняты практически все лавочки на трибунах, которые обычно полны зрителями игры нашей команды по баскетболу, только сейчас они не догадываются, что теперь зритель - это я, они - участники соревнования, а их игра - многоуровневая стратегия под названием «Жизнь».
В том зале не хватало только одного человека... его.
Все ждали только мою мать и вот спустя полчаса она появилась в парадных дверях в сопровождении Барбары, Джеймса, Волта, Шона и ещё нескольких человек, чтоб на их фоне, появления молодого полицейского не казалось столь странным. Чёрная шляпа с плотной вуалью закрывала её лицо и только каштановые локоны плавно ложились на её плечи для всеобщего обозрения. Внешне нас всегда связывал лишь цвет волос.
Словно призрак она доплыла до специально приготовленного места в первом ряду. Её спутники прошли следом. Сразу за ними в зал занесли тот самый мой портрет и две корзины цветов. Посреди помещения уже стояла трибуна с микрофоном.
Прозвенел звонок и стало ещё тише. Только речь директора оглушала всех своим басом в сравнении с абсолютным молчанием зала.
- Мы собрались тут почтить память прилежной ученицы, любящей дочери, великодушного друга и товарища, который всегда был готов помочь коллективу. С её уходом школа и вообще весь наш город потерял лучик солнца, который больше не сможет освещать ряды нового поколения, - он продолжал нагло лгать ещё в течении следующих пяти минут (я-то знаю, кем являюсь на самом деле), потом огласили минуту молчания, которая продлилась не более двадцати секунд.
Но неожиданно, все головы в зале обернулись на резко открывшуюся дверь. В ней стеснительно показался девичий силуэт в таком же коротеньком розовом платье, какое было на мне четвёртого марта. Её светлые прямые волосы, были завязаны в хвост, но с каждой стороны по две пряди были выпущены из причёски и неумолимо мешали обзору её карих глаз.
- Простите, - произнесла, и сама же испугалась эха, которое разносило её голос по помещению. Пересилив собственный страх добавила: - Я хотела бы сказать.
Всё это время её взгляд был направлен в пол и казалось никакие уговоры не могли бы её заставить посмотреть в глаза всей школе. Она перешла через половину зала, скрипя кроссовками о лакированное покрытие. Теперь она была уже у трибуны.
- Меня зовут Бернадетт, но все вы меня знаете, как Барни. Я всегда буду гордиться тем, что была знакома с Эшли и переживать из-за того, что так и не успела вдоволь насладиться общением с ней. Но сейчас я не хочу каких-либо пышных фраз и од. Я хочу помолиться за то, что б у нашей любимой Эш всё было хорошо, пусть даже без нас, - она дребезжащим голосом, спотыкаясь на каждой фразе проговорила это в микрофон.
Зал встал.
- Хоть наши сердца преисполнены скорби, возблагодарим Бога за все блага, которыми Он одарил усопшую и возгласим: Благодарим Тебя, Боже, Отче наш. За все годы и дни, которые она прожила с нами. За великий дар святого крещения, благодаря которому стала Твоей дочерью, - с каждым словом её голос преобретал больше уверенности. Ученики стали повторять за ней эти слова и уже скоро весь зал читал за меня молитву: - Пусть память о ней живёт в наших сердцах...*
На этом моменте она непредсказуемо остановилась и, казалось, благодаря словам получила силы поднять голову и посмотреть всем в глаза. Но, неожиданно, взгляд её упал на первый ряд, а именно - на Шона. Коленки Барни задрожали, ноги стали подкашиваться, микрофон, который она придерживала правой рукой полетел на пол и издал пронзительный писк, ударившись о лакированное деревянное покрытие. Пару мгновений она стояла в ступоре, а шокированный зал наблюдал её реакцию, ученики с задних рядов стали выбираться на перёд, чтоб узнать, что же смутило девушку, но в итоге все недоумевали над тем, каким взглядом она пронзала самого уважаемого полицейского округа.
- Извините... - ещё более неожиданно она выбежала из помещения, чем в нём появилась.
Через пять минут Барни уже была в служебном помещении из которого управляли проектором, прожекторами на разных выступлениях в том же спортивном зале. На эту же площадку выходили окна этой комнатки, забитой сверху донизу всяким хламом. От сюда был идеальный обзор на трибуну с микрофоном и на всех зрителей.
Девушка так же плавно открыла дверь, зашла внутрь и резко захлопнула, пока никто не увидел, что она туда попала.
- Я знаю, что ты здесь, -обратилось она в темноту комнаты, в ней ничего не было видно.
- Что это было? - ответил кто-то всхлипывающим голосом.
- Как думаешь, они поверили? - проигнорировав слова неизвестного спросила она и потянулась к выключателю.
Меня похоронили вчера, и я знаю всё, что произошло после моей смерти...
* отрывки из католической молитвы в прощание с усопшим.